Возвращаюсь к княжествам Московии 16 страница
Ваш добрый брат Карл
В. Брантнер
ДОНЕСЕНИЕ БАРОНА ГЕРБЕРШТЕЙНА И ГРАФА НУГАРОЛА ЭРЦГЕРЦОГУ ФЕРДИНАНДУ О ПЕРЕГОВОРАХ В ВЕНГРИИ
Светлейший и могущественнейший государь и проч.,
нижайше препоручаем себя и проч.
Мы нашли, что необходимо сообщить Вашей светлости по порядку все, что до сих пор сделано нами по поручению Цесарского величества и Вашей светлости. Отправившись сюда 22 декабря, мы прибыли в Буду накануне рождества господня. Но так как следующий день был праздничным, мы не хотели искать (аудиенции) у Светлейшего короля венгерского, а на следующий день мы были у Светлейшей королевы, сестры Вашей светлости, которую приветствовали от вашего имени, и сообщили ей о деле, которое нам предстоит обсудить с названным Светлейшим королем, и одновременно просили, чтобы он отпустил нас как можно скорее. На следующий день Светлейший король прислал своего советника Турсона (Turso), чтобы он проводил нас на аудиенцию к королю, явившись на которую, мы, после обычных приветствий, объявили (все), что поручили нам Ваша светлость, что оказалось весьма по нраву (gratissimum) Королевскому величеству, в особенности потому, что Цесарское величество и Ваша светлость делают это к вящему благу его самого. Они ответили, что король пошлет к нам советников, чтобы мы обсудили с ними это дело. Затем к нам явились трое из его советников: почт(енн)ейшие (Reverissimi) (епископы) эгерский (Agriensis) и веспремский (Vesprimiensis) и гофмейстер Корлацкий (Karlastk); и поскольку они подозревали (Здесь, видимо, описка или опечатка: suplicabantur (умоляли) вместо suspicabantur. — Примеч. перев.), что Цесарское величество и Ваша светлость отправили нас в Московию не только ради этого мира, но чтобы под этим предлогом [267]обсудить что-либо более секретное, — ведь к тому же они слыхали, что князь московитов просил у цесаря королевской короны, — то поэтому они спросили, идет ли речь о мире либо о перемирии. Наконец, просили сообщить им, о чем говорили с цесарем те московские послы. Но так как нам это неизвестно, как о том мы уже писали Вашей светлости, то мы представили дело так, будто московит присылал своих послов к цесарю не по какой иной причине, кроме чтобы сообщить Его величеству, что раз Его величество желают такого мира, то он (московский великий князь) готов уступить Его величеству, однако на условиях почетных и какие покажутся ему подходящими. В конце концов, рассеяв все их сомнения, мы некоторое время беседовали с ними об упомянутых условиях мирного (договора), а также и об общем согласии, если этот мир будет заключен; после этого они оставили нас, будучи наилучшим образом извещены нами обо всем, в результате чего затем они решили послать посла к королю польскому, как о том ходатайствовали Цесарское величество и Ваша светлость, и выразили надежду, что либо учитывая мнение Цесарского величества и Вашей светлости, либо из любезности к королю венгерскому король польский согласится на почетные условия. Получив 4-го (числа) сего (месяца) такой ответ от короля на совете, мы, попрощавшись, на следующий же день двинулись далее и два дня назад прибыли сюда. А так как московиты, (едущие с нами), на удивление торопятся (cupiunt abirе), мы отправимся отсюда через три дня к королю польскому, которого думаем найти в Пётркуве (Peterkaw), где он собрал генеральный сейм (conventus). В то же время (туда) прибудет и посол венгерский, как нам и обещали; но кто будет им, мы точно не знаем, хотя слышали, что это будет Статилий (Statilius). Папский посол (nuntius Apostolicus) сообщил нам, что Его священство папа (Sanctitas Pontificis) вел переговоры с (королем) польским об этом мире через некоего срочного (velox) посла, который только что проезжал здесь. Вот что сделано нами к сему времени. Недостатка в верности и рвении не будет у нас и впредь. Нижайше препоручаем себя Вашей светлости. Из Вены, 10 января 1526 (года).
