Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова 2 страница
Имя "Магер-шелал-хаш-баз" означает "быстрая добыча". Это - ссылка на Сирию и Израиль, которые торопятся стать быстрой добычей для ассирийцев. И прежде чем ребенок подрастет достаточно, чтобы сказать "мама", для северных царств придет конец.
Поэтому Исаия говорит в точности то же самое для предсказанного ребенка Еммануила и для фактического ребенка Магер-шелал-хаш-база. Эти имена являются двумя сторонами медали, так как Еммануил относится к благой судьбе Иудеи, а Магер-шелал-хаш-баз - к Сирии и к несчастной судьбе Израиля. Имена различны, но символика та же.
В таком случае, по-видимому, вполне разумно предположить, что собственный сын Исаии - это предсказанный Еммануил.
Как бы то ни было, Ахаз последовал своему собственному суждению относительно надлежащего курса и стал данником Ассирии. Исаия не сумел повернуть царя к яхвистскому образу мысли, и в связи с конкретными политическими событиями до ассирийской осады Иерусалима через поколение о пророке больше ничего не было слышно.
Отрасль
Некоторые места в книге пророка Исаии развивают представление пророка о том, что после некоторых будущих бедствий остаток верующих вернется и построит свою жизнь заново. Этот остаток, очищенный от грехов, которые и вызвали бедствие, будет управляться идеальным царем:
Ис., 9: 6–7. Ибо младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира. Умножению владычества Его и мира нет предела на престоле Давида и в царстве его, чтобы Ему утвердить его и укрепить его судом и правдою отныне и до века. Ревность Господа Саваофа соделает это.
Возможно, что такие восторженные похвалы идеальному царю могли вырасти из песен, написанных в честь коронации. Во времена Исаии такие восхваления могли петь в честь восшествия Езекии на престол в 720 г. до н. э. Фраза "младенец родился нам - Сын дан нам" относилась бы к процессу коронации, благодаря которой царь становится приемным сыном национального бога. Лестные имена, даваемые царю, и обещание господства совершенного счастья были обычно принятым на такой случай щедрым поэтическим признанием.
Или же песнь могла быть написана в честь Иосии, который взошел на престол почти на век позже, в 638 г. до н. э. Песнь могли бы тогда из-за ее поэтической красоты поместить в собрание писаний Исаии.
Однако, даже если эти стихи первоначально упоминали конкретного царя, например Езекию или Иосию, позже жившие иудеи не могли почувствовать удовлетворение, не прочитав в них еще какого-нибудь смысла. Ни у Езекии, ни у Иосии не было по-настоящему успешного царствования. Езекия пережил осаду Иерусалима, но и только, а Иудея была опустошена. Иосия погиб во время сражения, и через поколение после его смерти Еврейское царство было уничтожено.
Поэтому все более и более вышеупомянутые ссылки воспринимались как представляющие какого-то идеального царя, который еще не появился, но который должен был прийти через неопределенное время в будущем.
Этот царь, конечно, был бы из династии Давида, и в Библии ему обещается вечное царствование:
Ис., 11: 1–2. И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; И почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия;
Опять же, это могла быть обычная лесть применительно к новому царю, например к Езекии или Иосии. Новый царь - это всегда цветение и новая поросль; старый царь - это всегда увядающая ветвь. Однако если эта ссылка перемещается на идеального царя будущего, то Давидова династия могла бы рассматриваться как срубленная (то есть корень, или, если перевести более правильно, пень, то есть все, что осталось), а из него появляется цветение и новая поросль.
Во время царствования идеального царя все творение возрождается для абсолютного мира, который, как можно было бы предполагать, первоначально был в саду Эдемском:
Ис., 11:6. Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их.
Еще одна такая яркая картина идеального будущего, причем еще более часто упоминаемая, встречается в начале Книги Исаии:
Ис., 2: 2. И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы.
