Июля 2003 г., Верхнеозерск. Выйдя за ворота больницы, Володя Цыбин сел в свою машину, старый, но быстроходный и надежный «Форд Сиерра»
Выйдя за ворота больницы, Володя Цыбин сел в свою машину, старый, но быстроходный и надежный «Форд Сиерра», и некоторое время соображал, как быть. Нюхом прирожденного репортера чуя сенсацию, он намечал стратегию поисков и одновременно с невыразимо приятным чувством думал о том, какой шум даже в Москве вызовет его материал. Тут ведь дело непростое, это он хорошо понимал. В рассказ Наташи он верил дословно, ибо, разбираясь в людях, сразу понял, что она напугана до дрожи. Случись на озере банальный несчастный случай, разве наша, ко всему привычная девушка стала бы так бояться? Да и придумала бы чего-нибудь попроще. А то целый детективный роман рассказала и при этом ни на секунду не задумалась, не сбилась. Не-ет, эти «черные люди», используя ее же термин, существуют, Володя был в этом убежден. И задумали они нечто чудовищное, иначе не прятались бы так тщательно, не убивали бы с ходу ненужных свидетелей, случайно обнаруживших их логово. Наташа говорит, они спрашивали, кто их послал и на кого они работают. Опасались, что это спецслужбы подослали своих агентов. Обычные уголовники действуют иначе. Там меньше таинственности и больше слов. Да и убивали бы попроще, вон утопили бы в озере, чтоб на первое время замести следы. А тут все хотели скрыть навечно, чтобы ни малейшего следка не осталось. Так работают только профессионалы, и сомнений быть не может. А что понадобилось в этих краях тем, кто умеет прятаться от властей, убивать без угрызений совести и тут же избавляться от улик? Киллеры готовят покушение на кого-то из местной верхушки? Вряд ли, тут уже все давно поделено и договорено, эту кухню Володя знал как свои пять пальцев. Местные воротилы привыкли жить без проблем, и наемники им не нужны. Да и не ходят профессиональные киллеры по трое, у них специфика другая. А вот… террористы ходят, у них все делается сообща, так сказать, коллективно. И масштабы иные.
Так, что тут может заинтересовать террористов? Место, в общем-то, тихое, но кое-что для них завлекательное имеется. Например, ядерный ракетный комплекс. Правда, Володя не был уверен в том, что его можно захватить силами трех боевиков, но, возможно, есть и другие? Или вот, например: плотина водохранилища. Володя как-то делал оттуда громкий репортаж о прогнивших стенах и пугал своих читателей тем, что если плотина разрушится, то напором воды из громадного водного резервуара смоет к чертовой бабушке весь Верхнеозерск и все прилегающие к нему городки и деревни. Это были не пустые угрозы, ученые давно твердили о такой опасности. После репортажа Цыбина и последовавшей за ним демонстрации протеста плотину вроде бы укрепили, по крайней мере, так заявляли городские власти. Но если заложить в нее заряд тротила и рвануть – громадная волна через десять минут обрушится на город, принеся чудовищные разрушения и многотысячные жертвы, именно то, что и нужно террористам. Организовать подобную диверсию на почти никем не охраняемой плотине для трех профессионалов, у которых к тому же есть база в городе, – вспомнить человека, который привез их на машине, – плевое дело. Можно сказать, веселая прогулка. А прогремит на весь мир. Возможно, это небольшое преувеличение, но что-то подобное наверняка затевается, в этом Володя был уверен. Если кретин Матюшкин этого не понял и упустил свой шанс на получение досрочного звания и повышения в должности, то Володя свой шанс упускать не хотел. Верхнеозерск, как он его ни любил, давно стал ему тесен, душа рвалась в Москву, средоточие всех основных событий. Но ведь просто так, на местной, так сказать, славе, туда не поедешь. А если выдать сногсшибательный репортаж, проведя частное, захватывающее дух читателя расследование, да и опубликовать все это, скажем, в газете «Совершенно секретно» или хотя бы в «Версии», то можно смело ожидать приглашения в столицу. Таких хватов Москва на обочине не бросает.
