Симуляция 4. Искусственная география
Во всех симуляциях, описывавшихся до этого, территория была географически гомогенной. Она не содержала никаких географических параметров (реки, горы и т.д.), которые могли бы создать препятствие культурной экспансии и ассимиляции. В последней симуляции, симуляции 4, культурная экспансия и ассимиляция осуществляются на территории, которая не является географически однородной, но включает очень абстрактные и очень простые географические параметры, которые могут влиять на культурную динамику на данной территории. Территория включает группы параллельных горных цепей (заполненные клетки на рис. 8), которые делают невозможной культурную экспансию и/или влияние на соседнюю клетку, расположенную с другой стороны гряды. В этих географических условиях мы запустим ту же симуляцию, что и в симуляции 2: к ее началу все клетки уже содержат произвольно сгенерированную культуру, и поэтому правило ассимиляции и правило изменения будут регулировать то, как будет меняться культура.
Результатом симуляции 4 является то, что действие географического фактора приводит к существенному росту числа культурных регионов. С нулевым параметром «география» число культурных регионов к концу симуляции равнялось 8 (симуляция 2), в то время как с горами (или другими подобными природными характеристиками), выступающими препятствием для контактов и социального влияния, конечное число культурных регионов равно 30.
С. 175
Рис. 8. Окружение с искусственной географией (черные клетки – горы)
Дискуссия
Если локальные культуры стремятся влиять друг на друга и становятся более похожими на соседние культуры, должна существовать тенденция к полной культурной однородности. Если мы начнем с набора разных локальных культур, к концу останется только одна унифицированная культура. То, что это не так, может быть показано с помощью простых симуляций, на которых территория разделена на совокупность локальных клеток, каждая из которых обладает собственной культурой. Существует тенденция к тому, чтобы локальные культуры изменялись и становились более похожими на расположенные рядом культуры, так что возникнут гомогенные культурные регионы, которые будут включать множество соседних клеток, но тогда ситуация достигнет стабильного состояния, в котором будет существовать небольшое количество разных культурных регионов, не стремящихся к слиянию в единую гомогенную культуру.
Что ведет к продолжению существования разных культурных регионов, даже если соседние культуры стремятся к взаимной ассимиляции? В своей модели Аксельрод предполагает, что две соседние клетки будут подвергаться взаимной культурной ассимиляции с вероятностью, которая зависит от существующего уровня культурного сходства. Это подразумевает, что соседние культуры с нулевым культурным сходством не будут стремиться к тому, чтобы изменяться и становиться более похожими друг на друга. Следовательно, если две соседние культуры, которые являются частями двух разных внутренне гомогенных культурных регионов, контактируют и две культуры имеют нулевое культурное сходство, ситуация замораживается, в дальнейшем нет культурного обмена, и два культурных региона никогда не сольются в единый, больший культурный регион. В симуляциях, описанных в этой работе, мы не делали допущения Аксельрода, что соседние клетки могут ассимилировать друг друга, только если уже имеют что-то общее в культуре. Однако даже если мы отменим допущение Аксельрода, единая гомогенная культура все равно не возникнет. Наши симуляции принимают понятие частотного крена, введенное Бойдом и Ричерсоном,
С. 176
(1985) как механизм культурных изменений (см. также Nowak, Szamrej, and Latané (1990), которые включили параметр числа людей, разделяющих определенное мнение, как один из факторов принятия такого мнения). Частотный крен – это понятие о том, что индивидуум или группа будут стремиться принять те культурные черты, которые более частотно проявляются в их социальном окружении. В нашей модели клетка будет менять некоторые аспекты своей культуры, в случае если они отличаются от соответствующих аспектов культуры большинства соседних клеток, и будет принимать сторону большинства. В отличие от симуляций Аксельрода в нашем исследовании культурная ассимиляция может происходить даже между клетками с нулевым показателем культурного сходства. Другими словами, нулевое культурное сходство между соседними клетками не является препятствием для культурной ассимиляции и не замораживает систему. Мы обнаружили, что даже в новом сценарии культурная ассимиляция не ведет к полной культурной гомогенности. Причина этого в том, что, когда 2 культурно различающиеся соседние клетки принадлежат двум различным внутренне гомогенным культурным регионам, давление, противодействующее изменениям, идущее от культурного региона, к которому принадлежит каждая из клеток, оказывается сильнее, чем давление к изменению вследствие контакта между разными культурами в соседних клетках. Отсюда каждая из двух клеток будет держаться культуры своего культурного региона, и дальнейшая культурная гомогенизация не произойдет, и не возникнет единой унифицированной культуры. Этот результат, наряду с результатами симуляций Аксельрода, показывает, что тенденция к сохранению определенной степени культурной гетерогенности является устойчивым феноменом, и причин для этого может быть множество, что проявляется в спектре различных условий. (В варианте модели Аксельрода Shibanai, Yasuno, and Ishiguro [2001] показали, что определенная степень культурных различий остается даже в том случае, когда на локальные культуры влияют не только соседние культуры, но также доминирующая культура территории в целом, транслируемая через СМИ).
