НИКОЛАЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ДВОРЦОВ 19 страница
— Где его взять, если нет?
Голос печальный-печальный. Как будто он несказанно жалеет о том, что не найти им диверсанта.
— Где? — оживился Гешка.— А тот, замаскированный под тетку?
«И правда, еще откуда-нибудь выскочит!»— поежился Ленька.
— А, хватит!
Гешка бросил свой конец шпалы. Сел, спустив ноги в канаву, а спиной прислонившись к недосложенному штабелю.
— Так он же сказал...— Ленька стоял в нерешительности.
— Мало что! Молод еще нами командовать!
Ленька не заставил себя долго упрашивать, уселся рядом.
Легкий ветерок приятно холодит вспотевший лоб. Заходящее солнышко верхушки сосен золотит. Хорошо!.. А если Андрей придет? Подумаешь, великое дело! Скажут, что устали, присели на секунду.
— Сколько ему лет, как ты думаешь? — Гешку немного беспокоили мысли об Андрее.— Шестнадцать есть? А нам одиннадцать! Это только сейчас так заметно: одиннадцать, шестнадцать. А потом, когда ему сто будет, а нам девяносто пять — почти никакой разницы, верно?
— Слушай, Гешка, хватит уже.— Ленька озабоченно смотрел в сторону леса, туда, где была упрятана машина времени.— Сколько можно? Еще сочинение писать.
— Завтра успеешь! — отрезал Гешка.— Без диверсанта — никуда!
— Ну и лови сам!
— Ну и словлю!..
Пока они спорили, из лесу вышла немолодая уже женщина в сапогах и направилась в их сторону. В руке она держала тяжелый ящик с инструментами. На спине, перехватывая широким ремнем ватную телогрейку, дулом вниз висела старенькая винтовка.
Ребята не заметили женщину, но и она их тоже не увидела — заслонял штабель, за которым они устроились. Тем более, что женщина не поднимала глаз от рельсов, что- то напряженно разглядывая на пути и то и дело трогая рельсы ногой.
Недалеко от штабеля она остановилась. Пробормотала про себя: «Здесь, кажись». Сняла винтовку, прислонила к шпалам. Порылась в ящике с инструментами, вытащила молоток. Стукнула легонько по рельсе. Разок, другой...
Ребята услышали звяканье.
— Зачем камни на рельсы швырять?— спросил с неодобрением Ленька.— Пойдет поезд, как отлетит прямо нам в голову...
— Я бросаю?!. — поразился Гешка.
— А то кто?..
Гешка выглянул из-за шпал. Увидел женщину, склонившуюся над рельсом с гаечным ключом в руке, моментально отпрянул.
— Ленька...
Тот побледнел, почуяв неладное по Теткиному тону.
— Только не кричать! — торопливо предупредил Гешка.— Убьет!
— Ой! — чуть слышно выдохнул Ленька. Глаза у него сразу стали круглыми.
Шпалы в штабеле лежали не вплотную, между ними оставались щели. Гешка, переползая на коленках от одной такой щели к другой, стал наблюдать за женщиной. Сначала он никак не мог разглядеть, что она делает там, на рельсах. А когда понял, пришел в ужас:
— Гайки свинчивает!
—- Ой! — Ленька прикрыл рот ладонью.
— Крушение устроить хочет!
— Бежим! —тотчас же предложил Ленька.— С насыпи кубарем — и в лес.
— А поезд пусть под откос, да? — Гешка не отрывался от щели.
Ленька с ходу перестроился:
— Так мы ж не просто так, мы ж за ним, за Андреем. Он ведь говорил. Ну!
Гешка повернулся к Леньке и показал ему кулак.
— Только попробуй! Сами! — глаза его горели,— Куда она винтовку дела? — Опять прильнул к щели.— А, вот тут, совсем рядом, у штабеля!.. Ленька, заползай справа, надо только руку протянуть.
— Умник! С-сам заползай!
Нельзя было драгоценные секунды тратить на споры. Женщина уже открутила гайки, вот-вот повернется.
