Некоторые следствия для теорий понятийной структуры

Любая адекватная теория понятийной системы человека должна объяснять, как понятия

1) основаны,

2) структурированы,

3) взаимосвязаны и

4) определены.

До сих пор мы давали предварительное объяснение основаниям и способам структурирования понятий, а также взаимоотношениям меж­ду ними (субкатегоризации, метафорическим следствиям, частям кон­цептов, участникам и т. п.), причем это касалось только тех случаев, ко­торые мы считаем типичными. Кроме того, мы утверждали, что большая часть понятийной системы человека структурирована метафорами, и да­ли краткое объяснение того, что это означает. Перед тем, как исследовать следствия нашего подхода к определению (definition) концептов, необ­ходимо рассмотреть две основные стратегии, используемые лингвистами и логиками без всякой ссылки на метафору, для работы с тем, что мы назвали метафорическими концептами.

Две указанные стратегии — это абстракция и омонимия. Для по­нимания отличия этих стратегий от нашего подхода, рассмотрим слово buttress 'поддерживать, подпирать, подкреплять' в предложении Не but­tressed the wall 'Он подпирал стену' и во фразе Не buttressed his argument with more facts 'Он подкрепил свою аргументацию дополнительными фактами'. С нашей точки зрения, слово buttress в предложении Не buttressed his argument 'Он подкрепил свою аргументацию' понимается на основе концепта ПОДДЕРЖИВАТЬ, являющегося частью гештальта СТРОЕНИЯ. Так как концепт СПОРА частично понимается в терминах ме­тафоры СПОР — ЭТО СТРОЕНИЕ, значение 'подкреплять' у глагола buttress в концепте СПОРА будет следовать из той семантики, которой он обладает в концепте СТРОЕНИЯ, с учетом того, как метафора СТРОЕНИЯ в целом структурирует концепт СПОРА. Тем самым, нет необходимости в особом определении концепта BUTTRESS/ПОДДЕРЖИВАТЬ во фразе Не buttressed his argument.

Те, кто используют стратегию абстракции, напротив, утверждают, Что, существует особый очень общий и абстрактный концепт поддерживать нейтральный по отношению к понятию «поддерживать» для строения и к понятно «поддерживать» для СПОРА. В соответствии с этим взглядов, Не buttressed the wall'Он подпирал стену' и Не buttressed his argumerit 'Он подкрепил свою аргументацию' — это два особых случая одного и того же очень абстрактного концепта. Сторонники стратегии омонимии идут по противоположному пути. Отказываясь от тезиса о существовании особого абстрактною и нейтрального концепта ПОДДЕРЖИВАТЬ, они го­ворят, что»> есть два различных и независимых концепта поддерживать, и ПОДДЕГ^ ЖИВАТЬ. Есть сторонники омонимии в сильном смысле, счи­тающие, что понятия ПОДДЕРЖИВАТЬ) и поддерживать2 совершенно разные и у них нет ничего общего, так как одно из них относится к физиче ским объектам (частям строений), а другое — к абстракт­ным катег^ориям (составляющим спора). Сторонники омонимии в слабом смысле псг>лагают, что существуют различные и независимые друг от дру­га концепт ты ПОДДЕРЖИВАТЬ! и ПОДДЕРЖИВАТЬ2, но допускают, что их значения в определенном отношении могут быть сходными и что кон­цепты связаны благодаря этому сходству. Тем не менее отрицается, что один концепт понимается в терминах другого. Они только утверждают, что у обоих концептов есть нечто общее: абстрактное сходство. В этом стратегия омонимии в слабом смысле похожа на стратегию омонимии в сильном смысле, так как абстрактное сходство имеет точно такие же свойства, как и ядерный концепт, существование которого предполагается в теории ^абстракции

Сейчас мы покажем, что ни стратегия абстракции, ни стратегия омонимии не в состоянии объяснить те факты, которые привели нас к теории метафорических концептов — в частности, факты, связанные с типами метафор (орнентационными, физическими и структурными) и их свойствами (внутренней системностью, внешней системностью, основаниями и согласованностью).

I—1еадеюагаость стратегии абстракции

Теория асбстракции неадекватна в нескольких отношениях.

