Никольский Александр Александрович 3 страница
Такого же мнения Т. Риган придерживается и в отношении дикой жизни. "В частности, любой и всякий вред, оказанный редким и находящимся в опасности животным, причиненный во имя совокупных человеческих интересов, является неправильным согласно точке зрения прав, потому что он нарушает право индивидуальных животных на уважительное обращение. По отношению к диким животным общей политикой, рекомендованной точкой зрения прав является: оставьте их в покое!" (Regan, 1984а). "И поскольку для того, чтобы иметь наилучшую теорию наших обязанностей друг перед другом, мы должны признать нашу равную внутреннюю ценность как индивидуумов. Разум - не сентименты, не эмоции - разум заставляет нас признать равную внутреннюю ценность этих животных. И при этом к их равным правам нужно относиться с должным уважением" (Regan, 1993).
Том Риган в работе "Этическое мышление и теория" описывает шесть черт правильного морального суждения: концептуальная ясность, информация, рациональность, беспристрастность, здравость и применение обоснованных моральных принципов. Риган утверждает, что для оценки моральных принципов мы должны руководствоваться соображениями соответствия, согласованности, точности и тождественности наших моральных интуиций. "По самой своей природе идеальное моральное суждение так и остается идеалом, которое, пожалуй, никогда никем так и не было достигнуто. Но благодаря нашему желанию его достичь, оно все-таки становится ближе" (Regan, 1993a).
Наш долг по отношению к детям, старикам и другим моральным пациентам основывается не на "сентиментальных интересах", а на уважении к подлинной ценности, считает экофилософ.
Закончить рассказ о Томе Ригане можно словами из его статьи в книге "Аргументы за права животных": "Людям перед тем, как изменить свои привычки, следует изменить свои убеждения. Достаточное количество людей, особенно тех, кто занимает общественные посты, должны верить в перемены, должны хотеть их - только потом у нас появятся законы, защищающие права животных. Этот процесс перемен очень сложный, емкий и требующий усилий многих - в образовании, общественной жизни, политической организации и активности, вплоть до приклеивания марок на конверты. Мой вклад, как философа, ограниченный, но я полагаю, в то же время и важный" (Regan, 1994).
В своих работах Том Риган исходит из принципа - как черные люди не созданы специально для белых людей, так и природа не существует для человека. У всех природных видов есть собственная жизнь и собственная ценность. Нравственность, которой не удалось понять эту истину, пуста и безосновательна.
В своей наиболее значимой работе "Суд за права животных" (1983) он утверждает, что "движение за права животных является неотъемлемым от движения за права человека" (цит. по Nash, 1988).
Литература
1. Борейко В.Е., 1999. Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.
2. Павлова Т.Н., 1998. Биоэтика в высшей школе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 128 стр.
3. Риган Том, 1999. Звери правы, люди не правы // Борейко В.Е., Прорыв в экологическую этику, Киев: Киевский эколого-культурный центр, стр. 86-107.
4. Linzey A., Regan T., ed., 1988. Animals and christianity: a book of readings, New-York: Crossroad Publishing Co.
5. Nash R., 1988. The rights of nature. A history of environmental ethics, The University of Wisconsin Press, Madison, 290 p.
6. Regan T., Singer P., ed., 1976. Animal rights and human obligations, Englewood Cliffs, Prentice-Hall, 250 p.
7. Regan T., 1980. On the connection between environmental science and environmental ethics // Environmental ethics, v. 2, pp. 363-367.
8. Regan T., 1981. The nature and possibility of an environmental ethics // Environmental ethics, v. 3, pp. 19-34.
9. Regan T., 1982. All that dwell therein-essays on animal rights and environmental ethics, Berkeley: University of California Press, 249 p.
10. Regan T., 1983. The case for animal rihgts, Berkeley: University of California Press.
11. Regan T., 1984. Earht bound: new introductory essays in environmental ethics, New-York: Random House, 371 p.
12. Regan T., 1984a. The rights view // People, penguins, and plastic trees, ed. D. VanDeVeer, C. Pierra, Belmond, California: Wodsworth Publishing Company, pp. 203-205.
