Современное состояние проблемы: основные закономерности и модели
Ранняя семантическая обработка
Взаимосвязь абстрактного категориа ного знания с процессами восприятия с ла активно обсуждаться начиная с 70-х В центре внимания оказалось два вопрг «Почему мы знаем, что роза — это роз. «Когда мы знаем, что роза — это роз: Гипотетическая роза до сих пор являе излюбленным примером в данной обла исследований. Первый из этих вопр<х касается выделения значимых признак для принятия семантического решен второй — характера и временных эта! процесса семантической обработки. В зультате многочисленных исследован был выделен ряд феноменов и предложи несколько объяснительных конструю Большинство феноменов можно отне к эффектам семантической преднастрой
Эффекты семантической преднастройБольшинство фактов в этой области следований было получено на вербальн материале, хотя в последнее время по
б. Психосемантика и процессы семантической обработки
является все больше работ по идентификации изображений [Lockhead, 1992]. Обычно
равнивают выполнение задачи при изолированном предъявлении стимульного
мтериала и предъявлении его в контексте "и предъявлении информации в разных
те кетах также используется прием седнтически адекватной и ложной предна-
ройки. Смысловым контекстом является, пример, слово для буквы или предло-
ение для слова. Семантическая преднастройка связана с опережающим лредъяв-
нием стимулов, семантически соотносительны.х с тестовым стимулом
.
Слово, предъявленное в смысловом кон-
гксте, воспринимается быстрее. Этот вы-
д был сделан по результатам многочисленных экспериментов с преднастройкой
ред стимулом предъявляется некотороеэво, которое могло быть связано или не
язано по смыслу с тестовым. Если дваова ассоциативно связаны друг с другом,
емя реакции в задачах «лексического:иения» уменьшается. В работах Дж. Нии
:<азу тестовой последовательности пред-ствовало предъявление с различной
шхронностью слова, которое в 80% слу-ев было названием соответствующей
,:мулу категории (например «птица»-дваряла появление слова «дятел» ), а в
с могло обозначать другую категориюпример, «мебель»). Результаты показа-
что адекватная преднастройка умень-ла время реакции fNeely, 1991].
Семантическая преднастройка не толькоегчает смысловой анализ слова, но и
"рудняет анализ других его характеристик:-1ример, цвет букв). В экспериментах
Конрад испытуемым предъявляли пред-т.ения, которые оканчивались много-
чным словом. Контекст предложениязго предписывал восприятие лишь од-
о значения (например, слово «ключ» в: тжении «на столе лежал ключ»).
д за этим предъявлялось напечатан-в цвете слово и требовалось назвать
: букв. Если слово было ассоциативно•.дно с предшествующим многозначным
ш, то называние цвета букв замедля-Это происходило при предъявлении
н. ассоциативно связанных с каждымкачений многозначного слова (замед-
: ь называние цвета у слов «замок» и
«ручей», если речь шла о «ключе».) В других экспериментах требовалось просто назвать второе слово или решить, что было предъявлено: слово или бессмысленное словосочетание. При этом если тестовое слово было связано по смыслу с любым из значений многозначного слова, время называния уменьшалось. Приведенные данные свидетельствуют о том, что при перцептивном узнавании слова активизируются все его смысловые поля (см. [Ве-личковский, 1982]).
Ложная смысловая преднастройка увеличивает время реакции. Этот эффект проявляется в случае, если между преднаст-роечным и тестовым словом интервал составляет больше 350 мс. В противном случае ложная преднастройка не увеличивает времени реакции в задачах как называния слов, так и лексического решения.
Смысловая преднастройка нечувствительна к маскировке. Для того чтобы прервать процесс перцептивной обработки, исследователи прибегают к приему маски-ровки! Маскировка может осуществляться с помощью различных методических средств, наиболее распространенным из которых является предъявление в непосредственном пространственно-временном контексте двух стимулов — тестового и маскирующего. А. Марсел использовал классическую задачу лексического решения в сочетании с семантической преднастройкой. При этом преднастроечное слово подвергалось настолько жесткой обратной маскировке, что испытуемый не мог сказать, было ему что-либо предъявлено или нет. Результаты показали, что маскировка не устраняет эффекта ускорения времени реакции при существовании ассоциативной связи между преднастройкой и тестовым стимулом (см. [Величковский, 1982; Солсо, 1996]).
3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕ1 |
личности выбираемого материала и одновременно активности и успешности процесса. Одни феномены, обозначаемые этим понятием, можно назвать преднаст-ройкой, другие — ранней когнитивной обработкой, которая в зависимости от теоретической интерпретации представляется как раннее запечатление или микро-генез зрительного образа.
А. Модель ранней семантической памяти.Э. Тульвинг и Д. Шехтер определили «priming», или ранние когнитивные процессы, как «неосознаваемую форму человеческой памяти, которая имеет отношение к перцептивной идентификации слов и объектов» [Tulving, Schacter, 1990, с. 301]. Однако констатация этого факта еще не вскрывает механизмов, стоящих за этим феноменом. В эксперименте Д. Уолтса была предпринята попытка разделить перцептивную и семантическую преднастрой-ку. Эффекты перцептивной обработки (или физических характеристик стимулов) были минимизированы (на этапе тестирования менялась модальность предъявления материала). В качестве преднастройки предъявлялась задача семантического сравнения: испытуемые должны были решить, являются ли два слова синонимами или они не связаны друг с другом. Затем давался тест на узнавание. Если бы эффекты преднастройки были связаны только с фиксацией в семантической памяти, то синонимы должны были узнаваться лучше, поскольку при их обработке приходилось бы обращаться дважды к одному и тому же значению. Результаты показали, что эффект синонимов оказался незначимым. Они узнавались так же успешно, как и несвязные по смыслу слова. Сделан вывод о том, что для последующего кодирования важен был сам процесс сравнения стимулов, а не обращения к семантической памяти. Концептуальная предна-стройка скорее включает в действие процедурные формы памяти, кодирующие процессы сравнения стимулов, чем открывает доступ к ее устойчивым формам на стимульные слова [Wolts, 1996].
Б. Модель последовательной переработки.В когнитивной психологии до сих пор имеют значительное влияние представления о последовательной, поэтапной, по-блоковой обработке информации. В д ных моделях собственно семантичес-обработка является лишь этапом koi: тивной обработки. Предполагается, что следует за этапом перцептивной обраб ки, под которым понимается анализ та:-характеристик, как цвет, общая фор расположение деталей и т. д. В настояl время эта точка зрения находит подтвег -дение в нейрофизиологических иссле: ваниях. В частности, при анализе ком нентов вызванных событиями потенц; лов выделяются компоненты ранние ( тентный период 80-120 мс), котор меняются при изменении перцептивн: характеристик стимулов, и поздние ( тентный период 300—400 мс), котор меняются при изменении частоты употр! ления (частотности) слов или рассопш вании семантических контекстов.