Вашей светлости нижайшие слуги Леонард граф Нугарола
собственноручно Сигизмунд Герберштейн собственноручно
ПРИКАЗ ЭРЦГЕРЦОГА ФЕРДИНАНДА СВОИМ ПОСЛАМ ПРИСМАТРИВАТЬСЯ К РУССКИМ ОБЫЧАЯМ
Фердинанд, божией милостью государь и инфант Испании, эрцгерцог Австрии, герцог Бургундии и прочая; главный заместитель императора (imperialis locumtenens generalis) и прочая..
Благородные (мужи) и возлюбленные верноподданные. Когда недавно у нас в Тюбингене (Tubingae) пребывали, возвращаясь от цесаря, московские послы, мы через советника нашего Иоанна Фабра (Fa-ber) подробно расспрашивали об их вере, религии и народных обычаях (ceremoniae gentis). Все услышанное от них этот наш советник впоследствии свел в книжку, которую мы шлем вам в приложении к этому (письму) с той прежде всего мыслью, чтобы ее чтение вами будило и поддерживало память, если вы увидите либо узнаете [268]что-нибудь из этого (т. е. описанного в книге), и вы могли бы проверить его вашим самовидством и собственными наблюдениями. Итак, обязываем вас при (каждом) случае, к которому сами добавьте ваше старание и разум, таким же образом тщательно исследовать как содержание (их) веры (ratio fidei), так и обычаи, дабы мы, осведомленные таким образом со всех (возможных сторон), могли бы вникнуть в религию и обряды этого народа, какие он имеет обыкновение соблюдать как в делах церковных, так и светских. Далее, если сможете под приличным предлогом (commode) добыть копию требника (missale) либо другую какую богослужебную книгу, из которых ясно можно было бы узнать, как у них устроен обряд евхаристии и прочие, то нам это было бы желательно (gratum), чтобы сравнить, коль скоро мы пожелаем узнать об этом в деталях, в чем они схожи или различны (с нами) по части веры и обычаев. Нам такое исследование и всякое ваше (в этом) прилежание будет весьма приятно (periucundus), a вам нетрудно; наша благая (bene grata) воля, чтобы вы изволили исполнить это со всем тщанием. Дано в Аугсбурге (Augustae), в первый день февраля месяца, в лето господне (15) 26-е.
Фердинанд.
По собственному поручению Светлейшего г(осподи)на государя эрцгерц(ога)
Якоб Шпигль (Spiegl) и т. д.
ДОНЕСЕНИЕ БАРОНА ГЕРБЕРШТЕЙНА И ГРАФА НУГАРОЛА ЭРЦГЕРЦОГУ ФЕРДИНАНДУ О ПЕРЕГОВОРАХ В ПОЛЬШЕ
Из Вены мы отписали Вашей светлости, что сделано нами к сему времени в Венгрии. Отправились мы оттуда 12 (числа) предыдущего (месяца) и, прибыв в Оломоуц (Olomutium), точно узнали там, что король польский находится в Пётркуве, как о том слышали еще в Вене и в Венгрии. Посему мы, направив наш путь туда, когда прибыли в Крепицу (Crepitza), а это первый город в пределах Польши, узнали от начальника (capitaneus) этого города, что король польский, завершив уже сейм в Пётркуве, через три дня отправится в Краков. Поэтому мы отправили гонца к великому канцлеру Польши, чтобы тот дал нам знать, где нам должна встретиться с королем. Он ответил нам, чтобы мы двигались в Краков: туда едет король, а останавливаться в других местах, чтобы выслушать нас, он не будет; он будет пребывать в замке у королевы, в трех милях оттуда (от Кракова). Прибыв, таким образом, сюда 2-го (числа) сего (месяца), мы 6 дней ожидали короля; наконец, он явился и 8-го (числа) сего (месяца) пригласил нас на аудиенцию, которая была дана нам публично (publice). Там, после приветствий от имени Цесарского величества и Вашей светлости, мы говорили только общие слова (verba generalia), однако с объявлением (предмета) нашего посольства и с увещанием к миру, со (всей) осмотрительностью (modestia) и красноречием, на какие мы только способны. От имени короля отвечал епископ краковский: Его величество благодарно-де Вашим величествам за приветствия и за отношение, которое вы к нему обнаружили, и по совещании о том, что мы сказали, даст обо всем ответ нам позже. Из высших советников (consiliarii primates) присутствовали еп(иско)п краковский и премышльский (presmiliensis) Николай Шидловецкий (Schidlouitz), [269]к(азначей), и Петр Сабинский (Sabinsky), маршалок (marschalkus); прочие же и прежде всего великий канцлер ожидали короля в пути: ведь по завершении поста (Carnisprivium) Его величество отправляется в Пруссию, чтобы разобраться с лютеранами, в крайней степени наводнившими эту провинцию. В тот же день после обеда король послал за нами, чтобы выслушать нас конфиденциально о прочих (делах). Поскольку мы видели, что король торопится к королеве, как мы слыхали от многих советников, то нам не показалось удобным ждать для переговоров об условиях (мира) посла венгерского короля, ибо он не только до тех пор еще не прибыл, как было нам обещано, но даже и сейчас о нем ничего не слышно. Когда на публичной аудиенции мы излагали причины, которые подвигли Ваши величества на эти переговоры о мире, т. е.: как любовь к Его величеству, так и чтобы он в результате прекращения этой войны смог бы присоединить свои силы к общему походу, — что мы изложили лучше, чем это может быть описано сейчас в кратких (словах), — мы просили от Его величества условий, которые он мог бы предложить московиту. Они ответили, что король благодарен Цесарскому величеству и Вашей светлости за это намерение (animus), но что для него чрезвычайно удивительно, что могло навести Ваши величества на (мысль) искать этого мира без его (короля) о том просьбы, а главное — почему его не предупредили об этом деле заранее, дабы, посовещавшись с княжеством (ducatus) Литовским, которого это касается, он мог бы поразмыслить об условиях мира. Ведь если Ваши величества делают это по собственной любви, то они наверняка должны были бы придумать какие-нибудь почетные условия и включить их в наши полномочия, дабы мы обсудили их с каждым из них (с королем и великим князем); поэтому он пожелал в результате услышать от нас условия, предложенные и порученные нам (Вашими величествами). Но если цесаря подвигли на это послы московита, то пусть сами и предлагают условия, которые будут приняты, коль скоро представятся почетными; что же касается самого короля, то у него никаких условий нет, и придумать их сейчас он не может. Вследствие того что недостаток времени из-за спешки короля, который должен был уехать на следующий день, т. е. 9-го (числа) сего (месяца), как это и произошло, не давал нам возможности продвигаться вперед постепенно, то нам пришлось открыть те условия, с которыми московит приезжал на переговоры к Цесарскому величеству, каковые суть: пусть вернут пленных и каждый удержит то, чем сейчас владеет. Но так как мы знали, что главная трудность заключалась в (вопросе) о некоей крепости Смоленске, захваченной московитом, то следовало придумать какое-нибудь средство, которое подвигло бы короля отказаться от этой (крепости), как это и поручили нам Ваша светлость. Итак, мы заявили, что охотно приложим все старания для того, чтобы склонить московита на любые самые почетные условия — это мы обещали прямо. Но поскольку до сих пор он (московит) и слышать не хотел о возвращении этой крепости, то, думаем, он и теперь сделает то же, если не изменятся обстоятельства (temporа); и если Его светлость (король) изволит в конце концов отказаться от этой крепости, показывая, что она отнюдь не так важна, чтобы (из-за нее) не мог быть заключен мир, то из этого для его королевства проистечет большая выгода: как вследствие того, что купцы смогли бы торговать своими товарами в обеих странах (provintiae), так и потому, что в мирный (договор) можно было бы включить (статью о том), что поскольку татары без конца беспрестанными набегами терзают его королевство и Великое княжество Литовское, постоянно [270]грабят и разоряют пограничье, то один другому будет обязан подавать помощь и не должен будет вступать в союз (foedus) или перемирие (treuguae) с названными татарами против желания другого. Мы прибавили также, что надеемся склонить Ваши величества присоединиться к такому договору (conventio) и быть хранителями и гарантами (conseruatores et manutentores) этого союза, ничего, однако, не утверждая положительно, как и поручали нам Ваша светлость; в том же, что