Учитель, СЏ РјРѕРіСѓ спросить? Первый Рё последний разговор между убийцей Рё убитым 4 страница

По глазам своего товарища, о которых он не забудет и долгие годы спустя, Ка почувствовал, что Мухтар думает о том, что заслужил побои, которые ему вскоре предстояло получить. Хотя он твердо верил в то, что победит на выборах на пост главы муниципалитета, которые состоятся через четыре дня, в глазах его было такое извиняющееся выражение безропотности и раскаяния в том, что это произойдет, что Ка понял мысли Мухтара: "Я знаю, что я заслужил эти побои, которые скоро получу за то, что все еще упорно настаиваю на том, чтобы жить в этом уголке мира, за то, что даже здесь я вызвал ярость власти, и которые постараюсь перенести без ущерба для собственной гордости, и поэтому я считаю себя ниже тебя. А ты, пожалуйста, не заставляй меня стыдиться, глядя прямо мне в глаза".

После того как полицейский микроавтобус остановился во внутреннем дворе Управления безопасности, Ка и Мухтара не разделили, но обращались с ними очень по-разному. Ка — известный журналист из Стамбула, влиятельный человек, который навлечет беды на их головы, если что-нибудь про них напишет, и они провели процедуру оформления показаний свидетеля, готового сотрудничать с ними. А с Мухтаром обращались унизительно, словно говоря: "А, опять ты!"; повернувшись к Ка, они словно говорили: "Какие у вас могут быть дела с таким, как он?" Ка наивно подумал, что они унижали Мухтара частично из-за того, что считали его глупцом (неужели ты думаешь, что тебе поручат управлять этим государством!) и неудачником (ты сначала научился бы распоряжаться своей жизнью!). Но ему предстояло намного позже с горечью понять, что они намекали совершенно на другое.

На какое-то время Ка увели в соседнюю комнату и стали близко показывать черно-белые фотографии, собранные из архивов, чтобы он опознал невзрачного человечка, убившего директора педагогического института. Здесь были фотографии всех политических исламистов Карса и окрестностей, кто хотя бы раз попал в поле зрения сил безопасности. Большинство были молодые курды, крестьяне или безработные, но среди них встречались и уличные торговцы, один имам-хатиб, и даже студенты и преподаватели университета, а также турки-сунниты. Среди фотографий молодых людей, с гневом и печалью смотревших в фотокамеру Управления безопасности, Ка увидел лица двух молодых людей, которых он однажды видел на улицах Карса, однако ни на одной из черно-белых фотографий не было возможности обнаружить нападавшего человечка, который, как Ка считал, был постарше и пониже.

Вернувшись в другую комнату, он увидел, что у Мухтара, сидевшего сгорбившись на той же табуретке, течет кровь из носа и заплыл кровью один глаз. Мухтар, смутившись, сделал несколько движений, а затем тщательно закрьш лицо носовым платком. В тишине Ка на какой-то момент вообразил, что Мухтар доказал свою невиновность благодаря этим побоям, полученным за духовную подавленность и чувство вины, которые он испытывал из-за бедности и глупости своей страны. Спустя два дня Ка, перед тем как с горечью получить известие, которое сделает его самым несчастным в жизни (на этот раз он сам окажется в положении Мухтара), предстояло вспомнить то, что он вообразил, хоть он уже и тогда считал это глупым.

Через минуту после того, как РѕРЅРё встретились СЃ Мухтаром взглядами, РљР° опять отвели РІ соседнюю комнату записать показания. Рассказывая молодому полицейскому, использовавшему такую же печатную машинку марки В«Ремингтон», как РІ детстве его отец-адвокат, стучавший РЅР° ней РїРѕ вечерам, РєРѕРіРґР° РїСЂРёРЅРѕСЃРёР» работу РґРѕРјРѕР№, Рѕ том, как убили директора педагогического института, РљР° подумал Рѕ том, что Мухтара ему показали, чтобы напугать.