Во-первых, ее использование не имеет никакого смысла по от­ношению ж метафорам с ориентацией ВЕРХ—НИЗ: например, СЧАСТЬЕ СООТВЕТСЗТВУЕТ ВЕРХУ, КОНТРОЛЬ СООТВЕТСТВУЕТ ВЕРХУ, БОЛЬШЕ ОРИ­ЕНТИРОВАННО НАВЕРХ, ДОБРОДЕТЕЛЬ ОРИЕНТИРОВАНА НАВЕРХ, БУДУШеЕ ОРИЕНТИ РОВАНО НАВЕРХ, REASON IS UP/ПРИЧИНА - ЭТО ВЕРХ И Т.П. Какое общее понятие может быть абстракцией для концептов ВЫСОТЫ, СЧАСТЬЯ, КОНТРОЛЯ, БОЛЬШЕ, ДОБРОДЕТЕЛИ, БУДУЩЕГО И ПРИЧИНЫ и при stozi сочетаться с ними со всеми? Кроме того, похоже, что понятия ВЕРХА и НИЗА не могут находиться на одном уровне абстракции, так как НЕКОТОРЫЕ следствия для теорий понятийной ВЕРХ соотносится с будущим, а низ с прошлым — нет. Мы объясняем это частичным метафорическим структурированием, но в рамках стратегии абстракции можно предположить только, что ВЕРХ в некотором смысле более абстрактен, чем низ, что, как кажется, не имеет смысла.

Во-вторых, теория абстракции не различает метафоры формы А есть …метафор с формой В есть А, так как она утверждает, что суще­ствуют нейтральные термины, покрывающие обе понятийных области. Например, в английском языке есть метафора ЛЮБОВЬ — это путеше­ствие, но нет метафоры путешествие — это ЛЮБОВЬ. Сторонники стратегии абстракции будут отрицать, что любовь понимается в терми­нах путешествий, а это приведет к антиинтуитивному утверждению, что любовь и путешествия понимаются в терминах некоторого абстрактного концепта, нейтрального для обоих этих понятий.

В - третьих, различные метафоры могут структурировать разные ас­пекты отдельного концепта: например, ЛЮБОВЬ — ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ, ЛЮБОВЬ - ЭТО ВОЙНА, ЛЮБОВЬ - ЭТО ФИЗИЧЕСКАЯ СИЛА, ЛЮБОВЬ — ЭТО СУМАСШЕСТВИЕ. Каждая из них формирует определенный взгляд на концепт ЛЮБВИ и структурирует одно из многих свойств этой ка­тегории. Гипотеза абстракции рекомендует искать единственный общий концепт ЛЮБВИ, достаточно абстрактный, чтобы в нем сочетались все эти аспекты. Даже если такой концепт был бы обнаружен, все равно с его помощью не удалось бы отразить идею того, что метафоры ЛЮБВИ характеризуют этот концепт по отдельным свойствам, а не сразу все понятие в целом.

В-четвертых, если посмотреть на структурные метафоры вида А есть В (например, ЛЮБОВЬ - ЭТО ПУТЕШЕСТВИЕ, УМ - ЭТО МАШИНА, ИДЕИ - ЭТО ПИЩА, СПОР - ЭТО СТРОЕНИЕ), МЫ обнаружим, ЧТО В (определяющий концепт) более четко специфицирован в нашем опыте и обычно более конкретен, чем А (определяемый концепт). Кроме того, в определяющем концепте есть нечто большее, чем то, что передает­ся определяемому концепту. Рассмотрим метафору ИДЕИ — ЭТО ПИЩА. Мы обнаруживаем в речи метафорические выражения raw facts 'сырые факты' и half-baked ideas букв, 'полупропеченные идеи', но нет словосо­четаний sauteed, broiled, poached ideas 'идеи, жареные в масле/жареные на открытом огне/сваренные, как яйца-пашот'. В метафоре СПОР — ЭТО ^ТРОЕНИЕ используются только основание и внешний каркас, а комнаты, Коридоры, крыша и т. п. существенной роли не играют. Мы объяс­няли эту асимметрию следующим образом: менее четко определенные и обычно менее конкретные) концепты частично понимаются в терминах более четко определенных (и обычно более конкретных) концептов, которые прямо основываются на опыте человека. У сторонников теории абстракции нет объяснений этой асимметрии, так как они не в состоянии объяснить тенденцию понимать менее конкретное в терминах более конкретного.