Ваши величества не предупредили короля, мы извиняли (вас), говоря, что нам казалось, что Его величество будет удовлетворен, если Ваши величества, подвигнутые любовью к нему, предоставят Его величеству наставить нас, какие условия ему угодно предложить либо принять, и этих-то наставлений нам велено было держаться при переговорах с московитом. На это они ответили, что наши речи об отказе от Смоленска неприятны (durus) Королевскому величеству и его советникам и что они и не думали обращаться к Вашим величествам, чтобы заключить с вероломным (врагом) (foedifragus) мир, столь позорный (inhonestus) и низкий (foedus), что Его величество и не желают принимать его, и не могут без уведомления и согласия Великого княжества Литовского. Что же до взаимопомощи (mutua defensio) против татар, то им кажется, что это (будет) существенно при скреплении мира, в который это можно было бы включить, (когда) на то же нацелено и посредничество Ваших величеств. Мы извинились от имени Ваших величеств, (говоря), что вы не имели намерения склонять Его величество на принятие позорных условий, но дело посредников—предложить каждому (что-нибудь), что иногда бывает и неприятно сторонам, дело же сторон — выбирать, и что Ваши величества делают все это исключительно только из расположения к нему как своему дражайшему сроднику (consanguineus), который, вне всяких сомнений, для них более важен, чем далекий московит, не имеющий до этого никакого касательства в глазах Ваших величеств, а посему нам поручено от имени Ваших величеств как посредничающей стороны принять те условия мирных переговоров, которые покажутся необходимыми Его величеству; если же нам в этом прямо отказывают, то мы не знаем, что делать, и потому нам придется либо вернуться, либо ожидать ответа от Ваших величеств, дабы столь долгий путь не оказался напрасным. Когда они услышали это, то под влиянием искренности (нашей) речи сказали, что дадут нам ответ завтра. Все произошедшее имело, по нашему мнению, своей причиной то, что они полагали, будто у нас есть какие-то тайные поручения к московиту, ибо говорили нам также, что им удивительно, что Ваши величества состоят в такой близости (familiaritas) с ним, на что мы отвечали, что цесарь не мог не отвечать ему, раз тот прислал к Его величеству своих послов, которые были приняты учтиво (humaniter) по той причине, что государям надлежит поступать так с послами, а в особенности из столь диковинных (rarus) и дальних стран. Что же до наступления или обороны против общего врага, то они сказали, что его сила уже так велика, что будет вполне достаточно, если мы сможем хотя бы оборониться против него, не то что наступать, и что нет надобности гоняться за турками, когда они ежедневно пребывают у нас на глазах в Венгрии; он же (польский король) не может в настоящий момент поддержать (в этом деле) Ваши величества, ибо только что заключил трехлетнее перемирие с турецким императором как для того, чтобы ревизовать (ad requisitionem) свое королевство, так и потому, что решающий поход, о котором уже столько говорилось, кажется, уж слишком долго откладывается. Итак, ему необходимо соблюдать слово [271](fides), a no окончании перемирия он готов следовать за Вашими величествами. Что же до переговоров об общем согласии (communis intelligentia), то его королевству не пристало делать что-либо без согласия королевства венгерского, с которым уже давно так договорено, что одно без другого не должно ни на что соглашаться. Они говорили также, что не видят, как московит может помочь христианскому миру против турок, ибо и отстоит далеко от их земель, и если захочет выступить против них, то столкнется с огромными сложностями по причине труднопроходимых (pessimus) бесчисленных болот, которыми изобилуют те края; кроме того, ему приходится постоянно опасаться татар, которые окружают его (державу) со всех сторон, да и по недостатку провианта пройти там почти невозможно. Они не возражают против того, чтобы, если представится какая возможность мира, мы сами предложили