13. Regan T., 1986. Animal sacrifices: religious perspectives on the use animals in science, Philadelphia: Temple University Press, 270 p.
14. Regan T., 1993. The case for animal rights // Environmental ethics: divergence and convergence, ed S. Camp, Boston-London, pp. 321-329.
15. Regan T., 1993 (a). Ethical thinking and theory // Environmental ethics: divergence and convergence, ed. S. Camp, Boston-London, pp. 71-76.
16. Regan T., 1994. The radical egalitarian case for animal right // Environmental ethics, ed. L. Pojman, Boston-London: Jones and Bartlett Publishers, pp. 40-47.
Ролстон Холмс III
Холмс Ролстон III (р. 1932) - является одним из наиболее известных американских экофилософов. Он состоит в редакционной коллегии двух наиболее влиятельных экофилософских журналов: американского "Экологическая этика" ("Environmental ethics") и английского "Экологические ценности" ("Environmental values"). Является профессором философии университета штата Колорадо.
В СССР и странах СНГ труды ученого не переводились и не издавались (за исключением одной статьи, вышедшей в 1990 году).
Холмс Ролстон III считается одним из отцов экологической этики. Его классическая статья "Существует ли экологическая этика?", опубликованная в 1974 году, по сути, ознаменовала собой начало развития нового направления в этике - экологического.
Холмс Ролстон III является активным поборником идеи дикой природы, развивая ее вслед за такими признанными идеологами американской природоохраны, как Генри Торо и Джон Мюир.
Идея дикой природы заключается в защите участков дикой природы ради сохранения самой дикой природы при помощи мифопоэтических аргументов и ценностных ориентаций. Идея дикой природы призвана повысить значимость нематериальных ценностей дикой природы, способствовать созданию новой ценностной системы восприятия дикой природы как Совершенно Иного, внутренне ценного, священного, независимого от человека пространства. Она направлена на выбор фундаментальных ценностных приоритетов в наших отношениях с природой.
Одной из главных заслуг философии Холмса Ролстона III является разработка классификации нематериальных ценностей дикой природы, повышение их значимости. Не хлебом единым жив человек. Как справедливо полагает ученый, научив человечество ценить дикую природу не как ресурс для получения экономической прибыли, а за ее красоту, духовность и внутреннюю самоценность, мы сможем спасти последние участки дикой природы. Ибо, что человек ценит - то и сохраняет.
Долгое время список нематериальных ценностей дикой природы был довольно краток - научная, эстетическая, историко-культурная, религиозная, воспитательная ценности. Холмс Ролстон III значительно его расширил. По мнению экофилософа, ценность - это не только экономический, но и психологический, социальный, политический и биологический термин. Поэтому к ценностям природных территорий он также относит следующие:
"1. ЦЕННОСТЬ КУЛЬТУРНОЙ СИМВОЛИЗАЦИИ.
Культура смешивается с ландшафтом и дикой природой в местах, названных по их геоморфологическим, фаунистическим или флористическим признакам. Мы хотим, чтобы сохранялась дикая природа, поскольку она выражает ценности наложенной на нее культуры. Это включает ценность индивидуального предпочтения, но еще больше - ценности социального предпочтения и социального блага. Каково будет воздействие на американские надежды и устремления, если белоголовый орлан, символ США, исчезнет?
2. ЖИЗНЕННАЯ ЦЕННОСТЬ.
Почтение к жизни проповедуется каждой великой религией, и даже моралисты, которые избегают религии, приписывают жизни этическую ценность. Культура, разворачивающаяся из разума, является искусственной, но жизнь всегда является природной. Природные территории, считает Холмс Ролстон III, сохраняют оптимальную численность различных форм жизни, за что мы их должны ценить.
3. ЦЕННОСТИ РАЗНООБРАЗИЯ И ЕДИНСТВА.
В природных территориях сосредоточено большое природное разнообразие и большое природное единство. Они одинаково питают человеческий разум.
4. ЦЕННОСТИ СТАБИЛЬНОСТИ И СПОНТАННОСТИ.
Не каждый порядок представляет собой ценность, но некоторые порядки поддерживают ценность. Для любой вселенной необходимым является то, чтобы она была упорядоченной. Вместе с тем природа обладает и "внешним видом" случайности. Ни ландшафты, ни листья осины никогда не бывают одинаковыми. Случайности иногда привносят немного хаоса в космос. Но в дарвиновских джунглях можно испытать приключения того сорта, которые нельзя иметь в ньютоновских часах.
5. ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ.
Клык ягуара обостряет зрение оленя, быстроногость оленя формирует большую ловкость львицы. Диалектическая ценность заставляет нас уважать чужое не только за его чуждость, но и за его стимул, вызов и противодействие. Она учит нас любить своих врагов.
6. САКРАМЕНТАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ.
Природа представляет собой философский ресурс, ибо порождает поэзию, философию и религию. Значимость природы является одним из богатейших достижений разума, и это требует открытия, воображения, участия и решения.
7. СУЩНОСТНАЯ (ВНУТРЕННЯЯ) ПРИРОДНАЯ ЦЕННОСТЬ.
Каждый из предшествующих типов ценностей делает природу зависимой от человеческих впечатлений и опыта, но некоторые из ценностей дают намек на нечто большее. Они заставляют вспомнить, как на двух соответствующих уровнях дикие организмы имеют собственную ценность, что они созданы естественным отбором (слепо, но эффективно) в качестве подходящих элементов в их окружающей среде, благодаря чему экосистема обычно здорова и благополучна.
Все это происходило до и помимо морали, но когда появляются люди с их рефлекторным сознанием, не имеют ли они каких-либо обязательств по отношению к этим природным достижениям? Медведи-гризли, хохлатые дятлы, просто участки дикой природы - все они имеют право на продолжение существования во имя их самих, просто за то, чем они являются: нашими соседями и "странами чудес" на Земле" (Rolston, 1992).
Как и Генри Торо, Холмс Ролстон III призывает уважать дикость как одно из главных свойств дикой природы: "Нам нравится природное смешение последовательности и свободы; где слово "дикий" созвучно слову "свободный", где свободной может быть дикая река или ястреб в небе. Своим великолепием, непокорностью и загадочностью, само слово "дикий" является одним из наших важнейших слов, определяющих ценность. Попросту говоря, в диких объектах мы находим смысл...
Дикая природа имеет автономию, которой нет в искусстве. И мы должны предоставить ей возможность следовать своим путем, оставив ее в покое... Никто не может считаться человеком с моралью, если не уважает целостность и достоинство того, что мы называем дикой природой..." (Rolston, 1992).
Экофилософ предлагает принять "Декларацию свободы для сохранившейся дикой природы" (что-то наподобие воззвания об освобождении черных рабов, подписанное президентом США А. Линкольном в 1863 году). По его мнению, это должен быть призыв к людям уважать дикую жизнь и дикую природу.
В последнее время, особенно среди некоторых российских природоохранников, появилась опасная тенденция пытаться подсчитать экономическую ценность заповедников и других охраняемых природных территорий.
Холмс Ролстон III справедливо полагает держать оставшиеся природные территории "вне рыночных отношений". По его мнению - заповедники, так же, как театры, школы, церкви, вооруженные силы, суды предназначены производить неденежные ценности. Цель охраняемых природных территорий - предоставлять те блага, которые мы не можем ожидать от рынка.
"Мы хотим, - заключает Холмс Ролстон III, - чтобы политика защищала эти ценностные измерения не потому, что они являются скрытыми экономическими ценностями, а потому, что они вовсе не являются экономическими ценностями" (Rolston, 1992).
В 1991 году американский журнал "Профессионал-эколог" ("The environmental professional") провел дискуссию среди наиболее видных экофилософов, посвятив ее идее дикой природы. Своим оппонентам, заявившим, что человек может попытаться улучшить дикую природу, Холмс Ролстон III доказывал: "Ценности, присущие дикой природе, в силу логического и эмпирического противоречия, не могут быть улучшены сознательным человеческим управлением, потому что управление - это понятие, несовместимое с дикой природой. Цивилизация в этом смысле также несовместима с дикой природой и видение здесь существенных различий вполне объяснимо. Для животных природа - готовый продукт, они адаптируются к ней путем естественного отбора, вписываются в свои ниши; люди же создают свой мир искусством, мастерством..." (Rolston, 1991).
В этой связи как не вспомнить различные предложения наших советских и постсоветских экологов об "улучшении" дикой природы. Отстреливаются хищники, акклиматизируются пушные звери, тушатся естественные пожары, заменяются древесные породы - и это проводится даже в заповедниках. На самом деле все эти "улучшения" лишь ухудшают дикую природу. В дикой природе нужно ценить "нетронутые" взаимоотношения, которые считаются фудаментальным компонентом биоразнообразия. Вместе с тем, по мнению Ролстона III, дикая природа - это не есть что-то застывшее: "...растения растут, животные рождаются, растут и стареют. Реки текут, ветра дуют, даже горы выветриваются: перемены очевидны (...). В дикой природе время смешивается с вечностью... Дикая природа - это то, что развивается самостоятельно и не нуждается в подсказке со стороны" (Rolston, 1991). Ролстон совершенно прав, заявляя, что в отношении природных процессов дикой природы лучше применять термин "защита", а не "охрана", "сохранение" или "консервация". Защитники дикой природы не хотят предотвратить природные перемены. Вместе с тем экофилософ совсем не против развития человеческой цивилизации. Однако на Земле "должны быть такие места, где "нечеловеческая" сообщность жизни не является "растоптанной" человеком, где мы всего лишь посетители и где природа остается нетронутой" (Rolston, 1991). Пусть там природа следует своим путем.
Ролстон очень ценит радикальную непохожесть дикой природы на человеческую цивилизацию: "Именно в силу своей радикальной непохожести, люди должны оставить природу в покое, удалившись от нее. Люди могут и должны видеть то, что происходит вне рамок их вида, и утверждать неантропоцентрические некультурные ценности. Лишь люди обладают совестью, которая может подтолкнуть их к подобным действиям" (Rolston, 1991).
В статье "Биология и философия в Йеллоустоне" экофилософ обсуждает проблему вынужденного вмешательства человека в дикую природу: "Некоторые людские вмешательства более, другие менее естественны, в зависимости от степени, до которой вписываются в спонтанную природу, подражают ей или восстанавливают ее (...). Восстановление волков как хищников будет более естественно, чем истребление лосей снайпером. Учитывая эти различия, не стоит называть восстановленную природу имитацией, мифом или идеологией. В сравнении с первозданной природой, здесь присутствует лишь "разбавленная" естественность, но она все же не иллюзорна. Некоторые процессы останутся неизменными; даже восстановительные процессы, пусть и отрицают первоначальный исторический генезис, являются относительно более естественными. Поломанная рука, вправленная и залеченная, является относительно более естественной, чем искусственная конечность, хотя обе претерпели медицинское вмешательство (...). В случае с восстановленным лесом, исторический генезис также частично нарушается. Но со временем природа оправляется от "инъекций" и начинает следовать своему извечному курсу. Растительность страдает от бурь, койоты охотятся на земляных белок, молнии причиняют пожары, возобновляется естественный отбор" (Rolston, 1993).
В статье "Бог и исчезающие виды" Ролстон обсуждает философские причины сохранения видов флоры и фауны. Он приводит в пример историю с библейским Ноем, которому не было наказано спасать те виды, что "эстетически, экологически, образовательно, исторически, оздоровительно или научно ценны" для людей. Ему было приказано спасать их всех. "Сегодня виды защищают, - продолжает Ролстон, - с позиции их пользы для людей. С утилитарной точки зрения они обладают медицинской, сельскохозяйственной, индустриальной возможностями. Они могут быть использованы для научного изучения; они могут быть полезными при отдыхе. Даже те виды, которые не являются полезными напрямую, могут быть полезными косвенно, благодаря тому, какую роль они играют в экосистемах, добавляя им живучесть и стабильность (...). Все эти "человеческие" оправдания сохранения видов, пусть являющиеся верными и требуемыми как часть политики в отношении исчезающих видов, явно не дотягивают до экологической этики Ноя. Эти причины хороши, но они не самые наилучшие, ибо не способствуют оцениванию видов за то, что они представляют из себя сами по себе, за то, что в них есть "божественного" (или внутренне ценного - В.Б.). Они не достаточны ни согласно еврейской, ни согласно христианской вере" (Rolston, 1993а). И в этом заключается одна из базовых идей экологической этики Холмса Ролстона III - виды, как и дикую природу в целом, нужно прежде всего ценить за их внутреннюю ценность, которая не имеет никакой пользы для человека.
История с Ноем учит вечному уважению к жизни, и древний миф сегодня впервые стал трагическим фактом. Никогда прежде люди не сталкивались с вопросом подобного уровня, когда один вид подвергает угрозе смерти огромное число других видов. И если есть здесь божье слово, звучащее из доисторического прошлого, то оно звучит "Да живут они среди вас" (Генезис 6.19).
В заключение хочется остановиться на нескольких принципах экологической этики, предложенных Холмсом Ролстоном III.
1. Чем более редкими являются природные объекты, тем деликатнее с ними следует обращаться;
2. Чем красивее являются природные объекты, тем деликатнее с ними следует обращаться;
3. Чем более хрупкими являются природные объекты, тем деликатнее с ними следует обращаться;
4. Чем жизнь более чувствующая, тем больше ее следует уважать;
5. Уважать жизнь вида следует больше, чем жизнь индивидуума;
6. Возлюби окружающую среду, как самого себя;
7. Думай о природе как о сообществе, а не как о "кладовой товаров" (Rolston, 1994).
Литература
1. Борейко В.Е., 2000. Эссе о дикой природе, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 148 стр.
2. Ролстон Холмс III, 1990. Существует ли экологическая этика? // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности, М.: Прогресс, стр. 258-288.
3. Rolston H. III, 1981. Values in nature // Environmental ethics, v. 3, pp. 113-128.
4. Rolston H. III, 1982. Are values in nature subjective or objective? // Environmental ethics, v. 4, pp. 125-151.
5. Rolston H. III, 1985. Valuing wildland // Environmental ethics, v. 7, pp. 23-48.
6. Rolston H. III, 1988. Environmental ethics: duties to and values in the natural world, Philadelphia: Temple University Press, 391 p.
7. Rolston H. III, 1988. In defense of ecosystems // Carden, № 12, pp. 2-5.
8. Rolston H. III, 1991. The wilderness idea reaffirmed // The environmental professional, v. 13, pp. 370-377.
9. Rolston H. III, 1992. Philosophy gone wild, Prometheus books, Buffalo, New York, 269 p.
10. Rolston H. III, 1993. Biology and philosophy in Yellowstone // Environmental ethics: divergence and convergence, ed. S. Camp, Boston-London, pp. 29-38.
11. Rolston H. III, 1993a. God and endangered species // Ethics, religion and biodiversity, ed L. Hamilton, The White Horse Press, Cambridge, pp. 40-65.
12. Rolston H. III, 1994. Environmental business: an ethic for commerce // Planet in peril. Essays in environmental ethics, Harcourt Brace Company, Orlando, pp. 149-173.
13. Rolston H. III, 1994a. Conserving natural value, Perspectives in biological diversity series, New York: Columbia University Press, 259 p.
14. Rolston H. III, 1997. Nature, the genesis of value and human understanding // Environmental values, v. 6, № 3, pp. 361-365.
15. Rolston H. III, 1999. Genes, genesis and God: values and their origins in natural and human history, Cambridge, Cambridge University Press, 400 p.
Семенов Тян-Шанский Андрей Петрович
Андрей Петрович Семенов-Тян-Шанский (1866-1942) - русский ученый, профессор зоологии, пионер охраны природы, сын известного путешественника П.П. Семенова-Тян-Шанского. Является одним из основателей этико-эстетического подхода в заповедном деле и охране дикой природы.