Ис., 2: 4. …и перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать.
Это видение идеального будущего, возможно, начало вырастать перед глазами иудеев, подавленных действительностью, в которой во времена Исаии торжествовала Ассирия. Еще сильнее это видение развилось во время бедствий вавилонского плена, разочарований после возвращения из него и ужасов преследований со стороны Селевкидов. Во времена Нового Завета эта ориентация на будущее стала доминирующим настроением в иудаизме и была в действительности ответственна за события Нового Завета и за великий поворотный момент в истории человечества, о котором возвестили эти события.
Идеальное будущее сосредоточивалось вокруг царя, который должен был появиться из рода Давида. Царь проходил обряд помазания маслом как часть религиозной церемонии, которая делает его царем. Поэтому царь может упоминаться как "помазанник" и действительно так и упоминается в Библии. Так, например, когда Давид нашел спящего Саула и отрезал кусок его одежды, его совесть запретила ему сделать большее, хотя в его личных интересах было легко убить своего преследователя:
1 Цар., 24: 7. …да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень.
Помазание согласно яхвистскому ритуалу не обязательно ограничивается иудейскими царями. Персидский царь Кир также упоминается таким образом в более поздних частях Книги пророка Исаии:
Ис., 45: 1. Так говорит Господь помазаннику Своему Киру…
Еврейское слово, означающее "помазанник", - "машиах", которое дается в транслитерированном английском как "mes-siah" ("мессия"). По мере того как шло время и еврейское видение с возраставшим пылом фокусировалось на идеальном царе будущего, этот термин все более ограничивался только им. Поэтому мы можем говорить об идеальном царе как о Мессии (с большой буквы).
Согласно христианской мысли, Мессия - это, конечно, Иисус, и слово "отрасль" в стихе Ис., 11: 1 принято как ссылка на Иисуса, и поэтому в Библии короля Якова пишется с большой буквы. В Исправленном стандартном переводе это слово пишется с маленькой.
Змея
В описании идеального мессианского царства обнаруживаются всяческие указания на полное отсутствие там какой-либо опасности или зла. Во всех таких случаях крайне беспомощные существа без какого бы то ни было вреда соединяются с хищниками. Кульминационный момент достигается, когда дети смешиваются со змеями.
Ис., 11: 8. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи.
Две части этого стиха содержат параллелизм, который является сущностью еврейской поэзии, и можно считать, что еврейские слова, переведенные как "аспид" и "змея", оба указывают на какую-то ядовитую змею. Действительно, аспид - это небольшая ядовитая змея, обитающая в Египте. (Клеопатра, как предполагалось, совершила самоубийство, позволив укусить себя аспиду.)
Однако змея (cockatrice)[103] является чем-то еще. Это слово, возможно, возникло в Средневековье как форма слова "crocodile" ("крокодил"). Крокодил, подобно змее, является смертельно опасной рептилией. Его, пожалуй, можно было бы рассматривать как гигантскую, толстую змею с короткими ногами. Для европейцев, знакомых с крокодилом только по слухам, змеевидные черты этого существа могли легко стать доминирующими.
Кроме того, как только слово "cockatrice" сформировалось из "crocodile", первый слог тут же наводит на мысль, а лихорадочное воображение развивает ее, что чудовище появляется из яйца петуха. Это само по себе невиданное извращение природы, конечно, так как петух - это мужская особь птицы, которая не кладет яйца. Кроме того, яйцо, отложенное таким образом, должно насиживаться змеей, и тогда конечным продуктом является существо с телом змеи и головой петуха.
Эта змея (cockatrice) изображается как абсолютная змея. Она убивает не укусом, а просто взглядом. Смертелен не только ее яд, но и само ее дыхание. Поскольку эта змея - самая смертельная змея и, следовательно, царь змей или из-за гребешка петуха, который может быть изображен как корона, эта змея также называется "василиском" (от греческих слов, означающих "маленький царь").