ее московиту, который, хорошо зная свои силы, даст нам обо всем лучшие сведения. Когда настало время нам отвечать на это, мы сказали им, что Цесарское величество так же прекрасно знакомы с неверными, как и другие (государи), ибо Его величество держат постоянное войско в Африке и, что ни день, присоединяют к христианскому миру сарацинские земли, как, например, знаменитые острова Ierbae и многие другие, и мы не слыхивали до сих пор, что есть (другой) какой-то христианский государь, (который) сделал то же и отвоевал что-либо у неверных. Да и Ваша светлость на своих землях весьма часто подвергались и подвергаетесь постоянно нападениям турок через Хорватию. Нас тут же спросили, из каких крепостей; мы отвечали, что из Каменграда (Camergrad), Ключа (Clutz), Тнина (Tninio), Клиша (Clis) и других. Итак, и Ваша светлость не избавлена от них и до сих пор ежегодно держали и держите свое войско не только для защиты своих границ, но и для охраны (conseruatio) Хорватии, принадлежащей королю венгерскому. Что же до заключенного перемирия (с турками), то мы сказали, что в наши намерения не входило склонять Светлейшего короля порвать договор, а на то, что без Венгрии об общем согласии он не может (сказать) ничего определенного, мы ответили, что и Ваши величества считают, что и Венгрию следует включить, по каковой причине мы и были посланы туда, и они (венгры) обещали направить сюда послов; и хотя сейчас невозможно окончательно договориться о наступлении на врага, (чему) особенной помехой это перемирие, то давайте, по крайней мере, посоветуемся, как следует действовать в свое время, дабы Ваши величества знали это, когда представится случай. Поскольку же ничего другого мы от короля не услышали, то сказали, что передадим (это) Вашим величествам. Вот что было сделано в тот день. На следующий (день) утром король пригласил нас снова. Когда мы явились, они принялись опять сильно благодарить Ваши величества за такое расположение к Его величеству и (говорили) много другого вообще (generalia), однако повторили, что Его величество удивлен, почему он не был предупрежден заранее, дабы у него было время обсудить это с советниками Великого княжества Литовского, в компетенции которых находится все дело, он же сам не знает об этом деле ничего, кроме того, что передал ему г(осподин) Антоний да Конти (Antonius de Comitibus) на обратном пути из Московии, (именно) только, что князь из любви к цесарю готов на мир. Как бы там ни было, Его величество весьма ценит эту заботу Ваших величеств, и, хотя в настоящий момент он не может придумать каких-либо условий, пусть мы все же отправимся и переговорим, нельзя ли заключить мир на тех условиях, которые имели место до разрыва договора, и дадим знать Его величеству, что нам [272]удастся сделать. Если же московит сошлется, как он имеет обыкновение ссылаться, на то, что согласен говорить о мире только если король пришлет своих послов к нему, тогда нам можно объявить ему, что Его величество готов послать своих послов с совершенными полномочиями и инструкциями о заключении мира, дабы Ваши величества видели, что их желаниям ни в чем нет отказа, лишь бы было соблюдено его (короля) достоинство (dignitas), но сначала нам следует говорить, чтобы московит послал своих послов к границе, где они встретились бы с его (послами), и, наконец, договорившись о мире, мы можем дополнительно предложить, чтобы они взаимно помогали друг другу и чтобы ни тот, ни другой не вступал в договор с татарами без (ведома) другого, а также, чтобы Ваши величества были гарантами мира и т. д., как мы сказали (выше). Так как этот ответ, по нашему мнению, был более приемлем, чем прежний, мы сказали, что поручения Его величества мы исполним с той же верностью и тщательностью, как и поручения Ваших величеств и как подобает послам. Поначалу же и в середине (переговоров) мы чувствовали какое-то недоброжелательство (asperitas) к нашему посольству; когда же, наконец, они убедились, что нет в нас никакого яда и, более того, мы ведем дело открыто, все обратилось к лучшему, так что прямо говорили, что весьма нами довольны, в особенности же потому, что я, Сигизмунд, уже вел (однажды) такие переговоры верно и с тщанием. 