Например, в одной из работ (Your 1989] регистрировались ВП на ело! предъявляемые в случайном порядке. Сi мулами служили названия цветов, котор различались по трем параметрам: дли слов (например, «белый» короче «фио тового»), частоте употребления (наприм; «зеленый» употребляется чаще «салат вого») и семантическому сходству (напр мер, «красный» близок к «оранжевому оба они далеки от «голубого»).
Семан: ческая близость предъявляемых стимул оценивалась в дополнительном исследон нии с помощью методики многомерно шкалирования. Были получены следуют результаты: изменение параметров ВП течение 250 мс после предъявления ст мулов связано с изменением длины ело Напротив, параметры ВП в диапазо: 400-800 мс связаны с частотными и с мантическими параметрами стимулов. I этом основании делается вывод о том, ч существует два этапа обработки зрител ного вербального материала: на первс анализируются физические параметр стимулов, а на втором — их семантиче кие характеристики.
Этот вывод вызывает большие сомн ния, поскольку существует множест фактов, подтверждающих, что семантиче кая обработка происходит уже на са\п ранних этапах восприятия. Наприме Д. Виккенс в своем исследовании прел
3.6. Психосемантика и процессы семантической обработки
являл слова на очень короткий временной интервал (80—100 мс), недостаточный для их идентификации. Однако испытуемые были способны устойчиво оценивать возможное значение слова с помощью метода семантического дифференциала. Велич-ковский, ГТохилько, Шмелев предъявляли слова с последующей маскировкой. Она достигалась движением слова в горизонтальном направлении с угловой скоростью 80 оборотов в секунду, что приводило к полному «смазыванию» образа слова. Несмотря на это, испытуемые не только классифицировали различные по значению слова, но и устойчиво соотносили в варианте ассоциативного эксперимента предъявляемое (но невоспринимаемое) слово «ветер» со словом «буран», а не «вечер» (см. [Величковский, 1982]). В недавних работах эти данные также неоднократно подтверждались. Было показано, что частотность слов [Polich, Donchin, 1989] и смысловой контекст [Neely, 1991; Wolts, 1996] влияют на их восприятие на очень ранних этапах (до 250 мс).
В. Модель параллельной переработки.Многие современные авторы придерживаются представлений о параллельной переработке перцептивных (физических) и семантических признаков стимула. С. Кос-слин в одной из последних работ [Kosslyn et al., 1995] выдвинул предположение о существовании двух типов кодирования, которые практически не пересекаются друг с другом. Это — кодирование категориаль-чых пространственных отношений, которые связаны с относительными позициями в эквивалентном классе и используются в процессе узнавания и идентификации, и кодирование координатных пространст-генных отношений, которые определяют гочные метрические дистанции и исполь-уются для регуляции движений.
Согласно более традиционному подходу, лределенный этап в анализе физических арактеристик связан с конкретным эта-м в анализе семантических характерис-
-1к. Кроме того, некоторые физические фактеристики стимула ограничивают >ласть поиска в семантической памяти. Д. Бродбент и М. Бродбент [Broadbent,
- - ladbent, 1980] предложили оригиналь-. ю методику, позволившую «разделить»
общие и детальные характеристики слов. В одной ситуации с помощью оптической фильтрации нарушались детальные характеристики слов (как при дефокусировке), но сохранялись глобальные характеристики. В другой ситуации, наоборот, нарушался общий вид слова, поскольку из него вырезались фрагменты букв, и сохранялось большинство деталей. В качестве материала использовали слова разной частотности и разного эмоционального значения; кроме того, слова либо включались в контекст предложения, либо предъявлялись изолированно. Было продемонстрировано, что на узнавание слов с сохранными глобальными очертаниями влияет только частотность слова (частота встречаемости и опыт восприятия). При нарушении глобальных очертаний, но сохранении деталей значимыми оказались включенность в контекст и коннотативное значение. Был сделан вывод о том, что глобальные очертания слова, которые анализируются на более ранних этапах мик-рогенеза зрительного образа, связаны с частотой употребления, а детальные характеристики, которые анализируются на более поздних этапах, связаны с коннотатив-ным и ассоциативным значениями слова.
Однако более поздние данные показывают, что такое разделение слишком упрощенно. Действительно, существует два этапа анализа семантической информации. Первый —- 250—350 мс; в этот промежуток времени слово-стимул активирует широкий спектр ассоциативных связей. Если адекватный контекст помогает выявлению значимых семантических признаков, то неадекватная преднастройка не препятствует семантическому поиску. Осуществлению семантической обработки в этот период способствует сохранение привычных условий предъявления (например, привычный шрифт) и частота повторения комбинации признаков.
Второй этап начинается после 300—400 мс. Слово-стимул жестко связывается с локальным значением, которое диктует контекст. Адекватный контекст (преднастройка) приводит к положительному эффекту в семантической переработке информации, а ложная преднастройка оказывает отрицательное влияние; при этом и назы-
3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ
ные на контексте и | с | ||||
предыдущих семантических анализах | |||||
t | о. О | *i | «=Г | ||
Идентифицировать слова и их значения | £ § -<— | s О ъё | О 1_ V о CJ | ||
: Идентифицировать | | t | s н | |||
k ; значения j | Различить буквы | П5 I | •fcr Q > | ||
ГС | |||||
буквы | t | с с; | |||
::::ir::i ; Проанализировать ! признаки | Проанализировать признаки | •*— | Найти | ||
t | |||||
:::::i::z , .' Выделение ; ; фигуры на фоне | г | Выделение фигуры на фоне |
Зрительный стимул |
Рис. 3.18.Два способа переработки слова «доктор» контексте предложения «пациента обследовал доктор» (по: [Wessells, 1982]) |
вание слов, и принятие лексического решения происходит медленнее [Swinney, 1979]. Осуществлению семантического анализа помогает сохранение детальных характеристик образа слова, меньшее значение имеет частотность. Субъект создает гипотезы, которые проверяет на ограниченном объеме данных [Величковский, 1982].
Г. Модель встречной переработки.Начиная с середины 70-х гг. в когнитивной психологии четко оформляется идея существования двух встречных процессов обработки информации. Процессы первого рода инициируются входной стимуляцией и продолжаются, как бы поднимаясь снизу вверх по уровням все более тонкого анализа вплоть до полной идентификации стимулов. Процессы второго рода управляются знаниями и ожиданиями человека, которые уточняются благодаря анализу контекста поступающей информации. Этот вид переработки получил название «сверху вниз», или «концептуально-ведомый». Переработкой сверху вниз объясняют предметность, значение перцептивного образа и эффекты установки испытуемого. Обычно оба вида процессов происходят одновременно и согласованно, но в зависимости от типа задачи и индивидуальных особенностей субъекта их вклад может быть различным. М. Уэсселс [Wessells, 1982] приводит пример такой встречной переработки на основе идентификации слова «доктор» (рис. 3.18).
Идее встречных процессов близка модель возвращающегося процесса. К данному типу относится модель верификации предложений П. Карпентера и М. Джаста (см. [Величковский, 1982]). Исходя из этой модели, процесс семантической обработки состоит из последовательного поэлементного сравнения компонентов предложения и пропозициональных кодов. Если один из компонентов не совпадает с представленным в памяти, процесс обработки повторяется сначала, с введением других допущений. Модели такого рода согласуются с представлениями о цикличности процесса восприятия и позволяют объяснить множество разноречивых данных.
Практический аспектэтих исследовани
затрагивает прежде всего процессы чтени и распознавания образов. Именно в про цессах чтения происходит автоматизированный анализ смысла вербального материала. Важной задачей является создание компьютерных программ, позволяющие распознавать смысл самых различны образов [Norman, 1983], а также оптимизация предъявления информации на дисплеях [Вепуоп, 1995].
Модели категориальных структур
Способность человека выделять смысл из предъявляемой ему информации зависит от организации процесса восприятия и от организации структур семантической памяти, которые определяют скорость г характер поиска. Различные модели орга низации категориального знания предполагают разное понимание значения.
Зрительный стимул |
А. Семантическое пространство. Значение как вектор.Осгуд выделил трехфактор ную модель семантического пространства структура которого была представлена в виде трех осей координат, обобщенно названных «Оценка», «Сила», «Активность».
3.6. Психосемантика и процессы семантической обработки
Цепочки |
Рис. 3.19.Разновидности структурных моделей семантической памяти, создаваемых на основе анализа матриц близости |
Любое значение имеет в этом семантическом пространстве свое место, и его можно представить в виде вектора с тремя координатами.
В дальнейших исследованиях наряду с классическими выделялись и дополнительные факторы, нагрузка по которым помогала описывать исследуемые значения. Иногда, наоборот, пространство сужалось до одномерного. Шкалированию с помощью семантического дифференциала обычно подвергаются достаточно однородные понятия, объекты или явления (это могут быть политические понятия, словарь личностных понятий, цвета, звуковые сигналы, герои кинофильмов, образы жанровой живописи и т. д.). Однако если расширять выстраиваемое субъективное семантическое пространство и включать в него разные объекты и понятия, то
близкими в нем могут оказаться понятия из совершенно разных формальных категорий, а далекими — слова одной формальной категории. Например, белый круг, прямая линия, повышающийся тон, сладкий вкус, ласковое прикосновение могут иметь общее эмоциональное значение. В то время как противоположное значение будут иметь черный круг, ломаная линия, понижающийся тон, горький вкус, раздражающее прикосновение.
Работы Осгуда послужили толчком к развитию различных исследований, позволяющих вычленить структуру семантической памяти. В настоящее время существует огромное количество моделей, поэтому довольно трудно дать их подробное описание. Некоторые из современных моделей представляют значение как вектор в семантическом пространстве, хотя в большинстве случаев они исследуют формальные категории. Семантические пространства строятся на основе данных испытуемыми оценок сходства понятий с последующей обработкой различными математическими \1етодами (например, многомерным шка-
лированием). Полученные результаты могут быть представлены в виде разнообразных моделей (рис. 3.19).
Сети |
Структурные модели семантической памяти
Б. Сетевые и пропозициональные модели категориальных структур. Значение как операция вывода.Для построения большинства моделей семантической памяти используются сетевые конструкции. Эти модели, с одной стороны, возвращают к идеям ассоционизма, а с другой — примыкают к новейшим исследованиям ней-рональной структуры мозга. Наиболее известны модель категориальной структуры А. Коллинса и М. Куиллиана и модель понимания Дж. Андерсона и Г. Бауэра1.Категориальная структура представляется в них как иерархическая сеть, главным принципом организации которой является принцип когнитивной экономии. Он предполагает, что атрибуты (свойства), приписываемые значению, хранятся в одном узле семантической сети. Если это свойство присуще всем членам категории (например, «имеет крылья» или «может употребляться в пищу»), оно присваивается узлу, который связан с названием категории,
[Величковский, 1982;
1Более подробно см.: Солсо, 1996].
3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕЙ, |
например «птица» или «продукты питания», а если это свойство имеет только один из членов категории (например, «не летает» или «всегда белое»), то оно приписывается более низко расположенному узлу иерархической сети, связанному с конкретным значением, например «страус» или «молоко»1. Важным отличием модели Андерсона и Бауэра явилось то, что узлы сети представляли собой не понятия, а пропозиции. Пропозиции можно представить как высказывание, нечто вроде отдельной структуры, связывающей идеи и понятия. Более сложные пропозиции включают в себя контекст и факт, который имел место в данном контексте. Контекст определяет место и время, а факт — взаимодействие субъекта и предиката. Такая модель, хотя и не объясняет всех экспериментальных фактов, но позволяет приблизиться к процессу реального понимания. Поскольку реальное понимание скорее исходит из контекста и взаимосвязи субъекта действия с тем, что он делает и по отношению к чему, нежели из построения формальных категорий, большинство связей внутри этих категорий являются достоянием лишь научного знания. Например, люди, прожившие свою жизнь вне европейской культуры и образования, могут и не знать, что «собака — это млекопитающее».
В дальнейшем были предложены различные модификации этих моделей. Их развитие идет по двум основным направлениям. Первое осуществляется через приближение к нейрональным моделям когнитивных процессов. В эти модели необходимо включается распространение внутри семантической сети «кратковременных волн активации», которые активизируют и делают более доступными семантические элементы, связанные с только что
Существование принципа когнитивной экономии демонстрируется на различных феноменах. В частности, он проявляется в феномене «семантическая слепота», который состоит в том, что если в списке слов или предложений слово повторяется, то во втором случае оно не запоминается. Например, в предложении «Она съела салат и рыбу, хотя рыба была недожаренная» второе слово «рыба» не запоминается, даже если его отсутствие меняет грамматическую структуру предложения. Этот эффект не зависит от локализации слов на экране при зрительном предъявлении и исчезает только в том случае, если повторяющиеся слова разделены более чем 8 стимулами [Kanwisher, Potter, 1990].
предъявленным (речь идет о моде А. Коллинза и Е. Лофтуса, М. Потт [Величковский, 1982]).
Развитие таких моделей привело к зданию направления в когнитивной п хологии, получившего название «к ционизм» [Rumelhart, 1989]. Кони нистские модели состоят из простых ментов, обладающих свойствами нейро! Отдельные элементы могут быть орга зованы в более крупные единицы — м далее — в множества. Работа каждс ницы описывается согласно правилам активации и уравнениями, связывают;: состояние активации со значением вых данной единицы. Любая единица связ со множеством других (эта связь л! однонаправленная, либо взаимообусл ленная). Активация одного элемента о зывает тормозящее или возбуждаюи влияние на все связанные с ним. След подчеркнуть, что переработка носит не i следовательный, а параллельно-распреде лительный характер.
