Теперь под присмотром нового менеджмента
Звукозаписывающая компания перекинула нас с “Fontana” на другой свой лейбл, “Vertigo Records”. В основном по причине того, что это был новый лейбл более прогрессивного толка. Но мы не часто контактировали с ними. Они желали разговаривать только с менеджером, так нам это объясняли. Иногда мы встречали людей оттуда, но не представляли, кто они такие.
Маркетологи настояли, чтобы альбом вышел 13-го февраля 1970-го года. Мы давали интервью перед релизом, но всё это закончилось, когда Патрик Михан (Patrick Meehan) перенял управление у Джима Сипсона. Он прекратил наше общение с прессой, так как наша недоступность делала выход альбома более интригующим. Мы редко звучали по радио, так как единственным, кто ставил нас, был Джон Пил. Даже несмотря на это, в первую неделю после выхода альбома было продано более 5000 копий, благодаря слухам в мире андеграунда, особенно в местах, где мы сделали задел на будущее живыми выступлениями.
Пресса ненавидела нас. Нас поносили налево, направо и по центру. Очевидно, что это задевает, но не было такого, чтоб мы подумали: “О, придётся тогда изменить музыку”. Пластинка продавалась и это однозначно подтверждало, что мы хоть что-то сделали правильно. Мы верили в то, что делали, любили это и не было ничего похожего, чем мы могли бы заниматься, кроме того, что уже делали.
Только когда популярность стал набирать гранж и все эти музыканты говорили, что Black Sabbath оказали на них большое влияние, мы стали темой месяца, символом времени. И вот тут мы читали про себя хорошие вещи и шутили: “Постой-ка, что происходит? Они не могут писать о нас хорошо!” Потому что мы всегда говорили: “Когда о нас начнут писать что-то хорошее, пора будет завязывать”.
Сингл “Evil Woman” погоды не сделал, но альбом поднялся на восьмое место. Джим Симпсон ещё до выхода пластинки подписал нас на множество выступлений, а вознаграждения были до сих пор порядка 20 фунтов, почти ничего. Мы заявили ему:
“Погоди-ка, сколько ещё запланировано таких концертов?”
“О, на месяцы вперёд”.
Это уже становилось абсурдом. Даже люди, посещавшие клубы, в которых мы играли, говорили: “Вам нужно брать больше! Ради чего вы тут играете?”
Мы обдумали всё и решили: нахер, хватит с нас! Так что, когда позвонил менеджер-тяжеловес Дон Арден (Don Arden) и сказал, что заинтересован в том, чтобы поработать с нами, мы отправились в Лондон на встречу с ним. Уилф Пайн (Wilf Pine) встретил нас на роллс-ройсе. Уилф - достаточно приятный парень, если ты его знаешь, но с другой стороны это весьма зловещая личность. Чёрт возьми, блядь, слышал я дурно пахнущие истории о том, что он делал для Дона Ардена. Вокруг Дона всегда пахло жареным. Около него всегда крутилась уйма гангстеро-подобных персонажей. Когда мы прибыли в его офис, то всё пошло с долей нажима, Дон начал: “Вы будете великими. Повсюду будут висеть ваши плакаты. Я вас выведу на вершину!” И так далее. А потом: “Подпишите здесь!”
Мы так просто не могли этого сделать. Это было слишком тяжёло. Поэтому мы свалили, думая, о Господи, что нам делать то теперь? Он может нас и поубивать! Он продолжал контактировать с нами, приглашал нас на обед и всё такое. Он не отставал. Потом в один день с нами связался Уилф. Он сказал: “У меня есть ещё один парень, который хочет с вами встретиться. Я привезу его прямо в Бирмингем”.
Это был Патрик Михан. Он казался гораздо более уравновешенным, чем Арден и говорил вещи, которые мы и хотели услышать: “У вас вышел альбом, но его никто не продвигает. Вам пора давать более серьёзные концерты...”
Всё это было как бальзам на душу. Вместо того, чтобы быть на вершинах чартов, мы хотели играть. Он просто правильным образом всё изложил, так что закончилось это тем, что мы подписали контракт с Патриком Миханом.
