Antem (The Unforgieven-I). 3 страница
Хавьер покосился на него с явным удивлением и нескрываемым уважением. Словам Марка, что передал им с Моррисом Дуайт, они все же не поверили.
- Ночью был вырезан пост на западных воротах. – Марк бросил на стол кусок ткани. – Полностью.
- И кого не хватило по утру в гостиницах?
- Трех групп. В каждой от трех до семи человек.
- Мы стали слишком доверчивыми, или Козлоногий стал куда умнее?
- Ни то, ни другое. – Марк помрачнел. – Мы стали заносчивыми и чересчур самоуверенными. Кто точно уже не скажешь. В пустыне к обеду нашли тринадцать тел, разделанных и освежеванных. У каждой жертвы вырезали лицо. Так что из кого выбрать – непонятно. И у нас остается только понимание факта, что один из убийц – женщина. Так как всего их было трое из пятнадцати. Двух нашли в пустыне. Но есть и еще кое-что.
Он кивнул на клок, лежащий на столе.
- Ткань непростая. Ее не может быть здесь.
- И какое это имеет отношение к длинному пути, обещанному нам вчера? И ко снам и к вырезанным парням? – Хавьер, все также спокойно жующий лакрицу, посмотрел на командора безо всякой издевки.
- Она имеет отношение ко всему. Да…
Дуайт почесал вторую из новых загогулин моко, проходящих под глазами. К сожалению Марк все-таки немного оправдал его, Дуайта, нелюбовь к любым святошам. Даже у такого хорошего парня, как командор, за душой оказалась недосказанность и гордыня. Даже если сам командор ни за что в этом не признался бы, Дуайт все равно уверился в этом.
- Командория в Форт-Найт не успеет отправить экспедицию и мне поручено отправиться самому, – на стол, рядом с тканью, лег лист папирпласта, бумаги, покрытый ламинирующей пленкой. – Людей мне должен выделить комендант, полковник Шепард.
- Судя по всему, падре, нас уже выделили? – Моррис достал свою гордость, серебряный портсигар, вытащил, помял пальцами и, щелкнув еще одной серебряной гордостью, закурил самокрутку. – Так?
- Так.
- Мы едем в земли Дьявола? – Дуайт поднял глаза на командора.
- Практически, сержант.
- Ткань принадлежит кому-то из того места, куда мы отправимся?
- И это тоже верно.
- Там бывший военный объект?
Марк кивнул.
- Хреновые дела. – подытожил Моррис.
- Точно подметил, ombre. – Хавьер отправил в рот новую порцию своей сладкой жвачки. – Еще какие хреновые.
- Туда не стоит ехать на нескольких броневиках? – Дуайт спросил, предчувствуя ответ.
- И с батареей безоткатных мортир «Дейви Крокет» с термоядерными зарядами. – Марк усмехнулся. – Стоит. Но мы отправимся туда впятером.
- Безумная затея. – Дуайт сплюнул. В пепельницу. – Но я поеду. Из-за сна. Из-за парней с ворот. Да и просто из-за форта. И ее жителей.
- И жительниц. – Моррис затушил самокрутку. – Мегги, конечно, жадная шлюха, но мне ее почему-то жаль. А еще стало как-то скучновато.
- Madre de Dios! – Хавьер перекрестился. – А я даже не могу придумать причины. Наверное, что я просто тупой cabron, если согласен на такое.
- Так… - Марк явно забеспокоился. – Вам даже неинтересно, куда ехать?
- Нам куда интереснее, как по дороге туда с топливом, - Дуайт взял у Морриса портсигар, что тот вертел в руках, и достал самокрутку. Покрутил между пальцев, понюхал, жадно втягивая сладковатый запах. – Много поставили на то, что закурю?
- Я не ставил, - Моррис усмехнулся, - ты ж мне друг. Так что там с топливом, падре?
- С топливом? Проблем не будет. Я тоже не ставил, Дуайт. Азартные игры греховны.
- Без топлива будет тяжело. А пешком сейчас очень жарко. – Хавьер вытер мокрый лоб. – Надеюсь, пятым с нами будет кто-то стоящий. И не женщина. А я поставил. Не подведи меня, Дуайт.