Второе направление осуществляется через создание моделей, в которых большое внимание уделяется метакогнитивным операциям, т. е. операциям по управлению процессами понимания, поиска в памяти и т. д. Например, в модели ACT («Действие») Дж. Андерсона [Anderson, 1976] акцент сделан на описании процессов управления в памяти, а семантические репрезентации представлены в виде процедурного соответствия условий характеру операции.
В. Модели перекрывающихся множеств. Значение как набор признаков.Здесь речь идет прежде всего об известной модели Э. Смита, Э. Шобена и Л. Рипса. Они исходили из предположения, что любое значение представляет собой множество признаков и его можно изобразить в виде облака. Перекрытие признаков определяет сходство понятий. Если у двух значений нет общих признаков, они не пересекаются. Среди признаков есть более существенные — «определительные» — и второстепенные, характерные лишь для данного понятия, но не для понятий более широкого класса. Процесс верификации имеет двухступенчатую структуру Если общее сходство двух значений (субъекта и пре-
3.6. Психосемантика и процессы семантической обработки
диката верифицируемого предложения) выше или ниже некоторых пороговых величин (как в случае утверждений «дятел — это птица» и «дятел — это собака»), то испытуемый быстро дает положительный или отрицательный ответ. Когда общее сходство оказывается в какой-либо промежуточной зоне, осуществляется второе сравнение среди только «определительных» признаков. Оно может позволить с некоторой задержкой (но правильно) верифицировать высказывание «страус — это птица». Похожую модель сравнения признаков несколько ранее предлагал и Д. Мейер (см. [Солсо, 1996]).
Г. Элеонора Рош и модели размытых множеств. Значение как прототип.Большое значение для современных исследований в области психосемантики имели работы Э.Рош. Она выступила с критикой доминирующей тенденции рассматривать семантические категории как объединения дискретных признаков. Сосредоточив свое внимание на формировании естественных категорий, Рош вынуждена была признать, что в этом случае модели заучивания «правильной» комбинации дискретных признаков или абстрагирования «центральной тенденции» не являются адекватными. В формировании естественных категорий большое значение имеет образный компонент или образная форма репрезентации значения.
Рош считает, что большинство естественных категорий организовано вокруг нескольких типичных (фокальных) примеров (прототипов), которые нельзя описать как набор дискретных признаков. Скорее, их можно рассмотреть как «хорошие формы», фиксирующие некоторое понятие всей своей целостностью. Например, птица не просто имеет крылья, клюв, хвост и лапки, но еще и определенное неразделимое сочетание всего этого в целостной форме, которое позволяет опознать ее изображение, даже если имеется лишь 10% его силуэтного рисунка. Рош показала, что время реакции сравнения слов и картинок зависит от наличия сходных признаков между элементами и прототипом. Чем более похожи элементы категории на прототип, тем быстрее можно провести сравнение между парами или верифицировать
категориальное утверждение (см. [Велич-ковский, 1982; Солсо, 1996]).
Такая модель позволяет объяснить многие экспериментальные данные. Например, в одном из экспериментов была предпринята попытка подтвердить известное положение Ф. Бартлетта, что лучше всего запоминаются «атипичные» слова в «типичных» текстах. В качестве контекстов испытуемым предъявляли списки слов, которые включали либо высокотипичные элементы категории, либо среднетипичные элементы. Типичность элементов определялась на основе работы Рош. В качестве целей выступали либо высокотипичные стимулы, либо, напротив, атипичные. Например, типичный стимул «воробей» или атипичный «индюк» могли предъявляться в высокотипичном контексте «малиновка, голубая сойка, канарейка» или в среднетипичном «ворон, попугай, щегол». Результаты эксперимента соответствовали скорее модели Рош, чем положению Бартлетта. Оказалось, что высокотипичные (прототипичные) стимулы запоминаются лучше в любом контексте, чем атипичные [Schmidt, 1996]. Из экспериментальных данных Рош следует, что многое в нашей семантической памяти невозможно описать с помощью формально-логических законов, скорее, ее можно представить как размытое множество понятий, объединенное вокруг некоторого центра и не имеющее четких границ. Это позволило некоторым исследователям применить к описанию семантической памяти математическую теорию «размытых множеств» [Lachman et al., 1979].
Д. Понимание и распознавание через схемы и скрипты. Значение как пространственно-временная локализация.Вслед за Рош все больше исследователей обращаются к естественным ситуациям категоризации. Прототипичными могут выступать не только объекты, но и ситуации, которые часто задаются функциональными пространствами. Например, в одном из экспериментов было показано, что домашние хозяйки, составляя список в ответ на вопрос типа «Чтобы вы взяли с собой, если бы вашей семье пришлось месяц прожить в пустынной местности?», опирались на мысленную схему своей кухни. Конечно,
3. ПОЗНАНИЕ ИОБЩЕЙ, |
в данном случае речь идет скорее о ситуационном объединении элементов, нежели о формальном. Однако не следует забывать, что многие формальные категории объединяются по пространственно-функциональному признаку. Например, категория «мебель» очень трудно поддается формальному описанию: мебель — это объекты в комнате, которые можно передвигать и которые используются человеком. Большинство учебников иностранного языка построено на изучении слов «по темам»: дом, школа, визит, транспорт и т. д. Таким же образом происходит формирование категориального аппарата ребенка при освоении родной речи. Понятия в схемах не просто составляют одну группу или кластер, объединенные общим названием, они организованы некоторым пространственно-временным образом. Пространственно-временной контекст задает смысл многим понятиям. Понятие «образ мира» было предложено А.Н. Леонтьевым как наиболее обобщенное понятие пространственно-временного контекста, в который вписывается вся поступающая информация и который определяет ее смыл (см. [Смирнов, 1983]).
Схемы обычно делятся на пространственные и временные. Последние называются сценариями. Согласно точке зрения Д. Румелхарта и Д. Нормана [Norman, 1983; Rumelhart, 1989], процесс понимания строится на основе выбора схем и связи их переменных с актуальными значениями наблюдаемых сцен и событий. Действительно, в реальной жизни понимание происходит в процессе разворачивания ситуации в пространстве и времени и определяется системой наших ожиданий. В памяти хранятся сценарии событий, например посещение ресторана или прохождение таможни. Следует всегда помнить, что в таком сценарии задано не только место и последовательность событий (время), но и цель, ради которой совершаются события [Schank, Abelson, 1977]. Посещение ресторана — это не просто цепь событий, включающая общение со швейцаром, заказ блюд и оплату счета, но и цель (поесть, встретиться с кем-нибудь, продемонстрировать свою платежеспособность и т.д.). Поэтому сценарии связывают воедино
пространство и время с системой мотив их можно представить себе как некотор цель в конкретном контексте пространен и времени. В современных моделях иск; ственного интеллекта структура fiohhn ния часто разрабатывается на основе ил сценария или скрипта [Johnson et al, 19Ь Практическое значениесоздания кат гориальных моделей связано в основн с разработкой моделей искусственного i: теллекта. Именно здесь все более важны-становятся оптимальные принципы ор; низации информации и обеспечения быс рого доступа к ней, а также развитие вс можностей понимания текстов и ситуац; [Benysh, Koubek, 1993].
