Примечание от переводчика: Тирион Ланнистер - герой "Игр престолов". Как сами понимаетее, крайне невысокий. Мини-мы - карлик-клон Доктора Зло в Остине Пауэре. 6 страница
Тёплый смех Ньюта щекотал ухо, и Герман рассеянно улыбнулся. Он так волновался из-за состояния Сони и возможной поимки, что в самом деле не позволял себе радости от близости Ньютона. Никогда больше его лучший друг не должен оказаться дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
- Потеря Дамасского Шквала... Должно быть, это огромный удар для американских военных сил, верно?
Герман повернулся к ноутбуку, преодолевая холодный ужас. Ньют сдавленно вздохнул, и их связь наполнилась резким гулом.
- Он только что сказал, что они... потеряли Дамаска?
Герман немного прибавил громкость и заметил, что усталое лицо президента стало каким-то сероватым.
- Ожидаемо, что люди будут гибнуть с обеих сторон. Я очень сочувствую Михею Арпу в его потере. Я встречала рейнджеров Дамасского Шквала во время нескольких операций PPDC, и Вайли Арп был прекрасным пилотом. Дамаск был одним из наших самых передовых Егерей. Но, к стастью, он был восстановлен, и его новые технологие не достанутся СВШ.
Герман тяжело сглотнул, думая о лёгкой улыбке Вайли Арпа и его кривоногой походочке. Он рисковал ради них, без какой бы то ни было необходимости, был добр, ничего не получая взамен. Его голос был последним, что он услышал в разрушенной кабине Оккама.
- О, Боже, Ньютон. Вайли Арп мёртв.
Ньют сильнее обнял шею Германа, и они молча сидели на кухне. Интервью затянулось, темы в нём менялись от передела земель в Китае через гражданские столкновения в России, к ядерной грязи в воздухе, вызвавшей невероятно долгую зиму. Герман слушал в пол уха, пока экран не погас, потому что закончилась запись. Президент говорила о нём всего минуту. Вайли, который пилотировал, чтобы помочь своей семье. Вероятно, ему поставят памятник, - с горечью подумал Герман. Памятник и упоминание из уст президента - достаточно прекрасный мемориал, но это ощущается такой пустышкой. Он понял, что Ньют всё ещё крепко обнимает его, и они смотрят - Ньют в какое-то далёко, а Герман - на молчащий телефон Говарда. Они замерли как статуи, и плавленый сыр застыл на тарелке Готлиба. Проблема с провалами Ньюта вероятно возникла из-за наркотиков, всё ещё бродящих в его крови. По крайней мере, Герману хотелось в это верить. Через какое-то время Ньютон мигнул и сказал, сердито сопя.
- Ёбаный стыд, что это не Сом.
- Ньютон, это недобро.
- Недобро, но правда.
Ньют прижался носом к голове Германа и устало вздохнул. Его дыхание шевелило отросшие волосы Готлиба.
- Ешь свой бутерброд, чувак. Я разогрею суп.
Тяжело опираясь на трость, Ньют кое-как побрёл обратно на кухню. Герман покачал головой, пытаясь счистить со своих мыслей огромное бремя печали.
- Ньютон, где ты научился пользоваться тростью? У тебя ужасно получается.
Мрачное лицо Ньюта, сражавшегося с консервным ножом, расколола усмешка: - У тебя, ОК? Я учился, наблюдая за тобой.
Герман уже возвысил голос, чтобы начать хорошую склоку в старом духе, но тут раздалось осторожное покашливание и, обернувшись, он увидел Мако, стоявшую возле стола трапезной. Она выглядела усталой, и он спросил себя, спала ли она вообще с тех пор, как они вытащили Ньютона из "Морозильника"? Казалось вполне вероятным, что и не спала.
- Мисс Мори! Присоединяйтесь к нам, пожалуйста. Ньютон тут занялся созданием кулинарных шедевров из хлеба и сыра, слегка поджаренных на гриле и поданных с чем-то вроде консервированной томатной пасты.
Мако скользнула на сиденье возле него, скрежет ножек её стула о фальшивый деревянный пол отразился эхом от пустых деревянных столов огромной трапезной. Она критически оглядела Ньютона.
- Ньютон, я рада видеть тебя на ногах. Ты оправился даже быстрее, чем ожидалось.