- Не женщина. – согласился командор. – Девушка. Но стоящая.
Хавьер вздохнул, но промолчал.
- Когда выезжаем? – Дуайт допил кофе, залпом, хотя было желание растянуть на подольше.
- Сегодня. Лучше всего через час.
- Отдохнули… - Моррис встал. – Надо собраться.
- Берите только личные вещи и оружие. Боеприпасы пополним по дороге. – Марк потер переносицу. – Мне не хотелось бы рассказывать о месте, куда направляемся, но считаю, что вам стоит понимать – с кем мы столкнемся.
- Так… - Моррис сел обратно. – Я внимаю вам, падре, как внимал бы кимвалам звенящим и гласу Божьему.
- Не богохульствуй! – Хавьер показал Моррису кулак. А командор только одобрительно кивнул. Щелкнул пальцами и прямо перед лицом Морриса заплясал небольшой огненный мячик, потрескивая и жадно мотая огненной гривой.
Моррис вжался в спинку кресла. Командор довольно кивнул и мячик пропал.
- Дети Козлоногого хитры, опасны и не знают меры. – Марк вздохнул. – Каждый из вас знает, насколько тяжело бороться с ними. Каждый не раз и не два участвовал в боях, очищал города и ранчо от скверны, выжигая огнем порождения зла. Не каждый знает или помнит, с чего все началось.
- Ваша церковь знает? – Хавьер усмехнулся.
- Знала, знает и будет знать всегда. Церковь есть крепость Бога единого на земле. И служители ее записывают и знают многое. Слушайте, и попытайтесь понять.
Незадолго до начала Бойни в пустыне военные спрятали базу. На ней проводили исследования по нескольким направлениям, в том числе и по биологическому оружию. Создавали тех, кто сможет выжить в любых условиях, кто сможет победить там, где другие просто сразу погибнут.
- Кто-то из персонала выжил? Это они побывали в форте?
- Скорее всего. Ткань от комбинезона, такие есть только там. Сейчас сделать хотя бы один невозможно.
- Церковь добралась до них давно? – Дуайт уже знал ответ. Но хотел его услышать.
- Не только церковь. Первыми туда добрались рейнджеры пятого полка, пробиваясь через пустыню, когда гнали детей Козлоногого. Но пройти внутрь сумели только с помощью Церкви.
- И почему я не удивлен? – Дуайт усмехнулся. – И?
- И… Сам объект отдан гению, человеку, что понимает природу многих вещей.
- Для чего создавалась база? – Дуайт перебил командора.
- Для создания существ, что смогли бы бороться с детьми Зла. Теми, кого называли предвестниками Бойни.
- Дела…
- Кусок ткани – от униформы, лежащей там на складах. И если этот клочок оказался здесь, то Локин начал собственную игру, вот и все. Как она связана с караваном из Орлеана… это неясно. Пока неясно.
- Мы же едем туда не только из-за ткани?
- Нет. – Командор нахмурился. – Две недели назад туда отправились мои братья. И не вернулись.
- Святая Виргиния, мать… - Моррис пожевал губами, скривился, и продолжил, - Мать благочестивых намерений! Какого хрена, падре? Сколько было в группе ваших братьев?
- Пятеро.
- И мы тоже впятером?! – Моррис сплюнул прямо на начищенный пол. – Мне и сказать нечего…
- Моррис! – Дуайт повернулся к товарищу. – Не пугайся раньше времени. Нам туда стоит хотя бы доехать. А там разберемся.
- Ну да. – Подбородок с торчащей неровной бородкой уставился на командора. – А что нам за это перепадет, если сделаем все как надо и вернемся?
- Церковь Бога истинного не забывает своих долгов. – Марк вздохнул. – Никогда.
Моррис не ответил. Хавьер достал полоску лакрицы и с натугой откусил кусочек. Дуайт встал:
- Последний вопрос, отче.
- Да?
- Этого, как его, Локина…
- Что за чертово тупое имя? – Моррис встрял, тоже вставая. – Он кто? Макаронник? Или еще какой-то европейский педик?