Субъективная психосемантика
Еще одним направлением, берушн свое начало из классических исследован и Осгуда, является изучение глубинных эм ционально-оценочных компонентов зн чения. Психологические эксперименты наблюдения многократно поставляли мг териал, позволяющий думать, что человек взаимодействуя с миром, часто квалифицирует его объекты вовсе не в тех систе мах классификаций и категорий, которые привычны для естественнонаучной прак тики. Содержательная специфика субъек-тивного опыта стала предметом рассмотрения в ряде научных исследований.
Характеристики коннотативного значения.В центре их оказывается понятие коннотативного значения. В отечественной психологии выделяется два функциональных уровня представления объектов в индивидуальном сознании. Более поверхностный слой когнитивной категоризации опосредствован системой денотативных значений, а уровень глубинной семантики — коннотативными или аффективными значениями, механизмом же универсального оценивания служит синестезия [Петренко, 1988].
В этой трактовке коннотативное значение имеет несколько важных характеристик. Прежде всего, оно обладает эмоционально-оценочным характером и связано с отношением субъекта к объектам и явлениям окружающего мира. Е.Ю. Арте-
3.6. Психосемантика и процессы семантической обработки
мьева полагала, что психосемантический эксперимент «...апеллирует к способности человека рефлексировать свое отношение к объектам, ситуациям, явлениям мира и... к понятиям, существующим в естественном языке» [Артемьева, 1990, с. 9]. И именно это отношение часто является основой субъективной категоризации.
Кроме того, коннотативное значение имеет нерасчлененный характер. Осгуд хтчеркивал, что за ним стоит некоторое мутное невербализируемое ощущение. Поэтому для обнаружения таких эмоционально-оценочных комплексов, которые связаны с различными объектами, необходимо применять проективные методы, позволяющие вскрывать структуры неосознаваемого опыта.
Следует отметить универсальный и амодальный характер коннотативного значения. Артемьева писала, что ядром устойчивых структур, стоящих за формами, оказались не оценки внутри соответствующей модальности, а свойства, имеющие оценочный или эмоциональный компонент. Такие структуры, по ее мнению, обеспечивают скоростную эмоциональную пред-ознательную категоризацию объектов ipa.
В экспериментальном исследовании А. Русиной ставилась задача сравнения \гантических представлений о свойствах лномодальных объектов через выделение общих семантических признаков. Поль-ясь биполярными шкалами, испытуемые ;исывали основные цвета, запахи, вку-вые раздражители, поверхности, фото-афические изображения человека и не-угорые другие объекты. Были выделены емантические универсалии» разных ъектов, анализ которых показал, что в льшинстве своем они являются эмоцио-
•льно-оценочными. Особенностью оце-лвания разномодальных объектов явля->сь также то, что испытуемые нередко на-ляли их метафорическими свойствами. 1 етафорическое сходство с другими пред-ггами помогало им «означить» объект и феделить свои ощущения. Автор прихо-1т к выводу о включении механизма шестезии, благодаря которому на основе ;ной модальности реконструируется це-
•стный образ [Русина, 1982].
От феномена синестезии отталкивался в своих работах Осгуд. Он считал, что универсальность факторных структур объясняется единством эмоциональных реакций на воспринимаемое, в основе которого лежит механизм синестезии. В более поздних работах он использует широкое понятие «метафора», рассматривая координаты «Оценка — Сила — Активность» как универсальные эмоциональные реакции на восприятие оцениваемых стимулов. Не случайно многие авторы подчеркивают сходство трехфакторной системы с трех-компонентной теорией эмоций В. Вундта, констатируя аналогии между «оценкой — силой — активностью» и «удовольствием — напряжением — возбуждением».
Проблема построения пространств субъективного опыта.Универсальные структуры субъективного опыта часто описываются в виде пространственных моделей. Семантическим пространством называется совокупность определенным образом организованных признаков, описывающих и дифференцирующих объекты (значения) некоторой содержательной области. При этом выделяется некоторое правило группировки отдельных признаков (дескрипторов) в более емкие категории, которые являются исходным алфавитом семантического пространства [Петренко, 1988; Шмелев, 1990].
Отдельные параметры семантического пространства соответствуют определенным аспектам когнитивной организации сознания. Первый параметр — размерность пространства (количество независимых факторов-категорий) — соответствует когнитивной сложности сознания субъекта в определенной содержательной области. При этом когнитивная сложность одного и того же субъекта может быть различной в разных содержательных сферах. Следующий показатель — содержание выделенных факторов семантического пространства — отражает ведущие основания оценки и классификации действительности, характерные для определенной культуры и усвоенные конкретным человеком. Еще один показатель когнитивной организации индивидуального сознания — различительная сила признака. Он отражает разную значимость оснований категоризации субъек-
3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ
та. Более значимые основания вносят больший вклад в общую вариативность (дисперсию) оценок объектов. Наконец, показателем содержательных связей между категориями индивидуального сознания являются интеркорреляции факторов. Факторы, коррелирующие между собой, оказываются в большей степени взаимосвязанными.
Построение семантического пространства наряду с раскрытием структуры индивидуального сознания позволяет проанализировать и расположение в семантическом пространстве оцениваемых объектов некоторой содержательной области, т. е. реконструировать семантический состав значений как единиц индивидуального сознания.
В методическом плане существуют разные возможности построения семантических пространств в зависимости как от формы репрезентации объектов, так и от средств описания. В качестве стимулов могут применяться не только вербальные понятия и наглядные образы (рисунки, цвета), но и запахи, звуки, интрацептив-ные ощущения, конкретные люди, сюжеты и др. — в общем, любые явления окружающей действительности, которые поддаются оценке и классификации. В то же время в качестве средств описания (шкал, по которым оцениваются объекты) чаще всего используют вербальные понятия или визуальные изображения.
Каждая из форм описания позволяет более тонко дифференцировать определенные аспекты категоризации объективной действительности. Однако следует отметить, что большинство исследований свидетельствует о межкультурной и межиндивидуальной универсальности факторной структуры семантических пространств на уровне ведущих, наиболее обобщенных факторов (оценка, сила, активность) независимо от формы, в которой представлены объекты и средства описания.
Психосемантика формы и цвета.Несмотря на то что коннотативное значение имеет амодальный характер, доступ к нему может быть облегчен или затруднен в зависимости от форм репрезентации. Уже говорилось, что коннотат трудно вербализуется. В то же время в некоторых иссле-
дованиях показано, что универсальные эмоционально-оценочные комплексы связаны с геометрическими формами. Е.Ю.Артемьева (1980) предложила набор таких универсальных форм (рис. 3.20). Возможно, они являются слишком сложными для того, чтобы быть универсальными. «Универсальными», т. е. связанными с типичными эмоционально-оценочными и мотивационно-динамическими комплексами, скорее всего, являются «типичные формы», такие, как прямые линии, треугольники, круги и квадраты.