В наших симуляциях мы исследовали роль дополнительных факторов культурной динамики на определенной территории. Как было показано в большом корпусе антропологической и социологической литературы, культурные изменения могут происходить не только вследствие контакта с другими культурами, но и вследствие действия спектра внутренних причин. Мы собирательно рассмотрели эти внутренние изменения в культурах путем произвольного изменения некоторых компонентов в каждом цикле с заданной вероятностью (коэффициент изменения). Каковы же последствия этих внутренних изменений для глобальной культурной динамики территории? Хотя можно было бы подумать, что внутренние изменения приведут к большей культурной изменчивости и, следовательно, к росту числа различающихся культурных регионов, результаты наших симуляций прямо противоположны этому. Если мы сравним симуляции с культурной ассимиляцией между соседними клетками и внутренними изменениями в культуре каждой клетки, мы обнаружим, что предельное число культурных регионов в последнем случае меньше. Причина оказывается в том, что внутренние произвольные изменения ведут к снижению устойчивости культурных границ между разными культурными регионами. Это приводит к меньшей внутренней однородности в культурных регионах, что может понизить интенцию к неприятию изменений для клеток, расположенных возле границ с другими культурными регионами. В этом случае, даже если уже существуют 2 культурных региона, имеющих общую границу, остается вероятность, что один из двух регионов будет последовательно расширяться за счет другого региона, пока они не станут единым унифицированным культурным регионом. Это приведет к снижению числа различающихся культурных регионов до того момента, пока положение не стабилизируется.
С. 177
(Модели социального обучения часто показывают, что большие изменения могут вести к большей гомогенности; см. March 1991.) Однако свидетельством силы воздействия факторов, предотвращающих полную гомогенизацию, является то, что даже в таких обстоятельствах к концу симуляции образуется больше, чем один регион.
В другом наборе симуляций мы исследовали другую переменную, которая может играть роль в определении культурной структуры данной территории. Разные культуры, которые мы наблюдаем на заданной территории во многих исторических ситуациях, являются результатом процесса диффузии одной культуры (как в результате процессов расселения, так и в результате процессов культурной диффузии), изначально закрепленной за малым сегментом общей территории. В новых симуляциях все, кроме одной, клетки территории в начале симуляции были культурно пустыми. Культура этой клетки распространялась на соседние пустые клетки до тех пор, пока все клетки не были заполнены культурой. В то же время происходили и процессы культурного изменения (т.е. культурной ассимиляции между соседними клетками, основывающейся на частотном крене и внутренних произвольных изменениях), которые вступали в действие к тому моменту, когда территория заполнялась культурой, постепенно в течение определенного количества циклов. В результате число разных культурных регионов к тому моменту, когда система достигала стабильного положения, оказалось меньше, чем в двух предшествующих симуляциях. Общее происхождение от одной культуры снизило культурную изменчивость, возникающую благодаря внутренним произвольным изменениям, постоянно происходящим в каждой клетке, являющейся носителем культуры. Общее происхождение и культурная ассимиляция между соседствующими клетками имели результатом меньшее число культурных регионов, чем в симуляциях, где работает только механизм культурной ассимиляции и исходное состояние предполагает более или менее полную культурную гетерогенность. Общее происхождение, как оказывается, оставляет постоянный след в культурной структуре территории. По сути, даже после того как процесс культурной диффузии завершается и симуляция продолжается в течение большого числа дополнительных циклов, предельное число культурных регионов оказывается меньшим в симуляциях, где заполненность клеток является результатом предшествующей фазы культурной диффузии, чем в симуляциях, где было сгенерировано изначально заполненное состояние, хотя мы и манипулировали условиями последней симуляции так, чтобы количество культурных регионов изначально имело сходные условия. Ясно, что происхождение от одной общей культуры создает условия для культурного сходства, которое визуализируется даже намного позже того, как применяются факторы культурной дифференциации (внутренних изменений) и локальной ассимиляции.