Гешка уловил момент, когда она, выбивая топориком болт, стала к штабелю спиной, и ловко, как обезьянка, вскарабкался на верхний ряд шпал. Схватил винтовку за дуло и сполз со штабеля, волоча ее за собой.
Несколько секунд — и вот он уже снова за штабелем, рядом с Ленькой. Теперь не так страшно: винтовка-то у него!
Посмотрел в щель. Диверсантка ничего не заметила, увлеклась своим гнусным делом.
Ну, погоди же!
Ленька тоже приободрился.
— Красотища! — шепчет.—И я бы так мог, но все-таки красотища! — И осторожно поглаживает холодный ствол винтовки.
— За мной! — шепотом скомандовал Гешка и вылез из-за укрытия.
Солнце совсем уже низко. На путь легли длинные тени деревьев. Пересекли рельсы и лежат неподвижно. И лишь одна тень мечется беспокойно, то укорачиваясь, то удлиняясь вновь. Диверсантка спешит, диверсантка торопится. Скоро поезд.
Гешка вскинул винтовку:
— Хенде хох!
Она обернулась, разинула рот.
— Хенде хох! — заорал Гешка с визгом.— Я стрелять! Айн, цвай, драй!
Диверсантка медленно, словно раздумывая, потянула вверх руки.
— Лежать! Лежать! — Вот сейчас Гешка нажмет спусковой крючок.
Легла. Всхлипнула. Нет, миленькая, никого ты не разжалобишь! Раньше надо было думать, когда тебя в агенты фашистские вербовали.
Тут и Ленька храбро появился из-за укрытия, придвинулся мелкими шажками к поверженной диверсантке.
— Связать? — спросил у Гешки.
— А веревка?
— В ящике у нее, я видел.
Он нашел веревку, свернутую в клубок посмотрел на Гешку нерешительно.
— Вяжи — не бойся! Пусть только шевельнется, я ей прямо в голову — трах!
Ленька быстренько связал диверсантке руки, обмотал веревкой сапоги и, смелея с каждой секундой, прикрикнул для чего-то:
— Шнель! Шнель!
Что по-немецки значит: «Быстро! Быстро!»
И тут к ней вернулся дар речи. Как завопит на весь лес:
— Ленка! Ленка-а!
— Швайген! — Гешка угрожающе шевельнул дулом винтовки.— На помощь зовет— тут их целая банда.
— А мы ей сейчас кляпом рот!
Вместо кляпа Ленька пустил в ход остаток веревки — ничего более подходящего не нашлось.
Женщина что-то мычала и мотала головой.
— Не нравится? — Гешка присел рядом с ней на корточки.— Скоро еще хуже будет. Капут, аллес капут, понятно?
— Как думаешь, она понимает? — Ленька тоже нагнулся над женщиной.
— А то нет! Ферштеен? Шпрехен зи дойч?.. Видишь, видишь, как задергалась. Все понимает, гад!
— Дай я теперь покараулю,— совсем расхрабрился Ленька.
Но все же принял винтовку из Гешкиных рук с некоторой опаской: как они, винтовки эти,— сами никогда не стреляют?
— Ну, Ленька, считай, звездочки у нас в кармане.— У Гешки голос вибрировал от счастья.— Приходим в школу, снимаем пальто в раздевалке, а на груди золото блестит. «Что это у вас, мальчики?».— «Да так, звездочки, Мария Эмильевна!» — «Господи, так это же...» — «Да, да, Мария Эмильевна!»
Выпятив грудь, Гешка важно прошелся вдоль рельсов. Ему виделись картины одна другой отраднее. Вот он является домой — что тут будет!.. Вот встречает на улице Шлепу... Вот идет на фильм «до шестнадцати» — кто посмеет не пустить Героя Советского Союза!
Глядя на него, размечтался и Ленька. И оба они совсем забыли на время о своей пленнице. А той только это и нужно было. Распутала незаметно веревку, высвободила руки.
Остальное было уже делом несложным. Не вставая, повернулась осторожно к мечтательно улыбавшемуся Леньке, схватила за ногу, рванула к себе. Он свалился с отчаянным визгом — и винтовка оказалась у нее.
— Руки вверх!
