Традиционная точка зрения

На каком основании покоится классическая точка зрения? Прежде всего, это заявления самого Второзакония, такие как: “Сии суть слова, которые говорил Моисей всем Израильтянам за Иорданом” (1:1); “Начал Моисей изъяснять закон сей” (1:5); или: “И написал Моисей закон сей” (31:9). Такие утверждения должны либо признаваться подлинными, либо отвергаться как вымышленные.

Новый Завет также связывает Второзаконие с Моисеем. Иисус упоминает закон Моисеев по вопросу развода (Мтф. 19:8 и Втор.24:1-4). Павел говорит о молотящем воле в “законе Моисея” (1-е Кор. 9:9 и Втор.25:4). Безымянный автор Послания к Евреям упоминает “закон Моисеев” в связи со свидетелями на суде (Евр.10:28 и Втор.17:2-6). Эти ссылки на Моисея согласуются со свидетельством Талмуда (Баба Батра 14-15) о Второзаконии.

Что же нужно делать с подобными ссылками? Для исследователей более высокого уровня они являются бессмысленными и лишними. Эти ссылки сразу же опускаются, поскольку, как утверждается, Иисус — и другие — не высказывают историческое суждение, а скорее делают уступку традиционным мнениям того времени. В таком случае нам пришлось бы поверить, что или Иисус знал, что Второзаконие было написано при Иосии, но предпочел не поднимать этот дополнительный вопрос, чтобы не уводить Своих слушателей в сторону от обсуждаемого предмета, или же исследователи Библии XIX и XX столетий поставили Иисуса в глупое положение, делая Его сыном того времени всякий раз, когда Он цитировал исторические источники. Другая причина, почему свидетельство постветхозаветной литературы должно быть проигнорировано, состоит в том, что если такое свидетельство действенно, то это означает, что значительный процент современных исследований по Второзаконию должен быть поставлен под сомнение, и многочисленные теории должны быть преданы забвению.

В-третьих, многие евангельские авторы, особенно Клайн и Китчен, привели убедительные доводы в пользу того, что литературная структура Второзакония наиболее схожа с политическими соглашениями второго тысячелетия до н. э. между феодальными властителями и вассалами. Они имеются в архивах хеттеев, и пункты структуры включают название или вступление (соответственно Втор.1:1-5); исторический пролог (Втор.1:6 — 4:49); условия как общего характера (Втор.5-11), так и более конкретные (Втор.12-26); благословения за послушание и проклятия за непослушание (Втор.27-28); размещение книги в месте, доступном вассалу (Втор.31:26), и периодическое публичное чтение (Втор.31:9—13); присутствие свидетелей для ратификации (Втор.30:19; 31:19, 26).

Но не все авторы могут согласиться, что это решает вопрос. Для Вайнфельда, как мы видели, более заманчивыми являются параллели с соглашениями первого тысячелетия до н. э. Джордж Менденхолл, первым указавший на идентичную последовательность в библейских и небиблейских соглашениях, не предполагал, таким образом, что Второзаконие по существу является трудом Моисея. Отражением того, насколько упорным может быть отказ назвать более позднюю дату Второзакония, является цитата К. Бальтцера у Крейги: “Замечательным и исторически необъясненным фактом остается то, что Ветхий Завет имеет большее сходство с высокоразвитой формулой хеттейского соглашения”[203].

У. Олбрайт сделал документальное замечание о том, что в седьмом столетии до н. э. на Среднем Востоке отмечался ностальгический поворот к прошлому[204]. Иудея не была исключением, как отражено в одном Второзаконии Иосии, где упоминались золотые дни Моисея. Поэтому у Олбрайта нет проблем с датировкой “поздних” книг, таких как Книга Иова и Книга Притчей, которые полны лингвистических параллелей с литературой Ханаана, созданной на шестьсот — девятьсот лет раньше. Если в седьмом столетии действительно отмечалось пробуждение литературы Ханаана, тогда, чтобы быть последовательными, мы должны утверждать, что одновременно происходило пробуждение договорных форм хеттеев.

Четвертым столпом евангельской точки зрения является альтернативное объяснение законов Книги Исход (21-23), которые вновь появляются во Второзаконии (12-26). Я коснусь некоторых из них позже, но те дополнения, которые встречаются во Второзаконии, вызваны переменой в положении Израиля, который раньше путешествовал по пустыне, а теперь вот-вот должен поселиться постоянно в Ханаане. Это по крайней мере так же правдоподобно, как и предположение о том, что законы во Второзаконии являются адаптацией к периоду монархии.

В-пятых, мы можем поставить под сомнение утверждение, что одной из основных тем Второзакония является централизация поклонения, и, таким образом, это продукт времени Езекии и Иосии[205]. Скорее, основной темой Второзакония является противодействие идолопоклонству — греху, на который ни один из хронологических периодов не имеет монополии. Не кажется ли возможным, что если Второзаконие хотело подчеркнуть вопрос централизации, то “место, какое изберет Господь, Бог ваш” (Втор.12:5), было бы отождествлено с Иерусалимом? На самом деле Иерусалим не упоминается в книге ни разу. Означает ли это, что Второзаконие было написано до того, как Иерусалим занял видное положение, или же Второзаконие отражает северное происхождение Прото Второзакония, или же отсутствие имени придает “некоторую вневременность богословию места”[206]?

И наконец, несколько слов нужно сказать об общих идеях во Второзаконии и у пророков Осии и Исаии, особенно у первого. Вайнфельд посвящает целое приложение сходству между Второзаконием и Книгой Пророка Осии[207]. Если А имеет сходство с Б, означает ли это, что Б позаимствовал свой материал из А, и наоборот? Или же оба имеют доступ к одному и тому же преданию? По-видимому, любое из трех предположений могло бы быть убедительно доказано, но некоторые факторы наводят на мысль, что Второзаконие было источником, из которого северный пророк Осия заимствовал свою основную идею и даже языковое оформление[208].