Пока след был еще горяч, Володя решил ехать на свалку. Время не позднее, семь вечера, как раз то, что нужно. Тамошние обитатели уже отнесли в скупку добытые в мусоре сокровища и вернулись к родному очагу пить водку, без которой они не могли прожить дня и которая и довела их до такой жизни, и обсуждать свои делишки. Надо думать, у них там нет тайн друг от друга, и если найти человечка и заплатить ему, скажем, рублей пятьсот, он выложит с подробностями все, что ему известно о событиях минувшей ночи. Народ этот продажный и до денег, которые мгновенно переводятся в количество бутылок, страшно жадный. Обнаружится след «черных людей» – можно рыть дальше.
«Я сам их найду, – азартно думал Володя, – первый. Осведомителей у меня хватает, и что-то где-то да зацепим. Утру нос сыскарям. Покажу, как надо работать. Ох и распишу же все это потом… М-м, класс…»
«Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня», – бодро сказал он себе, выезжая на дорогу и поворачивая в сторону свалки. Из машины он позвонил по мобильному телефону своему дяде, ангелу-хранителю, как он его называл, заместителю начальника УВД подполковнику Афанасьеву, и сказал, что едет на городскую свалку «кое-что выяснить». Что именно – не уточнил, но просил подстраховать «в случае чего». Подполковник Афанасьев, давно привыкший к сумасбродным выходкам своего племянничка, обещал подстраховать и спросил, в чем все-таки дело. Но Володя отшутился, мол, скоро все об этом узнаете, – «читайте прессу», – и на том разговор закончил.
Через двадцать минут он подъезжал к городской свалке, на близость которой указывали стаи галок, ворон и грачей, реявшие над ней в поисках куска повкуснее. Сильную конкуренцию черным пернатым составляли чайки, ленившиеся ловить рыбу в близлежащих озерах и освоившие с недавних пор этот пищевой Клондайк. Огромные стаи черного и белого цвета с оглушительным криком метались над мусорными завалами, простиравшимися на несколько десятков гектаров.
Володя на территорию свалки из осторожности заезжать не стал. Он оставил машину на обочине, метрах в трехстах от поворота на свалку. Замкнул двери и дальше пошел пешком, надеясь, что на его потрепанный «Форд», в котором не было даже дешевой магнитолы, никто не позарится. Затем, кстати, его и держал: чтобы не дрожать над ним в таких вот поездках и бросать без опаски в любом удобном месте.
Срезав угол через сосновый лесок, он вышел к самому краю мусорного плато. Володя нарочно обошел сторожа, дежурившего в своей будке на въезде и взимавшего дань с частников. Спрашивать его о чем-то все равно бесполезно, он, как это бывает всегда в таких случаях, «ничего не видел, ничего не слышал». Только шум поднимет раньше времени да начнет, как человек казенный, требовать удостоверение и звонить начальству: пущать такого-то на свалку али не пущать. А те фамилию вспомнят и прикажут: ни под каким видом. Мало ли чего он там против нас ищет? Добра ведь от него не дождешься. И упрется сторож рогом, и не пустит на охраняемую территорию, хоть озолоти его. Так не проще ли обойти эту преграду, весьма, надо заметить, несущественную, и зайти с черного, никем не охраняемого и безразмерного хода? Все равно ведь нужного клиента надо искать здесь, прямо, так сказать, в мусоре.
Володя вышел из леса не совсем удачно. Тут были уже старые завалы, многажды исследованные местными старателями. Даже птицы здесь не летали, давно склевав все съестное. Они кружились дальше, где, по-видимому, был «свежий», привезенный сегодня или намедни, мусор. Там же надо было искать и людей. Сообразив все это, Володя двинулся туда, обходя мусорное плато по огромной дуге. Ветерок нес на него крепкую, тухлую вонь, но привычный ко всему репортер почти не обращал на эти пустяки внимания. На мясокомбинате, в колбасном цеху, откуда он делал свой очередной разгромный репортаж, воняло куда как хуже. Он был нацелен на поиск нужного человека и зорко посматривал вперед, отыскивая среди груд мусора согбенную спину копателя.
Когда чайки стали летать над его головой, он наконец увидел первого аборигена. Это был хлипкий, жутко испитой мужичонка непонятного возраста. Обутый в разболтанные резиновые сапоги, он куда-то деловито шел, бормоча себе под нос. Увидев журналиста, он остановился, вынул руки из карманов и выцветшими глазками уставился на него.
– Здорово, – сказал Володя, неторопливо подходя к нему.