А.П. Семенов-Тян-Шанский наиболее близко из всех своих коллег-пионеров охраны природы России, подошел к экологической этике: "Ведь есть еще одна сторона в деле охраны очагов свободной природы, на которой мне хочется, хотя бы на минуту, остановиться. Напомнить о ней особенно уместно в наше время разгара чисто материалистических стремлений и, несмотря на высоту подъема волны социалистических идей, все же, увы, эгоистических настроений. Это - сторона вопроса чисто этическая.
Природа не только выкормила нас; она нас в свое время развила и воспитала; она нас и ныне кормит, учит и воспитывает (...). Но если человек сумел при этом настолько возвыситься над всем живущим на нашей планете, что выработал и вырабатывает далее в своей жизни высшие социально-этические начала, то он должен возвыситься и до сознания того, что, живя, надо давать жить и всему живому...
Создавая и уважая законы всякого разумного общежития, мы не можем не сознавать, что на земной поверхности имеет высшее право свободного существования все на ней от века живущее. К тому же жизнь на Земле переплетена и связана такой сложной сетью внутренних взаимоотношений, что мы не имеем ни нравственного права, ни физической возможности нарушать искони установившееся равновесие жизненных сил" (Семенов-Тян-Шанский, 1919). В заключении этой философской работы, опередившей время, ученый призвал восстановить "попираемое человеком право на существование всего живого на Земле!" (Семенов-Тян-Шанский, 1919).
Идею о праве всего живого на жизнь он развил в другой работе: "...уже близок этот день, когда "человечество" и "человечность" станут одним понятием, когда человек облагородится настолько, что для него станет священным право на жизнь как всех ему подобных, так и всего того, чему предуказано жить и цвести на земле наряду с человечеством не стесненным в своем творчестве природой" (Семенов-Тян-Шанский, 1921).
Литература
1. Борейко В.Е., 2001. Словарь деятелей охраны природы, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 343-348.
2. Из литературного наследия Андрея Петровича Семенова-Тян-Шанского (1866-1942), 1996. Проза. Стихотворения. Эпиграммы. Сост. В. Берлин, В. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, 184 стр.
3. Семенов-Тян-Шанский А.П., 1919. Свободная природа, как великий живой музей, требует неотложных мер ограждения // Природа, № 4-6, стр. 199-216; то же, стр. 52-64. // Этико-эстетический подход в охране дикой природы и заповедном деле, 1999. Сост. В.Е. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное.
4. Семенов-Тян-Шанский А.П., 1921. Задачи момента в деле охраны природы в России // Труды первого Всероссийского съезда любителей мироведения // Природа, Пг., то же, стр. 196. // Этико-эстетический подход в охране дикой природы и заповедном деле, 1999. Сост. В.Е. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное.
5. Семенов-Тян-Шанский А.П., 1999. Мысли об этике и эстетике в природе // Этико-эстетический подход в охране дикой природы и заповедном деле, 1999. Сост. В.Е. Борейко, Киев: Киевский эколого-культурный центр, издание второе, дополненное, стр. 64-71.
Сепанмаа Ирйо
Ирйо Сепанмаа - современный финский экофилософ, преподает в университете города Хельсинки, член редколлегии журнала "Экологическая этика" ("Environmental ethics"), организатор нескольких международных конгрессов по природоохранной эстетике (последний состоялся в Финляндии в июне 2000 года), автор известной книги "Красота окружающей среды" (1986), по сути одной из первых книг в мире по природоохранной эстетике. Экофилософ считает, что экологическая эстетика буквально означает видеть ценность в независимости от человека природных процессов. Выявленные таким образом модели и принципы могут быть переведены в область человеческой деятельности и указывать на то, как следует обращаться с природой. В СССР и странах СНГ работы Ирйо Сепанмаа неизвестны.