РљРѕРіРґР° его через какое-то время отпустили, перед его глазами еще долгое время стояло окровавленное лицо Мухтара, оставшегося там. Раньше РІ провинциальных городах полиция так РЅРµ издевалась над сторонниками старых РїРѕСЂСЏРґРєРѕРІ. РќРѕ Мухтар — РЅРµ центральная правая партия, РІСЂРѕРґРµ Партии Отечества; РѕРЅ был РёР· тех, кто хотел считаться радикальными исламистами. И РљР° опять почувствовал, что РІ этой ситуации есть что-то, связанное СЃ личностью Мухтара. РљР° долго шел РїРѕРґ снегом, сел РЅР° забор РІ самом конце проспекта РђСЂРјРёРё Рё, глядя РЅР° детей, катавшихся РїСЂРё свете уличных ламп РЅР° санках СЃ заснеженного СЃРїСѓСЃРєР°, РїРѕРєСѓСЂРёР». РћРЅ чувствовал усталость РѕС‚ власти Рё нищеты, свидетелем которых стал днем, РЅРѕ РІ нем теплилась надежда, что СЃ любовью Ипек можно начать совершенно РЅРѕРІСѓСЋ жизнь.

Через какое-то время он вновь побрел под снегом и оказался напротив кондитерской "Новая жизнь". Огни стоявшей перед кондитерской с разбитой витриной полицейской машины мигали синим светом и мягко освещали толпу детей и взрослых, наблюдавших за полицейскими в кондитерской, и снег, с божественным терпением падавший на Карс. Ка подошел к толпе и увидел, что полицейские все еще допрашивали пожилого официанта кондитерской.

Какой-то человек робко толкнул его в плечо:

— Вы поэт Ка, не так ли?

Это был юноша с большими зелеными глазами и добрым детским лицом.

— Меня зовут Неджип. Я знаю, что вы приехали в Карс, чтобы написать статью в газету «Джумхуриет» о выборах и о девушках, совершивших самоубийство. Но в Карсе есть еще один важный человек, с которым вам необходимо увидеться.

— Кто?

— Отойдем в сторонку?

Ка понравился загадочный тон юноши. Они отошли к "Современному буфету", который, как гласила надпись, "был известен во всем мире своими шербетами и салепом".

— Я уполномочен сказать вам, кто этот человек, только если вы согласитесь с ним встретиться.

— Если я не знаю, кто это, как я могу согласиться встретиться с ним?

— Это так, — сказал Неджип. — Но этот человек скрывается. От кого и почему он скрывается, я не могу вам сказать, пока вы не согласитесь с ним увидеться.

— Хорошо, я согласен с ним встретиться, — сказал Ка. И добавил как в дешевых детективных романах-комиксах: — Надеюсь, это не ловушка.

— Если не доверять людям, то ничего в жизни не удастся сделать, — ответил Неджип, тоже как в детективном комиксе.

— Я вам доверяю, — сказал Ка. — Кто этот человек, которого мне необходимо увидеть?

— После того как ты узнаешь его имя, ты его увидишь. Но ты будешь держать в тайне то место, где он прячется. А сейчас еще раз подумай. Сказать тебе, кто он?

— Да. — произнес Ка. — Вы мне тоже должны верить. Неджип, волнуясь, словно упоминал имя легендарного героя, сказал:

— Имя этого человека — Ладживерт. — Увидев, что Ка никак не реагирует, он огорчился. — Вы что, в Германии совсем о нем не слышали? Он очень известен в Турции.

— Я знаю, — проговорил Ка успокаивающе. — Я готов с ним встретиться.

— Но я не знаю, где он, — сказал Неджип. — И даже ни разу в жизни его не видел.

Какое-то время они рассматривали друг друга, недоверчиво улыбаясь.

— К Ладживерту тебя отведет другой, — произнес Неджип. — Моя обязанность только свести тебя с человеком, который отведет тебя к нему.

Вместе они пошли вниз по Малому проспекту Казым-бея под маленькими предвыборными флагами и мимо предвыборных афиш. В нервных и детских движениях юноши, в его стройной фигуре Ка ощутил что-то, напоминавшее ему собственную молодость, и Неджип стал ему очень близок. В какой-то миг он даже поймал себя на том, что пытается смотреть на мир его глазами.

— Что вы слышали в Германии о Ладживерте? — спросил Неджип.