В-пятых, в теории абстракции вообще нет метафорических концептов, и поэтому нельзя выявить обнаруженную нами системность метафор Тем самым, остается, например, вне сферы исследования целая систе­ма концептов пищи, используемых для осмыслений идей, или целая система концептов строений, используемых для категоризации спора Невозможно выявить и внутреннюю совместимость метафор, которую мы обнаружили в метафоре время — это движущийся объект. В целом теория абстракция не в состоянии объяснить факты внутренней системности метафор.

В рамках теории абстракции не удается также объяснить внешнюю системность. Наша теория показывает, каким образом пересекаются раз­ные метафоры при осмыслении одного концепта (например, метафоры ПУТЕШЕСТВИЕ, СТРОЕНИЕ, ВМЕСТИЛИЩЕ И ВОЙНА при категоризации СПОРА). Это пересечение основано на общих целях и общих следстви­ях метафорических понятий. Смешение различных концептов (таких, как CORE/ВНУТРЕННОСТЬ, FOUNDATION/ОСНОВАНИЕ, COVER/ПОКРЫТИЕ, SHOOT DOWN/ЗАСТРЕЛИТЬ и т. п.) можно предсказать на основе общих целей и следствий в рамках целой метафорической системы. Так как в теории абстракции вообще не существует никаких метафорических систем, она не может объяснить, почему метафоры смешиваются так, как это реально происходит.

В-шестых, так как в теории абстракции нет категории частичного метафорического структурирования, она не может объяснить контексты расширения метафор, основанные на привлечении неиспользуемой части метафоры, как во фразе Your theory is constructed out of cheap stucco 'Твоя теория выстроена из дешевой штукатурки', и во многих других случаях, в которых эксплуатируется неиспользованная область метафоры ТЕОРИИ - ЭТО СТРОЕНИЯ.

Наконец, для метафор типа ЛЮБОВЬ — это ПУТЕШЕСТВИЕ гипотеза абстракции предполагает, что существует набор абстрактных концептов, нейтральных по отношению к любви и путешествию, которые «сочета­ются» с обоими этими понятиями или могут быть к ним «применены»-Но для того, чтобы «сочетаемость» такого рода существовала и чтобы такие абстрактные концепты «сочетались» или могли быть «применимы» к понятию любви, концепт ЛЮБВИ должен быть независимо структурирован. Как будет показано ниже, концепт ЛЮБВИ определен нечетко, любая наведенная на него структура возникает только на основе метафор. Но стратегия абстракции, в которой метафоры не связываются со структурированием, должна исходить из того, что структура концепта ЛЮБВИ, будучи столь же четко определенной как и релевантные характе ристики путешествий, существует независимо. Трудно представить, как это может быть.

Неадекватность подхода, основывающегося на омонимии

Омонимия в сильном смысле

Омонимия — это использование одного и того же слова для обозначения различных понятий, например, bank 'берег (реки)' и bank 'банк (куда мы кладем деньги)'. В рамках теории омонимии в сильном смысле слово attack 'атаковать' в предложениях They attacked the fort 'Они атаковали форт' и They attacked my argument 'Они атаковали мою аргументацию' рассмат­ривается как обозначение для двух абсолютно различных и несвязанных понятий. То, что используется одно и то же слово attack, считается слу­чайным. Столь же случайно появление предлога in «в» в формах in the kitchen 'в кухне', in the Elks 'в клубе «Лоси»' и in love 'влюблен', связан­ного в этих случаях с выражением трех понятий, которые совершенно различны, независимы и несвязаны друг с другом. В соответствии с этим подходом, в английском языке обнаруживаются десятки изолированных и несвязанных друг с другом концептов, которые случайно выражаются одним и тем же словом in. В целом сторонники омонимии в сильном смысле не могут объяснить связи, которые были обнаружены в систе­мах метафорических концептов; т. е. все феномены функционирования метафор, которые мы объясняли системно, в их подходе предстают как произвольные и случайные.

