Билет 27. Общечеловеческий пафос и национальная проблематика провинциальных и петербургских повестей Гоголя
Даты жизни Н.В.Гоголя: 1809 - 1852
Периодизация творчества Гоголя:
1)1829-1835 (петербургский период)
2)1835-1842 (работа над «Ревизором» и «Мертвыми душами»)
3)1842-1852 (работа над вторым томом поэмы, публикация «Выбранных мест из переписки с друзьями»)
Провинциальные, или малороссийские повести относятся к первому периоду творчества Гоголя. Эти годы стали для писателя поисками своего пути в литературе. Он трудится над повестями о Малороссии, и уже в 1831г. опубликована первая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки». На следующий год Гоголь издает вторую часть сборника, продолжает активно работать, создает бытовую повесть «Страшный кабан» и исторический роман «Гетьман»; однако «Вечера» остались главным наследием начальной поры гоголевского творчества.
«Вечера на хуторе близ Диканьки». Сборник содержит 8 повестей, различных по проблематике/ жанровым и стилистическим особенностям. Гоголь использует популярный в то время принцип «циклизации». Повести связаны:
· единством места действия (Диканька и окрестности)
· фигурами рассказчиков (все они знают друг друга)
· фигурой «издателя» (пасичник Рудый Панько), под маской которого скрывается автор (уместно сопоставить: Пушкин выбрал литературную маску Белкина, Гоголь – другого рассказчика)
Материал повестей: устные рассказы, легенды/байки, исторический и современный материал –автор использует все, «лишь бы слушали да читали» (слова издателя в предисловии). Цель – познание национальных духа и характера (романтическая тенденция).
Прошлое исполнено сказочности, заключает в себе образы нравственно здоровых и чистых людей, не стремящихся к наживе, лишенных практицизма. Малороссийский праздник – место, где жизнь выходит за рамки привычного существования и случаются чудеса: заключаются невозможные ранее браки («Сорочинская ярмарка», «Майская ночь,или утопленница», «Ночь перед Рождеством»), активизируется нечисть («Ночь перед Рождеством», «Майская ночь»). Праздник – пространство превращений, переодевания, разоблачения; в атмосфере праздника по-новому раскрывается малороссийский народ, люди преображаются (как, например, Оксана в «Ночи перед Рождеством»). Смех Гоголя в этот период – юмористический, в его основе лежит яркий народный юмор, емкое и красочное народное слово.
Своеобразие художественного мира тесно связано с фольклорными традициями (Гоголь обращается к народным преданиям и сказаниям за материалом; пример – поверье о цветущем папоротнике). «Вечера на хуторе» воплощает категорию фантастического в народном миропонимании. Склонность к легендарно-фантастическому мышлению для Гоголя – показатель духовного здоровья народа. При этом мир нечисти и мир людей объединены общей принадлежностью Малороссии, связаны малороссийским духом и свободно проникают один в другой (например, ведьмы в «Пропавшей грамоте»предлагают деду рассказчика сыграть с ними в дурачки, чтобы вернуть свою шапку). Черт, который выглядит как «настоящий губернский стряпчий», обжигается о месяц, который он хватает рукой с неба, кузнец летает верхом на черте – народная фантастика переплетается с реальностью, разделяя добро и зло. Гоголя еще не интересуют детали – сейчас он увлечен созданием народного духа вольности, ширины человеческой натуры. Романтический идеал автора проявился в победах добра над злом, в доброте и справедливости главных героев; Гоголь создал свою провинциальную поэтическую утопию. Его представления о том, каким должен быть народ, отражают его понимание идеала человека. Легендарно-фантастический мир «Вечеров» ярок и красочен, резко отличаясь от более позднего мира «Ревизора» или «Мертвых душ». В «Ночи перед Рождеством» уже появляется образ Петербурга, но он настолько противопоставлен фантастической реальности Диканьки, насколько отдаленным и призрачным «тридевятым царством» кажется по сравнению с малороссийским колоритом, что пока еще сложно представить, какие изменения образу Петербурга суждено претерпеть.
В 1834 году написана «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Повесть создана на малороссийском материале, но совершенно иная по сравнению с «Вечерами». Гоголь ищет путь к другому смеху, не «для развлечения самого себя» (как в «Вечерах»), но для того, чтобы «делать добро», «смеяться даром».
Сборник «Миргород» (1835) – в него входят «Тарас Бульба», «Старосветские помещики», «Вий». В «Миргороде» Гоголь расширяет рамки художественной географии: яркость Диканьки сменяется прозаичностью уездного города (главная достопримечательность которого – лужа). В названии города одновременно заключены идеи обыкновенности, спокойствия и непримечательности – и «замкнутости» отдельного мира (на этом моменте возникают ассоциации с городом Калиновым и «темным царством» Островского). В этом мире, как в зазеркалье, искажаются и переворачиваются человеческие отношения, вещи вытесняют людей. Однако еще есть место фантастике, которая, правда, уже становится мрачной, и, хотя остается вплетенной в реальный мир, оказывается враждебной ему (романтический/ готический отпечаток несет на себе «Вий», к примеру. Построение сборника приобретает достаточно прозрачную логику: повести антитетичны, так, бытовые «Старосветские помещики» противопоставлены героическому «Тарасу Бульбе», нравоописатльная ироничная «Повесть о том…» противопоставлена народному преданию в «Вие». Точка зрения автора выражается во взаимодействии романтических и реалистических принципов изображения героев.