— Я читал в турецких газетах, что он политический исламист-борец, — ответил Ка. — Я читал о нем и другие нелестные отзывы.

Неджип торопливо перебил его:

— Так называет прозападная и светская пресса нас, мусульман, готовых сражаться за политическое возвышение ислама, — сказал он. — Вы светский человек, но, пожалуйста, не доверяйте лжи, которую пишет о нем светская пресса. Он никого не убивал. Даже в Боснии, куда он поехал, чтобы защитить своих братьев-мусульман, и в Грозном, где он стал инвалидом от русской бомбы.

На одном углу он остановил Ка.

— Видите магазинчик напротив, книжный магазин «Известие». Он принадлежит последователям Вахдетчи, но все исламисты Карса встречаются здесь. Полиция, как и все, знает это. Среди продавцов есть их шпионы. Я учусь в лицее имамов-хатибов. Нам туда входить запрещено, будет дисциплинарное взыскание, но я подам знак, что мы пришли. Через три минуты из магазина выйдет высокий молодой человек с бородой, в красной тюбетейке. Идите за ним. Через две улицы, если за вами не будет полицейского в штатском, он подойдет и отведет тебя туда, куда должен отвести. Ты понял? Да поможет тебе Аллах.

Неджип вдруг исчез в густом снегу. Ка почувствовал к нему необъяснимую нежность.

8 РўРѕС‚, кто совершает самоубийство, — грешник Рассказ Ладживерта Рё Рустема

Снег пошел еще сильнее, пока Ка ждал перед книжным магазином «Известие». Устав стряхивать с головы снег и ждать, он уже собирался вернуться в отель, как вдруг заметил, что на противоположной мостовой, в бледном свете уличных ламп показался высокий молодой человек с бородой. Когда Ка увидел, что красная тюбетейка на голове юноши побелела от снега, сердце его забилось сильнее, и он пошел за ним.

Они прошли весь проспект Казым-паши, который кандидат на пост главы муниципалитета от партии «Отечество» пообещал сделать пешеходной зоной, в подражание Стамбулу; повернули на проспект Фаик-бея и, спустившись еще на две улицы вниз, повернули направо и дошли до Вокзальной площади. Памятник Казыму Карабекиру в центре площади совсем исчез под снегом и в темноте стал похож на большое мороженое. Ка увидел, что юноша с бородой вошел в здание вокзала, и побежал следом за ним. В залах ожидания никого не было. Догадавшись, что юноша вышел на перрон, Ка пошел туда. В конце перрона он, казалось, увидел юношу, впереди в темноте, и со страхом пошел вдоль железной дороги. Как только ему пришло в голову, что если его здесь внезапно ударят и убьют, то труп до весны никто не сможет найти, он столкнулся лицом к лицу с бородатым молодым человеком в тюбетейке.

— За нами никого нет, — сказал юноша. — Но если хочешь, еще можешь передумать. Если пойдешь со мной, после этого будешь держать язык за зубами. Никогда не проговоришься, как попал сюда. Конец предателя — смерть.

Но даже последние слова юноши не испугали Ка, потому что у него был до смешного писклявый голос. Они прошли вдоль полотна и мимо зернохранилища, и, повернув на улицу Яхнилер, которая была совсем рядом с военными казармами, писклявый юноша показал Ка дом, куда ему надо было войти, и объяснил, в какой звонок надо позвонить.

— Веди себя с Учителем уважительно! — сказал он. — Не перебивай его, а как закончишь говорить, немедленно уходи.