Конечно, библейский отрывок в Книге пророка Исаии (и пара других стихов в этой книге и в Книге пророка Иеремии, в которых упоминается эта змея) не может использоваться как свидетельство в пользу реальности этого совершенно вымышленного существа. Еврейское слово, переведенное как "змея" в Библии короля Якова, не означает петухоголовую змею, которая может убивать взглядом; оно означает просто "ядовитую змею".
В Исправленном стандартном переводе это слово переведено как "гадюка", которое является названием распространенной европейской ядовитой змеи, и, отметим, это единственная ядовитая змея, которая обнаруживается на Британских островах. "Гадюка" намного меньше вводит в заблуждение как перевод еврейского термина, чем "cockatrice", но в действительности гадюка вряд ли является тем существом, которое на самом деле подразумевал Исаия. Вместо этого наиболее вероятным кандидатом является рогатая гадюка, ядовитая змея, обитающая на Ближнем Востоке.
Люцифер
Не только Иерусалим и Иудея предупреждаются в Книге пророка Исаии о гневе Божьем. Окружающие языческие народы также предупреждаются о гибели, и в первую очередь Вавилон.
Легко заподозрить, что главы 13 и 14, в которых гибель Вавилона предсказывается с помощью диких образов, в действительности не принадлежат Исаии. Во времена Исаии именно Ассирия была торжествующим народом, а Вавилон оказался всецело во власти Ассирии еще более разрушительным способом, чем Иудея. Песнь ненависти и презрения, как можно было ожидать, должна была быть направлена против Ассирии и новой столицы, которую Сеннахирим построил в Ниневии.
С другой стороны, через столетие после времен Исаии именно Вавилон при Навуходоносоре стал угнетателем. Тогда вполне возможно, что этот отрывок имеет более позднее происхождение и был написан в период плена, когда Вавилон казался обреченным на то, чтобы пасть перед победоносными армиями Кира Персидского.
Изображая покоренный Вавилон, автор пишет едкую поэму саркастического презрения к могущественному вавилонскому монарху, теперь так низко павшему. Так, в частности, в ней говорится:
Ис., 14: 12–15. Как упал ты с неба, денница, сын зари!разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: "взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; Взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему". Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней.
Еврейское слово "хелель" переведено здесь как "Люцифер"[104]. Буквально это означает "Сияющий", и считается, что оно относится к планетарному телу, которое мы называем Венерой.
Венера - самая яркая из планет. Из-за положения ее орбиты между орбитой Земли и Солнцем она всегда видна (с Земли) довольно близкой к Солнцу. Когда она оказывается к востоку от Солнца, то сияет наиболее ярко после заката и заходит через три часа. В это время она видна только вечером и называется Вечерней звездой. Когда же Венера оказывается к западу от Солнца, планета восходит первой также примерно на три часа и сияет в восточной части неба, по мере того как постепенно светает. Тогда это - Утренняя звезда.
Вполне естественно, что культуры, несведущие в астрономии и не особенно наблюдавшие небо, считали Вечернюю и Утреннюю звезду двумя отдельными небесными телами. Во времена Исаии даже умные греки были такого же мнения. Только через два столетия после Исаии древнегреческий философ Пифагор обнаружил, что эти две звезды - одно небесное тело, которое греки затем начали называть Афродитой, а римляне (и мы) - Венерой. Вероятно, Пифагор открыл это во время путешествий по Востоку (предание говорит о том, что он посетил Вавилонию, а именно вавилоняне были великими астрономами древних времен).
Венера как Утренняя звезда могла быть названа "денницей", поскольку ее восход возвещает о наступлении дня. Это также "сын утра", ибо увидеть ее можно только утром. Так, в Исправленном стандартном переводе стих 14: 12 переводится: "Как Упал ты с неба, о денница, сын утра".