Все моментально преобразилось. Теперь уже женщина стояла, расставив ноги, целясь попеременно то в Леньку, то в Гешку, а ребята, испуганные и растерянные, старательно тянули к небу руки, словно выполняли какое-то гимнастическое упражнение.
— Ишь, гаденыши, что надумали!
Из леса, усиленный эхом, послышался голос:
— Мама! Ау!
— Сюда, сюда, Ленка! — крикнула женщина, не спуская глаз с ребят.
По шпалам неслась вприпрыжку девочка лет двенадцати. У нее были перебинтованы кисти рук.
Ребята слышали, как стучат ее башмачки, но повернуться и посмотреть не смели — неподвижное дуло винтовки целилось прямо в них.
— Что случилось, мам?
— Да вот... набросились... связали...— У женщины прерывалось дыхание, ей было трудно говорить.— На! — передала дочке винтовку.— Не спускай с них глаз... Вот- вот шестичасовой подойдет.
Женщина заторопилась к рельсу, стала быстро орудовать гаечным ключом.
Гешка во все глаза смотрел на девочку Сведя брови, та старательно метила ему в грудь. Платочек съехал с головы, волосы рассыпались по плечам. Светлые, с рыжеватым оттенком...
Рыжая кошка?!
— Катька! — завопил Гешка не своим голосом и сделал шаг по направлению к ней.— Ты?!
Забинтованный и потому казавшийся непомерно толстым палец шевельнулся, чуть надавив спусковой крючок. Гешка замер на месте, поняв, что это не пустая угроза.
— Как... как ты здесь очутилась? — он не мог прийти в себя от изумления.— Вот погоди, Катька, я маме скажу!
И тут она заговорила:
— Ты что, головой о шпалу стукнулся? Какая я тебе Катька?
Голос совсем другой. Не такой писклявый, как у сестренки, уверенный, твердый!
Но похожа как! Как похожа!
Заговорил Ленька:
— Н-не Катька! — Он тоже сначала принял девочку за Гешкину младшую сестру.— Старше.
— Ага! И прическа другая... Слушай, девочка,— начал Гешка заискивающе,— я тебе сейчас все объясню...
— Не шевелись! И помалкивай!
На их счастье со стороны переезда появился Андрей. Самое время! Вышел из-за поворота, услышал возбужденные голоса, увидел ребят с задранными руками, девочку, целившуюся в них, и закричал на ходу:
— Эй, эй, обожди! — Подбежал, тяжело дыша.— Что тут у вас, тетя Клаша?
Женщина разогнулась, смахнула пот со лба.
— Да вот, поймала каких-то. Надо отвести куда следует, пусть разберутся.
— А что они сделали?
— Я тут накладку лопнувшую заменить хотела, а они хвать винтовку и — «Хенде хох!»...Ой, скорей помогай! — спохватилась она.— Вот-вот шестичасовой тут будет.
— Пусти! — Андрей взял винтовку у девочки.— Пусти, говорят, еще выстрелишь ненароком... Фантазеры они—и ничего больше. Увидели, тетя Клаша болт откручивает, и решили: диверсантка! Так я говорю?
— Так, так! — поспешно подтвердили Гешка и Ленька, с облегчением опуская затекшие руки.
Гешка, покусывая губы, избегал смотреть Андрею в глаза. А хихикающую Ленку он вообще старался не замечать, словно ее и не существовало. Что за ехидная девчонка— ну точь-в-точь Катька!
— Что стоите, что стоите без дела! — Андрей уже возился на рельсах рядом с тетей Клашей. — Тащите сюда болты новые— там они, в ящике.
Искупая вину, Гешка с Ленькой кинулись искать болты. Отталкивали друг друга, суетились без всякого толку.
Вдалеке послышался гудок паровоза, а затем и далекий перестук колес. Тетя Клаша заметалась по насыпи.
— Батюшки! Шестичасовой! Что делать-то?
Андрей сорвал с шеи Лены красный галстук:
— Давай навстречу, останови!
Размахивая галстуком, как флажком, Лена побежала к повороту, крича на ходу: «Стой! Стой!»
Гешка наконец разыскал два болта в куче металлических предметов. Подал тете Клаше, все еще не смея поднять на нее глаза.