Ньют просиял, но Герман ещё видел следы тумана в его обычно ярких глазах. Он выздоравливал, да... но здесь ещё было, куда двигаться.
- Ты меня знаешь, Мако. Меня надолго не придавишь - слишком плохая концентрация внимания для этого. Хочешь много сыра на бутерброд?
Герман едва откусил от своего сэндвича, и поперхнулся от вкуса маргарина. На свои пайковые карточки они не могли позволить настоящее масло, но это было просто отвратительно. Он опустил на тарелку поджаренный хлебный треугольник и вытер руку о свитер, чтобы закрыть свой ноутбук. Он прикинул, не поговорить ли с Мако о Вайли Арпе. Тот был из Форта II, и она его, вероятно, знала, или, по крайней мере, о нём слышала. Несмотря на тени под глазами, она улыбалась, и он решил промолчать, оглянувшись вместо этого на свой телефон и мысленно требуя от него звонка.
- Мако, а где мистер Беккет?
- Я думаю, спит. Он... плохо спал, и я решила дать ему отдохнуть.
Ньют, пошатываясь, принёс Мако суп и поставил перед ней, едва его не расплескав, вместе с жирным сэндвичем. Его лицо было комически-серьёзным, когда он тихо спросил её.
- Мако, меня тут как бы не было, и я пытаюсь узнать про это дерьмо с контрабандой... про войну и всё прочее. Как ты думаешь, они когда-нибудь на самом деле строили новых Егерей для войны с кайдзю? Как... Я знаю, они думали, что те ещё могут тут быть. Но они знали и что нападений нет. Всё это дерьмо с СВШ и ООН. Они собирались стрелять по кайдзю? Или друг в друга?
Мако задумчиво помешала ложкой свой томатный суп. Герман ощутил Ньюта в глубине сознания, соединение было дрожащим, растерянным - он пытался всё это понять.
- Я не знаю, Ньютон, смогу ли ответить на эти вопросы. После войны программа Егерь осталась единственным, что я знала, и я должна была в неё вернуться - это была моя семья. Но новым PPDC управляет страх. Страх, что расформируют, что перестанут уважать, страх перед будущим. Pan Pacific это всего лишь люди... и большинство из них просто хотят всё делать правильно... или мне хочется в это верить, - на опустила подбородок на руку и перевела взгляд с Германа на Ньютона: - Есть люди, которые хотят делать правильные вещи, но неверными способами. Или, возможно, они хотят правильного, но по неправильным причинам. Когда я вернулась, было новое руководство, которое сказало нам что некоторые Егеря будут использоваться для помощи людям, но мы всегда должны быть готовы к новой волне, всегда начеку в ожидании возвращения кайдзю, открытия нового Разлома.
Слушая, Герман провёл пальцами по бедру, машинально растирая напряжённые мышцы. Похоже, чувствительность совсем не улучшается.
- Так... а что насчёт наблюдений? Они даже не говорили вам, что уже были сообщения о кайдзю? О пропаже судов?
Мако покачала головой и, изящно подув на полную ложку густого красного бульона, отпила из неё, смакуя вкус.
"Там нечего смаковать, - поморщившись подумал Герман, - Это консервы, и скорее всего, абсолютно не похоже на настоящие помидоры."
- Нет, я не знала о наблюдениях Я даже почти до самой конференции в Хельсинки не знала, что тебя и Германа сделали рейнджерами. Всё было так засекречено. Считалось, что мир не должен знать о нас. До поры до времени.
Герман нахмурился, желая, чтобы рука Ньюта оказалась ближе, чтобы он мог помочь своему напарнику остановить водоворот из сомнений и страха, кружащийся в сознании.
- Их мотивы настолько запутанные. Они использовали Ньютона и меня. Они отправили нас с Егерем в пустынную глушь. Они поставляют части Егерей в страну, которая даже не участник PPDC. Что творится с нейтралитетом? С непредвзятостью в человеческих войнах. Почему? Зачем они это делают? Чего они хотят?
На кухне стало тихо. На плите засвистел чайник, поставленный Ньютом. и тот застонал, пытаясь встать на ноги. Положив ладонь ему на плечо, Мако подтолкнула его на место
- Я его сниму, Ньютон.
Рейнджер добралась до свистящего чайника в той изящный свободной манере, которую так любил Герман. У Мако Мори были поводы для гордости. Всё, что она делала, было продуманно и стремительно. Она не колебалась и умела заставить себя перешагнуть через страх.
- Я не могу предположить всех мотивов PPDC, но... Если помните, США не всегда были двумя странами, и Китай когда-то был единым. Всё это произошло только в последнее время, разделение началось всего лишь в прошлом году. И все разделившиеся страны входят вPan Pacific Alliance. Предполагается быть беспристрастным во всем...
Она налила три чашки чая, добавила в одну немного молока для Германа и не забыла предоставить Ньютону щедрую порцию сахара.
- Они не говорили людям о признаках появления кайдзю, потому что не хотели пугать. Они понимали, что в конечном итоге, всё изменится, но... Они всегда были готовы вернуться к ним.
Ньют разочарованно покачал головой и потёр переносицу под очками: - Мако, СВШ строят Егерей для войны с людьми... и тем же занимается PPDC, независимо от того, насколько тебе не хочется в это верить.
Плечи Мако напряглись, но она промолчала, лишь чуть ниже склонила голову. Герман сердито посмотрел на Ньюта, но тот не заметил, бесцельно бродя и лихорадочно давясь словами: - Даже если все они были просто хорошими бойскаутами, и строили Егерей для борьбы с монстрами, а не друг с другом, Герман показал им, что кайдзю отныне не угроза... Мы попытались доказать, что не собираемся использовать их для, типа... уничтожения человечества, или погрома в Нью-Йорке, или ещё какой-нибудь глупости... Я не имею в виду, что это остановит все эти говённые разборки между людьми, но это ХОТЬ ЧТО-ТО.
Мако скользнула пальцем по краю своей чашки и, обмакнув палец в янтарную жидкость, рассеянно начала рисовать им что-то в японском духе на столешнице.
- Да. Это означает, что они будут с вами бороться. Они не хотят слышать то, что вы им говорите, они бы вас использовали, но не хотели слушать. Именно поэтому я сюда пришла, у них был шанс на что-то вроде мира, но они предпочли игнорировать вас, вредить вам, если смогут. Райли и я... ну... Раньше быть пилотом Егеря значило быть защитником, героем, мстителем. Теперь это... это позорно, но я всё же не знаю, сможем ли мы остановиться, или переделать себя. Тендо был первый, кто узнал, что это пора прекратить.
Герман отпил маленький глоток чая. Поднимающийся ароматный пар коснулся его носа и щёк. Он наслаждался вкусом и стекающим в горло теплом, но в пустой желудок чай лёг, как свинец. Готлиб заговорил, глубоко вздохнув: - Это имеет какое-то отношение к его руке?
Мако подняла удивлённый взгляд от собственного чая и нахмурилась в чашку: - Да, я уверена, что причина отчасти в этом.
Ньют подался вперёд, здоровый глаз расширен, да и больной открыт, насколько возможно.
- Мать моя женщина, и ты знаешь, как он её потерял? Расскажи. Я умираю от любопытства!
- Я не люблю об этом вспоминать, но...
- Вы не должны нам рассказывать, Мако, если от этого вам плохо.
Герман протянул руку и взял её ладонь. Рейнджер вздрогнула, глубоко вздохнув. Он видел, что ей всё ещё не по себе. Улей, кайдзю... сам факт, что теперь она враг PPDC - всё это было разрушительно. Говорить об этом так открыто было, несомненно, тяжело.
- Я думаю, что это то, о чём вы должны знать, даже если Тендо возражает. В PPDC обсуждалась... ладно, в этом всегда были заинтересованы... идея беспилотных Егерей.
Герман подался вперёд, собираясь её перебить, но остановил себя. Беспилотный Егерь был бы идеалом, но, как он выяснил, когда был частью ранней программы - недосягаемым. Он написал несколько программ, чтобы попытаться компенсировать отсутствие реального человеческого разума, но ни одна из них не могла копировать инстинкты солдат или достаточно быстро принимать сложные решения. Искусственный интеллект не справлялся со сценариями в симуляторе. Попытки были прекращены. Герман всегда ощущал это, как свой огромный провал.
- Была предложена... возможность удалённого пилотирования при помощи специального костюма. Огромный сенсорный дрифт-костюм, который бы дал пилотам возможность чувствовать себя в Егере, но на расстоянии. Было бы... как если пилотировать в симуляторе. Управлять Мехом из безопасной диспетчерской, как с LOCCENT-мостика.