Так, изумившись, РљР° узнал, что еще РѕРґРЅРѕ прозвище Ладживерта — Учитель. Вообще-то РљР° знал Рѕ Ладживерте РЅРµ больше того, что РѕРЅ известный политический исламист. Из турецких газет, попавших Рє нему РІ СЂСѓРєРё РІ Германии, РѕРЅ узнал, что тот РјРЅРѕРіРѕ лет назад оказался причастен Рє какому-то преступлению. Существовало очень РјРЅРѕРіРѕ политических исламистов, которые убивали людей, — РЅРё РѕРґРёРЅ РёР· РЅРёС… РЅРµ был известным человеком. Ладживерта сделало известным его утверждение, что РѕРЅ СѓР±РёР» РѕРґРЅРѕРіРѕ кричаще одетого женоподобного хлюста, постоянно унижавшего «невежд» Рё использовавшего РїСЂРё этом обычные пошлые шутки, — тот был ведущим интеллектуальной РёРіСЂС‹ СЃ денежным РїСЂРёР·РѕРј РЅР° РѕРґРЅРѕРј РёР· мелких телевизионных каналов. Этот язвительный ведущий РїРѕ имени Гюнер Бенер, СЃ лицом РІ родинках, РІРѕ время РѕРґРЅРѕР№ РёР· передач РІ РїСЂСЏРјРѕРј эфире шутил над РѕРґРЅРёРј РёР· глуповатых Рё бедных участников РёРіСЂС‹ Рё случайно сказал неподобающие слова Рѕ РїСЂРѕСЂРѕРєРµ Мухаммеде, Р° РєРѕРіРґР° эта шутка, разгневавшая нескольких набожных людей, РІ полудреме смотревших программу, уже почти забылась, Ладживерт написал РІРѕ РІСЃРµ газеты Стамбула РїРёСЃСЊРјРѕ, извергающее СѓРіСЂРѕР·С‹, Рё потребовал, чтобы ведущий этой программы покаялся Рё извинился, иначе РѕРЅ его убьет. Стамбульская пресса, привыкшая Рє таким угрозам, может быть, Рё РЅРµ обратила Р±С‹ никакого внимания РЅР° это РїРёСЃСЊРјРѕ; РЅРѕ маленький телевизионный канал, проводивший провокационную светскую политику, пригласил Ладживерта РІ СЃРІРѕСЋ программу, чтобы продемонстрировать общественному мнению, как распоясались эти вооруженные исламисты, Рё тот повторил СЃРІРѕРё СѓРіСЂРѕР·С‹ РІ эфире, усилив РёС…; после успеха этой программы ее показали РЅР° РґСЂСѓРіРёС… телевизионных каналах, РіРґРµ РѕРЅ был представлен РІ роли "остервенелого исламиста СЃ большим ножом". Р’ это же время Ладживерта разыскивала прокуратура РїРѕ обвинению РІ СѓРіСЂРѕР·Рµ убийства, Рё, прославившись, РѕРЅ начал скрываться, Р° Тюнер Бенер, увидевший, что этот случай РїСЂРѕР±СѓРґРёР» интерес общественности, РІ своем ежедневном РїСЂСЏРјРѕРј эфире выступил СЃ неожиданным вызовом, сказав, что "РЅРµ боится ненормальных реакционеров — врагов Ататюрка Рё республики", Рё через день был задушен цветным галстуком СЃ узорами РІ РІРёРґРµ пляжных мячиков, который РѕРЅ надевал РЅР° передачу, РІ номере «люкс» РёР·РјРёСЂСЃРєРѕРіРѕ отеля, РєСѓРґР° РѕРЅ приехал для съемок программы. Несмотря РЅР° то что Ладживерт доказывал, что РІ этот день Рё РІ это время РѕРЅ был РІ Манисе, РіРґРµ выступал СЃ лекцией РІ поддержку девушек, которые РЅРѕСЃСЏС‚ платки, РѕРЅ продолжал убегать Рё скрываться РѕС‚ прессы, распространившей РїРѕ всей стране весть РѕР± этом событии Рё усилившей славу Ладживерта. РџРѕ причине того, что РІ те РґРЅРё часть исламистской прессы изображала политический ислам СЃ окровавленными руками, Р° РѕРЅ сам стал игрушкой РІ руках светской прессы, РёР·-Р·Р° того, что ему так нравилось, что РёРј заинтересовались средства массовой информации, Рё нравилась популярность, что РІРѕРІСЃРµ РЅРµ подобало исламисту, Р° также РёР·-Р·Р° того, что РЅР° него нападала светская пресса, СЃ выводами Рѕ том, что РѕРЅ — агент Р¦РРЈ, Ладживерт надолго исчез РёР· РІРёРґСѓ.

В кругах исламистов распространились слухи, что в это время он героически сражался против сербов в Боснии, против русских в Грозном, но были и те, кто говорил, что все это — неправда.