— Налупить вас, чтобы знали! — проворчала она, принимая болт и ставя на место.— Поезд пропустим, покажу вам «Хенде хох!».
Перестук колес приблизился. Но теперь он уже не сыпался часто, как горох, а стал четким и редким. А затем и прекратился вовсе.
— Молодчина, Ленка, остановила!
Андрей с силой приналег на ключ, завинчивая последнюю гайку.
— Вот и все! Бегите, ребята, скажите, что путь свободен... Ребята!.. Где же они, тетяКлаша? Ведь только что и тот и другой здесь были!
Но и тетя Клаша не знала, лишь недуменно пожала плечами. — Как сквозь землю... А в это время Гешка и Ленька вихрем неслись по лесу, только ветки трещали. Скорее, скорее отсюда! Скорей к спасительной машине времен
Что я могу вам, ребята, сказать по этому конфузное поводу?
Какая из всего этого вытекает мораль? А вот какая... Нет, не скажу!
Сами должны догадаться. Не маленькие!
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ...
Пока Гешка с Ленькой носились на своей чудесной машине, то в гражданскую войну, то в Отечественную, на чердаке, в доме и городе медленно, но верно текло самое обыкновенное, привычное, неизменное время.
На кухонном столе в Гешкиной квартире размеренно тикал будильник, отсчитывая секунды. Секунды складывались в минуты, минуты в часы...
У входной двери раздался длинный звонок. Бабушка отложила в сторону вязание, шлепая старыми тапками, заторопилась по длинному коридору.
— Иду, Гешенька, иду!
Но это был не Гешка, а его одноклассник Витька Синицын. В повседневном обиходе для простоты и удобства его называли просто Синицей. В руках он держал ветхий, потерявший цвет и форму, латаный-перелатаный футбольный мяч.
— Гешка дома? — Быстрые сметливые глаза стрельнули мимо бабушки вдоль коридора.
— Мы сегодня с тобой, вроде, еще не виделись.—Бабушка поправила очки.
— Ой, здрассте! —Он шмыгнул носом.- Я забыл!
— Как Гешенька может быть дома, если он у тебя?
— Не-е! — Витька Синица затряс головой, рассыпая вихры.— Нет его у нас.
— И не приходил?
— Не-е! Обещал, но не пришел. Из-за него тренировка срывается.
— Футбол твой? — Бабушка неодобрительно смотрела на мяч.— Опять стекла бить?
— Не-е!
— «Не-е», «не-е»... А кто, интересно,у нас в то лето окно высадил?
Опустив голову, он водил ногой порогу.
— Я его в Шлепины ворота, а он как отскочит.
— Ох, все бы эти мячи да на помойку! Ну иди уж, иди! Гешеньку увидишь, скажи, чтобы домой шел.
Витька Синица обрадованно рванул к лестнице. По ступеням ударила каблучная дробь. «До свидания!» — донеслось снизу.
Бабушка закрыла дверь и снова отправилась на кухню довязывать воротник будущего Гешкиного свитера —он просил, чтобы до самого подбородка.
— Сколько же времени? Ого, шестой час!
Бабушка забеспокоилась. Где Гешенька? Где внучок? Почему не идет?
Посмотрела через окно на двор.
Нет!
Выглянула на балкон, окинула улицу своим орлиным, всевидящим взором.
И здесь нет!
Где же он может быть?
Бабушка заразила своим беспокойством маму. Ведь Гешка еще даже за уроки не садился, безобразник!
Обе они двинулись на поиски. Обшарили двор, заглянули за сарай. В погреб спустились. К Леньке, лучшему Гешкиному дружку, мама сбегала. Нет, не заходил Гешка. Леня ведь в школе, на сборе пионерских активистов.
Мама вздохнула украдкой. У других дети как дети. В активистах ходят. А Гешка... И снова вздохнула.
Разделились, пошли по соседским дворам— мама по одной стороне улицы, бабушка — по другой.