Марк поморщился.
- Хотел бы я, чтобы он оказался содомитом из Старого Света, но, нет. Он русский.
- Чертов хрен святого Беды! – Моррис закатил глаза. – А этот-то откуда взялся?
- Да и ладно, угомонись, Моррис! – одернул его Дуайт. – Отче, чего не хватало этому человеку, если его наняли и Анклав и церковь? Для чего ему творить зло?
- Знаешь, Дуайт… - Марк поднял глаза. – Мог ли знать Сын Божий, целуя Иуду, о тридцати серебренниках?
Хавьер, сопя под нос, принес большую жестяную бочку с топливом. Мойра, вертевшаяся у «кугуара», только охнула, глядя на такое. Дуйат, отвернувшись, улыбнулся. Сам он, увидев этот цирковой фокус в первый раз, удивился. Потом попробовал поднять все эти сколько-то там галлонов газолина. Чуть позже пришлось отправиться к Салливану, хирургу отряда, жаловаться на боль в спине. Больше такого Дуайт себе не позволял. А Хавьер? Нравится ему так таскать топливо, так и пусть его.
- Ну, надо же… - Моррис, зайдя в гараж, покачал головой. После того, как закинул в открытый бортовой люк пожитки. – А ты как, с барной стойкой к нам заявилась, или только сама по себе?
- Сама. – Мойра перестала улыбаться.
- Мы парни гостеприимные. – Моррис покосился на нее, прикуривая. Дым поплыл под высокий ребристый потолок. Хавьер, проходя мимо, ткнул Морриса в бок и показал на бочку с топливом, опустошенную и приставленную к двум ее сестрицам.
Моррис жадно затянулся и затушил окурок об каблук. И снова повернулся к Мойре:
- Не подозревал, что у тебя есть нормальная одежда.
Ну, тут Дуайт с ним согласился. Вместо своих обычных подвязок, коротких маек и полосок, по недоразумению обзываемых юбками, Мойра пришла одетая как девчонка с ранчо. Джинсы, высокие сапоги, пальто до середины бедра. Правда вместо шляпы девушка нацепила кепку с козырьком, но все же, но все же…
- Так а ты чего вообще заявилась милашка? – поинтересовался своим голосом для мелких ссор Моррис. – Чего тут забыла?
- Моррис! – Дуайт закрепил на дугах борта запас дров. – Она едет с нами.
- Какого, простите миз, хрена, командир? – Моррис сплюнул, едва не попав на коленку Мойры. – На кой хрен она нам сдалась? А? Я понимаю, что командор говорил про какую-то девку. Но не про нее же? Она же хренова официантка!
В воздухе свистнуло, тут же чавкнуло в досках, настеленных по полу гаража. Рядом с первым ножом возник, с задержкой секунды в полторы, второй. Зазвенел, покачиваясь и ожидая третьего, лежащего в ладони Мойры.
- Да ладно тебе, Моррис, не переживай. – Мойра сплюнула под ноги Волку, чуть не попав тому на носок сапога. Щелкнула лопнувшим пузырем жвачки. – От меня толка куда больше, чем вреда, сам увидишь.
Моррис не ответил. Забрался внутрь броневика и развалился на лежанке. Хавьер, неодобрительно косясь на Мойру, полез на свое место.
- Будет тесновато. – предупредил Дуайт. – Нестрашно?
- Было бы чего бояться. – она забросила внутрь две больших походных сумки. – Не так и далеко придется ехать.
- А когда доедем?
- Ты удивишься… - Мойра надула пузырь жвачки и усмехнулась. Одновременно. – Тебе понравится, Оаху.
- Хорошо. Командор идет. Прыгай внутрь… чистая душа.
Мойра показала язык и скакнула внутрь.
Марк, несущий в руках что-то длинное, завернутое в брезент, устало поставил «что-то» к борту.
- Надвигается буря. Нам надо торопиться. На западных воротах лежит подписанный приказ о срочной отправке твоей группы к Меллоуну.
- Хорошо. А как мы сможем проехать через территорию Козлоногого?
- А это сюрприз.
- Ты прямо Санта.