Герман покачал головой и презрительно фыркнул.
- Нелепость. Если бы это было возможно, мы бы использовали это с самого начала! Неужели они считают, что первые проектировщики хотели подвергать солдат опасности? Даже если бы это можно было сделать, с учётом всех...
Мако улыбнулась, и сжав его пальцы, прервала тираду раньше, чем он увлёкся всерьёз.
- Да, Герман, я знаю... но программа была возобновлена и первые костюмы созданы. Это были прототипы, их сделали для особенных Егерей с кодовым названием Предок Тамплиеров. К моменту первого теста Егерь был ещё не достроен. Пилоты были из новобранцев - команда из брата и сестры только что из Академии. Петра и Спиро Аркадис. Тендо сказал, что они с самого начала были слишком неопытными. Он тогда был постоянно расстроен из-за того, что важные шишки слушать не хотели его или его команду.
Зажмурившись, она прикусила нижнюю губу. Герман ласково отвёл волосы с её лба, в то время как Ньют придвинулся ближе. Половина его лица морщилась в виноватой гримасе.
- Ты знаешь, Макс, я... я обойдусь без знаний об этом ужасе. Если тебе так мучительно об этом говорить.
Мако покачала головой. Расправив плечи и выпрямив спину, она отпила большой глоток чая, чтобы собраться с мыслями.
- Запуск прошёл ужасно. Они смогли вести Предка всего три минуты, прежде чем напряжение от дистанционного управления Егерем их сломало. Тендо был на этом испытании старшим технологом. Он вбежал в кабину испытателей, и Петра потянулась к нему. Она испугалась. Потом она мне сказала, что её разум словно вытягивало из неё, словно она никогда не сможет вернуться откуда-то очень издалека.
Она нервничала, и Герман был уверен, что Райли, где бы они ны был, ощущает её дискомфорт. Было просто удивительно, что он всё ещё не ломится на кухню с пеной у рта.
- Механический дрифт-костюм был очень мощным. В то время, когда его носишь... Очень трудно соизмерять силы. Петра в ужасе повернулась к Тендо и схватила его за руку, и...
Держа двумя руками половину сэндвича, она сильно потянула - поджаренных хлеб с хрустом разломился на две части. Герман с ужасом смотрел на куски в её пальцах. Тянущийся к тарелке плавленый сыр вызвал прилив к горлу жестокой тошноты.
- Пилоты выжили. Тендо потерял руку, Предок был разрушен, его детали использовали в других Егерях. Проект забросили. Тендо после этого стал очень задумчивый. Тихий. Я не думаю, что он полностью оправился от произошедшего. Он говорил своему начальству, что этот проект - ошибка. Я думаю, это заронило в него семя протеста, которое со временем проросло.
Мако окунула один из кусков разломанного сэндвича в суп и мрачно в него вгрызлась. Герман вновь посмотрел на немой телефон возле своей руки, а Ньют, кусая нижнюю губу, смотрел куда угодно, лишь бы не на Мако.
- Подъём, Ньютон. Проверь, выключена ли плита и пошли помогать мне. Мисс Мори, скажите, Райли сможет прийти сегодня на ужин, часов, пожалуй, около восьми вечера? Я хочу вам двоим кое что показать и обсудить. Кое-что жизненно важное для общего будущего.
Лежавший грудой Мадпаппи не пошевелился, когда Герман и Ньют спустились к нему от основания утёса. Они вышли из секретной двери, ведущей к церковному лифту. Воздух был сырым, и Готлиб ощущал его влажность лёгкими с каждым вздохом. Густой туман висел над океаном, и Ньют, дрожа, безрадостно смотрел на него. Ковыляя и пошатываясь, они дотащились до распростёртого на пляже кайдзю. Гейзлер замер, поражённый Мадпаппи, озирая его от хвоста до морды. Было странно осознавать, что на самом деле они никогда не встречались. Герман настолько нёс в себе Ньютона, что часто было трудно отличить, испытал что-то один из них или оба. Мадпаппи не мог не знать Ньюта - он был братом Улья, он был Быстро мыслящим.
- Господи, я бы хотел до него дотронуться...
- Не советую, Ньютон, во всяком случае, не голой кожей.
Кивнув, Ньют дернул рукав вниз, натягивая на руку. Оп погладил гладкую податливую кожу Мадпаппи, наблюдая, как оживают биолюмисцентные точки. Кайдзю не отзывался, не поднял голову, даже не говорил через Улей, от него шли волны страдания и голода.
