РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ВЛАСТИ — ЕЩЕ ОДИН ШВЕЙЦАРСКИЙ "ЭКСПОРТНЫЙ ПРОДУКТ"? Юрг Штейнер

Швейцария предлагает миру несколько экспортных продуктов высокого качества. С недавних пор возникли разговоры, что метод разделения власти, практикуемый в Швейцарии, может стать еще одним "предметом экспорта" для многих беспокойных полиэтниче­ских обществ в мире. Что именно имеется в виду под распределе­нием власти в Швейцарии и насколько эта концепция применима в других странах?

Как работает система распределения власти?

Наиболее очевидное проявление швейцарского распределения власти состоит в том, что каждая из трех языковых групп имеет свою долю в Федеральном Совете, исполнительном органе, со­стоящем из семи членов. В настоящее время в Федеральном Сове­те один италоязычный, четыре немецкоязычных и два франкоя­зычных представителя. Это распределение приблизительно соот­ветствует удельном весу трех языковых групп (70% немецко-, 20% франко- и 10% италоязычных). На романш, четвертом официаль­ном языке, говорит менее 1% населения, и поэтому его носители не представлены в Федеральном Совете.

Распределение исполнительной власти — это, скорее, тради­ция, чем конституционная или предписанная законом норма. Это дает возможность гибко применять принцип пропорциональности, так как, например, итало-язычные жители, составляющие всего 10% населения, не могут претендовать на постоянные места в ор­гане, состоящем из семи членов,

Швейцарцы избегают щекотливого вопроса о принадлежности премьер-министра к определенной языковой группе благодаря то­му, что у них вообще нет премьер-министра. Возглавляет Феде­ральный Совет председатель, а эту должность занимает один из членов совета в порядке ежегодной ротации по старшинству. В течение года он имеет официальный титул федерального президен­та, что легко может ввести в заблуждение тех, кто не знает, что этот президент всего-навсего Primus inter pares ("первый среди равных") в строго коллегиальном органе. Каждый федеральный со­ветник возглавляет какой-нибудь департамент, например, ино­странных дел, обороны, внутренних дел. Хотя некоторые департа­менты более значимы, чем другие, статус их в принципе одинаков. Федеральный президент, как и остальные советники, тоже воз­главляет департамент. Коллегиальная структура Федерального Со­вета позволяет легко распределить исполнительную власть между языковыми группами, поскольку не возникает вопрос, как поде­лить неравноценные министерства.

Принцип разделения власти между языковыми группами при­меняется не только в Федеральном Совете, но и во всем швейцар­ском обществе. Например, в армии на высшем уровне семь трехзвездных генералов, которые подбираются таким образом: обычно четверо из них — немецкоязычные, два франкоязычных и один италоязычный. Почтовую службу возглавляют три директора, из которых почти всегда двое немецкоязычных и один представитель языковых меньшинств. Распределение власти практикуется и в ча­стных ассоциациях. Например, совершенно немыслимо, чтобы ко­митет Швейцарской футбольной ассоциации состоял исключитель­но из немецкоязычных представителей.

Швейцария — наполовину католическая, наполовину протес­тантская страна. В Федеральном Совете обычно стремятся к тому, чтобы число представителей двух религиозных деноминаций было приблизительно одинаковым. Так же и в армии делается все, что­бы обеспечить равное представительство протестантов и католи­ков среди высших офицеров.

Наконец, распределение власти соблюдается и в отношении партий. Федеральный Совет составляется согласно так называемой магической формуле: два свободных демократа, два христианских демократа, два социал-демократа и один представитель Швейцар­ской народной партии. Это распределение точно соответствует удельному весу партий в парламенте. Партийная принадлежность учитывается и при назначении трех директоров почтовой службы, где одно место обычно резервируется для социал-демократов.

У американского читателя может возникнуть вопрос, не озна­чает ли швейцарское распределение власти систему квот, которая в США была бы неконституционной. В рамках программ позитив­ного действия суды США разрешают постановку целей, но не ус­тановление квот. В Швейцарии, по существу, действует система квот, и суды не вмешиваются. Согласно политическим представ­лениям швейцарцев, правами наделены не только индивиды, но и группы. Например, франкоязычная группа имеет право быть пред­ставленной среди высшего офицерства. Когда в отставку уходит франкоязычный генерал, замену ему ищут только среди франкоя­зычных офицеров. А как же относительно немецкоязычного, кото­рый может быть более квалифицированным, чем франкоязычный претендент? Он действительно подвергается дискриминации на основе своей языковой принадлежности. Это та цена, которую швейцарцы готовы платить за свою систему распределения власти. Однако преувеличивать значимость этой цены не следует: в при­веденном примере немецкоязычному офицеру просто нужно подо­ждать, пока в отставку уйдет трехзвездный генерал из его же языковой группы. Естественно, может быть и неблагоприятное стечение обстоятельств. Например, "идеальный" немецкоязычный свободный демократ, католик, пользующийся репутацией лучшего претендента, может никогда не попасть в Федеральный Совет, ес­ли это конкретное сочетание качеств не будет востребовано в лучшие годы его политической карьеры.

Назначение на различные высшие должности в швейцарском обществе часто напоминает решение сложной головоломки, но, как уже упоминалось, системе присуща гибкость. Например, если в конкретной правительственной комиссии мало франкоязычных представителей, в качестве компенсации либо позже, либо в дру­гой комиссии их будет набрано выше обычной нормы. Важно от­метить также, что право группы на представительство нельзя от­стаивать через суд. Распределение власти в Швейцарии — это скорее политический, чем юридический принцип. Если, например, италоязычные не могут получить должности, которая, по их мне­нию, должна быть предоставлена им, бороться за нее приходится политическими средствами, а не судебными исками.