Имитационный сценарий симуляции 3 оказывается более реалистичным, чем сценарии первых двух симуляций, в том, что в истории больше распространены случаи, когда разные культуры, существующие на определенной территории, все являются наследниками единой культуры, изначально занимавшей некоторый сегмент территории и в дальнейшем занявшей всю территорию. Другой фактор, влияющий на культурную динамику на существующих территориях, — это географическая структура территории, которая может включать характеристики, препятствующие или способствующие культурным контактам, такие как горы и реки. В нашей последней симуляции мы произвели начальное исследование роли этого фактора в культурной динамике территории, введя простую систему гор, которая становится препятствием для осуществления культурных контактов и, следовательно, культурной ассимиляции. Как и ожидалось, это привело к возникновению большего числа культурных регионов к концу симуляции.
Барьеры для культурного влияния и ассимиляции могут быть как географическими, так и добровольными культурными барьерами и могут вести к появлению изолированных культур со сниженными показателями технологического прогресса вследствие их географической и культурной изоляции.
С. 178
Diamond (1997) использует Тасманию как пример географической изоляции от Японии с 17 по 19 вв. и добровольной культурной изоляции, которая привела к технологической стагнации и даже регрессу. (Современными примером может быть Северная Корея.) В некоторых симуляциях технологической эволюции создание культурных анклавов имеет результатом более низкое качество технологических артефактов, поскольку артефакты, отбираемые для воспроизводства в анклаве, являются лучшими среди местных, в то время как вне таких анклавов артефакты, отбираемые для воспроизводства, – это лучшие артефакты в мировом масштабе (Parisi and Ugolini в печати).
Это, конечно, лишь поверхностное рассмотрение проблемы роли реальных географических факторов в территориальной культурной динамике. В последнее время мы создали следующий набор симуляций (Antinucci et al. 2002), где использовали реальную географическую карту Европы и фрагментов Ближнего Востока, чтобы исследовать, как земледелие распространилось из Анатолии по всей Европе в течение 3-4 тысячелетий, начиная с 7-го тысячелетия до н.э. (Ammerman and Cavalli-Sforza 1984). Цель этих симуляций — исследование роли географических факторов в процессе диффузии, разных путей диффузии для разных групп (предполагается, что это было преимущественно расселение народов), а результатом является генеалогическое древо, соединяющее разные культуры в разных местах (или разные языки в симуляции, использовавшейся для проверки гипотезы Renfrew (1987) об анатолийском происхождении индоевропейских языков в 7-м тыс. до н.э.).