- Мадпаппи... смотри, Быстро мыслящий пришёл, чтобы тебя увидеть... хорошо, да?
Пляж завибрировал, когда Мадпаппи издал громкий низкий стон. Он не пошевелился, чтобы взглянуть на них, даже не открыл глаза.
- Не хочу говорить... Грустно... близнец Соня ушла... ушла. Грущу.
Ньют сосредоточился. закрыв глаза, и Герман понял, что он разговаривает с Мадпаппи. Он не мог слышать слов, но он ощущал их животом и грудью, чувствовал странную вибрацию речи Улья. Возможно, в его разговорах с Ульем никогда не было никаких слов, просто его мозг распознавал их так. Это был только перевод импульсов и эмоциональных реакций. Это могло объяснить головные боли, когда они прилагали слишком большие усилия. Только так мозг человека мог обработать огромный объём.
Ньютон был готов из кожи выпрыгнуть от счастья. Сам факт, что он через рукав прижимался к плоти и крови кайдзю... ну, Герману не нужно было входить с ним в дрифт, чтобы понять, как он себя сейчас чувствует.
- Мадпаппи нужен Быстро мысляшему и Маленькому голосу. Ты можешь помочь? Поможешь нам с видео?
Мадпаппи издал шумный тяжёлый вздох и, наконец-то, осторожно поднял голову. Глаза с тяжёлыми веками сосредоточились на маленьких фигурках возле его лап.
- Да. Я помогу... Я люблю помогать.
Герман был уверен, что цвет Мадпаппи поблек. Это его беспокоило, но было тем, с чем можно разобраться позже. Ему было нужно видео, и лучше бы на фоне кайдзю. Другие кайдзю перемещались гораздо чаще. Полковник иногда дремал на церковном пляже и другой кайдзю тоже появлялся, но только Мадпаппи был верным. Он старался не выпускать церковь из виду без особой необходимости. Несмотря на то, что он всё ещё дулся на Готлиба, не пустившего его с с близнецами, им по-прежнему руководила любовь. Он свернулся рядом, огромное тело перекрыло путь ветру и солёным брызгам с океана.
- Ты можешь быть в кадре, Ньютон. Тебе нет никаких причин этого избегать.
- Не-а, Хермс, ты на них всегда был один. Я просто суну голову в камеру и дам один зажигательный комментарий. Это твоё шоу, дружище.
Ньют установил телефон Говарда на камнях, и Герман занял своё обычное место на "скале-скамейке" возле скалы. Он посмотрел на небо и смог почувствовать запах надвигающегося шторма. Они могли это разрушить... они были должны. Он должен был это закончить. Он думал о том, что хочет сказать в камеру с того момента, как Соня оказалась в больнице.
- ОК... М-мм... Эй! Говард тут приклеил вниз кусочек скотча, так что я думаю, он типа так его ставил для записи. Умный! Мадди в кадре, и ты смотришься чётко, Херм, так что... в любой момент, как будешь готов, чувак.
- Ньютон, если пока мы это делаем, зазвонит телефон, ради Бога, ответь на звонок... Он важнее.
Ньют кивнул, и Герман откашлялся. Мадпаппи фыркнул ему в спину тёплым дыханием, защитно изогнув кисть одной когтистой лапы вокруг Готлиба и его скамейки.
- Здравствуйте. Меня зовут Герман Готлиб. За долгие годы я многое сделал для PPDC. Я был программистом, математиком... и совсем недавно рейнджером. Я поддерживал программу Егерь в тяжёлые для неё времена сокращения финансирования и строительства Стены Жизни. Я посвятил ей много лет своей жизни - ради чего? Не ради того, что я вижу сейчас.
Мадпаппи зевнул прямо у него за спиной. Он так широко распахнул пасть, что казалось, его голова разделилась пополам. Медуза высунувшегося языка вновь свернулась в горле, перекликаясь цветом с синими точками на мокрой сверкающей коже. Герман через плечо бросил на него беспечный взгляд и улыбнулся в камеру
- Это один из кайдзю второй волны. Он не представляет опасности для человечества. Как я уже показывал раньше, он и его братья нам не враги. Для их блага, и для блага окружающих меня людей, рискующих навлечь на себя гонения PPDC или других государственных организаций, я предлагаю оливковую ветвь мира... предлагаю переговоры. Я приглашаю информационных представителей от PPDC, ООН и всех мировых правительств, которые хотели бы направить своих представителей, встретиться со мной и Ульем в течении одного месяца, чтобы мы смогли обсудить будущее и понять друг друга. Местоположение нашей встречи может обсуждаться, но мы согласимся с тем местом, которое вы выберете.