– Здоров и ты… – сипло ответил мужичок, шмыгнув носом.
– Живешь здесь? – спросил Володя, доставая сигареты.
– Рази тут живут? – усмехнулся мужичок. – Тута дохнут.
Уходить он не спешил, да и не грубил пока. Володя понял, что это тот, кого он ищет. Парень явно не глуп и держит себя как старожил. Значит, можно рассчитывать на его сговорчивость. Даже если он сам принимал участие вчера ночью в поисках беглянки, чем он рискует, шепнув – за хорошие деньги – журналисту, что да, было вчера что-то такое? Володе ведь пока многого не требовалось. Главное – убедиться в существовании «черных людей», вот и все. За пятьсот живых рублей, без свидетелей, без милиции и протоколов он вполне мог рассчитывать на такую информацию. Весь его опыт подтверждал этот беспроигрышный ход.
– Покурим? – Володя протянул пачку «Кэмела» мужичку.
Тот вытер руку о борт ветхого пиджака, вытащил сигарету и, кивком головы поблагодарив, прикурил от своей зажигалки.
– А ничего, крепкая, – сказал он, затянувшись как следует.
– Давно ты здесь обитаешь? – нашел другое слово Володя.
– Да уж третий год как. А ты что, ищешь кого? – понятливо подсказал тот начало нужной темы. – Или просто побродить зашел?
– Да так, интересуюсь… – посматривая на него, сказал Володя.
– Дык, может, я помогу? Ты спроси, не стесняйся, я разговорчивый.
– Да… – медлил Володя, чувствуя какой-то подвох. Уж больно глазки были у мужичка хитрые и речи гладкие. Сидел, не иначе, оттого и бойкий слишком, навязчивый. Стоит ли иметь дело с таким жуком?
– Ладно, тада я пошел, – кивнул мужичок, обходя журналиста. – Бывай.
Это разрешило колебания Володи. Чего он, в самом деле, хочет? Тут почти все отсидели, народ крученый, тертый. Искать дальше? Какой смысл, если этот уже пригрет и сам на разговор вызывается? И ничего он не навязчивый, вон сразу отвалил, без всяких намеков.
– Ночью тут, – спросил Володя, – были посторонние люди?
Мужичок остановился, глянул на него внимательнее.
– Всякие тута бывают, – ответил он осторожно. – А тебе зачем?
– Журналист я, интересуюсь, – пояснил Володя. – Говорят, сюда этой ночью двух покойничков привозили, припрятать хотели. Парня и девушку. Только незадача вышла: девчонка сбежала. Слыхал про это?
Мужичок помолчал, мусоля в губах сигарету и с сомнением поглядывая на журналиста. На мятом его лице отразились сильные колебания. Пару раз он нервно оглянулся, дернул плечом, порылся в карманах.
– А мне какой интерес тебе рассказывать? – спросил он наконец.
Володя ощутил знакомый холодок азарта под ложечкой. Есть!
– Пять сотен тебя устроит? – спросил он, сдерживая возбуждение.
– А ты не из ментовки, часом? – усомнился вдруг мужичок.
– А что, менты тебе будут бабки предлагать? – возразил Володя.
– Хм… И верно, они по-другому спрашивают… Бабки при себе?
Володя показал приготовленную пачечку сотенных купюр.
– Давай, – настороженно оглядевшись, протянул руку мужичок.
Володя беспрекословно вручил ему обещанные пятьсот рублей, зная, что эти люди если деньги берут, то их отрабатывают. А что взял вперед, так это вроде гарантии. Спрятав деньги в карман, мужичок мотнул головой и двинулся к лесу, окружавшему свалку со всех сторон.
– Пошли отсюда, – сказал он на ходу, – тута нас издалека видать. А нам надо тихо поговорить. Там есть хорошее место… Тута рядом…
По лесу они брели недолго. Деревья скоро немного расступились, и Володя увидел в просвете высокие кирпичные стены старинного, давно заброшенного дома, по виду – бывшей помещичьей усадьбы.
– Идем, идем, – пробормотал мужичок, маня его за собой в разбитый дверной проем. – Тута нас никто не увидит, погутарим по-тихому…
Володя, махнув рукой на сомнения, следом за ним зашел внутрь дома. И сейчас же мужичок, отскочив в сторону, оглушительно свистнул.
– Ты чего это?.. – опешил Володя, испуганно глядя на него.
