Парадоксальность естественной науки как следствие парадоксальности сознания

Естественнонаучная деятельность полна парадоксов. Она стре­мится к адекватному описанию действительности, однако именно по­этому всегда недовольна достигнутыми результатами, всегда в сомне­нии, всегда в поиске. То, что знает наука сегодня, завтра наверняка бу­дет пониматься иначе. Естественнонаучное знание — это самое досто­верное знание о мире, которое дано человеку; но, тем не менее, это самое достоверное знание заведомо неверно. Как уже говорилось, К. Поппер считает неверность теории необходимым признаком её науч­ности. Следует отметить, что осознание возникающего парадокса очень непросто далось учёным. Воистину, надо быть мудрецом, отмечал Со­крат, чтобы признаваться в собственном незнании.

' Миллер Дж, Магическое число семь плюс или минус два. О некоторых пределах нашей способности перерабатывать информацию. // Инженерная психология М 1964 с. 223-224.

Естественная наука рациональна. Она стремится всё описать, опира­ясь на логику, стремится к однозначности. Однако, как уже говорилось, логика никогда не может логически обосновать саму себя. А естественная наука, к тому же, разрешает себе быть не до конца логичной. Поэтому естественнонаучное описание одновременно всегда претендует на един­ственность и всегда оказывается лишь одним из возможных описаний.

Учёный, как известно, ищет новое знание- Правда, изумлялись ещё древние греки, если он не знает, что ищет, то что же ищет? Само по себе желание открыть что-нибудь новое не может указать учёному путь к открытию — у него нет и не может быть осознаваемого плана конкретных действий. Планировать научное открытие, как и планиро­вать создание шедевра искусства, — всё равно, как если бы сперва написать мемуары, а потом по ним жить'. Пришедшая в голову идея открытия осознаётся учёным как нечто, от него независящее. Однако если учёный не знает, что он ищет, то он никогда не поймёт того, что нашёл. В итоге: в процессе научного открытия учёный внезапно для себя при­ходит к абсолютно неожиданному результату, который, тем не менее, ему известен заранее.

В качестве примера приведу описание И. Кеплером собственного состояния после совершённого им открытия 2. Вот текст: «То, что я пред­сказывал двадцать два года назад, ...то, во что я незыблемо верил ещё задолго до того, как увидел птолемеевы гармоники, то, что пообещал своим друзьям в самом названии этой пятой книги — названии, которое я дал ей, ещё не будучи уверен в самом открытии, то, что я призывал искать шестнадцать лет назад, то, ради чего я посвятил лучшее время своей жизни астрономическому изысканию, ...я наконец открыл и убе­дился в истинности этого сверх всяких ожиданий... И теперь, после того как восемнадцать месяцев назад ещё царил мрак, три месяца назад за­брезжил свет дня и буквально несколько дней назад ярко засияло само Солнце удивительного открытия, меня ничто не сдерживает; я отдамся священному неистовству»... Итак: «ещё не будучи уверен», Кеплер не­зыблемо в это верил. Но когда то, что восемнадцать месяцев назад было покрыто мраком, оказалось как раз тем, что он твердо знал ещё двад­цать два года назад, он крайне удивился. Кеплер удачно передаёт под­линную парадоксальность осознания сделанного научного открытия. Оно как бы ничего не открывает: будучи неожиданно для учёного, оно, тем не менее, заранее ему известно.

'Так говаривал блистательный Н. П. Акимов.

2 См. подробнее: Аллахвердов В. М. Опыт теоретической психологии, с. 158-159.

Сходной парадоксальностью обладает и обоснование. Профессио­нализм в науке требует от ученого по всем правилам обосновывать свои утверждения. Учёный, нарушивший это требование, никогда не будет все­рьёз рассматриваться собратьями по ремеслу. Однако в истории науки пра­вила обоснования меняются, а обоснованные с их помощью законы оста­ются1. Это справедливо даже для математики, где, вопреки здравому смы­слу, теоремы сохраняются даже тогда, когда доказательства (в связи с изме­нением требований к строгости) признаются некорректными.

И. Лакатос в этой связи замечает: «Многих работающих матема­тиков смущает вопрос, чем же являются доказательства, если они не могут доказывать»2. Тем ярче изменение обоснований выражено в ес­тественных науках, опирающихся не только на математику, но и на из­меняющийся опыт. Но это значит: обоснование способно обосновывать даже тогда, когда оно не обосновывает, и при этом не способно обосно­вывать тогда, когда на самом деле обосновывает. Поэтому учёные гру­стят: новая научная истина прокладывает дорогу к триумфу не посредством убеждения — просто рано или поздно её оппоненты умирают...

Действительно, естественнонаучное знание парадоксально. Но оно реально существует и способствует развитию человечества — на­ше сегодняшнее знание о мире во многом создано естественной наукой. Как такое возможно? Эта проблема волновала многих философов. И. Кант даже объявил её самой важной.

Здесь стоит сделать принципиальное замечание. Естественнонауч­ное познание — наиболее развитый путь познания реальности, создан­ный человечеством. Однако познание реальности — это одна из тех за­дач, которую решает сознание. Поэтому мы вправе сделать из сказанно­го психологические выводы. Ведь если наиболее развитый путь позна­ния парадоксален, то любые другие пути познания, данные сознанию, тем более должны быть пронизаны подобными парадоксами: в созна­нии должно открываться как новое знание только та реальность, кото­рая сознанию заранее известна; сознание обязано уметь обосновывать имеющиеся знания, но сам процесс обоснования оказывается важнее, чем никогда не достижимая обоснованность; осознанные знания заве­домо недостоверны, хотя, тем не менее, сознание умеет получать досто­верные знания...

Методологический и исторический анализ научного познания по­зволяет обнаруживать существенные эмпирические проявления работы

1 Аллахвердов В. М.. Ук. соч., с. 131-134.

2Лакатос И. Доказательства и опровержения. М., 1967, с. 43.

сознания на пути к знанию. Однако я уверен: только разрешив парадок­сы сознания» можно построить концепцию естественнонаучного позна­ния, а не наоборот. Но, разумеется, психологическая теория, претендую­щая на объяснение сознания, обязана соотносить свои результаты с реальным эмпирическим описанием процесса научного познания, А по­строенные в итоге психологические законы должны объяснять закономер­ности этого процесса. Парадоксальность научного познания только под­черкивает то поле парадоксов, в которых находится само сознание.