Взгляд командора потяжелел и стал ощутимо холоднее.
- Неверная интерпретация самого имени не делает это существо чем-то хорошим.
Дуайт пожал плечами.
- Да и ладно. Я язычник, ты же знаешь.
Командор кивнул, и протянул Мойре, высунувшейся из нутра броневика, свой сверток. Дуайт осмотрелся, так, на всякий случай, но подозрительного не попадалось. И сам полез внутрь «кугуара».
- Что это вообще? – поинтересовался Моррис, показывай на сверток. – Распятие? Будем им отбиваться от детей зла?
Марк покосился на него и ничего не сказал. Хавьер, погладив висевшее на приборное доске маленькое распятие помянул обязательную санктумарию и тоже промолчал. Мойра не выдержала.
- Не богохульствуй!
Дуайт протиснулся мимо нее и забрался в седло башни. С Моррисом стоило поговорить, но не сейчас. Сейчас стоило опять привыкать к привычному прицелу орудия.
- Хавьер? – Дуайт принюхался.
- Да, командир?
- Ты где-то масло разлил?
- Немножко, убрал уже.
- Засранец.
Хавьер промолчал. Но недолго.
- Взял у Санчеса новый топор. Наш совсем затупился.
- Угу, взял… Позаимствовал?
- Да.
- Очень порадуюсь, когда он набьет тебе твою наглую усатую рожу.
- Почему? – удивился Хавьер.
- Почему, почему… - Моррис накрыл лицо шляпой, удобнее устраиваясь. – Потому что он тебе ее набьет только если мы вернемся. Я ему даже доплачу.
- Еще друг называется. – фыркнул Хавьер.
- Они так всегда, святой отец? – поинтересовалась Мойра, примостившись на второй лежанке.
- Да. Понемногу стараюсь отучить их хотя бы от сквернословия. – Марк сел рядом с ней, снял плащ. Кресты на наплечниках блестели даже в неярких отсветах трех лампочек внутри корпуса. - Недостаток веры, да…
Недостаток веры… Дуайт протянул руку и достал из кармана для орудийных щеток пачку жевательной резинки. В отличие от суррогата розового цвета, в очередной раз лопнувшего между губ Мойры, его пачка была настоящей. Настоящая смолка, настоящая мятная эссенция и немного сахара. Настоящая драгоценность, купленная у торговцев с Орлеана.
Мойра повела тонким хитрым носом, втянула воздух и уставилась на Дуайта. Растянула губы в усмешке:
- Наш настоящий рейнджер имеет слабости?
Дуайт кивнул.
- Ты мне нравишься. – сообщила девушка. – Ты просто душка, милый строгий Дуайт. Прям плюшевый мишка на Рождество.
Хавьер завел машину, броневик мелко завибрировал, согревая двигатель. Моррис, как и обычно, уже спал. Первый час езды от форта никогда не был опасным. Хавьер вывел броневик из гаража. Дуайта подкинуло, заставив вжать голову в плечи. Все-таки старина «кугуар» не отличался большим удобством.
Дуайт прижал лицо к бронестеклу «глазка», глянул наружу. Форт жил обычной жизнью.
Пыль и песок носились по улицам, закручиваемые ветром, обсыпали прохожих. Катил тачку с землей огородник Стэллоун, разводивший турнепс и шпинат. Куда меньше он любил разводить картофель, но именно его продажей и жил. Землю в форт привозили с востока, как и удобрения или семена. Так что, как не прибеднялся Стэллоун, но скрягой его считали явно не зря. Хорошая землица стоила немало «орлов».
Прогуливались под зонтиками две совсем юных миз, дочери недавно приехавших гарнизонных офицеров. Высокие, с перетянутыми до осиных, талиями и крепкими задками. Модницы, как на взгляд Дуайта. Обе давно привлекали к себе немало взглядов и вольных бродяг-диггеров, и рейнджеров и, что не казалось странным, Хлои. Вкусы и взгляды Хлоя не скрывала. А в дальнюю командорию не попала только из-за таланта медика.