Греки, в тот период, когда они считали Венеру двумя телами, называли Вечернюю звезду "Гесперос", а Утреннюю звезду - "Фосфорос". "Гесперос" означает "запад", Вечерняя звезда всегда видна на западе. Фосфорос означает "светоносец". Римляне перевели греческие термины непосредственно на латинский. Вечерняя звезда стала Вечерней ("запад"), а Утренняя звезда стала Люцифером ("светоносец").
Поэтому еврейское "хелель" переводится как Фосфорос в греческих версиях Библии и как Люцифер в латинских версиях.
Использование термина "Люцифер" в связи с высокомерной гордостью вавилонского царя - это ироническое обвинение в привычке применять к царственным особам возвышенные метафоры. Льстивые придворные назвали царя Утренней звездой, как бы подразумевая, что лицезрение его столь же приятно, как Утренняя звезда, возвещающая о рассвете после длинной холодной зимней ночи. Автор стихов о Люцифере иронически описал его падение от абсолютной власти до плена и смерти как падение звезды с небес в Ад.
Со временем, однако, эти стихи начали приобретать религиозную окраску. Ко времени Нового Завета иудеи во всех подробностях разработали легенду о том, что Сатана был главой "падших ангелов". Это были ангелы, которые восстали против Бога, отказавшись поклониться Адаму, когда был создан первый человек, используя в качестве своего аргумента то, что они были созданы из света, а человек - всего лишь из глины. Сатана, возглавивший мятежников, намеревался в своей гордыне вытеснить Бога. Восставшие ангелы были, однако, изгнаны с Неба в Ад. К тому времени, когда эта легенда была разработана, иудеи уже испытывали греческое влияние, и на них, возможно, повлияли греческие мифы о попытках титанов, а позже гигантов победить Зевса и принять на себя власть над вселенной. И титаны, и гиганты были побеждены и заключены в подземелье.
Но независимо от того, было ли греческое влияние или нет, эта легенда прочно осела в сознании евреев. Иисус ссылается на нее в одном месте в Евангелии от Луки:
Лк., 10: 18. Он [Иисус] же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию;
Казалось естественно связать легенду с утверждением Исаии; в действительности это утверждение о Люцифере, возможно, даже способствовало появлению легенды. В любом случае отцы ранней церкви полагали, что утверждение Исаии было упоминанием об изгнании дьявола с Неба, и предполагалось, что Люцифер - это имя ангельского существа, которое после своего грехопадения стало известно как Сатана. Именно отсюда происходит наше распространенное сравнение "горд как Люцифер".
Апокалипсис Исаии
После наставлений, предсказывающих бедствия для множества конкретных народов (Моава, Египта, Тира и т. д.), последовательно идут четыре главы (главы с 24-й по 27-ю включительно), в которых предсказывается чрезвычайное бедствие для всей земли.
Эти главы являются примером того, что называется "апокалиптической" (от греческих слов, означающих "раскрыть", то есть "открыть") литературой. Другими словами, подразумевается, что апокалиптическая литература описывает то, что не могло быть известно человеку иначе, кроме как благодаря вдохновенному откровению. В это откровение могли быть включены такие сюжеты, как механизмы, управляющие движениями небесных тел, подробности того, как была создана вселенная, особенно описание конца земной истории.
Изучение конца времен называется эсхатологией (от греческого слова, означающего "последние вещи"). Большая часть апокалиптических писаний являются, в сущности, эсхатологическими.
После 200 г. до н. э. апокалиптическая литература стала очень распространенной среди иудеев. К этому, по-видимому, располагала сама ситуация.
До того времени была тенденция рассматривать возвращение из плена как своего рода счастливое окончание библейской истории. Ветхий Завет, в его настоящем виде, практически делает самой последней из подлинных исторических книг в еврейском каноне Книгу Неемии, показывающую восстановление стен Иерусалима.
