ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕ ВИДЕЛ МОРЯ

 

Отработал неделю в утро — воскресенье. Неделю в вечер — воскресенье. Неделю в ночь… снова воскресенье. — Вот так всю жизнь, — говорит Саня.

Снова семьдесят километров по желтым раскаленным горам. В кузове. А сегодня еще жарче, чем вчера. Пропылились, пропеклись…

Пить!

Скоро уже, скоро город. Там и попьем…

А вот и река. Широкая, гладкая, такая прохладная на вид. Зеленые берега.

А вот и город. Сады, улицы.

А вот и мост.

— Приехали!

Сейчас сразу — и купаться.

Выпрыгиваю из машины и чуть не падаю: ноги какие-то не свои. Тут же у моста раздеваюсь, а с моста — в воду. Течение быстрое, подхватывает и несет. Плаваю, плаваю… Так бы и плавал всю жизнь! Но еще больше я хочу пить. Стоило чуть освежиться, и стало ясно, что больше всего на свете я хочу пить. Пиво. Ларек на том берегу.

Одеваюсь, бегу через мост.

Еле дожидаюсь своей очереди. Кружка. Еще кружка. Холодное…

— Дай-ка еще кружечку, Миша, — говорю я. Все его так зовут, все кричат ему: «Миша, Миша!» — этому толстенькому усатому таджику, и я говорю: Дай-ка еще кружечку, Миша…

Куда пойти: на базар или в ошхону? Все становится каким-то замедленным. Желания тоже.

— На, — Миша подает мне кружку, — ты с горы?

— С горы…

— Вот видишь, я сразу увидел!

— Как это ты?

— Так… Я человек опытный. Здорово я отгадал?

— Здорово, — говорю я. Пиво ударило в голову. — Здорово, — говорю я, хорошее у тебя пиво… Но больше всего хочется есть, — говорю я.

Как-то я совсем затормозился: ни идти, ни двигаться…

— О, в нашем городе можно съесть что хочешь! Нравится тебе наш город?

— Река у вас чудесная, — говорю я.

— Река — да. А ты был на нашем море?

— Море?

— Нуда, море. Он не был на нашем море… Эй, слушай- он не видел моря!

— Кто? Кто?

— Вот этот человек.

— Бывает же…

— Там человек, который не видел моря!.. — Где?

— Нет, это вы серьезно? — Что?

— Вы не видели моря?!

— Ну да.

— Так нельзя.

— Надо показать ему море.

— Гурам! Немедленно гони сюда свой мотоцикл.

Мы идем. Сзади эскорт. Прохожие попадаются навстречу, не понимают:

— Куда ведут этого человека?

— Так его! Так!

— Что он сделав?

— Этот человек не видел моря.

— Не видел моря?..

— Моря-а-а… Меня ведут.

Вот и Гурам с мотоциклом.

Садимся, едем. Толпа машет нам вслед:

— Увидите наше море!

— Прекрасное наше море!

— Наше голубое…

— Наше синее…

Город — зелень. И от города, вверх по реке, по пути нашего следования тоже зелень. Но вот последняя глинобитка, кончились люди, и даже по берегам реки — пустыня. Словно все устелено шкурами верблюдов, желтое и многогорбое.

Мчатся слева и справа многогорбые желтые верблюды…

Я в коляске — почетный гость.

Мои проводники: за рулем Гурам, за Гурамом — Мурад.

Едем. Мои проводники перекрикиваются о чем-то по- своему.

— Сейчас мы немножечко остановимся, — говорит мне Мурад.

— Зачем? — спрашиваю я.

— Мы немножечко поборемся, — говорит Гурам.

— А море?

— Море? Какое море?

— Куда мы едем? — спрашиваю я невольно. (Кругом пустыня, и мотоцикл я водить не умею.)

— Ну конечно, на море. Вот немножечко разомнемся и дальше поедем.

Мотоцикл стоит у обочины. Я сжался в коляске.

Гурам и Мурад кружат друг вокруг друга. Полусогнувшись, на полусогнутых ногах. Вытягивают руки, пытаются ухватить друг друга.

— Суди! — кричат они мне.

Гурам ухватил Мурада. Нет, это Мурад ухватил Гурама. И Гурам и Мурад ухватили друг друга, полетели. Упали. Свалились. Мурад сверху. Нет, это Гурам сверху. Гурам. Нет, Мурад, Гурам — Мурад. Мурад — Гурам…

Ничего не разобрать! Пыль столбом.

Но вот они возвращаются. Обнявшись. Все в пыли, желтенькие. Довольные. Раскрасневшиеся.

— Гурам!

— Мурад! — похлопывают они друг друга по плечам. Едем дальше. Изумительная дорога. Прямая как стрела.

Автострада! Удивительно приятно ехать на мотоцикле… Жара, пустыня. А тебя продувает, обдувает. Еще бы!.. Сто. Сто двадцать. Да… что и говорить, прекрасный мотоциклист.

Но дорога- это чудо. Такая мертвая пустыня… А в ней — такая дорога.

— В прошлом году построили, — говорит Гурам: — Теперь есть где гонять на мотоцикле.

— Для этого строили… — говорит Мурад. — Смешно сказать: строили, чтобы Гурам гонял на мотоцикле!

— И для этого, — настаивает Гурам.

— Я строил — я знаю.

— Только он и строил, — говорит Гурам. — Один Мурад построил всю дорогу!

— Не один.

— Вот именно. Я тоже строил.

— Мы оба строили эту дорогу, — соглашаются Гурам и Мурад.

Дорога — что и говорить! Но и Гурам мотоциклист что надо… Спорит на скорости сто двадцать километров. Как дома!

Мертвейшая пустыня вокруг.

— Это наша целина, — говорит Мурад.

— В будущем году тут будет хлопок! — говорит Гурам.

— Да, теперь у нас есть вода. Теперь у нас есть море… — кивает Мурад.

Впереди, посреди пустыни, вдруг вырастает юрта.

— Сейчас мы немножечко остановимся, — говорит Гурам.

— Снова бороться?

— Тут наш друг один живет. Ничего, ничего, думаю я.

Подъехали. Встали. Из юрты вышел молодой узбек. Долго обнимались. Тщательно.

— Останьтесь у меня немножко. Как раз плов поспел. Чаю попьем. Послезавтра вернетесь.

— Нам нельзя, — сказал Гурам.

— Зачем обижать! Кого обижать! Больше я вас не знаю. И вы меня не знаете. Все.

Человек пошел к юрте.

— Ой! Ой! Ого! Ой! — закричали Гурам и Мурад и побежали за ним. Поймали, притащили обратно.

— Дурная голова, спроси сначала, почему мы не можем?

— Почему вы не можете? — покорно спросил убитый горем человек.

— Мы везем человека, который вообще не видел моря!

— А! О! — трясет мне руки весь преобразившийся чело век. — Очень рад.

— Что вы? Чему? — смущаюсь я.

— Вы должны ехать, — говорит он, — и немедленно. Только подождите минутку.

Он бежит в юрту и потом из юрты. В руках большой узел.

— Тут немного козленка, плов, сыр, дыня, лепешки и еще…

Мы прощаемся. Клянемся зайти на обратном пути. И снова едем.

А вот и море. Оно показалось справа. Тоненькая голубая полоска. В желтой горячей пустыне.

Дорога подбирается к морю. Действительно, море! Того берега не видать. Барашки.

Мы едем по берегу моря…