Наверняка скрипели на ветру жалюзи и ставни, в этом Дуайт не сомневался. Кирпич, камень и доски, давно ободранные ветром и песком от краски, ржавое железо низких крыш. Растрескавшаяся улица, носимая взад-вперед пожелтевшая коробка из-под сигарет, кренившиеся вниз фонари. Форт Кросс, переживший ночь, спокойно пережевывал половину наступившего дня. На кативший себе броневик внимания никто не обращал. Пусть он и был одним из семи оставшихся.
- Жизнь не хочет заканчиваться, несмотря ни на что. – Марк щелкнул четками. – Разве что люди часто не видят главного за второстепенным. А потом удивляются невозможности поговорить с кем-то, кто был жив еще минуту назад.
- Я вроде ничего не говорил. – проворчал Дуайт. – Нет привычки говорить под нос.
- Ты очень красноречиво хрустел пальцами. Это вредно, артрит сейчас старается не обращать внимания на возраст.
- Обожаю снова слушать правильные и хорошие поучения… - пробормотал из-под шляпы Моррис. – Мне очень не хватало их целых два дня.
- Ворота. – Хавьер обернулся к ним. – Командир, у тебя лист от Шепарда?
- Да. – Дуайт достал из внутреннего кармана подписанный комендантом приказ. – На. Едем в сторону?
- Вегас. – Марк щелкал четками. – Именно в ту сторону.
- Хреново. – отозвался Моррис, подняв шляпу на лоб. – Весьма, да, Хавьер?
- Si. – Хавьер даже обернулся. – Очень хреново, ombre.
Дуайт промолчал. Дождался нового рывка «кугуара» и первых мягких толчков покрышек по песку и снова вернулся к наблюдению.
- Почему очень хреново, мальчики? – Мойра толкнула Морриса. – Водитель занят, командир многозначительно молчит, а, Моррис? Тебе отвечать.
- Изабель… - протянул Моррис. – Прекрасная, как непорочная Гунхильда, Изабель. Хотя, что и говорить, нет. Изабель прекраснее. Она же брюнетка. И глаза у нее черные-пречерные.
- О, Изабель… - протянул Хавьер. – Madre de dios, что за женщина. Bruja, не женщина.
- Изабель. – согласился Дуайт. – Изабель Эрнандес де… чего-то там. Не особенно хреново. Все-таки расстались мы с ней по взаимному согласию.
- Он умный, наш командир, - поделился Моррис, - но порой такой дурак.
- Ну да, - Мойра улыбнулась, - в данном случае действительно, не самое умное мнение.
- Изабель Эрнандес де Сааведра. – Марк покачал головой. – Не самый лучший расклад, да…
- Что? – Дуайт покосился на него. Дошло чуть позже. – Она-то причем?
- Нужна, как проводник. По карте мы не сможем найти объект. Она там была.
- Когда?
- Около года назад. Водила туда караван с припасами.
Дуайт вернулся к увлекательной слежке за пейзажем. Была, так была. Не рассказала… что поделаешь, женщины.
- Все зло от женщин, - Моррис вытянул ноги, заложив руки за голову, поерзал на лежанке, - Всегда и везде.
- То-то смотрю, ты постоянно злом сам себя окружаешь, - фыркнула Мойра, - Нет?
- Закаляю сам себя в борьбе с ним. – Моррис закрыл лицо шляпой, забубнил из-под нее. – Чтобы быть всегда готовым.
- Не старайся показать себя хуже, чем есть. – командор вздохнул. – Это не мое дело, солдат, но прими мое мнение таким.
- … - Моррис почесался. – Бесполезно спорить.
- Хватит ругаться, amigo, - пробасил Хавьер, - еще успеешь надоесть.
- Ну, друг, если ты просишь, то не буду.
- Врун ты, Моррис, - Мойра полезла в собственную сумку, - не такой уж ты и злой. Хотя хватает, конечно. Зло от женщин, женщина само зло…
- И цветные, - закончил Моррис, - именно так.
- Cabron! – Хавьер шумно вздохнул. – Сивый шлюхин сын.
- Ты дружище к ним не относишься, ты мексиканец.