Примерно в это же время, хорошо отдохнув после утомительного школьного дня. из дому, звучно хлопнув дверью, в превосходнейшем настроении вышел Шлепа. Он еще точно не знал, чем заняться. Мяч погонять с малышней и опять наколотить им сорок три — ноль, как вчера? В сыщики-разбойники поиграть, тоже с малышней? Отправиться шастать по улицам в поисках приключений — опять же во главе малышни?
Так и стоял в приятном раздумье. Руки глубоко засунуты в карманы брюк. Напевал гнусаво себе под нос:
Жемчуга тебе в косы бы вплел, Пусть завидуют люди...
Увидел девочку. Зажав в одной руке сетку, в другой деньги, она торопилась в гастроном. Шлепа свистнул пронзительно.
— Эй, девочка-припевочка, чулок обронила!.. Нет, не с этой ноги, с той!.. Да нет же, не с той — с этой, мелюзга бестолковая — хо-хо-хо!
Вот тут-то и увидела его Гешкина мама. Она обегала все ближние дворы — и без всяких результатов.
— Слушай, Шлепни, Гешу не видел?
— Видел... Во сне.— Он хмыкнул.— Это я пошутил. А что?
— Ушел давно — и нет.
У мамы был озабоченный вид.
— Может, сбежал? — И тут же, вспомнив, сам забеспокоился.— А кто тогда мне чемодан вернет?
Мама не поняла:
— Какой еще чемодан?
— Который ваш Гешка у меня спер! — выпалил Шлепа.— Такой чемоданчик — м-м-м! Только что из магазина подарков. Ручка из капрона. Кожа из нейлона, вся в пупырышках, как у крокодила... Не верите? Честное шлепинское!..
Только мама ушла в новый поиск — появилась бабушка. И тоже прямиком к Шлепе; он все еще стоял посреди двора в трудном раздумье.
— Шлепа, а Шлепа! Гешеньку нашего не видел?
Шлепа обиженно поджал губы:
— Па-апрашу!.. Кому Шлепа, а кому Шлепин!
Бабушка недоуменно посмотрела на него.
— А какая разница?
— Разница такая, что там «а», а тут «ин».
Хоть Шлепа и старался говорить солидным грубым голосом, но сквозь его ломкий бас то и дело прорывались визгливые петушиные нотки.
— Так видел или не видел?
— Если бы видел, он бы от меня целым не ушел.
И тут же пожалел о сказанном. Бабушка взялась его честить на виду у всего двора.
— Что за моду взял привязываться к маленьким? Верзила такой! Жених! В каждом классе по два года! И что из тебя только выйдет?
На счастье Шлепы с улицы снова возвратилась Гешкина мама. Увидела бабушку.
— Ну, как?—заторопилась к ней.
— Нет нигде... Да ты не расстраивайся, Ленок. Сидит у кого-нибудь из своих друзей, играет.
— Или под трамвай попал,— злорадно бросил Шлепа, зайдя на всякий случай за мусорный ящик —там он чувствовал себя в безопасности.
— Типун тебе на язык! — Бабушка сплюнула в сердцах.
А вот мама расстроилась. Представила себе Гешку под трамваем, под автомобилем, под мотоциклом...
— У тебя монета двухкопеечная есть? Пойду позвоню в скорую помощь?
— Да слушай ты больше этого олуха! — Бабушка погрозила кулаком в сторону мусорного ящика.— Говорю тебе — заигрался, и все тут.
— Нет, я пойду.
Но, не успев сделать и двух шагов, уставилась удивленно на дверь третьего подъезда.
Удивилась не одна мама. Туда, как по команде, повернули головы все, кто был во дворе.
Из третьего подъезда выбиралось поразительное существо. Ноги и полголовы с горящими от возбуждения глазами у существа были явно человеческие. Больше того, глаза, нос с веснушками и рыжая косичка с голубым бантом напоминали Катьку, и очень даже здорово. Зато все остальное, прямоугольное и массивное, было удивительно похоже на большой дорожный чемодан.
Странное существо пролезло с трудом через дверь и двинулось по двору. Но сделав два-три шага, запнулось, с грохотом повалилось на асфальт и сразу же разделилось на свои составные части. Чемодан остался лежать посреди двора, а Катька, проворно выбравшись из него, запрыгала, заскакала:
— Ага! Испугались! Испугались! А я только что с Марса! Привет вам всем от марсовиков и марсовичек!