В «Миргороде» появляются нового характера размышления о человеке – о полярности его возможностей. Гоголь еще убежден, что человек способен жить по законам долга и чести, но уже осознает, что это не мешает человеку вести бессмысленное, пустопорожнее существование. В жизни людей писатель начинает обнаруживать противоположные начала (духовное против телесного, общественное против природного).
«Тарас Бульба» - торжество духовности, прежде всего в фигуре самого Тараса. В обитателях «старосветского» поместья, напростив, наблюдается победа телесного и вещественного. Однако автор еще убежден в том, что зло преодолимо, несмотря на то, что Хома Брут, герой повести «Вий», умер от страха, заглянув в глаза злу. Так любой человек способен умереть перед лицом противостоящего ему мирового зла, если не будет иметь достаточно духовной силы для борьбы. Гоголь постепенно приближается к темам и вопросам своих великих произведений второго периода творчества.
Второй период открывается «петербургскими повестями»:
· «Невский проспект»
· «Записки сумасшедшего»
· «Портрет»
Все повести вошли в сборник «Арабески» (1835). Сам автор пояснял название сборника как «сумбур», «смесь», «каша». За «Арабесками» следом в печать отданы «Нос» (1836) и «Шинель» (1839-1841), на которой этот цикл завершается.
Из творчества Гоголя постепенно уходит гармоничность, яркие краски малороссийских повестей сменяются темными, мрачно-блеклыми тонами. Гоголю покорилась городская, петербургская тема, и повести этого периода объединены прежде всего Петербургом – не только как местом действия, но и как образом-символом. Формируется новый образ пространства действия; волшебство из «Вечеров на хуторе» трансформируется в смесь реальности города и пугающей фантастичности. Город насыщен своими, уже не народными, а сугубо городскими легендами и преданиями; он фантасмагоричен, в нем все на грани правдоподобия. Невероятное становится реальным, реальное – невероятным.
Лотман: «Петербург Гоголя напоминает кошмарный сон. Это город-обман, город-ложь. В основе самого принципа бюрократии лежит превращение реальности в фикцию и фикции – в реальность: жизнь живых людей с их человеческими чувствами, любовью, страданиями, с точки зрения бюрократа менее реальна, чем канцелярская бумага, справка, документ. Зато бумага вырастает в этом мире, превращаясь в кошмарную реальность…Здесь чин важнее, чем человек, деньги заменяют талант, а служебное положение – ум и добродетель…Поприщин сходит с ума и только в безумном бреду начинает понимать, что «нормальный» мир вокруг него основан на безумии, что человек в нем потерялся среди чинов, орденов и денежного капитала».
Петербург Гоголя, в отличие от Петербурга Пушкина, город невероятного, призрачно-абсурдного. В нем происходят метаморфозы, вещи обретают «лица» (так происходит с носом коллежского асессора Ковалева). Город обезличивает людей: теперь чин, социальное положение, а не лицо и индивидуальность находятся на первом месте. Зазеркалье трансформируется в кривое зеркало.
Смысл такого гротескного образа – в том, чтобы указать человеку на необходимость нравственного возрождения, пока оно еще возможно (в «Мертвых душах» эта возможность уже будет упущена).
«Невский проспект» - как заставка для всего цикла. Открывается панорама; «физиологический» внешний облик города сочетается с романтической историей судеб художника Пискарева и поручика Пирогова. Невский проспект сводит людей, сталкивает их; он кажется даже более живым, чем сами люди. Человек уподобляется марионетке в руках города-кукловода.
Каждая повесть с новой стороны раскрывает образ города (например, в «Портрете» Петербург обольщает и губит Чарткова из-за денег, как дьявол).
Гоголевский смех превратился в убийственной силы иронию: образы искажаются до неузнаваемости, чтобы шокировать человека и тем самым вывести его из нравственного оцепенения.
Петербургский абсурд проявляется в безумии. В каждой повести есть герои-безумцы (Пискарев в «Невском проспекте», Чартков в «Портрете», Поприщин в «Записках сумасшедшего», Башмачкин в «Шинели»). Образ сумасшедшего возникает неспроста: петербуржец – ноль среди нулей, и выделить его может лишь безумие. Реальность настолько искажена, что безумие становится «звездным часом» героя. Безумие позиционируется как одна из форм бунта против всевластия социальной среды.
Вольный пересказ фрагмента лекции Москвина о Гоголе: фамилия Поприщина связана с поприщем, это отсылает читателя к Евангелии от Матфея: «если тебе скажет кто-нибудь пройти с ним поприще, иди с ним два». А этот герой не может одного своего пройти, и все это из-за того, что он живет в такое фантасмагорическое, искаженное, безумное время.
Повести «Нос» и «Шинель» отображают два разных полюса жизни Петербурга: абсурдная фантасмагория и будничная реальность. В основе «Носа» лежит принципиально иная, нежели чем в «Вечерах», фантастика: это «бюрократическая мифология», фантастика, возникшая под действием неких невидимых сил города. Нос ведет себя как «значительное лицо» (молится в Казанском соборе, гуляет по Невскому, делает визиты, собирается поехать в Ригу). Нос «двуликий» - с одной стороны, это настоящий нос «майора» Ковалева, которого тот лишился, с другой – это социальный образ. Образ Носа – итог, обобщение всей петербургской фантасмагории. Идея в том, что нос стал чиновником, но никто не заметил ничего подозрительного: настолько затмили людям умы чины и роль статуса в обществе. Суть человека исчерпывается его должностью.
Использованная литература:
· «Русская литература XIX-XX веков» («Шурики»), том I
· Т.П.Буслакова, «Русская литература XIX века»
· лекция Москвина #9