Возможно, еще ближе к эмоционально-оценочным комплексам находятся цвета. Связь цвета с эмоциональным миром человека неоднократно подтверждалась. Экспериментальные исследования семантики цвета были подготовлены аналитическими работами в этой области, проведенными в рамках изучения различных этнических культур, находящихся на разных ступенях социального развития, а также при осмыслении эстетического воздействия цветов в живописи и рассмотрении связи характеристик личности с цветовыми предпочтениями (см. [Яньшин, 1996]).
Так, британский антрополог В. Тернер [1983] исследовал особенности цветовой классификации в примитивных культурах, где существует всего три названия цвета: белый, черный и красный. Каждый цвет символизирует определенное значение: белый цвет — жизнь, чистоту, благо; черный — зло, страдание, смерть; красный — амбивалентный стимул, связываемый как с добром, так и со злом, олицетворяет силу. Автор пришел к выводу, что эти цвета — не просто различия в зрительном восприятии разных частей спектра, а концентрированные обозначения больших областей психофизиологического опыта, затрагивающих как разум, так и органы чувств. Опыт, выражаемый этими тремя цветами, является общим для всего человечества. Эта триада представляет собой архетип человека как процесс переживания наслаждения и боли, обеспечивающий своего рода первичную классификацию действительности.
Л.Н. Миронова [1993] в качестве одной из возможных приводит следующую классификацию семантических значений
3.6. Психосемантика и процессы семантической обработки
Изображения | Оценка по шкалам семантического дифференциала | Примеры ассоциаций | |
-^ | 1. Легкое, доброе, чистое, холодное, молодое, умное, тихое, приятное, активное, сладкое, смелое | 1. СНЕЖИНКА Разнонаправленное, нерешительное, тревожное, содержащее в себе проблему выбора | |
/\ , & V^ 2 fr L^"^ 3 €£ va^/ 4 <х О, #. Ч_У 8 | |||
2. Чистое, холодное, твердое, приятное, горькое, смелое | 2. ЗВЕЗДОЧКА Что-то несерьезное, как на новогодних открытках, смешливое и легковесное | ||
3. Чистое, холодное, твердое, быстрое, противное, горькое | 3. ДЯТЕЛ. Вызывает ощущение пережженного кофе, неопрятная, вызывает иронию | ||
4. Громкое, быстрое, сытое, активное, горькое, сильное | 4. ГОРНЫЙ ОРЕЛ Азиатская, мечети всякие, Бухара, ущербная, что-то зловещее | ||
5. Тяжелое, злое, медленное, мягкое, сытое | 5. МЕДВЕЖОНОК Смешная, картофельная, обрубленная, уютная | ||
6. Доброе, сытое, приятное, старое | 6. ПОЛЕНО Нежное, телячье, доверчивое, немного несуразное и придурковатое | ||
7. Чистое, горькое, сильное | 7. КУСОК ЖЕСТИ Что-то почти полное, но малоинтересное | ||
8. Легкое, доброе, чистое, молодое, тихое, сытое, приятное, смелое, слабое, сластливое | 8. БЛАГОПОЛУЧИЕ Полный комфорт, вот что значит хорошая форма... |
Рис. 3.20.Изображения, использовавшиеся в экспериментах Е.Ю. Артемьевой
цвета. Высший тип — цветовые символы. Это — широко распространенные, общепонятные и устойчивые значения цветов, как правило, древнего происхождения, связанные с общепринятыми жизненными ценностями, социальными явлениями и отношениями. Символические значения цветов обладают межкультурной универсальностью. Например, черный цвет как символ смерти присущ многим культурам, и мифология черного уходит в глубь веков. Второй тип семантических значений цвета — цветовые аллегории и метафоры, характерные уже для определенных национальных и социальных общностей людей. Это такие метафоры, как черный юмор,
белый билет, желтая пресса. Третьим по масштабности семантическим уровнем является цветовой образ — порождение индивидуального сознания, личного творчества человека.
По данным Биррена (1961), в обобщенном виде цвета ассоциируются с двумя настроениями: с теплыми, активными и возбуждающими качествами красного и близких к нему тонов и с холодными, пассивными и успокаивающими свойствами синего, зеленого и фиолетового. Эксперимент М. Уэллса по ассоциированию цветов с различными эмоциями свидетельствует о возбуждающем воздействии глубокого оранжевого, алого и желто-оранже-
3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ
вого, а желто-зеленый и зеленый цвета оказывают расслабляющее воздействие. В других исследованиях были получены сходные данные, что позволяет сделать вывод о существовании сильных и достаточно однозначных связей между цветами и эмоциями [Яньшин, 1996].
Экспериментальная психосемантика цвета в настоящее время представлена огромным количеством работ. Общим для них является применение преимущественно метода направленных ассоциаций, а также семантического дифференциала. Во многих исследованиях продемонстрировано стойкое избирательное ассоциирование цветов с определенными понятиями, эмоциональными ощущениями, настроениями [там же].
Исследования семантики цвета методом семантического дифференциала позволили выявить как основные направления, в рамках которых происходит индивидуальное оценивание цветов, так и конкретную связь воспринимаемых цветов с факторами семантического цветового пространства. В работе Ф. Адамса и Ч. Ос-гуда было показано, что оценка цветов осуществляется на основе универсальных факторов: «Оценка», «Сила» и «Активность». Делался также вывод о том, что с эмоциями наиболее тесно связаны такие параметры цвета, как светлота и хроматич-ность (цветность), активность воздействия цвета связана со спектральным тоном, а сила воздействия цвета — с насыщенностью. Однако в других исследованиях были выделены и иные факторы.
В работе Б. Райта и Л. Рейнуотера пространство цветов описывалось не тремя, а пятью факторами: «Счастье», «Усилие -сила», «Теплота», «Элегантность», «Успокоение — сила». Следует подчеркнуть, что содержание факторов определяется тем набором шкал, которые в него входят, а названия факторов достаточно условны. Однако анализ выделенных факторов дает возможность понять, что оценка цвета происходит относительно: 1) его корреляции с эмоциональными состояниями человека («Счастье»); 2) характера воздействия цвета на эмоциональное состояние («Усилие - сила» как возбуждающее воздействие и «Успокоение - сила» как ус-
покаивающее воздействие); 3) эстетических ценностей («Элегантность»). Фактор «Теплота» соединял в себе, с одной стороны, физические параметры объекта, а с другой — характеристики воздействия.