- Да пошел ты в … - водитель сплюнул, тут же затерев плевок сапогом, - все равно ты козел.
- Рты прикройте. – Дуайт свесился вниз. – Моррис, следи за словами. А ты за дорогой.
Молчание продержалось недолго. Сложно было ожидать чего-то другого.
Дорога, пусть и не самая дальняя, стремится к разговору. В вагонах Трансатлантической железнодорожной компании, как говорили знающие люди, даже есть исповедальни. Что поделать, изливать душу давно модно среди христиан.
Дорога решает многое за людей. Если идешь пешком, то не до разговора с соседом. Переставляешь ноги, и все. Шаг за шагом, увязая в горячем море песка, густой жиже болот, разрывая плотную, высотой по колено, траву прерий или грохоча каблуками по твердокаменной и выжженной доске солончака. Тут не поспоришь, не расскажешь за просто так байку, не похвастаешься девчонкой, подцепленной в городке, оставленном далеко за спиной. Нет, во время привалов так сколько угодно. Но только не когда идешь.
Пройди с десяток миль, нагруженный под завязку, под солнцем, градом ливневых капель или в метущую зимнюю вьюгу, и посмотри, захочется ли тебе трепаться на ходу? Если ноги наливаются тяжестью, если пальцы скользят друг по другу от слипшихся остатков носков и густой грязи от старой кожи, не до разговоров. Да даже если трясешься в седле, привычно подпрыгивая в ход коня, тоже не совсем то. Особенно, когда есть куда торопиться.
Но сейчас, вот так, как внутри «кугуара», можно и слегка распустить язык. Опасно ли за сталью бортов? Конечно, да еще как. Но это привычно. Сам Дуайт всегда располагался в башне. Он лучше Морриса видел опасность, лучше обращался с «браунингом» и его лентами. А потому слушать разговоры снизу доводилось часто.
Сколько лет они втроем поднимали в воздух пыль дорог? Дуайт знал точно. Три года, десять месяцев и три с половиной недели. С Моррисом они знали друг друга куда дольше, на целых пару лет. Целая вечность, если задуматься. Да, броневик стал их домом почти четыре года назад. А они до сих пор не дали ему имя, вот незадача.
Хавьер называл собственную машину то «другом», то «Господом Богом проклятым куском жести», закипая от одного его вида и поминая всуе и Отца Всевышнего и всех его ангелов. Про имя здоровенной железной посудине на колесах он не задумывался.
Моррис, будучи в хорошем настроении, порой что-то чиркал на куске картона, показывая потом разные варианты названий. Особенно Дуайту глянулись несколько: «Злоеб..й сукин сын», «Жнец судеб» и «Бинго». Но потом, как правило, Моррис впадал в злобную депрессию, ворчал и плевался, рассказывая о детстве и о кораблях в Орлеане, которым только и пристало иметь имена.
Сам Дуайт относился к вопросу легко. Ему хватало данного броневику от рождения. Кугуар, и кугуар, чего еще надо?
Броневик служил хорошо. Порой его загоняли на ремонт, порой восстанавливали. Бронированных машин в Анклаве стало не хватать, и за свой экипаж Дуайта держался. Да, им самим требовались полновесные серебряные кругляши на жизнь, и, как говорил Моррис, еще и на девок. Но «кугуар» требовал не меньше. Чего стоил полный комплект новых покрышек?! Да довольно весомо. Мизинец Хавьера, почти перерубленный пополам картечью до самого конца не сдававшихся братьев Бритл, не гнулся до сих пор. Зато комплект они купили.
Потому пыли и песка, вместе с травой, гравием, грязью и водой эти самые покрышки перемололи немало. Кроме оплачиваемых Анклавом рейдов Дуайт брался за любую возможность заработать.
Экипаж возил почту. Экипаж возил медикаменты. Экипаж возил пассажиров. И вот тут-то разговоров было просто не перечесть.