— Катька! — кинулась к ней мама,—Что это значит?
— Космический сфакандр,— авторитетно пояснила Катька, указывая на чемодан.— Его надевают и летают.
Бабушка всплеснула руками:
— Батюшки!
А мама забросала Катьку вопросами:
— Кто летает? Куда летает?..
Материнская интуиция безошибочно подсказывала ей, что все это — и Катькино неожиданное появление, и «сфакандр», и космические полеты — каким-то образом связано с исчезновением Гешки.
Из-за мусорного ящика с воплем выскочил обрадованный Шлепа:
— Чемодан! Мой чемодан нашелся!
Радость его тут же испарилась, когда он поднял чемодан с земли
— Дырки какие! — И без того маленькое лицо Шлепы обиженно сморщилось, собралось в кулачок.— Все кишки наружу!
Вокруг чемодана уже собралась падкая до происшествий малышня. Началось детальное изучение зиявших со всех сторон круглых дыр, знатоки повели жаркие споры о том, чем они все-таки сделаны: ножом, стамеской или же лобзиком выпилены.
Отведя Катьку в сторону, мама в присутствии бабушки учинила подробный допрос:
— Где нашла?
— На чердаке.
— Как вошла?
— Через дверь.
— Там же закрыто.
- Ну и что? Я подсмотрела, как Гешка открывал, и открыла тоже.
— Значит, Гешенька там, на чердаке?— Бабушка облегченно вздохнула.—Что я тебе говорила, Ленок?..
Вот что выяснилось в ходе дальнейших расспросов. Не поверив Гешкиным сообщениям, Катька, расставшись с ним, лишь сделала вид, что бежит домой. На самом деле она, как только за Гешкой захлопнулась дверь третьего подъезда, вернулась потихоньку прокралась вслед за ним на чердак.
Она видела все. И как зажглись электрические лампочки в углу под досками, и как Гешка надевал свой космический тюм. А потом мальчишки убежали куда-то на другой конец чердака. Она не стала больше прятаться и примерила поочередно и бидон, и трубу, и даже аквариум.
А чемодан. самое главное, без чего нельзя полететь ни на Луну, ни на Марс, она никак не могла застегнуть. Вот и вытащила на улицу, чтобы помогли...
Не дослушав ее сбивчивый рассказ, мама быстро спросила:
— Гешка с Ленькой и теперь еще там?
— Не знаю. Сначала у них было громко-громко, а потом стало тихо-тихо... Мамочка, пусть Гешка возьмет меня с собой в космос. Скажи ему, ну, пожалуйста, ну, скажи!
— Скажу! — Мама стряхнула с Катьки чердачную пыль.— Я ему так скажу!.. Пойдем, покажешь, как чердак открывать.
И, взяв Катьку за руку, направилась ней к подъезду.
— Погоди, Ленок,— засуетилась 6a6yшка,— и я с вами.
Она знала, что ее дорогой внучок Г шенька через несколько минут будет нуждаться в бабушкином заступничестве больше, чем, может быть, когда бы то ни был прежде.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Как приятно после долгого и опасного путешествия по зыбкому прошлому вновь оказаться на своем чердаке, таком привычном и знакомом!
Ленька соскочил с машины времени первый; ему не терпелось ощутить под ногами надежную почву современности. Гешка, блаженно улыбаясь, остался сидеть в кресле.
— Чего разулыбался?—спросил Ленька.
— Они там, в лесу, нас, наверное, только теперь хватились.
Ленька сказал озабоченно:
— Там хватились, и здесь тоже хватились. Поздно уже. Баня будет!
Не хотелось Гешке думать о таких неприятных вещах. Будет так будет, зачем заранее себе настроение портить?
— Здорово, правда! —Он весь еще находился во власти путешествия в прошлое.— Здесь мама с папой ищут, там—Андрей с Леной. И ни здесь, ни там найти не могут — ха-ха!.. А знаешь, Андрей ведь твою конфету для Ленки той припрятал. Точно!
— Ну и что особенного? Может, нравится ему.