7-го числа сего месяца мы получили двойное письмо Вашей светлости, одно в ответ на то, что нами сделано в Венгрии, другое — для разъяснения инструкции и прочих сомнений. Однако, хотя Ваше величество и прислали нам эти сведения, одно остается нам все-таки неясным. В инструкции сказано: так как Ваши величества в качестве третьей стороны включаются в этот мир и так как вы желаете поддерживать соблюдающую (договор) сторону против нарушающей всеми своими королевствами и владениями, то и наоборот, пусть обе стороны либо одна из них, соблюдающая (договор), поддерживает, споспешествует и доставляет помощь Вашим величествам как союзной стороне (везде), где (есть) их королевства, земли и местности, которыми они владеют в настоящий момент либо каковые приобретут в будущем, и т. д. согласно той же инструкции. Об этой статье упомянуто и в ответном письме Вашей светлости. Здесь нам кажется, что склонить этих государей на столь обширные (обязательства) мы вряд ли сможем; (возможен), скажем, (такой ответ): коль скоро у Цесарского величества столько королевств и владений, пространнейших и отстоящих отсюда на большое расстояние, то нет-де возможности помогать и т. п., и хотя в статье сказано: «силами, какими смогут либо сможет», все же, думаем, что это все равно, что просить и говорить о чем-либо невозможном. Может быть, Вашей светлости было бы угодно облегчить (статью) таким образом: Ваши величества в качестве третьей стороны договариваются, чтобы никто не угрожал королевствам, владениям и т. д. другого, но если случится, что одна сторона будет угрожаема каким-либо врагом, в какой бы части (ее владений) это ни было, тех ли, какими она сейчас владеет, либо тех, какими завладеет в будущем, то чтобы другие (договаривающиеся) стороны были бы обязаны всеми доступными средствами сообразно с условиями места и времени, а также возможностями каждого поддерживать (ее) либо подмогой, либо, по крайней мере, советом (consilium) и как только могут верно блюсти промеж собой как истинными и нерасторжимыми братьями всякое благо, почет и выгоду (bonum, honor, commodum). Если же какая-либо из сторон станет жаловаться на несоблюдение и [273]нарушение договора другой (стороной) или что-нибудь еще, то пусть никоим образом не начинает против нее военных действий до тех пор, пока не доведет (дело) до сведения третьей стороны-гаранта, которая постарается решить его мирными средствами, своими увещеваниями (suo laudo et sententia) (обратив все) к лучшему. Но если (и) тогда (та) сторона не будет соблюдать этого решения, то две остальные стороны по-братски воздвигнутся на несоблюдающую и оружием заставят ее соблюдать этот договор либо решение (laudum). Это почти то же самое, что и в инструкции, но с определенными добавлениями, в особенности же, что третья сторона не обязана выступать с оружием в руках по просьбе любой (другой стороны); под таким предлогом и император Максимилиан, блаженной памяти, (в свое время) отказался прибегнуть к оружию против польского короля. Да изволит Ваша светлость написать и прислать нам ваше мнение. Мы позаботились о том, чтобы когда венская почта прибудет к Северину Бонеру (Seuerinus Boner), начальнику соляных промыслов (praefectus salinarum), живущему здесь, в Кракове, у него были бы полномочия переправить (ее) в Вильну и даже далее. Равным образом ему поручено и нашу почту переправлять в Вену. О том же, что ранее было сделано в этом вопросе, мы спрашивали вовсе не по той причине, что хотели придерживаться этого, ибо знаем, что должны действовать другим образом и добиваться других целей; мы спрашивали только о том, что было сделано г(осподином) Антонием да Конти, дабы если случится (о том) какое упоминание, мы могли бы возражать. Однако сделаем, как сможем. Препоручаем себя нижайше Вашей светлости. Дано в Кракове, 13 февраля 1526 (года).