Курьеры Анклава и курьеры с Ист-кост, едущие на запад, курьеры Вест-кост, едущие на восток. Священники Новой церкви и отцы-инквизиторы со своими «клиентами». Богатые промышленники, скотоводы и торговцы, неожиданно оказавшиеся перед выбором: ехать медленно, красиво и спокойно в поезде, с возможным опозданием, или садиться в чертову стальную колымагу Дуайта и компании. Важные и не очень шишки, возвращающиеся домой, в город Ангелов. И даже пару раз, несмотря на очевидную глупость, Дуайту приходилось перевозить дорогущих шлюх.
И уж тем для разговоров внутри железного колесного гроба хватало. От цен на все дорожавшее и дорожавшее мясо до обсуждения качества чернил для комендатуры и суда. От сплетен о новой любовнице мистера Корригана, владевшего несколькими мельницами на юге до богословских споров о настоящих причинах Бойни. Да, так оно и было.
- Командор? – Моррис явно не решался переходить на «просто Марк», но и «святым отцом» звать того не хотел. – Так, а место, куда мы должны попасть… что оно из себя представляет?
Судя по шелесту и еле слышимому шороху с хрустом, Моррис сворачивал одну из своих трех самокруток на «дорогу». Дуайт бросил курить табак и Моррис, уважавший его в меру сил, старался курить не более трех самокруток на день пути. Внутри броневика. Правда и самокрутки оказывались немаленькими, да и начинял он их чем-то очень и очень крепким.
- Сеть из нескольких бункеров и связующих ходов. Довольно большие помещения с хитрой системой коридоров, офисов, подсобных помещений и самих лабораторий с испытательными стендами и залами.
Марк достал один из своих револьверов. Ершики, масленка и полоска ткани появились на свет вслед за оружием.
- Там опасно. И страшно. Мои братья, побывавшие в лаборатории, вернулись потрясенными.
Дуайт покачал головой. Когда командоры чего-то опасаются или о чем-то переживают, так жди большой беды. Нервы у святых отцов отличались завидной крепостью, не боясь самых серьезных потрясений.
- А в чем опасность? – Моррис чиркнул спичкой, прикуривая. Зашипела, разлетаясь бенгальским огнем, фосфорная головка. Сладковато и тяжело запахло табаком. Латакию сюда, в Анклав, везли из Вирджинии, стоил этот табачный сорт немало, пусть и не пользовался особой популярностью. А вот Моррис его порой весьма любил.
Густой и пряный аромат восточной мешки тек внутри «кугуара». Но никто не возмущался. Дорога, она и есть дорога. Комфортно должно быть всем. Пусть, конечно, и в меру. За это Моррис любил и остановки, добавляя к трем самокрутками обычные перекуры сигаретами.
«Кугуар» катил по остаткам автострады. Шоссе номер…, порванная артерия погибшей от гнева Господня страны. Ветер мел перекати-поле, песок, пыль, мириады остатков жуков, муравьев, термитов и прочей братии. Ветер хлестал по бортам броневика, желая попасть внутрь.
Небо привычно хмурилось. Скручивало само себя в выцветшие желтые спирали, стараясь плюнуть вниз чем-то ядовитым. Старая и знакомая картина, буря, очередной маленький и огромный катаклизм. В Форте наверняка закрывают жалюзи, затягивают запоры герметизации, готовят маски с баллонами. И зря. Земля Дьявола любила обманывать. Дразнила и пугала надвигающейся бедой, темнела аспидными полосами и потом уходила к пустыне.
Да так поступала не только природа. Что там говорить, если его Изабель делала от него же тайны? Скрывала какие-то дела с Церковью, молчала и ничего не рассказывала?
Дуайт почесал зудящую моко. С женщинами всегда так. Ты думаешь – все, забыл. Но не тут-то было. Старая любовь она, что и говорить, неожиданна и коварна, прямо как… как… Дуайт не смог придумать – как что именно коварна старая любовь.
Броневик вовсю мчался вперед. Серая пыль, смешиваясь с серым песком, тянулась шлейфом. Хрустела под наполовину вытертыми покрышками, жадно тянулась в щели машины. Порой начинала похрустывать уже на зубах пассажиров.