Абстрактные симуляции, о которых рассказывалось в этом исследовании, и исторические / географические симуляции, описанные в работе Antinucci et al. (2002), нуждаются во всеобщем обсуждении, для того чтобы сформулировать гипотезу о роли «этничности» как условия, ведущего к созданию больших и более сложных социополитических образований (вождеств, городов, государств) в Европе в последние 4 или 5 тыс. до н.э. В наших моделях клетки могут быть похожими, поскольку они наделены наследственными чертами (наследственное сходство, см. правило экспансии) или поскольку они стали более похожими в результате взаимодействия, в основе которого лежит пространственное соседство (приобретенное сходство, ср. правило ассимиляции). Этничность может быть определена как генетическое / культурное / языковое сходство вследствие наследования свойств в окружающей среде, где все клетки обладают культурой в результате процессов культурной экспансии из одной исходной клетки (культуры). Другими словами, этничность — это наследственное, а не приобретенное сходство. Клетки, обладающие сходством в результате наследуемого сходства (т.е. поскольку они имеют общих предков) будут иметь тенденцию к уменьшению этого сходства с возрастанием пространственной / временной дистанции от точки, в которой их предки разошлись по разным линиям (пространственным путям), поскольку существенные культурные изменения аккумулируют и имеют следствием культурную дивергенцию (см. правило изменения). Модель земледельческой колонизации Европы, описанная Antinucci et al., может быть использована для генерации этнической карты Европы к концу процесса колонизации в третьем тысячелетии до н.э., где этнические регионы могут быть определены и с использованием понятия предела наследственного сходства между смежными клетками (количество циклов с момента разделения), и с использованием понятий наследственного и приобретенного сходства как критериев для определения этнических групп. Две карты могут быть сопоставлены с актуальными эмпирическими данными (археологическими, лингвистическими, историческими) ко времени появления более крупных и сложных социополитических союзов в 3-4 тыс. до н.э., для того чтобы проверить, какая из 2 карт будет иметь больше совпадений с эмпирическими данными.
Примечания
Ammerman, A. J., and L. L. Cavalli-Sforza. 1984. The Neolithic transition and the genetics of populations in Europe. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Antinucci, F., F. Cecconi, F. Natale, and D. Parisi. 2002. Simulation of agricultural expansion through a cellular automaton. Rome: Institute of Cognitive Sciences andTechnologies, National Research Council.
Axelrod, R. 1997. The dissemination of culture: A model with local convergence and global polarization. Journal of Conflict Resolution 41:203-26.
Boyd, R., and P. J. Richerson. 1985. Culture and the evolutionary process. Chicago: University of Chicago Press.
Castellano, C., M. Marsili, and A. Vespignani. 2000. Nonequilibrium phase transition in a model for social influence. Physical Review Letters 85:3536-39.
Cavalli-Sforza, L. L., and M. W. Feldmann. 1981. Cultural transmission and evolution. A quantitative approach. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Diamond, J. 1997. Guns, germs, and steel: The fate of human societies. New York: Norton.
Epstein, J. M., and R. L. Axtell. 1996. Growing artificial societies. Cambridge, MA: MIT Press.
Friedkin, N. E., and E. C. Johnsen. 1990. Social influence and opinion. Journal of Mathematical Sociology 25:193-205.
Kennedy, J. 1998. Thinking is social: Experiments with the adaptive culture model. Journal of Conflict Resolution 42:56-76.
Latané, B. 1981. The psychology of social impact. American Psychologist 36:343-65.
March, J. G. 1991. Exploration and exploitation in organizational learning. Organization Science 2:71-87.
Nowak, A., J. Szamrej, and B. Latané. 1990. From private attitude to public opinion: A dynamic theory of social impact. Psychological Review 97:362-76.
Parisi, D., and M. Ugolini. Forthcoming. Living in enclaves. Complexity.
Renfrew, C. 1987. Archaeology and language: The puzzle of Indo-European origins. London: Jonathan Cape.
Shibanai, Y., S. Yasuno, and I. Ishiguro. 2001. Effects of global information feedback on diversity. Journal of Conflict Resolution 45:80-96.
Ugolini, M., and D. Parisi. 1999. Simulating the evolution of artifacts. In Advances in artificial life, edited by D. Floreano, J.-D. Nicoud, and F. Mondada, 173-82. Berlin: Springer.
[1] Общая формула - N(N/3)(8/N)(1/L), где N – это количество клеток и L – количество возможных культур, что при строке в 6 знаков составляет 64.