Из внутреннего пролома, бывшего когда-то дверью в соседнюю комнату, вдруг выскочила такая разбойничья рожа – у Володи зашлось от страха сердце. Он было попятился к выходу, чтобы задать деру, но его уже загородил высоченный рябой парняга с колом в руках.
– Вы что, ребята… – забормотал Володя, стараясь не делать лишних движений и не терять хладнокровия. – Я же просто поговорить зашел…
– Счас разберемся. – Отстранив рябого, в помещение вошел высокий седой человек. Судя по манере себя держать и по рокочущему голосу, был он у этой банды за главного. – Чего поднял шухер, Клоп?
– Так это, Седой, – паскудно ухмыльнулся завлекший Володю в западню мужичок, – гостями ночными он интересовался. Теми, что жмуриков привозили надысь, пацана и девку…
– Да-а?.. – Седой перевел тяжкий взгляд на Володю. – Ты кто?
– Я журналист, – спокойно ответил Володя, хотя внутри у него все подрагивало от страха. Впрочем, бывал он и не в таких переделках и пока умудрялся выходить из них без больших потерь. Надеялся, что пронесет и на этот раз. Во всяком случае, до сих пор упоминание фамилии подполковника Афанасьева производило впечатление даже на ничего и никого не боящихся городских отморозков.
– Ну-ка, Морпех, глянь у него карманы, – распорядился Седой.
Громадный рябой парень шагнул к журналисту. Тот выставил перед собой руки, протестуя против обыска. Морпех ухмыльнулся, одной ручищей, словно клещами, сгреб его тонкие кисти и сильно сжал. Володя скривился от боли и понял, что ему лучше подчиниться во избежание более жестких мер. Он покорно переждал, пока Морпех лазил по его карманам, отдавая все, что там находил, Седому.
– Смотри, и правда журналист, – сказал тот, изучив удостоверение.
Мобильный телефон, портмоне, диктофон и блокнот он рассовал по карманам своего безразмерного плаща. Бандиты только провожали все эти сокровища голодными глазами, но даже пикнуть не смели.
– Ведите его к нам, – приказал Седой, – там удобнее базарить.
Морпех отпустил Володю и с улыбкой указал ему на Седого, который исчез в одном из дверных проломов. Что было делать? Сам сюда пришел, кретин, теперь поздно дергаться, с тоской думал Володя. Этот бык искалечит его одним ударом. Да и второй под стать ему, только молотобойцем работать. С каких харчей они наели такие мяса? Правда, подонок Клоп был хил, как ребенок, но тут уж, видно, по породе, а не от недостатка провизии. Да и задачи у Клопа – местного разведчика – были иные, чем у этих головорезов. Кто такого, как он, испугается? Вот опытный журналист Володя Цыбин и не испугался…
Сопровождаемый плотной охраной, он прошел вслед за Седым через несколько обваленных покоев и попал в большое помещение с остатками колонн у входа, – наверное, бальный зал, – наглухо заколоченными окнами и крепкой входной дверью. Вдоль стен тянулись деревянные широкие нары, в дальнем углу тряпичными ширмами была отгорожена отдельная комната – царское обиталище Седого. Тут было несколько столов, вокруг них – грубо сколоченные лавки. Прямо на полу пылал большой очаг, заботливо обложенный кирпичами. Дым уходил в отверстие в потолке. Освещалось это милое гнездышко пламенем очага, да через узкие щели в окнах процеживалось немного дневного света. В помещении никого не было, видимо, все обитатели ночлежки еще «работали в поле». Только возле очага возилось какое-то лохматое существо невнятного пола, подкладывало в огонь дрова.
– Куда ты, урод, такой костер в жару палишь? – рявкнул второй конвойный, с разбойничьей рожей, и пихнул истопника ногой.
Тот пискнул и в одно мгновение забился куда-то под нары.
«Надеюсь, они не каннибалы и не станут меня есть», – пытаясь храбриться перед самим собой, подумал Володя.
– Присаживайся, – указал ему Седой на лавку у стола.
Володя сел на лавку, Седой расположился напротив. Морпех стоял за спиной Володи, он чувствовал его тяжелое дыхание. Клоп скромно пристроился на соседней лавке, второй охранник сел ближе к пленнику.
– Откуда знаешь про ночных гостей? – в лоб спросил Седой.