РўРµ, кто интересуется, что Ладживерт думал РїРѕ этим вопросам, РјРѕРіСѓС‚ посмотреть его собственную краткую биографию, которая начинается словами "двадцатого февраля, РІ тот день, РєРѕРіРґР° пойдет речь Рѕ моей казни" РЅР° страницах тридцать пятой главы нашей РєРЅРёРіРё "РљР° Рё Ладживерт РІ камере", РїРѕРґ названием "РЇ РќР• ЯВЛЯЮСРНИЧРИМ АГЕНТОМ", РЅРѕ СЏ РЅРµ уверен Рё РІ том, что РІСЃРµ, что РіРѕРІРѕСЂРёС‚ там наш герой, — правда. РўРѕ, что Рѕ нем говорилось РјРЅРѕРіРѕ неправды Рё что РјРЅРѕРіРёРµ слухи стали своего СЂРѕРґР° легендами, укреплялось загадочной атмосферой, окружавшей Ладживерта. Рђ молчание, Р·Р° которым РѕРЅ хотел спрятаться впоследствии, может толковаться также как признание Ладживертом правоты тех, кто РІ исламских кругах критиковал его первый успех, Рё тех, кто придерживался мнения, что мусульманин РЅРµ должен так часто показываться РІ светской сионистской буржуазной прессе, РЅРѕ, как РІС‹ увидите РёР· нашего рассказа, Ладживерт РІСЃРµ-таки любил общаться СЃ представителями прессы.

Большая часть слухов, появившихся из-за того, что он поехал в Карс, не сходятся друг с другом, как это и случается со слухами, мгновенно расползающимися в маленьких городках. Некоторые говорили, что Ладживерт приехал в Карс, чтобы обеспечить секретность и сохранить основные структуры одной исламистской курдской организации, руководство которой в Дияр-бакыре было разгромлено государственными силами, но у организации, о которой шла речь, в Карсе фактически не было других последователей, кроме одного-двух фанатиков. Поборники мира и доброй воли с обеих сторон предполагали, что он приехал для того, чтобы положить конец войне, развивавшейся и усиливавшейся в последнее время между курдскими национал-марксистами и курдами-исламистами. Трения между ними, начавшиеся со словесных перепалок, брани, драк и уличных столкновений, во многих городах переросли в резню и поножовщину, а в последние месяцы стороны стали расстреливать друг друга, а также похищать людей и допрашивать их с применением пыток (обе стороны применяли такие методы: капали на кожу расплавленный нейлон или сдавливали мошонку), а после допросов — душить. Говорилось также, что Ладживерт, путешествуя из городка в городок, вступил на путь миссии тайного примирителя, чтобы положить конец этой войне, которую очень многие считали выгодной властям, однако, как полагали его враги, темные пятна в его прошлом и молодой возраст не подходят для этой трудной и почитаемой миссии. Молодые исламисты распространяли слухи о том, что он приехал в Карс, чтобы очистить души диджеев и «блистательных» ведущих городского телевизионного канала Карса «Граница», одетых в блестящую одежду, и хотя верхняя часть тела была у них тщательно закрыта, шутили они неподобающим образом и насмехались над исламом, поэтому один из ведущих по имени Хакан Озге, азербайджанец по происхождению, в своих последних программах начал говорить об Аллахе и напоминать о времени намаза. Были и те, кто думал, что Ладживерт связывает Турцию с международной исламистской террористической сетью. Органам информации и безопасности Карса сообщали даже, что эта организация, имеющая поддержку в Саудовской Аравии, планировала акции устрашения тысяч женщин, приезжавших в Турцию на работу проститутками из республик бывшего Советского Союза, предлагал некоторых из них убить. Ладживерту и в голову не приходило опровергать подобные утверждения или разговоры о том, что он приехал ради женщин-самоубийц, девушек в платках или выборов в муниципалитет. Он ничего не отвечал на упреки в том, что он нигде не появляется, и это усиливало загадочность, которая так нравилась молодым людям, учившимся на имамов-хатибов. Он не показывался на улицах Карса, чтобы не попасть в полицию и чтобы не развеять свою легендарность, поэтому и возникали сомнения, в городе он или нет.