Единственным существом, которое от всего сердца будет оплакивать мою
смерть".
"Удачное противопоставление! - подумал он, и все время, все эти
Пятнадцать минут, пока Матильда продолжала бранить его, он предавался мыслям
О г-же де Реналь. И хотя он даже время от времени и отвечал на то, что ему
Говорила Матильда, он не в силах был оторваться душой от воспоминаний о
спальне в Верьере. Он видел: вот лежит безансонская газета на стеганом
Одеяле из оранжевой тафты; он видел, как ее судорожно сжимает эта
Белая-белая рука; видел, как плачет г-жа де Реналь... Он следил взором за
Каждой слезинкой, катившейся по этому прелестному лицу.
Мадемуазель де Ла-Моль, так ничего и не добившись от Жюльена, позвала
Адвоката. К счастью, это оказался бывший капитан Итальянской армии, участник
Походов 1796 года, товарищ Манюэля.
Порядка ради он попытался переубедить осужденного.
Жюльен только из уважения к нему подробно изложил все свои доводы.
- Сказать по чести, можно рассуждать и по-вашему, - сказал, выслушав
Его, г-н Феликс Вано (так звали адвоката). - Но у вас еще целых три дня для
Подачи апелляции, и мой долг - приходить и уговаривать вас в течение всех
Этих трех дней. Если бы за эти два месяца под тюрьмой вдруг открылся вулкан,
Вы были бы спасены. Да вы можете умереть и от болезни, - добавил он, глядя
Жюльену в глаза.
И когда, наконец, Матильда и адвокат ушли, он чувствовал гораздо больше
Приязни к адвокату, чем к ней.
XLIII
Час спустя, когда он спал крепким сном, его разбудили чьи-то слезы, они
капали ему на руку. "Ах, опять Матильда! - подумал он в полусне. - Вот она
Пришла, верная своей тактике, надеясь уломать меня при помощи нежных
чувств". С тоской предвидя новую сцену в патетическом жанре, он не открывал
Глаз. Ему припомнились стишки о Бельфегоре, убегающем от жены.
Тут он услыхал какой-то сдавленный вздох; он открыл глаза: это была
Г-жа де Реналь.
- Ах, так я вижу тебя перед тем, как умереть! Или мне снится это? -
Воскликнул он, бросаясь к ее ногам. - Но простите меня, сударыня, ведь в
Ваших глазах я только убийца, - сказал он, тотчас же спохватившись.
- Сударь, я пришла сюда, чтобы умолить вас подать апелляцию: я знаю,
Что вы отказываетесь сделать это...
Рыдания душили ее, она не могла говорить.
- Умоляю вас простить меня.
- Если ты хочешь, чтобы я простила тебя, - сказала она, вставая и
Кидаясь ему на грудь, - то немедленно подай апелляцию об отмене смертного
Приговора.
Жюльен осыпал ее поцелуями.
- А ты будешь приходить ко мне каждый день в течение этих двух месяцев?
- Клянусь тебе. Каждый день, если только мой муж не запретит мне это.
- Тогда подам! - вскричал Жюльен. - Как! Ты меня прощаешь! Неужели это
правда?
Он сжимал ее в своих объятиях, он совсем обезумел. Вдруг она тихонько
Вскрикнула.
- Ничего, - сказала она, - просто ты мне больно сделал.
- Плечу твоему! - воскликнул Жюльен, заливаясь слезами. Чуть-чуть
Откинувшись, он прильнул к ее руке, покрывая ее жаркими поцелуями. - И кто
Бы мог сказать это тогда, в последний раз, когда я был у тебя в твоей
комнате в Верьере!
- А кто бы мог сказать тогда, что я напишу господину де Ла-Молю это
гнусное письмо!
- Знай: я всегда любил тебя, я никого не любил, кроме тебя.
- Может ли это быть? - воскликнула г-жа де Реналь, теперь уж и она не
Помнила себя от радости.
Она прижалась к Жюльену, обнимавшему ее колени. И они оба долго плакали
Молча.
Никогда за всю свою жизнь Жюльен не переживал такой минуты.
Прошло много времени, прежде чем они снова обрели способность говорить.
- А эта молодая женщина, госпожа Мишле, - сказала г-жа де Реналь, -
Или, вернее, мадемуазель де ЛаМоль, потому что я, правда, уж начинаю верить
в этот необычайный роман?
- Это только по виду так, - отвечал Жюльен. - Она жена мне, но не моя
Возлюбленная.
И оба они, по сто раз перебивая друг друга, стали рассказывать о себе
Все, чего другой не знал, и, наконец, с большим трудом рассказали все.
Письмо, написанное г-ну де Ла-Молю, сочинил духовник г-жи де Реналь, а она
Его только переписала.
- Вот на какой ужас толкнула меня религия, - говорила она, - а ведь я