Коннотации цвета объектов могут меняться, когда объекты оказываются в новом окружении или когда резко изменяется цвет объекта, обусловленный историко-культурными мотивами. Л. Сивик провел два параллельных исследования. Цель одного из них — определение смысловых значений, ассоциирующихся с образцами цветов, предъявляемых в лаборатории, а другого — определение значений этих же цветов, используемых для окраски зданий. Результаты исследований показали, что смысловые значения цвета связаны не только с конкретной формой, но и с ее функциями. В Гётеборге под руководством Сивика был осуществлен опрос более 600 человек, выявивший отношение жителей к окраске зданий. Результаты лабораторного исследования цветов, сопоставленные с данными опроса, еще раз подтвердили зависимость изменения значений цвета от реальных условий [Sivik, 1974].
Интересное и малоизученное направление можно обозначить как семантику ментальных пространств[Величковский и др., 1986]. Многочисленные примеры насыщения пространственных образов смыслами предоставляют литературные произведения. Первая психологическая работа К. Левина была также посвящена роли семантических факторов в формировании представлений об окружающем пространстве. Он показал, насколько меняется осознание местности от изменения общего смысла ситуации. Так, при обороне или наступлении изменяется прагматическое и аффективное значение отдельных деталей ландшафта — холм, служивший спасительным прикрытием, становится досадным препятствием. Смысл ситуации структурирует представление пространства. Левин описывал, что, по мере того как он подъезжал после отпуска к передовой, ему начинало казаться, что земля обрывается за линией фронта, причем объекты как бы уплотнялись перед этой линией. В недавних исследованиях эти идеи Левина нашли дальнейшее подтверждение. Было показа-
3.6. Психосемантика и процессы семантической обработки
-о, что мысленные представления об ок-ужающем городском пространстве искажаются, если люди считают некоторые юъекты экологически опасными. В част-(ости, в мысленных репрезентациях жи-елей, осведомленных об экологической шасности одного из индустриальных предприятий микрорайона, его здание как Зы отдалялось от всех остальных, расстояние между ним и другими объектами значимо завышалось. Такого эффекта не наблюдалось у жителей, которые не знали об опасности данного предприятия.
Ментальные пространства могут быть не только связаны с реальным окружением, но и образованы любым осмысленным контекстом. В языке существуют разнообразные средства, контролирующие порождение ментальных пространств. В качестве подобных метаоператоров воображения могут выступать отсылки к месту действия (например, «В некотором царстве, в некотором государстве»), а также интонационные речевые конструкции, выражающие познавательное и эмоциональное отношение1. Имеются также специальные средства заполнения ментальных пространств, введения новых действующих лиц и объектов, выполняющие различные семантические роли. Разнообразные ментальные пространства могут образовывать рекурсивные вложения, создавая сложные структуры смысловых контекстов. Предполагается, что формирующиеся на ранних этапах субъективные пространственные представления могут выступать прототипом организации знания и интен-циональных установок в других областях субъективной семантики.
Исследования в области психосемантики получили широкое развитие в плане практического применения.Психосемантические методы используются в консультационной практике, в психиатрической клинике, при профессиональном отборе. При осуществлении личностной психодиагностики психосемантический подход позволяет выявлять особенности смысло-
'Классическим примером является высказывание: «Гамлет хотел убить человека, скрывающегося за занавесом». Понимание предполагает здесь ре-•сонструкцию внутреннего видения ситуации Гамлетом, а второе действующее лицо задается лишь пространственным контекстом.
образующих структур личности, ее направленность. Психосемантические процедуры применяются для экспертной оценки разнообразных явлений культуры, таких, как архитектурные объекты, спектакли, кинофильмы, музыкальные произведения, произведения живописи и реклама. В этих случаях психосемантические методы позволяют выявлять субъективное отношение социума к объектам и смысловые шкалы, по которым происходит их оценка.
Список литературы
Артемьева Е.Ю. Психология субъективной психосемантики. М., 1980.
Артемьева Е.Ю. Психология и математика: Модели субъективного мира//Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1990. № 3. С.4-15.
Брунер Дж. Психология познания. М., 1977. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М., 1982.
Величковский Б.М., Блинникова И.В., Лапин Е.А. Представление реального и воображаемого пространства//Вопр. психологии. 1986. № 3. С.103-112.
Выготский Л.С. Собрание сочинений. М., 1982. Т. 2.
Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1975.
Лурия А.Р. Язык и сознание. М., 1979. Миронова Л.Н. Семантика цвета в эволюции ucvwwa 4us\ofta«;a./ /С\ра6лем.а ирета в. ^олхашолл . М.., 1993. С. 172-188.
Петренко В.Ф. Введение в экспериментальную психосемантику. М., 1983.
Петренко В.Ф. Психосемантика сознания. М., 1988.
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1989.
Русина Н.А. Семантические представления о свойствах разномодальных объектов//Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1982. № 3.
Смирнов С. Д. Понятие образа мира и его значение для познавательных процессов//А.Н. Леонтьев и современная психология. М., 1983. С. 149-154. Солсо Р. Когнитивная психология. М., 1996. Тернер В. Символ и ритуал. М., 1983. Хофман И. Активная память. М.,1986. Цолингер Г. Биологические аспекты цветовой лексики//Красота и мозг: Биолог, аспекты эстетики/ Под ред. И. Ренчлера, Б. Херцбергер, Д. Эпстайна. М., 1995. С. 156-172.
Шмелев А.Г. Введение в экспериментальную психосемантику. М., 1983.
Шмелев А.Г. Семантический код и возможности матричной психодиагностики// Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1990. № 3. С. 23-28.
Эйбл-Эйбесфельдт И. Биологические основы эстетики//Красота и мозг: Биолог, аспекты эстетики/Под ред. И. Ренчлера, Б. Херцбергер, Д. Эпстайна. М., 1995. С. 29-73.
3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ
Яньшин П. Эмоциональный цвет: Эмоциональный компонент в психолог, структуре цвета. Самара, 1996.
Anderson J. Language, memory and thought. Hillsdale, 1976.
Benyon D. A data centered framework for user-centered design//Human-computer interaction/Eds. K. Nordby et al. L, 1995. P. 197-202.
Benysh D.V., Koubek R.J. The implementation of knowledge structures in cognitive simulation environ-ments//Human-computer interaction: software and hardware interfaces/Eds. G. Salvendy, M. Smith. Amsterdam, 1993. V. 2. P. 309-314.
Broadbent D., Broadbent M. Priming and the passive/active model of word recognition//Attention and performance/Ed. E. Nickerson. N.Y., 1980. V. 8.
Burns B. (Ed.). Percepts, concepts and categories. Amsterdam, 1992.
Goolkasian P. Picture-word differences in a sentence verification task//Memory and Cognition. 1996. V. 24, № 5. P. 584-594.
Johnson P., Johnson H., Waddington R., Shouls A. Task-related knowledge structures: analysis, modeling and application//People and computers/ Eds. D.Jones, R. Winder. Cambridge, 1988. V. 4. P. 35-62.