– Да… слышал… – замялся Володя. – В городе говорят…
– Врешь, – спокойно перебил его Седой. – Ты сам с этой девкой видался. Она тебе про все и рассказала. Так?
– Да нет, откуда я мог ее видеть… – пытался выкрутиться Володя. – Так, краем уха слыхал… В милиции. Там мой дядя работает, подполковник Афанасьев, заместитель начальника…
– Хоть зять прокурора, – отрезал Седой, и его окружение одобрительно осклабилось. – Ты мне про девку толкуй. Где видел ее?
– Я же вам говорю… – мучился Володя, – я ее не видел…
– Лучше говори, пока не стали тебе пятки поджаривать. Не доводи до греха, – по-хорошему, как доброму знакомому, посоветовал Седой.
Володя понял, что это не пустая угроза. С ним эти выродки могут сделать все, что им заблагорассудится, и никто им не помешает. Седой даже не обратил внимания на его слова о дяде… «Конечно, – лихорадочно соображал Володя, – это же не уголовники, которые все-таки побаиваются тяжелой статьи. Эти люди вне общества, вне закона, они живут по своим законам и другого не признают. Господи, хоть бы выбраться отсюда…»
– Ну, – стиснул жилистый кулак Седой, – где ты эту козу нашел?
– В больнице, – сказал Володя, решив, что лучше ему быть уступчивее.
– Так-то правильнее, – кивнул Седой. – Ну и что она, живая?
– Да вроде ничего, – пожал плечами Володя, обманутый дружеским тоном Седого. – Шея только немного болит, а так нормально.
– Ага, – сказал Седой. – А в какой она больнице, подскажи?
– Во второй… – Володя испытывал такое чувство, точно продает врагу своего самого близкого друга. «Надо, – думал он, – как только выйду отсюда, сразу позвонить дяде, чтоб обеспечили ей охрану. Ах да, телефон же отобрали и вряд ли вернут. Но все равно, надо что-то придумать…»
– А палата? – допытывался Седой, свербя Володю взглядом.
– Триста шестнадцатая… – пролепетал тот, невольно краснея.
– Хорошо. – Седой помолчал, испытующе глядя на журналиста. – Тебе-то что за интерес тут ошиваться? Хочешь ментам донести?
– Да нет, что вы, – зачастил Володя, – при чем здесь менты? Они даже не поверили ей и слушать ее не стали. Сказали, что дружок наширялся героином и утонул, а она все придумала, и про свалку в том числе…
– А ты, значит, решил до правды докопаться, – недобро усмехнулся Седой, и Володя с опозданием понял, что сказал лишнее.
– Да хотел написать обычный репортаж о банальном происшествии, – не теряя надежды, взмолился он. – Думал, это обычные уголовники орудуют… – он осекся, поняв, что снова говорил не то. – Теперь и вообще ничего писать не буду…
– Это точно, – согласился Седой и мигнул Морпеху.
Тот поднял руку и ребром чугунной ладони наотмашь рубанул по худому Володиному затылку. Куриной косточкой хрупнул перебитый позвоночник, журналист дернулся и упал грудью на стол.
– Готов, – проверив пульс под челюстью, сказал Морпех.
– Чай, и мы не хуже их могём, – проворчал Седой. – Молодец. Хорошо, что без кровищи, убираться не надо. Так, Пиня, зови сюда могильщиков. Надо его отнести на дальнюю делянку и зарыть поглубже, до земли.
Молодчик с разбойничьей рожей кивнул и метнулся к двери.
– Ты, Клоп, припрячь пока подальше все это барахло. – Седой выложил из кармана вещи Цыбина. – Менты будут делать шмон, чтоб не нашли. Давай уноси все. Только сложи в мешок, чтоб не попортилось.
Клоп принялся выполнять приказ, укладывая вещи в свои карманы и радуясь, что журналист не упомянул про пятьсот рублей, которые он справедливо решил оставить себе. Седой, не глядя на мертвого, поднялся с лавки и достал из внутреннего кармана свой мобильный телефон.
– А я пока позвоню клиенту… Надо работу до конца доделать. Морпех, уноси эту падаль отсюдова, не надо, чтоб все его видели…
Морпех легко, как мешок с ватой, вскинул длинное тело Цыбина на плечо и, упруго ступая громадными ногами, понес его к выходу.