Он глубоко вздохнул через нос и посмотрел на Ньюта за камерой. Тот с воодушевлением поднял большие пальцы, и его одобрение заполнило Германа теплом.
- Однако, для того, чтобы эта встреча случилась, должны быть соблюдены... некоторые соглашения. Наши условия просты: весь район в пределах двухсот километров вокруг меня и моего партнёра Ньютона Гейзлера - не являющегося "давно умершим"...
Ньют наклонился так, чтобы попасть в камеру и нетерпеливо помахал рукой: - Эй! Папа и Гюнтер! Не умерший! И тебе привет, Барлоу! Ты первостатейный мудак!
Он убрал голову из кадра, и Герман продолжил, надеясь, что Ньют не перекосил телефон.
- ...эта земля будет объявлена нейтральной территорией. Мы, и любой находящийся в этом пространстве, будь то человек или кайдзю, не могут подвергаться преследованиям или быть арестованы PPDC или его подразделениями. В связи с последними обстоятельствами я уверен, что PPDC или какая-нибудь другая организация нас уже обнаружили. Так вот моё предупреждение...
Герман выразительно посмотрел в камеру.
- Если с нами что-то произойдёт, это узнает весь мир. Если что-то случится, я продемонстрирую миру всё секретное и грязное бельё, о котором знаю я и мои коллеги. Его больше, чем я упоминал в последнем видео - и дискредитирующего, и постыдного - можете мне поверить. Есть многое, что я не озвучил и что обнародую, если меня спровоцировать.
Он чувствовал лёд в своём голосе. Герман высоко держал голову, и когда дождь начал падать крупными холодными каплями, Мадпаппи наклонился вперёд так, что его подбородок покрыл Готлиба, Гейзлера и камеру, превратив себя в гигантский кайдзю-зонтик. Волна жёсткой гордости поднялась в груди Германа. Он чувствовал Мадпаппи вокруг себя и Ньюта в своей голове.
- Если что-то случится с любым из них... Я раскажу интереснейшии истории о похищенной птице и давно пропавших предках.
Герман сделал паузу, позволяя проникнуться смыслом. Он чувствовал, как истощение наваливается тяжёлым бременем. Теперь, когда он сказал, то, что, что действительно был должен сказать, он чувствовал себя очень... опустошённым. Готлиб посмотрел на телефон и вновь пожелал, чтобы он зазвонил. Чтобы он мог услышать голос Говарда или Балора, узнать, в порядке ли Соня. Дождь скатывался по тёмно-синей коже Мадпаппи и пропитывал песок вокруг них, погружая мир в холод. Тишину заполнили звуки океана, в ушах стоял шум прибоя и перекличка чаек за деревьями.
- Я жду быстрого ответа, так чтобы я и все заинтересованные стороны могли продумать детали нашей встречи. Ответ должен транслироваться в общем доступе. Также... Я был шокирован известием о гибели Вайли Арпа. Он был хорошим рейнджером и добрым человеком... мои соболезнования его семье. Спасибо и до свидания.
Ньют наклонился и поднял телефон. Выключая камеру, он послал Герману грустную улыбку.
- Здорово получилось. И хорошо, что в конце ты упомянул Вайли. Но, слушай, ты же там несколько блефуешь, верно? Я имею в виду... ты знаешь много дерьма, но достаточно ли, чтобы на самом деле их напугать? Кстати, хороший момент с птицей и предком. Сорокопут и экспериментальный Егерь, правильно? Я надеюсь, что до них дошло.
- Я думаю, дойдёт. Пусть подивятся тому, сколько я знаю... Они согласятся на встречу, вот увидишь.
Герман посмотрел вниз, на свои ботинки. Он дрожал в рейнджерской куртке, поднимая выше лохматый воротник. Дождь ощущался уже как тяжёлая смесь холодной воды и ледяного крошева. Мадпаппи издал недовольный шум, почувствовав, как это ранит нежную кожу головных оборок. Он плотно сложил их, прижав к голове, и издал тревожную трель.
