Привет, — сказала я все еще пересохшим горлом
У него дернулись губы:
Не могла еще несколько часов остаться живой?
И в его голосе еще слышались интонации легкой улыбки вначале, а в конце — совершенно пустой голос, без малейшего акцента, без малейшего намека, откуда он родом.
Я живая.
Тебя пришлось дважды запускать, Анита.
Державшаяся незаметно Лилиан тут же оказалась рядом:
Буду вам очень благодарна, если вы не станете пугать моих пациентов.
Она предпочитает правду, — ответил он, даже не глянув на нее.
Он прав, док, — сказала я.
Она вздохнула.
Ладно, но давайте тогда говорить правду постепенно. Весь день она в основном была мертва.
Я только через секунду поняла, что доктор Лилиан пошутила. Эдуард глянул на нее и повернулся ко мне:
Если верить вампирам, на постепенность у нас нет времени.
Ты мне расскажи, что тут творится.
Многое. Если я начну все рассказывать, наступит рассвет, и твои любимые вампирчики помрут навеки.
Тогда расскажи самое необходимое.
Жан-Клод затратил кучу энергии, чтобы пробудить всех вампиров города до того, как отключился сам.
Я при этом была.
— Не перебивай, — сказал он слишком серьезно, и мне это не очень понравилось. — Вампиры и оборотни составили план, чтобы выделить тебе как можно больше энергии как можно быстрее. Энергии, чтобы ты влила ее в Ричарда и Жан-Клода.
— Почему ты говоришь это мне? Почему не Ашеру, не…
Перебила, — сказал он.
Глаза его были холодны, лицо серьезно.
Прости, — извинилась я.
Лилиан издала звук, на который повернулись мы оба.
Вы сказали, что от вас она новости воспримет лучше, а я не поверила. Теперь верю.
Он посмотрел на нее внимательно.
Извините. Я стану в сторонке, и перестанем терять время.
Она отошла.
— Мне этот план не понравился, а тебе он будет просто противен, но я выслушал их соображения, и лучшего плана у нас нет.
Я подняла руку. Он даже улыбнулся, но до глаз улыбка не дошла.
Да?
— Ты считаешь этот план хорошим?
Я не могу придумать лучше.
Правда? — глянула я на него.
Правда, — кивнул он.
То, что у него лучшего плана не было, говорил о многом. Говорил достаточно, чтобы я не стала спорить.
— Хорошо, излагай мне этот план.
Ты питаешь ardeur от главы еще одной группы зверей и берешь всю их энергию. Как поступила с крысолюдами.
Он говорил ровно и уверенно, хотя сам узнал об ardeur’е всего несколько часов назад. Влетел в середину кризиса метафизических масштабов и не смутился, а если смутился, то не подавал вида. В этот момент я его любила — любовью вроде мужской дружбы. Он ни разу меня не подвел и никогда со мной не темнил — за это я его и любила.
Что за группа?
Лебеди, — ответил он.
Я уставилась на него удивленно:
Прости, не расслышала?
Он улыбнулся — улыбка была холодная, но настоящая. Ему было весело.
Я так понимаю, что лебединый король тебе не лучший друг.
Не то чтобы. И он, и прочие главы групп бывали приглашены в дом на обед, но… — Я мотнула головой, пытаясь избавиться от ощущения в горле предмета, которого там не было — вроде фантомной боли. — Я никогда о нем в этом смысле не думала, и есть в Сент-Луисе группы побольше и посильнее лебедей.
Когда ты питалась на царе крыс, почти все они попадали без сознания, — сообщил Эдуард.
Что-что?
Ты слышала, — ответил он.
Я вспомнила вскрик Жан-Клода у меня в голове — он крикнул «нет», когда я потянулась за последним кусочком энергии Рафаэля.
Я не хотела.
Лилиан выглянула у Эдуарда из-за плеча.
Тебе просто повезло, что я была среди тех, кто остался на ногах.
А почему ты не свалилась?
Она задумалась с грустным видом, потом покачала головой.
Не знаю.
На «почему» у нас нет времени, — сказал Эдуард.
Согласна, — поддержала его Лилиан.
Я просто кивнула.
Крысолюдов все еще не сто процентов, Анита. Ты их действительно проредила. Мы не можем себе позволить, чтобы ты так же поступила с гиенолаками.
Без проблем. Уж кто-кто, а Нарцисс в список моих дел на сегодня не входит.
Он шевельнул губами — почти в улыбке, но потом сдался и засмеялся.
Я теперь его видел, и… — Он тряхнул головой и сказал: — Я бы тоже не хотел его видеть в списке своих дел, но он сделал хорошее предложение. Предоставил нам всех гиенолаков, которых мы просили.
Тут у меня возникла мысль: