Кроясь за камнями, Баг скользнул следом.
Ибн Зозуля внезапно запрыгал на одной ноге, громогласно чертыхаясь.
- Вы что, в лесу?! - зло оборвал его Абдулла. - Совсем с ума сошли?!
- Так ведь камень, - оправдывался Зозуля, потирая ногу. - Камень ногу пронзил. Не видно ни пса...
- А фонарь вам на что? У, научник! Быстрее надо идти, каждая минута на счету теперь!
- Отчего же вы не послали меня сюда сразу? Я ведь хотел...
- Именно потому, что вы хотели. Теперь, когда мы оба думаем, что знаем ключ - я отнюдь не уверен, что вы, отыскав клад, не отсыплете себе оттуда на всю оставшуюся жизнь и не смоетесь подальше.
“Ого! - подумал Баг. - Это какой же ключ? Когда они успели?”
- Я бы на в коем случае... - патетически начал было владыка китабларни, но Абдулла прервал его:
- Да будет вам. Положение и впрямь аховое. Но кто мог подумать, что девчонка в бреду вспомнит услышанную фразу! Так все было аккуратно - и нате. Ах, шайтан!!
Беседуя подобным образом, они приблизились вплотную к скале. Абдулла посветил фонарем, и взору Бага открылся неширокая расселина - где ибн Зозуля с Аблуллой и скрылись.
“Очень интересно, - подумал Баг, перемахивая через пару валунов и приникая к краю прохода, - Не обнаружится ли тут, например, канцелярия Горнего Старца?”
Отчетливо донеслись близкие удары по чему-то железному: тук-тук, потом пауза и еще три раза: тук-тук-тук.
- Кого Аллах принес? - раздался приглушенный голос.
- Во имя Горнего Старца, милостивого и милосердного! Открывай! - повелел Абдулла.
Заскрипели плохо смазанные петли.
“Гляди-ка! Дверь!”
- А, здоровеньки салям, Абдулла-ага... Мутанаил-ага... Припозднились вы! - Голос радостно вибрировал.
- Ассалям... Вот, задержали гости нежданные. Торопиться теперь надо! Что у вас?
- Усё путем. Ничего, говорит, на бумажке той больше не было.
- Паяльник не пробовали?
- Не. А надо? - В голосе проснулся явный интерес.
- Покамест не надо. Может, завтра. А вообще... облажались мы, воины Аллаха, жидко облажались. Фраза-то, оказывается, известная, из Корана! - Снова заскрипели петли, что-то лязгнуло и наступила тишина.
“Засов, - определил Баг, вглядываясь во мрак расселины. - Там у этих скорпионов дверь с засовом. Пещера, наверное. База. И профессор французский здесь, как пить дать, здесь... Фраза какая-то. Не та ли это фраза, которую Абдулла Зозуле на засыпку произносил? А кто-то, стало быть, ее опознал. Ладно... Надо так понимать, что им от профессора узнать что-то надобно. Значит - жив пока... Паяльник?! Милостивая Гуаньинь! Это что же они паять собрались на ночь глядя?”.
Некоторое время Баг, стиснув рукоять меча, стоял, раздираемый двумя противуположными необходимостями: долг честного человекоохранителя призывал его немедленно ворваться в дверь с засовом и освободить из плена несчастного Кова-Леви, над которым так явственно нависла угроза изуверских пыток с применением паяльника. Но был еще долг перед Родиной, перед всей Ордусью, и этот долг недвусмысленно повелевал вырвать с корнем все гнездо человеконарушителей, чтобы не ушел ни один из них. И ворвавшись в дверь, Баг устремился бы за малым, упустив гораздо большее. Хуже того: погнавшись за второстепенным, он рисковал сгубить главное.
К тому же Баг представления не имел, что откроется ему за этой самой дверью, сколько там будет злодеев, как они вооружены и сумеет ли он с ними справиться. Честный человекоохранитель знал, что его возсти велики, но не безграничны.
Сделав трудный выбор, Баг с тяжелым сердцем и требовательно чешущимися кулаками бесшумно отступил от прохода в скале и, насколько позволяла темнота ночи, огляделся.
Как следует запомнив два приметных валуна справа от расселины и для верности выцарапав ножом на одном из них маленький иероглиф “чжун” (“верность сюзерену”), Баг метнулся обратно, к повозке и, обогнув ее, рысцой припустил по дороге, временами делая скрытные зарубки на стволах деревьев.