- Иди в воду. Мы уйдём внутрь, но скоро навестим тебя снова. Ты хорошо помог.
Казалось, Мадпаппи не хочет их оставлять, но ледяной дождь жалил, и он раздражённо рычал на него, разворачиваясь к воде.
Одежда Германа насквозь промокла от внезапного ливня. Ходьбы от пляжа к лифту было немного, но он и Ньютон двигались в мучительно-медленном темпе. К тому моменту, когда они попали в церковный лифт и увидели, как двери закрылись, Герман промок до белья. Он цокнул языком, когда Ньютон потянулся вперёд и нажал кнопку с большой Х рядом.
- Ты нажал не тот этаж. Он привезёт нас в холл.
- Не-а, я не промазал. Ты обещал показать мне часовню. Это же на том этаже, где холл, так?
Ньют улыбнулся ему. Его очки запотели, зубы ярко выделялись на бледном измождённом лице. Он нуждался в бритье. Очевидно, пока он лежал в коме в Анкоридже, его брили, но за несколько дней лицо покрылось неопрятными зарослями. Герман не хотел признавать, насколько ему нравилось ощущение от щетины, когда Ньют сильно прижимался.
Он смотрел на своего партнёра, ощущая странное давление во время подъёма внутри каменной скалы. В соединение вернулся отзвук тёмного чувства и глаза Ньюта помутнели. Герман рассматривал кнопки лифта, вяло размышляя - как долго будут продолжаться эти отключки? Дни? Недели? Всегда? Герман с трудом сглотнул и зажмурился. Они нанесли мозгу Ньютона неизлечимые повреждения? Это не было особенно тяжёлым, но они не имели на это никакого права. Для этого не было причин. Не было оправдания. Удручённо вздохнув, Готлиб обвил рукой плечи Ньюта.
- Нам нужно смотреть часовню прямо сейчас? Мы оба насквозь мокрые...
Ньют тряхнул головой и недоумевающе оглянулся, прежде чем, кажется, вспомнил недавний разговор.
- Ох, да. Буквально на минуту. Мне супер-любопытно. Я-я, что, опять завис?
- Да, боюсь, что так.
Они пробрались через холл, по роскошным коврам и мимо фонтана, отмечая свой путь каплями воды. Волосы Ньюта прилипли к голове, и Герман испытал странное чувство déjà vu.
- Господи, у них денег реально куры не клевали.
Герман кивнул, направляя Ньюта к огромному полированному входу в часовню. После короткой борьбы с тяжёлой костяной дверью, они пошли по проходу между пустых скамей. В часовне стояла мёртвая тишина. Место было таким огромным, и его пустота сокрушала. Ньют оглядывался всю дорогу, впитывая взглядом фреску Разлома на потолке, сложные витражи и скульптуру Троицы, готовую атаковать из-за кафедры проповедника.
- Треспассер... Первый из... Кайсеф - на него мы сбросили атомную бомбу... Хардшип... первый, бившийся с Егерем.
Ньютон отошёл от Германа и положил его трость на церковную скамью. На вид держась на ногах довольно устойчиво, рейнджер пошёл к фасадной части часовни. За окнами ледяной дождь со снегом превратился в липкий снегопад. Тёмные тени плыли над статуями, скрученные формы которых поднимались над скамьями. Герман порылся в карманах куртки, зная почти наверняка, что Балор дал ему зажигалку для свечей, которую он сунул куда-то, не задумываясь. По чёрным мраморным ступеням Ньютон поднялся к возвышению и благоговейно положил ладонь на ногу Треспассера.
- Треспассер... В день, когда он атаковал Фриско, я оставил свою работу в МИТ. Даже не вернулся в кампус, чтобы собрать барахло. Я проделал путь до Нью-Йорка, чтобы взглянуть на череп, когда его выставили. Ты знаешь, что он был такой огромный, что они построили пристройку к Музею Естественной Истории без крыши, потом опустили эту штуку, и всё построили вокруг неё. Я пробыл в Нью-Йорке неделю и... Я думаю, что всё свободное время потратил там - просто сидя в этом зале и глядя на него. Пытаясь его понять... Пытаясь понять их.
Он снял бумажные усы, которые близнецы Ватлей засунули над верхней губой Треспассера и перешёл к Хардшипу.