Вашей Светлости нижайшие слуги
Леонард граф Нугарола собственноручно
Сигизмунд Герберштейн собственноручно.
ОТВЕТ ПОЛЬСКОГО КОРОЛЯ СИГИЗМУНДА I ОТПРАВЛЯЮЩИМСЯ НА РУСЬ ПОСЛАМ ЭРЦГЕРЦОГА ФЕРДИНАНДА
Ответ Сигизмунда I, короля польского, данный им послам эрцгерцога Фердинанда, едущим к князю Московии в (15)26 году.
Священное Королевское величество (Sacra Majestas Regia), хотя и отлично знает (non ignorat), сколь прочны бывают союз и дружба с князем московским и во что он ставит (quantique faciat) христианских государей при (объявлении) войны или при заключении мира, которые все определяются у него (только) его усмотрением и его выгодой, все же Его величество весьма благодарны как Цесарскому величеству, так и Светлейшему господину королю Фердинанду за эти (их) труды и старания, которые они прилагают для примирения Его величества с этим князем, за каковую дружескую услугу Его величество со своей стороны будет всегда всеми силами стараться отплатить и отблагодарить. Касательно же того, что Ваши господства (Dominationes Vestrae) просят, чтобы Его величество позволил послам этого князя Московии безопасно проследовать по его владениям в Московию, то Его величество ради Цесарского величества и Светлейшего господина короля Фердинанда сделал это без колебаний (non grauatim). [274]
Далее следует приписка:
Примечание того, кто записал для потомства вышеизложенный ответ.
Эти послы Карла и Фердинанда, которым был дан вышеприведенный ответ, были посланы к князю Московии под предлогом и видом переговоров о мире между королем польским и московитом, о чем они говорили явно, но поручено им было совсем другое, именно: воздвигать и подстрекать московского князя против короля польского, чтобы король польский, занятый московской войной, не смог помочь своим вспомогательным войском племяннику своему Людовику, королю венгерскому и чешскому, против турок, которые с огромным войском вторглись в Венгрию против этого Людовика; вот почему так легко и погиб король Людовик, оставленный (без подмоги), и Фердинанд, воспользовавшись этим случаем, смог напасть и захватить Венгрию и Чехию, к чему он всегда всеми силами стремился.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ГРАФА НУГАРОЛА ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ ВАСИЛИЮ
Как только Цесарское величество были воздвигнуты на высший в христианском (мире) престол (summum imperium christianorum), все свои помыслы они всегда направляли ко всеобщему миру среди христиан, как и подобает христианскому императору и правителю (moderator), чтобы стадо свое пас в мире и оружие обратил против неверных (infideles), ибо и блаженной памяти цесарь Максимилиан, и светлейший Фердинанд, король Испании, предки наши, всегда делали то же и приобщили к христианскому миру множество держав (potentatus) неверных. Однако никогда они не могли добиться того, чтобы по установлении общего согласия (universalis concordia) произошел бы общий поход против врагов Христовой веры. Главной причиной этого было то, что некоторые христианские государи, среди которых и король французский (gallorum), ослабляли христианский мир непрестанными войнами; ныне он (французский король) явился даже в Италию с двумя королями, со всеми вельможами (proceres) французскими и со всей своей силой, чтобы снова изгнать из его герцогства герцога миланского, которого незадолго до того восстановили (на троне) Цесарское величество.