Во-первых, сторонники омонимии в сильном смысле не могут объ­яснить описанную нами внутреннюю системность. Например, в соот­ветствии с этим подходом вполне возможно, что фраза I'm feeling up 'Я чувствую себя на вершине блаженства' означает 'Я счастлив' и одно­временно выражение My spirits rose 'Мой дух воспрял' будет означать 'Я чувствую себя печальным'. Этот подход не в состоянии объяснить, почему вся система лексических единиц, используемых для войны, по­следовательно применяется для осмысления спора, или почему система обозначений пищи регулярно используется для категоризации идей.

Во-вторых, у сторонников омонимии в сильном смысле возникают те же проблемы со случаями внешней системности. Они не в состоянии объяснить контексты пересечения метафор и возможность смешения метафорических концептов. Они не могут, например, дать объяснение, почему ground covered in an argument 'область, покрываемая спором', может относиться к тому же, что и content 'содержание' спора. Аналогично обстоит дело и с другими приводившимися примерами смешения.

В-третьих, сторонники сильной омонимии не могут объяснить кон­тексты, в которых метафора расширяется за счет используемых (или Неиспользуемых) компонентов, как во фразе His theories are Gothic and cоvered with gargoyles букв. 'У него готические теории, покрытые горгульями'. Так как в этой теории нет таких общих метафор, как СПОР — ЭТО СТРОЕНИЕ, подобные примеры приходится рассматривать как случайные.

Омонимия в слабом смысле

Очевидная общая неадекватность омонимии в сильном смысле состоит в том, что она не может объяснить связи системного характера, которые обнаруживаются между метафорическими концептами. Дело в том, что в рамках этого подхода каждый концепт рассматривается не только как независимый, но и как не связанный с другими концептами, даже если они выражены тем же словом. Теория омонимии в слабом смысле лучше концепции омонимии в сильном смысле тем, что допускает возможность таких взаимосвязей. В частности, ее сторонники полагают, что разные понятия, выраженные одним и тем же словом, во многих случаях могут быть связаны отношением сходства. В концепции омонимии в слабом смысле отношение сходства принимается как изначально данное, при этом считается, что его достаточно для объяснения всех обсуждавшихся нами феноменов функционирования метафор без привлечения категории метафорического структурирования.

Наиболее очевидное различие между концепцией омонимии в слабом смысле и нашим подходом заключается в том, что в концепции омонимии нет категории понимания одной сущности в терминах другой, а пото­му нет и метафорического структурирования. Причина этого в том, что большинство сторонников омонимии в слабом смысле не интересуется тем, как понятийная система человека связана с опытом и как понима­ние возникает из опыта. Большая часть ошибок сторонников омонимии в слабом смысле объясняется отсутствием внимания к проблемам пони­мания и опытного основания метафор. Разумеется, такие же недостатки характерны и для варианта теории омонимии в сильном смысле.

Во-первых, мы считаем, что у метафоры есть направленность, т.е. что мы понимаем одну сущность в терминах другой. Тенденция к струк­турированию наиболее отчетливо проявляется по отношению к менее конкретным и по сути более неопределенным концептам (таким, как, например, эмоции), которые осмысляются в терминах более конкретных понятий, более ясно выделяющихся в нашем опыте.

Сторонники концепции омонимии в слабом смысле не признают, что человек понимает абстрактное в терминах конкретного или что мы вообще понимаем концепты одного вида в терминах концептов другого вида. Они только утверждают, что мы в состоянии воспринимать сходство различных концептов, и что это сходство и объясняет исполь­зование одного и того же слова для разных концептов. Они отрицают, например, что понятие ПОДДЕРЖИВАТЬ, будучи частью понятия СПОРА, понимается в терминах физического концепта ПОДДЕРЖИВАТЬ, представ­ленного в концепте СТРОЕНИЯ. Они просто скажут, что существуют Два различных концепта, ни один из которых не используется для понимания другого, но у этих концептов есть некоторое абстрактное сходств0; Аналогично, они заявят, что все понятия, выражаемые словами in B и up 'верх', нельзя считать способами понимания концептов с частичные