- Хардшип... ха. Первый кайдзю, фигурку которого я заполучил. У него был самый толстый панцирь из всех... твёрже алмаза. Хитин в экзо-скелете был такой плотности, что когда убирали тело, понадобилось несколько дней, чтобы найти способ его разрезать. Потом подобные лазеры стали использовать в Егерях.
Готлиб нашёл во внутреннем кармане зажигалку и подрагивающей рукой зажёг ближайшую свечу. Внезапный свет заставил сдвинуться тени от падающего снега. Ньют прошёл мимо Треспассера и встал перед Кайсефом, глядящим на весь мир, словно ожидая того же суда, что и верующие.
- Кайсеф. Я плыл вместе с ним на авианосце весь путь к Шаттердому. Ты знаешь, что ядерные бомбы, которые сбросили на Кабо Сан Лукас, не сразу его убили? Они уже думали про вторую бомбардировку, к счастью, он истёк кровью. Или к несчастью... в зависимости от того, как ты на это смотришь, я полагаю.
Герман зажёг ещё одну свечу, а снег повалил гуще. Сейчас февраль. Он был в этом почти уверен. Он не был уверен в том, начало сейчас или конец, но февраль должен был означать лишь первые намёки на весну. Нет, не больше.
"Я помню эту поездку. В дрифте это было сильно. Кабо-Сан-Лукас, вероятно, одна из причин, по которой мы, дрожащие и мокрые, наблюдаем внесезонный снегопад. Не та тема, чтобы вызвать влюблённую мечтательность о Ньютоне."
Ньютон вновь смотрел вперёд пустыми глазами - у него случилась одна из его пауз. Герман подошёл к нему. Зажигая по дороге свечи, он отмечал свой путь крошечными пожарами. Он удивлённо подскочил, когда Ньют заговорил вновь, сосредоточив взгляд на потолке, рассматривая тёмную фреску над головой. -
- Хундун... Хаунд... Тауракс... Серамандер... Аттикон... Фиенд... Таранаиз... Белогбог...
Мелкими осторожными шажками Герман поднялся по лестнице на кафедру проповедника. Он зажёг ещё несколько свечей и убрал зажигалку в карман. Прислонив свой костыль к стороне кафедры, Готлиб с тихим стоном присел на край фонтана Троицы. Там была выступающая мягкая скамья, он был уверен, что когда-то это был алтарь для приношений. Он устроился на его красных бархатных подушках и стащил сырую куртку.
- Скуннер... Крюгер... Райхе... Хидой... Рашнид...
Ньютон продолжал перечислять себе под нос имена кайдзю, находя их по одному на картине. Связь выросла и упала. Бурный взрыв красок перед внутренним зрением Германа был таким ярким, что он барабанными перепонками ощущал его беззвучное давление. Он взял Ньютона за руку и потянул вниз, чтобы усадить на алтарь. Припоняв лицо Ньюта, чтобы смотреть глаза-в-глаза, Герман тихо заговорил, перебирая длинными пальцами волосы Гейзлера, делая всё возможное, чтобы предотвратить то, что ощущал как надвигающуюся паническую атаку.
- Всё хорошо. Ты в безопасности.
Ньют обернулся. Онемевшую сторону его лица окрасил мягкий свет свечей, очки мерцали от живого огня. Он нервно рассмеялся и помассировал виски, начав дышать глубоко и медленно.
- Ха... Мы здесь одни, при свечах, а я перечисляю имена монстров. Я - самый романтический человек среди живущих. Ты абсолютно обольщён?
Герман улыбнулся ему, позволив глазам блуждать по гигантской часовне залитой серым светом дня. Пламя свечей заполнило стены тревожными формами. Чёрные силуэты изваяний кайдзю перемешались с тенями от падающего снега. Казалось, что они как бы двигаются, танцуют над красными коврами и алебастровыми перилами.
- То, что ты здесь, уже романтично... Я...
Ньют подался корпусом вперёд и едва не насильно поцеловал рот Германа. Волны мрака, катящиеся сквозь мозг Германа, успокоились и прояснились. Они продолжили медленный поцелуй, вспышки синих воспоминаний поднимались между ними в дрифте. Общая боль в рёбрах и в ноге ушла в сторону, и на её месте не было ничего, кроме нежности и потребности. Герман оторвался, хватая ртом воздух, и взял лицо Ньютона в ладони.