В отечественной литературе по заповедному делу часто дебатируется вопрос правомочности экотуризма в заповедниках. С точки зрения природоохранной эстетики он звучит так: можно ли наслаждаться природой, не пребывая в ней? Ирйо Сепанмаа отвечает следующим образом: "...возможность подобного существует - такими посредниками могут быть карты, фотографии, рисунки и литературные описания природы. На их основе мы можем изучить эстетические требования и ожидания, направленные в сторону природы и следовать ходу их развития" (Sepanmaa, 1986). Другими словами, экофилософ призывает "посещать" заповедные уголки дикой природы опосредованно, при помощи кино, фотографий и картин.
Большое значение для наших отношений с природой имеет то, как мы будем интерпретировать природу. Сепанмаа пишет: "...и в этом нам нужны эксперты-гиды. Во многом именно от них зависит, что и насколько природа значит для нас" (Sepanmaa, 1986). Если раньше дикую природу интерпретировали как ужасное, плохое место, требующее улучшения (что идеологически обслуживало уничтожение дикой природы), то теперь спасение последних участков дикой природы зависит от того, насколько мы сможем показать их ценности, достоинства и блага.
"Интерпретирование природы, - продолжает автор, - это косвенное демонстрирование ценностей дикой природы; оно - предпосылка и создание основы для оценивания. Интепретирование делает природу понятной (...). Целью интерпретирования является понимание и объяснение объекта. В каком смысле тогда следует интерпретировать природные объекты? Роль естественных и гуманитарных наук ясна: позволить интерпретированию, данному в этой сфере, быть также основой и для эстетического интерпретирования (...). Интерпретирование не происходит в вакууме: оно имеет две структуры - знание и ассоциации" (Sepanmaa, 1986).
Экофилософ полагает, что отрицание экологической эстетики может привести к эстетизму, слишком большому подчеркиванию эстетических ценностей и эстетического удовольствия в узком смысле. Если во имя красоты одобряется деятельность, противоречащая экологическим законам, и если в их отношении демонстрируется равнодушие, то данная система оказывается лишенной основы. Системы, лишенные экологической основы - недолговечны.
"То, что против экологических законов, не может быть прекрасным... Конечно, не все, находящееся в согласии с этими законами, без сомнения будет считаться прекрасным, но заключение является следующим: то, что отвечает экологическим законам, должно по определению быть более красивым, независимо от того, как оно рассматривается" (Sepanmaa, 1986).
Вслед за канадским экофилософом Алленом Карлсоном Ирйо Сепанмаа обсуждает красоту дикой и окультуренной природы. "Красота природы может быть двух типов: красота дикой природы и красота природы, измененной человеком. Первую следует понимать и одобрять, а вторую - оценивать. Понимание дикой природы означает соответствующее восприятие ее различных ландшафтов; история изображений природы является историей расширения критерия. Благодаря этому сегодня мы одобряем все типы ландшафта. Причем это одобрение изменилось благодаря изменению нашего отношения к так называемым негативным эстетическим ценностям (ужасный, мрачный)" (Sepanmaa, 1986).
Экофилософ подчеркивает, что постепенно наше отношение к традиционно эстетически неприглядным ландшафтам дикой природы (болото, пустыня) становится положительным, в чем огромная заслуга природоохранной эстетики: "В случае с нетронутой природой нашей задачей является научиться понимать в позитивном смысле, почему природа красива. Задачей же критической эстетики будет поиск ответа, насколько хорошо нечто сделанное в среде, измененной человеком (...). Конечно, можно полагать, что лишь природное состояние является наилучшим" (Sepanmaa, 1986).
Автор обсуждает вопрос, как лучше научить людей видеть красоту дикой и окультуренной природы. По его мнению, "...нам нужен анализ восприятия природы; систематизация типов ландшафта; исследования и конкретизация ценностных систем, появляющихся в повседневном языке и изображениях природы; обучение способности воспринимать окружающую среду. Продолжающаяся общественная критика окружающей среды и обсуждение принципов изменения в среде также необходимы. Другими словами, нам нужны институты и соответствующая деятельность, подобные тем, что существуют долгое время в искусстве" (Sepanmaa, 1986).