— Рыжая — ха-ха!
— Подумаешь, беда! Вон у тебя Катька тоже рыжая, и все равно симпатичная... Была бы,— торопливо поправился Ленька,- если бы так не вредничала. И потом, эт( ведь проходит. Помнишь, твоя мама рассказывала, что тоже рыжей была? А теперь вот каштановая.
Гешка пояснил:
— Ну, положим, это она — чтобы Кать ка не расстраивалась. Она даже говорила что папа ее такой же рыжей полюбил, совсем еще девчонкой...
Он хотел добавить: «Такой, как Ленка» но неожиданно осекся. На ум пришла нелепейшая мысль. Вернее, она сначала показалась ему нелепой, а потом, когда он вдумался хорошенько...
— Слушай! — Гешка так стремительно сорвался с сиденья машины, что Ленька шарахнулся в испуге.— Мою маму ведь тоже Леной звать! А папу Андреем... Нет, ты понимаешь, что это значит!
— Ой!.. Не может быть!
— Точно!—доказывал Гешка с жаром.— Папа тоже в войну на железной дороге работал. Ему даже орден дали. Нет, ты скажи, такому пацану! И мама, точно, руки обморозила, до сих пор еще, как мороз — болят.
Вот теперь Ленька поверил окончательно и развеселился.
— Мама твоя, мама! — смеялся он.— Ты ее с Катькой спутал. Совсем малышка, вот потеха!
— Потеха, да? — обиделся Гешка за маму.— А как она нас: «Не шевелись!»? А как ты испугался? Тоже потеха?
— А ты так не испугался? «Слушай, девочка...»— довольно похоже передразнил он.
Ребята стали хохотать, тыча друг в друга пальцами. Уж очень смешно было сознавать, что каких-нибудь десять минут назад они видели Гешкину маму совсем еще девочкой. Да и папа там, в прошлом, был не намного старше.
— А бабушка твоя! — пришло на ум Леньке.— Ее ведь Клавдией Семеновной звать.
— И ту... партизанку... Клашей!.. Ленька!— заорал Гешка на весь чердак.— Теперь я знаю, на кого Клаша похожа. Мы же бабушку выручили! Бабушку! Ты смотри, какая бедовая,— вот у нее еще откуда.
— А как она потом с нами расправилась? Меня за ноги — раз! Винтовку к себе— два! И «руки вверх» — три!
Ленька, борясь сам с собой, изображал в лицах, как все было. Получалось, что он оказал бешеное сопротивление.
Гешка переменился в лице.
— Как?! Эта тетка — тоже моя бабушка?
— А чья еще! Как ее Лена... как ее твоя мама звала — ну-ка, вспомни!
Мама — вот как она ее звала! Значит, бабушка — точно!.. Ну, тогда ему лучше домой не показываться. «Швайген»... «Капут»... Что еще там было?
— Знаешь что, я лучше к тебе ночевать пойду.— Объяснил: — Всяких там слов ей наговорили. Да еще и связали! —Гешка безнадежно махнул рукой.
Но Ленька не разделял его опасений:
— Помнит она очень!
— Ты что! И часу не прошло.
— Тридцать лет! — напомнил Ленька, улыбаясь.— Даже еще больше.
Гешка обрадовался.
— Ух ты, я совсем забыл! Эх, машинка, ну машинка! — Он ласково провел рукой по гнутой ручке кресла.— Знаешь что, давай сейчас по домам,— предложил Гешка.— А то я есть хочу — погибаю. А завтра после школы — полный вперед, в будущее! Нет, представляешь, что там нам будет? Всего полно, все бесплатно, бери сколько хочешь! — размечтался Гешка.— И любая работа — не работа, а сплошное удовольствие. Я так, например, в астронавты определюсь. А не понравится — в ученые по солнечной энергии перейду. Тоже неплохо: загорай себе на солнышке да ищи пятна. Как нашел, так тебе премия или орден... А ты?
— Думаешь, меня пустят? — Ленька почему-то погрустнел.
— А мы и не спросим. Просто прилетим — и все.
— Нет, я не о том. Из дому меня не пустят. Сегодняшнее просто так с рук не сойдет.
