Глава 11. Диссонансная гармония, плерома звука и принцип холистического резонанса.
Часть первая
Любое общество или произведение искусства(музыкальная композиция, картина, здание, поэма и т. д.) является сложным целым, составленным из множества единиц, или частей. Будь эти единицы человеческими существами, музыкальными нотами, раскрашенными областями или словами, это не имеет существенного значения. Существенным значением наделяется тип организации, который делает эти единицы целым. Существует два основных типа организации. В социальном аспекте я именовал их племенным порядком и гуманитарным порядком. В музыке они соответствуют тому, что я назвал консонансным и диссонансным порядками.
Племенной порядок основывается на биологических взаимоотношениях (происхождение от общих предков) и схожести окружающей среды, культуры, религии и образа жизни. Это наиболее естественный, и наиболее легко определяемый, тип взаимоотношений. Источник, из которого племенное сообщество черпает ощущение единства — обязательное, почти инстинктивное чувство-осознание — находится в прошлом, и все члены племени психологически зависят от родовой земли. Они проецируют своё бесспорное ощущение единства на племенное божество, которому они присваивают личностные атрибуты, и с которым они могут сообщаться определённым образом, в основном через шаманов, пророков, оракулов, и в конце концов, через институциональное духовенство.
В музыке гармонический ряд основных тонов и обертонов представляет собой тот же тип порядка. Каждая октава последовательности символизирует одно поколение людей. Единый умножается в тоне подобно семени Авраама, чьё умножение в многочисленном потомстве гарантировано племенным богом. Октавы обертонов становятся базой элементов для множества ладов консонансной и природной музыки, основанной на жизненных процессах. Лады проявляют в сакрально-магических тонах вид сознания, глубоко и непреодолимо укоренённого в биологической деятельности.
Гуманитарный порядок начинается с множественности различных индивидуумов и имеет целью единство. Эта цель труднодостижима, она относится к будущему состоянию — состоянию в процессе создания. Достижение этого состояния единства (на самом деле, мультиединства) требует развития строго человеческой способности понимания, возникающей в процессе мышления. Таким образом, гуманитарный порядок основывается на воле к единству — единству как цели, которая должна быть сознательно достигнута в понимании, что неизбежно вовлекает деятельность ума.
Ум, однако, на разных уровнях существования оперирует разными способами. На биологическом уровне ум является служителем жизни. Это инстинктивный ум, функция которого заключается в обнаружении оптимальных условий для сохранения и экспансии биологических видов. Чувства, эмоции, и настроения являются обертонами в биологии; и хотя, в конце концов, они дифференцируются и персонализируются, их происхождение может быть прослежено вплоть до биологического источника, хотя и не следует их полностью сводить к биологии. Эти «обертоны» действуют на уровне биопсихического ума, который различает личности соплеменников, но остаётся служителем жизни. Он поляризуется обязательной, повторяющейся консервацией функциональной деятельности, направленной на увековечивание исходного импульса «быть» и на поддержание неизменного прототипа, исходной формы.
Ум, действующий на племенном уровне организации, таким образом, ориентируется на прошлое. Когда ум становится преимущественно заинтересованным в решении проблем трансформирования и улучшения условий, волнующих определённую личность, — ум индивидуализируется под тем обстоятельством, что личность, чувствуя себя отдельной от сообщества (поскольку она «особенна»), имеет собственные интересы и потребности. Личность как бы забывает, теряет интерес к коллективному прошлому племени, поскольку концентрируется на решении проблем персонального настоящего. Эти проблемы — как сохранить себя, например, или как выгадать в определённой ситуации — являются техническими, т. е. требующими индивидуальной находчивости и применения новых способов. Несмотря на то, что таким образом ум продолжает индивидуализироваться, удовлетворение биологических потребностей и эмоциональных желаний власти и комфорта делают проживание в обществе сущностной необходимостью; но ум в таком состоянии прежде всего, а часто и исключительно, беспокоится только о собственном интересе и о приёмах, его удовлетворяющих.
В конце концов, начинает действовать новый тип ума, «ум целостности». Сепаратистская самоцентрированность и социальные и интеллектуальные способы достижения власти над людьми и внешними обстоятельствами ради обретения физического или эмоционального комфорта становятся разрушительными. Принципы, формирующие основу гуманитарного порядка, начинают поляризовывать сознание индивидуумов, хотя и утомлённых кризисами и трагедиями, тем не менее, цепляющихся за собственные интересы и движение к личной и социальной власти.
Эти принципы много раз были изложены просветлёнными личностями, донёсшими их до умов людей как идеалы для поклонения; но не для того, чтобы по ним жить. Приходит время, когда принятие их в качестве основы индивидуальной и групповой деятельности становится вопросом фактического выживания. Преображённый новой волей к объединению — к единству, которое должно победить центробежные страсти и множественность личных интересов состязательного эго, — ум становится «умом целостности». Этот ум освещается духовным осознанием того, что целое является не только чем-то большим, чем сумма его частей, но первостепенным по отношению к отдельным единицам его составляющим. Индивидуумы тогда осознают, что они первичные сущности, собранные острой жизненной необходимостью в единое социальное целое, но значение этого вторично по отношению к факту, что они являются уникальными аспектами духовно предсуществующего целого. Целое — общество — сосредотачивает своё внимание на индивидууме в ответ на определённую потребность с определённой целью. Таким образом, гуманитарный порядок действует везде, где группа индивидуумов, чьи умы и психика были трансформированы таким истинно холистическим пониманием, сознательно действуют, чувствуют, общаются друг с другом и думают как трансиндивидуальные существа, позволяя человечеству — или, по крайней мере, их сообществу — находить в них сфокусированных агентов для высвобождения его, человечества, силы и цели.
Сформулированный таким образом, этот гуманитарный принцип организации может показаться слишком идеалистичным и нереальным для огромного большинства человеческих существ, отвергающих его актуальность. Тем не менее, этот принцип действует в некоторых ситуациях и сегодня. Для того чтобы проиллюстрировать разницу между племенным и гуманитарным порядком, рассмотрим два современных собрания людей: семью, собравшуюся вокруг рождественской ёлки и встречу делегатов Организации Объединённых Наций. Традиция собирать за столом всех членов семейства — то немногое, что сохранилось от племенного порядка в западном обществе. Человеческие существа, движимые традиционным духом Рождества, говорят на одном языке, имеют один и тот же расовый, культурный, национальный и социальный бакграунд и принадлежат, возможно, одной религии. Персональные различия, во всяком случае на время, забываются в праздновании древнего события, которое ещё раз оживляет великий миф культуры, сформировавший коллективный взгляд на мир этой семейной группы.
В ООН, напротив, собираются индивидуумы разных рас, культур, национальностей и религий, достигшие индивидуального статуса различными способами и, возможно, не имеющие ничего общего, кроме их принадлежности к роду человеческому и схожей воли к выживанию под напором критической международной ситуации, создавшей императив для их встречи, дискуссии и попытки прийти к согласию. Они могут мечтать об объединённом человечестве, поскольку знают к чему ведёт разделённость, но реализация этой мечты требует постоянных усилий, беспрестанной бдительности и веры в будущее, которое они могут задумывать как архитекторы, но не как фактические строители. Единство здесь только предполагается в будущем. Оно должно быть осознано прежде, чем им можно будет пользоваться. Чтобы его достичь, необходимо «единство в многообразии», мультиединство. Оно может быть достигнуто только через гармонизацию отличий — что не означает сведения различий к степени единообразия.
Неправильно понимать гармонию, присваивая ей значение единства. Греческий корень (harmos) относится к процессу объединения объектов, имевших прежде отдельное существование. Соединения деревянных досок, вырезанных из одного дерева так, чтобы их текстура создавала определённый паттерн, может быть названо гармонизующим процессом; и, если это так, — это относится к консонансному типу гармонии. Этот процесс является попыткой воссоздания изначального, биологического единства. С другой стороны, процесс создания короны для коронации короля, посредством сочетания золота, серебра и драгоценных камней, согласно образу символического величия, — это создание диссонансной гармонии материалов, отобранных ради могущественно прекрасной сакральной многозначности определённых комбинаций.
Для того чтобы создать консонансную гармонию, необходимо отследить природу используемых материалов вплоть до их общего источника. В музыке совершенный аккорд до-мажорной тональности, C-E-G, выражает консонансную гармонию, поскольку составляющие его ноты имеют гармоники более низкого, основного тона C. Если этот основной тон C имеет частоту 400, то три ноты совершенного аккорда будут иметь частоты 400, 500 и 600. Диссонансная гармония очень сильно отличается. Её компоненты интегрируются пониманием человеческого сознания, столкнувшегося с неким целым, наделённым объединяющим смыслом и целью.
Без сомнения, дерево является сложным целым, но это целое появилось из единого семени — изначального единства. Происхождение каждой части этого дерева может быть прослежено вплоть до причин, заложенных в его физическом семени. Но не существует такого природного семени, путь к которому мы смогли бы проследить, выясняя происхождение материалов для сакральной короны. Корона рождается в человеческом уме, вообразившем её форму и компоненты, как важный символ в определённой ситуации особой значимости. Дерево функционирует согласно процессам природы. Творчество художника придаёт конкретное содержание тому, что он или она воображает, действуя согласно потребностям культуры или желанию его или её индивидуальной личности.
Используя несколько упрощённые термины, разделим: существует музыка жизни — и существует музыка ума, создающего символы. Это не рассудочный, логический и аналитический ум (интеллект), это — ум целостности. В человеческих существах он не является более служителем жизненных процессов — как психических, так и биологических, — ум действует как агент воли целостности. Эта воля есть манифестация духа как принципа единства в действии. Материя, с другой стороны, функционирует согласно принципу множественности (и делимости). В своём самом коренном смысле, ум является гармонизатором духа и материи; обладая властью гармонизировать, он, в конечном счёте, служит цели единства, даже если выражает эту цель во множественности материальных единиц.
На определённой ступени человеческой эволюции, ум, тем не менее, пленяется исследованием почти бесконечных возможностей формулирования значений самых разных смыслов. Он подвержен тенденции теряться в лабиринтах делимости материалов, которые он исследует. Чем больше ум воспроизводит имён для описания и классифицирования своих миражей — в пустыне, состоящей из квинтильона песчинок-атомов, — тем больше испытывает он потерянность. В конце концов, щедрый дождь трансформирует эту пустыню в поле развивающейся жизни, и тогда ум начинает видеть мир как «вселенную», как целостность в процессе создания, а реальность — как подвластную единой опеке. То есть тот ум, который это видит, является умом целостности. Он навсегда гармонизует диссонансы в вечный аккорд космоса, переживаемого как заполненное вибрирующими энергиями пространство. Пространство, в своей наиболее абстрактной и наиболее сущностной реальности, это вибрация. Это ЗВУК.
Когда ум теряется в множественности, он цепляется за воспоминание об изначальном ощущении единства. Каждая вселенная, каждая организованная система жизни, начинается с единого высвобождения энергии. Психическое пространство новорождённого вибрирует в простом, чистом тоне, тоне ОМ его существования, недифференцированном от тона матери, от которого, и внутри которого, он родился. Как коллективная психическая сущность, каждая культура-целое — и человечество как планетарный организм — имеет свой собственный тон ОМ; и на ранней стадии развития культуры-целого этот единый чистый тон ощущается, или «слышится», бессознательно. Этот материнский тон вибрирует в психоментальном пространстве культуры, и носители культуры резонируют ему, на каком бы уровне они не функционировали.
Расстроенный ум ищет отдохновения, пытаясь вновь сонастроиться этому тону; но даже если этот тон может быть испытан вновь, в своей единственности и вибрации, этот опыт означает возвращение в матку — в ограниченное, конкретное пространство, выход из которого был просто необходим в определённый момент. Может ли сознание, познавшее закатное сияние солнца, вернуться к оживлявшемуся рассвету, и надеяться начать таким образом день по-новому? Верить в такое — великая иллюзия уставших умов, боящихся проявлений существующего «Я». Единственным путём к новому рассвету является принятие мистической темноты сознания, которую мистики называют ночью души. Только это принятие несёт уму великий сон ночи или, возможно, подсознательное переживание космоса при созерцании ночного неба, щедро усыпанного бесчисленными звёздами. Однако все они движутся, как грандиозное целое. Из подобного ночного опыта возникает новый рассвет, вибрирующий новым творческим тоном, ОМ нового дня.
Часть вторая