которые следствия для теорий понятийной структуры пользованием категорий пространственной ориентации; скорее, это независимые концепты, связанные сходством. С этой точки зрения, совершенно случайным оказывается тот факт, что большинство пар концептов, составляющих «сходство», состоят из одного относительно конкретного концепта и одного относительно абстрактного концепта (как в случае понятием поддерживать). Наше объяснение заключается в том, что конкретный концепт используется для понимания более абстрактного концепта; их объяснение сводится к тому, что причин для сходства аб­страктного и конкретного концепта не больше, чем для сходства между двумя абстрактными концептами или двумя конкретными концептами.

Во-вторых, вызывает серьезные сомнения само существование ука­занного сходства. Например, каким может быть общее сходство у всех концептов, связанных с метафорической ориентацией ВЕРХ? Какое сход­ство может быть между понятием ВЕРХ, с одной стороны, и СЧАСТЬЕМ, ЗДОРОВЬЕМ, КОНТРОЛЕМ, СОЗНАНИЕМ, ДОБРОДЕТЕЛЬЮ, РАЦИОНАЛЬНО­СТЬЮ, БОЛЬШЕ и т. п. — с другой? Какое сходство (неметафорическое) может быть между умом и хрупким объектом или между идея­ми и ПИЩЕЙ? Что такого неметафорического есть в отдельно взятом мгновении времени, что придает ему ориентацию «передняя vs. задняя сторона», как это обнаружилось при обсуждении метафоры ВРЕМЯ — ЭТО ДВИЖУЩИЙСЯ ОБЪЕКТ? В рамках концепции омонимии в слабом смысле объяснение выражений типа follow 'следовать', precede 'предшествовать', meet the future head on 'встретить будущее с поднятой головой', face the future 'встретить будущее' требует предположения, что ориентация «пе­редняя vs. задняя сторона» является ингерентным свойством моментов времени. Насколько нам известно, нет разумной теории ингерентного сходства, которая могла бы объяснить любой из этих случаев.

В-третьих, мы давали объяснение основаниям метафор, указывая на регулярные соответствия между элементами нашего опыта, например, между доминированием в борьбе и хорошей физической формой. Но есть различие между соответствиями в нашем опыте и понятием сходства: со­ответствие не обязательно основывается на каком-либо сходстве. Анализ соответствий между элементами опыта позволяет предсказать состав возможных метафор. Концепция омонимии в слабом смысле не имеет никакой предсказательной силы, да и не предполагает ее. В рамках этого подхода просто post factum даются объяснения того, каковы имеющиеся отношения сходства. Таким образом, в случаях, когда сходство есть, по­зиция сторонников омонимии в слабом смысле не позволяет объяснить, почему данное сходство имеется.

Насколько мы знаем, никто открыто не придерживается позиции омонимии в сильном смысле, согласно которой концепты, выраженные одним и тем же словом (как два смысла слова buttress или множество смыслов, связанных с предлогом in), независимы и не имеют значимых Взаимосвязей. Те, кто придерживается концепции омонимии, стремятся причислить себя к сторонникам омонимии в слабом смысле. В рамка последней взаимозависимость, наблюдаемая между концептами, и взаимосвязь объясняются сходством, которое внутренне присуще самому концепту. Однако, насколько мы знаем, никто не пытался детально разработать теорию сходства, которая бы работала на таком широком языковом материале, который мы обсудили. Хотя на словах все теоретики омонимии отстаивают слабую версию, на практике, похоже, существую только теории омонимии в сильном смысле, так как никто не пытал­ся дать исчерпывающее описание понятия сходства, необходимого дЛя функционирования слабой версии теории. И есть серьезная причина то­му, что не было ни одной попытки дать детальное описание примеров аналогичных тем, которые мы обсуждали. Дело в том, что такое объяс­нение потребовало бы обращения к проблеме постижения и понимания тех областей опыта, которые внутри себя определены нечетко и долж­ны пониматься в терминах других областей. В целом, ни философы, ни лингвисты не испытывали серьезного интереса к этим вопросами.