Мерно гудел двигатель, защищенный кроме металла и дополнительным полимерным кожухом. Тихо и едва слышно сопел разом уснувший Моррис. Щелкал четками командор. Сжавшись калачиком, читала из толстой тетради Мойра. Дуайт довольно кивнул. Ехать им двое суток, не меньше. За это время успеется и переговорить обо всем, и надоесть друг другу, и страстно желать выбраться за надежные, крепкие и добрые борта. А пока можно и помолчать.
Дуайт сел удобнее, снова припав к панораме.
Пустота. Накатывающая издалека ночь. Пожелтевшая юкка. Торчащая перьями острая и жесткая трава. Кружащий вдалеке какой-то крылатый хищник. Изредка мелькающие за проволочными заборами зеленые поля. Милый родной край.
Как-то раз его спросили: зачем? Зачем ты занимаешься неблагодарным делом?
Дуайт пожал плечами и пошел себе дальше. Порой выбор за нас все же делает судьба.
Дед говорил: так выпал жребий. И другого просить не надо.
Дуайт не просил о чем-то. Ему и не о чем было просить, и некого тоже. Кого?
Дуайт знал имена. Дед, тот, что дал Дуайту все, не скрывал от внука ничего. И имена тех, кого его предки-арики видели сами, намертво въелись.
Туматауэнга, повелитель войны и отец воинов, сокрушитель врагов, попирающий гору черепов, пожиратель душ и сердец павших на полях битв. Суровый и твердый как камень гор Аотеароа, опасный и хищный, как подводный охотник мако.
Что сказал бы он Дуайту, идущему по его пути почти всю свою жизнь? О чем рассказал бы ему Дуайт, не видевший мира с самого рождения?
О том, как подросток, только-только становящийся мужчиной, искал убийц своего деда? Как шел по оставленным отпечаткам в песке, как ловил ветер, несший запах тела, как искал взглядом остатки ткани на колючих акациях?
Первый бой, настоящий, до единственного выжившего, до последней крови, до хрипа из перерезаемой глотки, Дуайт принял в тринадцать. И помнил об этом всегда.
Сколько боев выпало деду? Этого точно он бы и не сказал. После первых Врат на землю пришла Бойня. Сразу же после Пламени Божья. Дед, потерявший в первые дни почти всех родственников Дуайта, принял жребий и прошел по своему пути до конца.
Машину тряхнуло. Дуайт щелкнул зубами, чуть не прикусив язык. Этого ему не хотелось. Он посмотрел внутрь.
Моррис перевернулся на бок, скинул сапоги и распустил слюни по собственному спальному мешку. Вот так всегда. Как заснет крепче, то становится похож на ледащую охотничью псину. Точно, вон, дернулся пару раз, как будто за кроликом побежал.
Командора он практически не увидел. Тот пересел на второе кресло, рядом с Хавьером, смотрел вперед через щель в защитном люке. Четки щелкали, скорее всего, судя по подрагивающим крупным косточкам из металла. Если Дуайт не ошибался, то четки командора состояли из стальных гранатных колец и девятимиллиметровых пуль штурмового «браунинга».
Мойра, поджав ноги, читала большую книгу. Судя по цвету и полустертому названию – Библию. Она подняла голову, глянув на Дуайта, и показала ему длинный узкий язык.
Да уж, чего еще он заслуживает?
Двигатель «кугуара» ровно гудел, машину чуть потрясывало на неровных потрескавшихся остатках хайвея. Дуайт вернулся к собственным мыслям. А мысли, вот незадача, крутились вокруг Изабель.
Странным казались многим их отношения. Гордая и недоступная чернокудрая Изабель, плюющая на «золотых мальчиков» Вегаса и наезжающих временами надутых шишек их города Ангелов. Мрачный, всегда спокойный и не особо общительный Дуайт, маори, «пустынный брат», с лицом в татуировке и с домом-бронеавтомобилем.
Но они случились. И были. Горячо, страстно и недолго. Шрамы в душе или на сердце? Будь Дуайт христианином, может быть и поверил бы в такое.
Но…
«Кугуар» встал. Так, как умел делать только Хавьер. Резко, но так, чтобы никто не полетел лбом на металл, не выбил зубы или не сломал пальцы на руках. Хавьер остановил машину ровно и плавно.