Да, Леньку дома держали в строгости. Если мама узнает, что он был не в школе на сборе активистов, а шатался бог знает где, никуда ему целую неделю не ходить, лишь прогуливать по двору огромного бесхвостого пса Аполлона с тупой бегемотовой мордой. А сестренка Симка будет бежать сзади и дразниться: «Собачья нянька! Собачья нянька!»
— Скажешь маме — у меня именины, тогда обязательно пустят,— осенило Гешку.— А я своим скажу - у тебя! Еще и деньги на подарки дадут. Ловко?.. Да и вообще, не мешает кое-что прихватить в дорогу,— объявил он, очень довольный, что додумался до этого прежде Леньки.— Я так, напри-
мер, плавки возьму —вдруг там вечное лето?
— А я тетрадку возьму, дневник...
Гешка сразу обеспокоился:
— Дневник зачем?
— А если оценки спросят?
— Пет, нет! — Гешка энергично замотал головой.— Я дневник не возьму.
— Еще бы! — Ленька улыбался ехидно,- - Такой дневник, как у тебя...
— И ты не бери! — Гешка смотрел на него строго.— Это не но дружбе.
«Еще возьмет и улетит без меня с утра пораньше,— с опаской подумал Ленька.— Машина-то у кого на чердаке: у него или у меня?» Сказал:
— Ага, напугался! Ладно, дневник не возьму, не бойся. Одну только тетрадку с сочинением: «Как мы будем жить при коммунизме». Послезавтра сдавать — сверить надо.
Они поспорили еще немного о том, что брать, а чего не брать в завтрашнее путешествие. Потом вылезли через дыру в стене на чердачный простор и, перешагивая через балки, двинулись к пульту управления — надо было еще перед уходом оттащить за дымоход чемодан с деталями космического снаряжения.
Первым пропажу обнаружил Гешка.
— Скафандра нет! —он ползал на коленках, обшаривая пол.— Нет, и все. Шлепина работа — точно! Ну, я ему дам! Так дам!
Тем временем Ленька обнаружил на полу что-то белое и плоское.
— Смотри!
Он держал в руке куколку, вырезанную из картона.
Гешка схватился за голову:
— Попухли, Ленька! Прорыв фронта! Катька здесь шарила — ее кукла. Она нас видела, рыжая кошка! И скафандр тоже она уволокла. Домой, наверное... Ну, будет теперь! — Помолчал немного. Потом сказал: — Послушай, Лень...
Ленька понял все по одному-единственному взгляду, брошенному Гешкой в сторону машины времени.
— Нет! Нет!
— Тогда я один.
— Нет!
Повторялась та же картина, что и перед полетом в прошлое. Ленька исступленно выкрикивал «Нет! Нет!», а сам уже знал, что да, да!
Знал это и Гешка.
— Да ты что, говорить разучился? — спросил довольно равнодушно, больше по привычке, чем действительно убеждая.— Все нет да нет!
Ленька стал готовить отступление:
— Они и так волнуются.
— А мы им вот что — записочку... Сейчас сбегаю вниз и напишу.
— Если только записочку,— вздохнул Пенька, сдаваясь окончательно.— А тебя не поймают?
Теперь ему уже захотелось лететь, и он опять начал беспокоиться, что полет может сорваться.
— Меня?!
Гешка самодовольно усмехнулся. Его поймают! Как могла Леньке прийти такая нелепая мысль!?.
Страхи обступили Леньку со всех сторон, как обычно, когда ему приводилось оставаться один на один с таинственными тенями, загадочными шорохами и скрипами на огромном пустом чердаке. Но он крепился, даже напевал себе под нос что-то бодренькое, скашивая то налево, то направо настороженные глаза.
Он заставлял себя думать только о приятном, хорошем, веселом. Но в голову помимо его желания вползали непрошеные мыслишки. А может, правда, здесь воры скрываются, на чердаке?.. А пожар тут внезапно возникнуть не может?..
Поблизости раздалось мяуканье, такое знакомое, такое домашнее и родное. Ленька радовался. Позвал:
— Кис-кис-кис...
Никто не откликнулся. Он полез под скат крыши.