И тем не менее, счастливый конец почти полностью исчез из-за того, что преследования со стороны Селевкидской империи достигли пика после 200 г. до н. э., положение иудеев внезапно стало более жалким, чем даже во времена Навуходоносора. Разочарования были большими, поскольку новые бедствия, казалось, были без всяких на то причин.
Во времена старых царств Израиля и Иудеи цари и народы периодически становились идолопоклонниками и постоянно отступали от веры, и поэтому считалось, что они были наказаны заслуженно. После плена, однако, иудеи были верными монотеистами и не грешили так, как грешили поколения до плена. Почему же тогда дела столь плохи и почему Селевкидская империя (а в более поздние века Римская империя) торжествует в своей языческой жестокости?
Была разработана теория, что земля в целом стала такой же грешной, как во дни Ноя непосредственно перед потопом, и частью замысла Бога было подвергнуть всю землю разрушению, от которого будут спасены только некоторые верующие.
Авторы такой литературы обнаружили своего рода компенсацию для существовавшей несправедливости, имея в виду будущее, в котором могущественные земные тираны будут должным образом наказаны, в то время как угнетенные верующие будут освобождены и возрадуются. В этот последний день разрушения Бог будет судить между добром и злом; даже мертвые воскреснут к жизни, если они были достойны этого; и в конечном счете восторжествует славное правление Божье.
Другими словами, если все это не происходит прямо сейчас, то все это обязательно произойдет в будущем.
Авторы апокалиптической литературы обычно приписывали свои сочинения некоторым древним, имена которых имели вес и которым благодаря их святости Бог открыл весь замысел истории. Множество таких сочинений было приписано Еноху; другие были приписаны Моисею, Ездре, Ною и т. д.
По крайней мере один довольно ранний апокалипсис, должно быть, был приписан Исаии, и настолько успешно, что он появляется в Книге пророка Исаии, несмотря даже на то, что ученые пришли к общему согласию, что это не могло быть написано им, но, вероятно, было составлено через несколько столетий после его смерти. Главы с 24-й по 27-ю Книги пророка Исаии обычно упоминаются как "Апокалипсис Исаии", и это удачное название, если учесть, что это относится к книге, в которой он обнаруживается, а не к человеку, который произнес его. Апокалипсис Исаии начинается с картины разрушения:
Ис., 24: 1. Вот, Господь опустошает землю и делает ее бесплодною; изменяет вид ее и рассевает живущих на ней.
Здесь делаются скрытые намеки, что характерно для апокалиптической литературы. В конце концов, поскольку такие писания изображают падение империй, которые пребывали тогда в расцвете, то быть слишком прямым - значит навлечь на себя обвинения в измене и неизбежное наказание. Скрытые намеки были достаточно ясны для посвященных читателей. Так, например, в стихах:
Ис., 24: 10–12. Разрушен опустевший город, все домы заперты, нельзя войти. Плачут о вине на улицах; помрачилась всякая радость; изгнано всякое веселие земли. В городе осталось запустение, и ворота развалились.
Что это за опустевший город? Совершенно ясно, что это был город, который играл роль тирана в то время, когда был написан этот отрывок. Если бы это было написано во дни плена, то это могло означать только Вавилон, и все читатели сразу бы это поняли. Позже этому можно было давать иное толкование, и это означало бы Антиохию, столицу селевкидских царей, а еще позже подразумевался бы Рим.
В любой период угнетенные иудеи того времени не имели бы сомнений в том, что это за "опустевший город" (или "город хаоса", как пишется в Исправленном стандартном переводе), в то время как властям, если бы они и узнали о стихе, оказалось бы трудным доказать в нем наличие измены.
Еще один пример осмотрительного намека можно найти в отношении Моава:
Ис., 25: 10. …и Моав будет попран на месте своем, как попирается солома в навозе.
Моав - это традиционный враг Израиля со времен Моисея, но он редко имел независимость или представлял реальную опасность после времен Давида. Как бы то ни было, он остался персонификацией всех врагов иудеев, и читатели Исаии ясно увидят, что Моав. символизирует Вавилон, Антиохию или Рим, в зависимости от того периода, в который читается этот стих. В конце времен могущественные будут наказаны:
Ис., 24: 21–22. И будет в тот день, посетит Господь воинство выспреннее на высоте и царей земных на земле. И будут собраны вместе, как узники, в ров, и будут заключены в темницу, и после многих дней будут наказаны.
Угнетенные верующие преобразятся:
Ис., 25: 8. …и отрет Господь Бог слезы со всех лиц, и снимет поношение с народа Своего по всей земле…
Мертвые верующие воскреснут:
Ис., 26: 19. Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса Твоя - роса растений, и земля извергнет мертвецов.
Этот стих является хорошим свидетельством в пользу позднего создания апокалипсиса, так как учение о воскрешении мертвых достигло своего развития в период после плена, но уж, конечно, не при жизни Исаии. Затем Бог положит конец всему злу и установит новый порядок:
Ис., 27: 1. В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское.
Затем иудеи возвратятся из плена (еще одно указание на то, что отрывок должен быть датирован намного позже времени Исаии), чтобы поклониться Богу:
Ис., 27: 12–13. Но будет в тот день, Господь потрясет всё от великой реки до потока Египетского, и вы, сыны Израиля, будете собраны один к другому; И будет в тот день: вострубит великая труба, и придут затерявшиеся в Ассирийской земле и изгнанные в землю Египетскую, и поклонятся Господу на горе святой в Иерусалиме.
Ариил
После апокалиптических глав повествование возвращается к пророчествам, явно принадлежащим Исаии, о безотлагательных проблемах его времени. Иудея оставалась лояльным данником Ассирии с 735 г. до н. э. и была в безопасности, когда Саргон разрушил Израиль и увел его лидеров в плен, из которого они больше никогда не возвратились.
Но в 705 г. до н. э. Саргон умер, а на престол взошел его сын Сеннахирим. Различные провинции Ассирийской империи, ввиду возможных беспорядков, возможной слабости нового царя, сразу же восстали. Езекия, сын Ахаза, который был теперь царем Израиля, участвовал в восстании, отказавшись от уплаты дани. Некоторое время Иудея могла делать это безнаказанно, так как Сеннахирим был занят другими, более важными частями Ассирийского царства. Иудея могла рисковать и дальше, рассчитывая на то, что Сеннахирима могли победить, и Ассирийское царство стало бы достаточно ослабленным, чтобы это обезопасило Иудею от любого ответного удара. Такое прежде уже случалось.
Однако Исаия не думал, что так произойдет и на сей раз.
Ис., 29: 1. Горе Лриилу, Ариилу, городу, в котором жил Давид! приложите год к году; пусть заколают жертвы.
"Ариил" по-разному переводится как "лев Божий", "очаг Божий" или "камин Божий", но, каким бы ни был перевод, это - явно Иерусалим. Поскольку Иерусалим - это место храма, на алтаре которого сжигают жертвоприношения (следовательно, "очаг"), "Ариил" можно было бы наиболее правильно перевести как "алтарь Божий".
Восстание Иудеи было осуществлено частично при подстрекательстве со стороны Египта, который был все еще независимым от Ассирии, но который боялся того неизбежного дня, когда на него нападет Ассирия и, возможно, завоюет его. Только при сохранении беспорядков в Ассирийском царстве Египет мог надеяться на отсрочивание зловещего дня, и для этой цели его богатство всегда было готово для того, кто определял политику среди подчиненных Ассирией народов. Египет был также постоянно готов обещать военную помощь; это бесполезное обещание, поскольку в то время Египет был слаб в военном отношении.
Исаия ясно видел, что любая зависимость от Египта неизбежно приведет к несчастью, и (в Библии короля Якова) изобразил его насмешливо как того, кто едва ли силен, чтобы что-нибудь сделать.
Ис., 30: 7. Ибо помощь Египта будет тщетна и напрасна; потому Я сказал им: сила их - сидеть спокойно.
В этом стихе в Библии короля Якова "Раав" переводится как "сила". Это слово может также восприниматься как обычная персонификация Египта, поэтому в Исправленном стандартном переводе оно оставлено без перевода и стих читается так: "Ибо помощь Египта ничего не стоит и тщетна, поэтому Я назвал ее Раавом, который сидит не двигаясь".
Кульминационный момент иудейского восстания, осада Иерусалима Сеннахиримом, описан в четырех главах Исаии (с 36-й по 39-ю включительно), в которых фактически повторяется история осады, описанной в трех главах (с 18-й по 20-ю) Четвертой книги Царств.
Лилит
В ходе повествования этого среднего раздела Книги Исаии встречается еще один отрывок апокалиптического писания, описывающий конец старого порядка и пришествие нового, идеального мира.
Ис., 34: 5. Ибо упился меч Мой на небесах: вот, для суда нисходит он на Едом и на народ, преданный Мною заклятию.
Название Едом по-гречески звучит как Идумея, и вместо него в Исправленном стандартном переводе используется слово "Едом". Здесь снова, как в более раннем случае с Моавом, Едом подразумевается не сам по себе, а как изображение языческих угнетателей вообще.
Опустошение, которое должно случиться с Едомом (угнетающими языческими империями), описано в буйных красках. В нем будет уничтожено все население, а город захватят страшные чудища. Один отрывок, излишне смягченный в Библии короля Якова, звучит так:
Ис., 34: 14. И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками, и лешие будут перекликаться один с другим; там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой.
Еврейским словом, переведенным здесь как "ночное привидение", является "лилит", это название, данное ночному чудовищу. Оно происходит от "лилиту" из вавилонской мифологии и само по себе получено от семитского слова, означающего "ночь". Исправленный стандартный перевод усиливает этот стих следующим образом: "там будет сидеть ночная ведьма".
(Тьма всегда заполняется внушающими страх вещами, как в реальности, когда вещи, видимые наполовину в тусклом лунном свете, принимали угрожающие формы, а звуки от невидимых предметов разрывали душу испугом. Теперь мы живем в мире, где искусственное освещение развеяло темноту, и склонны забывать, насколько устрашающей может быть ночь и каково людям ночью с чудовищами.)
Более поздние раввины персонифицировали ночную ведьму и превратили ее в Лилит, прекрасную женщину, которая была женой Адама до того, как была создана Ева. Он не мог выносить ее, потому что она была настолько сварлива (или, возможно, она не могла выносить его, потому что он был настолько рассудительный и серьезный), и они расстались. Она стала злым духом ночи, который, согласно некоторым историям, соединился со змеей, чтобы спровоцировать грехопадение Адама и Евы, и который с тех пор имеет особую опасность для детей, возможно из-за ярости Лилит из-за собственной бездетности.
Мученическая смерть Исаии
Ничего не известно о жизни Исаии после неудачной осады Сеннахиримом Иерусалима. Поскольку в первом стихе книги не упоминается ни о каком царе, более позднем, чем Езекия, легко можно предположить, что Исаия умер естественной смертью вскоре после осады и до 692 г. до н. э., когда умер сам Езекия. Это было бы естественным событием, поскольку Исаии было тогда шестьдесят лет, а люди часто умирают в шестьдесят с лишним лет.
Однако, согласно более поздней традиции, он жил в период царствования Манассии, и это вовсе не является чем-то невозможным. Если это так, времена, должно быть, становились опасными для пророка. Если Сеннахирим не преуспел во взятии и разграблении Иерусалима, то преподал Иудее болезненный урок. Во время царствования Манассии Иудея приняла полностью проассирийскую политику, выплачивая ей дань и оставаясь верной марионеткой.