Kanwisher N., Potter M.C. Repetition blindness: Levels of processing//J. Exp. Psychology: Human Perception and Performance. 1990. V. 16. P. 30-47.
Kosslyn S., Chabris C., Jacobs R., Mar-solek Ch., Koenig O. On computational evidence for different types of spatial relations encoding//J. Exp. Psychology: Human Perception and Performance. 1995. V. 26, № 2. P. 423-431.
Lachman R., Lachman J., Butterfield E. Cognitive psychology and information processing. Hills-dale, 1979.
Lockhead G. On identifying things: A case for context// Percepts, concepts and categories/Ed. B.Burns. 1992. P. 109-143.
Neely J.H. Semantic priming effects in visual word recognition: A selective review of current finding and theories//Basic processes in reading/Eds. D. Besner, G. Humphreys. Hillsdale, N.Y., 1990. P. 264-336.
Norman D.A. Some observations on mental mod-els//Mental models/Eds. D. Gentner, A. Stevens. Hills-dale, 1983.
Osgood C., Suci G., Tanneubaum P. The measurement of meaning. Urbana, 1957.
Polich J., Donchin E. P 00 and the word frequer cy effect//Electroencephalografy and Clin. Neurophysi ology. 1988. V. 70, № 1. R 33-45.
Potter M. Mundane symbolism: The relations among objects, names, and ideas//Symbolyc functioning in childhood/ Eds. Schmidth, Franclin. 1979 P. 41-65.
Rumelhart D. The architecture of mind: A con-nectionist approach//Foundations of cognitive science /Ed. M.Posner. Cambridge, 1989. P. 133-159.
Schank R.C., Abelson R.P. Scripts, plans goals and understanding. N.Y., 1977.
Schmidt S. Category typicality effects in episodic memory: Testing models of distinctiveness//Memory anc Cognition. 1996. V. 24, № 5. P. 565-600.
Sivik L. Studies of color meaning//Goteborg Psychological Reports. 1974. V. 4, № 14.
Soja N, Carey S., Spelke E. Ontological categories guide young children's induction of word meaning: Object terms and substance terms//Cognition. 1991. V. 38. P. 179-211.
Swinney D.A. Lexical access during sentence comprehension//J. Verbal Learning and Verbal Behavior, 1979. V. 18.
Tulving E. Schacter D.L. Priming and human memory systems//Science. 1990. V. 247. P. 301-306.
Wessells M. Cognitive psychology. N.Y., 1982.
Wijker W., van der Molen M., Molenaar P. A neurophysiological interpretation of the N400 wave form//Psychophysiology. 1989. V. 26, № 4a. P. 66.
Wo Its D. Perceptual and conceptual priming in a semantic reprocessing task//Memory and Cognition. 1996. V. 24, № 4. P. 429-441.
Young M. ERP's evoked by exposure to individual words: Effects of word length, word frequency and semantic similarity//EPIC. 1989. V. 9. R 54-55.
3.7. Мышление и интеллект
МЫШЛЕНИЕ И ИНТЕЛЛЕКТ
Введение
«Мышление» и «интеллект» — термины близкие по содержанию, но отражающие два разных аспекта. В обыденном русском языке интеллекту соответствует слово «ум», а мышлению — «обдумывание», или «думание». Слово «ум» выражает свойство, способность; «обдумывание» — процесс. Мы говорим «умный человек» и тем самым обозначаем индивидуальные различия интеллекта. Можно также сказать, что ум ребенка с возрастом развивается — так передается проблематика развития интеллекта. Решая задачу, мы думаем, а не «умничаем» — здесь уже сфера психологии мышления.
Из основных областей, входящих в поле исследований проблемы мышления и интеллекта, рассмотрим две: функционирование мыслительных процессов при решении задач и развитие умственных способностей в онто- и частично филогенезе.
Определение понятий в разных сферах науки, в том числе психологической, имеет различное значение. Иногда определе-ие может быть отправной точкой для язвития, а иногда оказывается простой фмальностью. Определение интеллекта шется принципиальным при исследова-и индивидуальных различий. Оно по-аяет получить ответы на вопросы о том, ч конструировать тесты, кого по резуль-гам тестирования можно отнести к лренным, профпригодным, а кого — мственно отсталым. Определение ин-;лекта в плане индивидуальных разли-,i можно считать проблемной, важной с : \'дарственной и политической точек ния. Не случайно Совет Европы в 1994 г. ;юей Резолюции № 1248 признал необ-лшым определить юридически понятие :аренность».
В сфере развития интеллекта и функ-
энирования мышления роль определе-
начительно скромнее — они редко
г» вне учебников, но в то же время
наются благополучно забытыми в
практике исследовательской работы. Мышление обычно определяется как вид познания действительности. Познание в этом контексте может пониматься как создание модели, или представления, некоторых явлений. Кроме мышления существуют и другие виды познания действительности, например восприятие. Чтобы отличить мышление от этих видов, в определение вводятся дополнительные уточнения. К примеру, одно из распространенных определений, которое можно принять, заключается в том, что мышление является обобщенным и опосредованным познанием.
Процессы мышления
Разумные существа способны создавать модели, или образы, или представления, внешнего мира, делать выводы и строить на этой основе свое поведение. Разумное (или интеллектуальное) поведение, таким образом, включает несколько компонентов. Вначале необходимо создать на основе текста или восприятия объектов модель ситуации. Например, мы получаем задачу — доказать, что все медианы треугольника пересекаются в одной точке. Используя наши знания языка и, в частности, математических терминов, мы создаем представление условий и цели. Представление строится на основе взаимодействия поступающей информации с репертуаром знаний и схем, хранящихся в долговременной памяти. В нашей теории мышления мы должны описать, каким образом происходит это построение. В этом пункте психология мышления смыкается с психологией понимания, если изучает решение задач, предъявляемых в текстовой форме. Затем (вновь с привлечением хранящихся в памяти знаний) начинается поиск путей решения через манипулирование с моделью. В некоторых случаях в процессе решения вновь происходит обращение к условиям задачи и их переинтерпретация. Возьмем, например, следующую задачу, которая широко использовалась в экспериментах И.Н. Семенова и С.Ю. Степанова: «Часы отбивают 6 ударов за 6 с. За какое время они пробьют
3. ПОЗНАНИЕ И ОБШ• |
12 ударов?». Трудность задачи заключается в том, что естественное представление, создаваемое на основе условий, может быть построено таким образом:
Первый удар – Первая секунда Второй удар – Вторая секунда Третий удар – Третья секунда Четвертый удар-Четвёртая секунда Пятый удар –Пятая секунда Шестой удар-Шестая секунда |
Отсюда логически следует решение через составление пропорции х/12 = 6/6. Оно первым приходит на ум практически всем решающим. Однако либо поправка экспериментатора, либо осознание того, что такое решение выглядит слишком элементарным для ситуации психологического эксперимента, заставляет некоторых испытуемых пересматривать первое представление. Тогда они могут прийти к следующему представлению: