Голодомор — черная страница украинской истории
Два страшных года — 1932-й и 1933-й — вписаны в книгу истории Советского Союза кровью миллионов умерших. Массовый голод охватил тогда районы Северного Кавказа, Поволжья, Южного Урала, Западной Сибири, Казахстана. Но самые катастрофические последствия голодомор имел на Украине. По разным данным, за неполных два года от голода умерло от четырех до десяти миллионов человек. Во имя будущего процветания государства у них были конфискованы все запасы продовольствия…
Жертвы голода в 1930-е годы
В мировой истории было немало случаев, когда люди умирали голодной смертью — из-за сильной засухи или морозов, уничтоживших посевы. «Глады и моры» упоминаются еще в Библии. В 1968–1973 годах во всем мире собирали средства для помощи голодающим народам Африки. Только в Нигерии от голода умерло больше ста тысяч человек. Страшная цифра… Но за 17 месяцев голодомора Украина понесла гораздо большие потери. И это в мирное время.
Сейчас уже почти не осталось свидетелей тех страшных событий. Но сохранились документы: архивы ГПУ, записанные родственниками жертв голодомора воспоминания, официальные отчеты о ходе хлебозаготовок, данные переписи населения. Они позволяют пролить свет на масштабы голодомора 1932–1933 годов и выявить его основные причины.
За время существования СССР было три периода голода. Первый период (1921–1923) пришелся на окончание семилетней полосы войн, третий (1946–1947) последовал за Второй мировой войной, подорвавшей силы страны. Но у второго периода — совершенно другие причины. Истоки голодомора 1932–1933 годов кроются в политике партии, направленной на искоренение лучшей части крестьянства. Сталин поставил задачу четко и недвусмысленно: «Национальная проблема, в самой своей сути, это крестьянская проблема». В 1920-х годах эту проблему начали решать за счет коллективизации и раскулачивания «куркулей» — лучших хозяев-земледельцев. Но несмотря на то, что подавляющее большинство крестьян было принудительно согнано в колхозы и совхозы, дух людей еще не был сломлен.
Руководитель Компартии Украины Косиор говорил на партийном собрании летом 1930 года: «Крестьянин принимает новую тактику. Он отказывается собирать урожай. Он хочет сгноить зерно, чтобы удушить советское правительство костлявой рукой голода. Но враг просчитался. Мы покажем ему, что такое голод. Ваша задача покончить с кулаческим саботажем урожая. Вы должны собрать его до последнего зерна и сразу отправить на заготовительный пункт. Крестьяне не работают. Они рассчитывают на предварительно собранное зерно, которое они запрятали в ямах. Мы должны принудить их открыть свои ямы». В 1932 году этот план начал воплощаться в жизнь.
Нельзя сказать, что годы голодомора были катастрофически неурожайными, хотя урожай зерновых все же был значительно меньшим, чем в прошлые годы. Об этом свидетельствуют постановления Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б). Первоначальный план хлебозаготовок был установлен на уровне 356 миллионов пудов, но по мере уточнения видов на урожай он трижды сокращался, и на 1 ноября 1932 года уменьшился до 282 миллионов пудов. К началу октября стало понятно, что даже этот план выполнить не удастся: в закрома поступило всего 156 миллионов пудов хлеба. Крестьян обвинили в саботаже, в нежелании работать, в утаивании части урожая. Хлебозаготовки были продолжены до 1 февраля. Когда было собрано все до последнего зерна (заготовители реквизировали даже семенной фонд, оставленный для будущего посева), оказалось, что план все равно не выполнен: было собрано 261 миллион пудов (впоследствии почти 92 миллиона пудов пошло на экспорт). Полетели головы начальников на местах, в селах начались массовые «чистки». За срыв заготовок было репрессировано 1830 должностных лиц — председателей колхозов, членов правления. Села, не выполнившие план по хлебозаготовкам, заносились на «черную доску». Это означало, что в эти села прекращался подвоз товаров, замораживалась колхозная торговля, немногим уцелевшим единоличникам запрещалось торговать. Более того, с «саботажников» в срочном порядке взыскивали старые кредиты и отказывали в выдаче новых. Одновременно с этим на колхозы и села налагались штрафные санкции в виде дополнительных обязательств по сдаче мяса и яиц. По воспоминаниям очевидцев, с одного хозяйства и без налоговых санкций нужно было сдать 45 кг мяса, 350–360 литров молока и 300 яиц. Если нормы не выполнялись, правление колхоза могло забрать в счет долга единственную корову.
Ситуация осложнялась тем, что наступила зима. Если летом жители сел могли рассчитывать на небольшое улучшение рациона за счет дикорастущих съедобных растений, с наступлением холодов они оказались лишены и этого. Люди были доведены до отчаяния. Резко выросло количество беспризорных детей (к первому декабря их количество превысило семь тысяч). Крестьяне не могли даже уехать: специальная директория правительства предусматривала запрет на массовый выезд сельских жителей. Тем не менее, многие, рискуя жизнью, добирались до Белоруссии. Сохранилось письмо от белорусских рабочих, которые предлагали помочь Украине организованным путем и описывали бедственное положение людей, хлынувших в соседнюю республику в надежде выжить.
Только в феврале 1933 года правительство СССР удосужилось обратить внимание на то, что украинское село оказалось на грани вымирания. Но о всенародной трагедии никто не говорил: признавались лишь отдельные случаи «нехватки продовольствия». В апреле информационная группа обобщила данные обкомов партии о голоде и смертности. В отчете говорилось о том, что только в Днепропетровской области в 32 районах голодает более пяти тысяч человек, в селах люди пухнут от голода, отмечены случаи трупоедства и каннибализма. К маю ситуация стала настолько серьезной, что Москва постановила направить в Украину шесть с половиной миллионов пудов хлеба. Но уже в июне всякие разговоры о дальнейших поставках прекратились…
В 1933 году голод охватил большинство областей Украины. Люди пытались найти хоть какое-то пропитание. Один из очевидцев, который во время голодомора был еще школьником, вспоминает, как они вместе с учительницей ходили в поле и отыскивали норки мышей и сусликов. В норках можно было найти небольшое количество зерна, а если повезет — поймать и самого грызуна. Суслики и воробьи считались деликатесом. Ели буквально все: выкапывали на реках и прудах корни рогоз, собирали лебеду, семена бурьяна, цветы акации. Ранней весной, когда первая зелень еще не появилась, отыскивали мерзлую прошлогоднюю картошку. Были случаи и пострашнее. Зимой, когда люди еле держались на ногах, многие просто замерзали на улицах. А ночью к уже остывшим телам поодиночке приходили люди из ближайших домов — за мясом… По дорогам ходили живые скелеты, обтянутые кожей. Многие от голода лишились рассудка: они уже никак не реагировали на окружающие события. Другие просто теряли человеческий облик и убивали более слабых, чтобы выжить самим… В селе Бажановка родители отправились на поиски хлеба и не вернулись — вероятно, погибли по дороге. Дома оставалось шестеро детей. Когда стало ясно, что никто не придет, полуживые от голода дети убили и съели самого младшего — шестилетнего братика.
Поначалу крестьяне надеялись на помощь — от правительства, от международных организаций, например Красного Креста. Но ее не было. Хотя сведения о голодоморе сумели просочиться на Запад и представители украинской диаспоры всеми силами стремились помочь своим соотечественникам. Однако советское руководство не хотело признавать самого факта голода. В январе 1933 года Сталин сделал заявление, что с каждым годом жизнь трудящихся улучшается. В таких условиях международные организации были бессильны: ведь для того, чтобы оказать помощь народу Украины, необходимо было согласие советского правительства.
Статистические данные тех лет сильно преуменьшали реальную картину: начальникам ЗАГСов было дано прямое указание заменять причину смерти от голода на иные, нейтральные причины. Но анализ демографической ситуации за несколько лет позволил осознать размеры трагедии. Сильнее всего пострадали от голода бывшие Харьковская и Киевская области (ныне — Полтавская, Сумская, Харьковская, Черкасская, Киевская и Житомирская). Смертность населения в этих районах превышала обычный уровень в восемь-девять раз, а в отдельных местностях — даже больше. В Винницкой, Одесской и Днепропетровской областях уровень смертности увеличился в пять-шесть раз. Украинский историк Станислав Кульчицкий попытался подсчитать возможное число жертв среди населения Украинской ССР в результате голода 1932–1933 годов. Он исходил из того, что по переписи 1937 года население составляло 28 388 тысяч, а по переписи 1926 года — 28 926 тысяч. Таким образом, за прошедшие десять лет оно уменьшилось на 538 тысяч. Часть смертей следует исключить, поскольку голод был не единственной причиной естественной убыли населения. Кульчицкий предложил исключить среднее арифметическое от показателей смертности за 1927–1930 годы (524 тысячи человек в год). Сопоставив эти цифры с уровнем рождаемости, Кульчицкий обнаружил, что нормальный прирост численности населения в этом году составил лишь 97 тысяч, что в пять раз ниже обычного. К 1937 году в Украине сложился демографический дефицит в 4581 тысяч человек. Таковой была кровавая жатва голодомора…
Правительство упорно не желало замечать неоправданно жестоких последствий хлебозаготовки. Никто не думал о людях, умирающих с голоду. Партийные деятели мыслили стратегически. Для того чтобы фактически с нуля создать мощную промышленность, необходимы были огромные средства и свободные рабочие руки. Но оторвать от земли — да еще своей собственной! — настоящего хозяина попросту невозможно. Так же, как невозможно ему указывать, что и в каких количествах он должен сеять. Крестьянин до прихода советской власти жил по законам рынка: сеял в зависимости от спроса, продавал по ценам, которые его устраивали. За исключением немногих товаров, украинское село практически полностью обеспечивало себя всем необходимым. Плоды собственного труда могли не только удовлетворить нужды средней семьи, но и приносить ей вполне стабильный доход. Поэтому крестьяне чувствовали себя людьми независимыми. Так было до начала репрессий.
Тем временем потребности страны в сельхозпродукции год от года росли. С 1928 по 1931 год численность городского населения выросла на 12,4 миллиона человек. И этих людей необходимо было обеспечить продуктами питания. Нужна была и валюта для покупки на Западе передовых технологий, оборудования, техники. Поэтому крестьян фактически прикрепили к земле и заставили почти бесплатно выращивать едва ли не единственное достояние Украины того времени — хлеб. План хлебозаготовок увеличивался с каждым годом: в 1928 году — 14,7 % валового сбора, в 1929-м — 22,4 %, в 1930-м — 26,5 %, то в 1931-м — 32,9 %, а в 1932-м — 36,9 %. И это при том, что урожайность зерновых столь же планомерно сокращалась. Если в 1927 году в среднем по СССР она составляла 53,4 пуда с гектара, то в 1931 году — уже всего 38,4 пуда с гектара. Снижение урожайности объясняли причинами, весьма далекими от агрономии: вредительством «куркулей», нежеланием крестьян работать по-настоящему, хищением зерна.
В советской печати не появилось ни одного сообщения о трагедии, не было сказано ни единого слова о жертвах новой системы ведения сельского хозяйства. Впервые о голоде 1932–1933 годов официально упомянул 25 декабря 1987 года первый секретарь ЦК Компартии Украины В. Щербицкий. Признание голодомора было вынужденным: американская комиссия вот-вот должна была обнародовать результаты своей работы. А 18 февраля 1988 года «Литературная Украина» опубликовала доклад Алексея Мусиенко на партийном собрании Киевской организации КПУ. Приветствуя курс нового руководства КПСС на десталинизацию, А. Мусиенко предъявил обвинение Сталину в осуществлении в республике жестокой кампании хлебозаготовок, следствием которой стал голодомор 1933 года. С этого момента голодомор стал темой исследования многих историков. А вскоре упоминание о нем вошло в школьные учебники истории.
После провозглашения независимости многие украинские и западные историки (в частности, Джеймс Мейс, Роберт Конквест и другие) открыто объявили голодомор геноцидом против украинского народа и вступили в борьбу за то, чтобы этот факт официально был признан мировым сообществом. Но, несмотря на собранные ими материалы, далеко не все склонны трактовать события 1932–1933 года именно в таком ключе.
Основные аргументы тех, кто считает голодомор скорее общесоюзной трагедией, чем фактом геноцида, направленного на физическое уничтожение украинского народа, опираются на ряд фактов. Они, например, приводят данные известного исследователя голода профессора Лешкова. Согласно этим данным, голодоморы — явление намного более древнее, чем СССР. С начала XI до конца XVI века на каждое столетие приходилось по восемь неурожаев, которые повторялись через каждые 13 лет. Особенно жестоким голод был в 1024, 1070, 1092, 1128, 1215, 1230–1231, 1279, 1309, 1332, 1422, 1442, 1512, 1553, 1557 и 1570 годах. Причины голодоморов были те же, что и в новейшее время: засуха или избыток дождей, ранние морозы, нашествия саранчи и т. д. XVII век начался со страшного голода при Борисе Годунове в 1601–1602 годах. В 1608, 1630 и 1636 годах от голода страдали значительные территории России. В последующие века количество голодных лет резко возросло: в XVIII столетии было 34 неурожая, а в течение XIX столетия лишь до 1854 года их было 35. А с 1842 года неурожаи следовали каждые 6–7 лет и длились, как правило, по два года кряду. Один из самых страшных голодоморов произошел в 1891–1892 годах. Голод распространился на 16 губерний Европейской части России и Тобольскую губернию, общее население которых составляло 35 миллионов человек. Особенно сильно тогда пострадали Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская губернии. В Поволжье голодомор охватил 20 губерний с 40-миллионным крестьянским населением. Среди основных причин голодоморов профессор Лешков называет не только стихийные бедствия, но и неспособность руководства страны маневрировать запасами. Например, в 1873 году левая сторона Поволжья была на грани вымирания, в то время как в соседней Саратовской губернии был прекрасный урожай и хлеб не могли продать даже по самым низким ценам. В 1891 году весь восток
Европейской части России страдал от голода. А в то же самое время в малороссийских, новороссийских, юго-западных, прибалтийских губерниях и на севере Кавказа урожай был настолько высоким, что в среднем по России на душу населения уродилось значительно больше 14 пудов. Именно такое количество зерна считалось тогда достаточным для прокорма одного человека в течение года. Вывоз продовольствия из регионов и стран также нельзя назвать исключительной мерой, предпринятой с целью геноцида. Не только Россия, но и зарубежные страны нередко экспортировали продовольствие в годы, когда в стране царил голод. В середине 90-х годов в республике Бангладеш умерло от голода 200 тысяч человек. Все это время страна не снижала уровня экспорта риса, фруктов и чая… Десятью годами раньше из практически постоянно голодающей Индии стали вывозить в девять раз больше мяса и риса.
Все эти сведения дают серьезную пищу для размышлений: можно ли считать голодомор 1932–1933 годов специально спланированной акцией, направленной на уничтожение украинского народа? Многие ученые настаивают на том, что голодомор унес жизни не только украинцев. От голода страдали казачьи деревни на Кубани, русские села в Поволжье, тысячами умирали казахи… То, что на украинских землях смертность была на порядок выше, чем где бы то ни было, они объясняют уменьшением посевных площадей и «перегибами» тогдашнего руководства Украины.
Они отрицают и то, что гибель крестьян была истинной целью проведения хлебозаготовок. В тот момент для правительства важно было исключительно зерно, продав которое можно было перевести страну на индустриально-аграрный путь развития. Если бы Советский Союз не успел провести индустриализацию, победа над Германией во Второй мировой войне могла бы не состояться.
Но оставим на время гипотезы профессиональных историков. Ведь во время опроса выживших свидетелей голодомора им задали вопрос о причинах голода. Как воспринимали происходящее люди, сумевшие выжить в нечеловеческих условиях? Вот лишь несколько ответов… «Говорят, что голод был спланирован, потому что тогда урожаи хорошие были». «Это Сталин так специально устроил, чтобы люди вымерли, оголодали и в колхозы быстрее пошли». «Тогда специально сделали голод, чтобы Украина вымерла». Встречается и другая точка зрения: «В основном голод устроили местные, наверху об этом ничего не знали». В пользу того, что в немалой степени в голодоморе виноваты представители местной власти, говорит немало фактов. Многие свидетели говорят о том, что в бригады, занимавшиеся экспроприацией зерна, входили свои, местные активисты. Они забирали не только зерно, мясо и яйца, т. е. то, что входило в список поставок, но и другие продукты. По селам грабители (именно так их воспринимали крестьяне) ходили группами по семь-десять человек. Если в хате ничего не находили, могли отобрать у хозяев одежду, предметы утвари, деньги. Когда обнищавшие люди тайком выбирались в соседние области России, чтобы обменять одежду или вышитые рушники на еду, активисты дожидались их возвращения — и отнимали с трудом добытую картошку или крупу. Трудно представить, что все это тоже вывозилось в Москву — скорее всего оседало в карманах и хатах местных представителей власти.
Сегодня даже те, кто отказывается называть голодомор геноцидом против украинского народа, считают его (наряду со Второй мировой войной) национальным бедствием, о котором необходимо помнить всем живущим. И осуждают правительство, допустившее смерть от голода нескольких миллионов своих граждан.
10 ноября 2003 года 58-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла в качестве официального документа «Совместное заявление по случаю 70-й годовщины Голодомора — Великого голода 1932–1933 годов в Украине» (Joint Statement on the Great Famine of 1932–1933 in Ukraine (Holodomor)). Слово «геноцид» так и не прозвучало на сессии ООН, несмотря на то что в 1988 году Конгресс США, а годом позже — члены Международной комиссии юристов настаивали именно на такой формулировке. Возможно, это произойдет в 2008 году, во время мероприятий, посвященных событиям 1932–1933 годов.
Мы не можем изменить прошлое. Но обязаны сделать все возможное, чтобы Украина никогда больше не узнала ужасов голодомора.