Глава 21. На следующее утро, когда меня вызвали на беседу с докторами, я постаралась максимально исправить нанесенный ночью ущерб своей репутации
На следующее утро, когда меня вызвали на беседу с докторами, я постаралась максимально исправить нанесенный ночью ущерб своей репутации. Я утверждала, что действительно прошла стадию «вижу мертвых» и приняла свое состояние как данность. Но ночью проснулась, услышав голос, призывавший меня на чердак. Я ничего не соображала, была под действием снотворного, и мне просто снилось, что я вижу призраков. На самом деле я, конечно, ничего такого не видела.
Доктор Джил и доктор Давыдов, правда, большой разницы в этом не нашли.
Потом приехала тетя Лорен. Это было как в тот раз, когда меня поймали за тем, что я подсматриваю оценки за контрольную. Мне тогда было одиннадцать, меня на это подстрекали новые одноклассники, и мне так хотелось их поразить. Так вот, вызов в кабинет директора сам по себе был делом неприятным. Но хуже любого наказания – увидеть разочарование на лице тети Лорен.
В этот раз я увидела то же самое разочарование, и оно причинило мне такую же боль.
Короче, в конце концов мне удалось убедить их всех, что у меня случился маленький рецидив. Но это как с мальчиком, который все кричал «Волки, волки!» Когда я в следующий раз скажу им, что мне гораздо лучше, они уже не так быстро поверят. Дорога к быстрому освобождению закрыта.
– На следующей неделе тебе надо будет сдать анализы мочи, – сказала доктор Джил.
– Но это же смешно, – возразила ей тетя Лорен. – Откуда нам знать, может, она действительно видела кошмар и просто бродила во сне? Она же не может контролировать свои сны.
– Сны – это зеркало души, – провозгласила доктор Джил.
– Это вообще‑то о глазах, – огрызнулась тетя Лорен.
– Любой мало‑мальски сведущий в психологии скажет вам, что то же самое относится и ко снам. – Голос доктора Джил оставался ровным и спокойным, но по лицу было видно, как ей надоели родители и опекуны, которые постоянно оспаривают ее диагнозы и защищают своих детей. – Если даже Хло всего лишь снилось, что она видит призрака, это означает, что подсознательно она еще не приняла свою болезнь. Нам надо понаблюдать за ней.
– Я‑я‑я не понимаю, чем мне могут помочь анализы мочи? – спросила я.
– Нам надо убедиться, что ты получаешь нужные дозировки лекарств с учетом твоего веса, уровня активности, приема пиши и других факторов. Тут очень тонкий баланс.
– Вы не верите… – начала тетя Лорен.
Доктор Давыдов откашлялся. Тетя Лорен сжала губы и принялась счищать катышки со своей шерстяной юбки. Она редко когда отступала в спорах, но в руках этих докторов было мое будущее.
Я и так знала, что она собиралась сказать. Анализы мочи нужны были не для проверки дозировки, а чтобы убедиться, что я вообще принимаю их таблетки.
Поскольку я пропустила утренние уроки, меня нагрузили бытовыми поручениями. Я как раз накрывала к обеду, погруженная в свои мысли, когда над ухом вдруг раздался голос:
– Я сзади.
Я резко развернулась и увидела перед собой Дерека.
– Мне не победить, – сказал он. – Ты пуглива, как котенок.
– Думаешь, если ты подкрадываешься сзади, а потом объявляешь, что ты здесь, я испугаюсь меньше?
– Я не подкрадывался…
Он покачал головой, сцапал из хлебницы две булочки, а остальные разложил так, чтобы пропажа была незаметна.
– Я просто хотел сказать, что если вам с Симоном надо поговорить, то необязательно делать это у меня за спиной. Если, конечно, вам так больше нравится…
– Мы всего лишь…
– Я знаю, что вы делали. Симон мне уже все рассказал. Ты хочешь узнать ответы. Я все это время пытался тебе их дать. Тебе надо было всего лишь спросить.
– Но ты сказал…
– Сегодня вечером. В нашей комнате. В восемь. Скажи миссис Талбот, что будешь заниматься со мной математикой.
– Нам нельзя на вашу половину. Думаешь, она позволит мне подняться к вам?
– Просто скажи ей, что это ради математики. Это не вызовет у нее сомнений.
Видимо, потому что у него действительно проблемы с математикой, подумала я.
– И это будет… нормально? Мы с тобой не должны…
– Скажи ей, что Симон будет с нами. Да, и разговаривай с Талбот, а не с Ван Доп.