Поэтому Цесарское величество, движимые (чувством) справедливости и правосудия, послали против него свое войско, в котором была и подмога его брата, Светлейшего государя Фердинанда. Когда же тот король не пожелал отступиться от задуманного, наше войско бесстрашно напало на него и, разбив крепчайшие стены, за которыми он искал защиты, ворвалось к нему штурмом и победило в открытом бою, взяло в г лен самого короля с множеством вельмож, прочих же всех перебило, и немногим из (его) войска (удалось) бежать. Так как господь даровал эту победу Цесарскому величеству ради общего блага христиан, то Его величество не сомневаются, что и Ваша светлость поздравит ею и весь христианский мир. Впрочем, Цесарское величество, хотя их враг пленен и у них в руках, а вся его сила расточена, несмотря на то, что они могли бы — и это было бы справедливо — воспользоваться победой, пожелали, однако, скорее проявить человечность (humanitas) и дать в своем лице памятный пример остальным христианским государям. Ибо и с самим королем они обращаются, как с братом, и стараются подвигнуть его на мир и единство (unio), лишь бы он одумался и стал помощником христианскому миру, что, [275]надеемся, так и будет. Посему, раз бог даровал Цесарскому величеству такой случай исполнить свои желания и умножить христианскую империю, Его величество ведут переговоры со всеми христианскими государями о согласии (intelligentia) и дружбе, дабы при общем единодушии мог произойти решающий (generalis) поход против неверных. А так как у Цесарского величества есть единственный брат, Светлейший государь Фердинанд, эрцгерцог Австрии и проч., то и возлюбили они его чрезвычайно и передали ему многие владения и могущественные державы, а также надлежащую долю всех наследных земель (рrоuintiae), (владея) которыми, он несомненно (facile) должен быть сопричислен к прочим наиболее могущественным христианским государям; помимо этого, они назначили его своим главным заместителем (locumtenens) и причастником (particeps) в (управлении) Империей и другими весьма многочисленными и трудными (в управлении) (аrduus) областями. Итак, по (взаимной) братской любви и единодушию они решили послать нас (в качестве) своих послов к Вашей светлости, чтобы мы, все равно как бы по поручению одного лица, вели бы с Вашей светлостью переговоры о союзничестве (confederatio), согласии (intelligentia) и братстве (fraternitas), которые они стремятся иметь со всеми христианскими государями. В силу этого они просят Вашу светлость, чтобы вы изволили согласиться на справедливые и почетные условия, на которых мог бы быть скреплен мир между Вашей светлостью и Светлейшим королем польским, великим князем литовским. Тогда наши государи желали бы быть включены в этот мир в качестве третьей договаривающейся и соблюдающей стороны на почетных условиях, о которых подробнее скажем после в свое время. Не изволит ли, таким образом, Ваша светлость послать своих советников в какое-либо третье место, дабы, позабыв о прошлых обидах, видимо, взаимных, вы договорились бы о каких-нибудь почетных условиях, например (таких), какие существовали до последней войны между Вашей светлостью и Светлейшим упомянутым королем, с которым мы также говорили об этом мире на пути сюда и получили достаточно благоприятный (honestus) ответ; а посему наши государи не сомневаются, что и Ваша светлость поведет себя так же, чтобы не возникло впечатление, будто вы не печетесь о благе христианского мира. Ведь, заключив столь похвальное соглашение (concordia), Ваша светлость могли бы вместе с Цесарским величеством и прочими христианскими государями присовокупить свои силы к (силам) христианского сообщества (Christiana respublica) и (тем самым) расширить его, о чем, сверх того, имеем полномочия говорить с Вашей светлостью особо, что и сделаем в свое время. За это господь всемогущий да умножит здравие, благополучие и всяческую удачу Вашей светлости, а государи наши за это будут вам вечно благодарны.