Глядя в прошлое, кажется странным, что Уилф, работавший на Ардена, предложил нас Михану. Возможно Уилф решил так: Арден им не подходит, может срастётся с Патриком. Так и получилось. Но мы не имели представления, как близко сходятся друг с другом интересы Ардена и Михана на самом деле. В прошлом отец Патрика Михана работал на Дона Ардена, так что связь там определённо была.
Несколько лет назад Уилф написал книгу. Там есть фотография, где мы вместе, я и он, а на следующей странице другая, где Уилф запечатлён с Джоном Готти (John Gotti), боссом нью-йоркской мафии. Я подумал, блядь, чёрт подери, как я мог вляпался в такое?
Патрик Михан научился всем премудростям бизнеса у своего отца, у которого была компания по менеджменту. На первых порах всё казалось розочками. Михан толкал красивые речи и поначалу действительно продвигал процесс. Именно он вытащил нас в Америку. Для нас переменилось всё. Мы перемещались на частных самолётах. Когда бы мы что-нибудь не захотели, мы это получали, просто позвонив ему: “Я хочу купить новую тачку”.
Он: “Ладно, а какую?”
В моём случае это была Ламборджини или Роллс-Ройс, неважно.
“Где она?”
Я ему называл место.
“Сколько стоит?”
Я называл сумму.
“Пошлю им чек и договорюсь, чтобы доставили”.
И все дела. Если мне приспичило купить дом: “Где этот дом? Сколько стоит?” И у меня был дом. Так мы жили. Но мы никогда не видели каких-то значительны сумм наличными, даже если они и были. Нам положили чуток денег на счета в банке, но не очень много. По нашим меркам, учитывая откуда мы вышли, иметь несколько сотен на счету было колоссально. Полагаю, мы никогда не знали, сколько денег зарабатывали на самом деле. У нас были бухгалтера, но мы не особенно задавались вопросом, в чём собственно их роль и от кого они получают инструкции.
“О, это крупная бухгалтерская фирма, всё должно быть пучком!”
Мы ничего не знали о финансовой стороне дела. Когда мы появлялись в офисе, то все приветствия оканчивались фразами: “Кстати, подпишите эти бумаги. В основном это то-то и то-то, я расскажу вам об этом, всю бухгалтерию”.
И ты думал, это уже чересчур для меня.
Но Михан мне нравился. Всем нам он поначалу нравился и мы ему верили.
Становясь параноиками
После записи “Black Sabbath” мы сразу приступили к написанию песен для нашего второго альбома. Какие-то из них были написаны в дороге по Европе, как “War Pigs”. Когда мы играли в том жутком месте в Цюрихе, мы много джемовали, и тогда появилась основная идея. Позже, на репетициях, мы превратили её в песню. В то время мы сочиняли в любом месте, в каком бы не репетировали, складывая куски вместе.
Часть подготовительной работы к “Paranoid” мы проделали в Монмуте (Monmouth), в Уэлсе, так как захотели уехать куда-нибудь, чтобы отгородиться от всего. Мы были дной из первых команд там, после Дейва Эдмундса (Dave Edmuds). В других местах мы бы репетировали, а потом расходились по домам, а там мы могли вместе всё время.
Запись альбома “Paranoid” протекала достаточно бодро. Мы вернулись на “Regent Sound”, где опять работали с Роджером Бейном. Это заняло не более трёх-четырёх дней, не намного больше, чем ушло на первую пластинку. Из-за того, что за несколько дней до этого мы попали в драку, я записывался с огромным фингалом под глазом. Это было время модов и рокеров, а мы играли на приморском курорте. Мы закончили выступление, и Гизер вышел, чтобы сделать телефонный звонок. Вскоре он второпях вернулся с возгласами: ”Чёрт, блядь, возьми, за мной увязалась куча скинхедов и они ждут нас снаружи.
Мы вышли взглянуть что там творилось, дело принимало серьёзный оборот. Оззи схватил молоток и спросил: “Кто из них к тебе приставал, Гизер?”
Он указал на одного чувака: “Вот этот!”
Я подошёл и врезал этому парню, а потом из ниоткуда они посыпались косяком. Полный пипец, я был прямо в гуще, посреди них и дрался. Какой-то чел схватил меня за шею и я проорал: “Оззи, тресни его молотком!”
Оззи вмазал ему в тот момент, когда тот выпрыгивал у меня из-за спины, зарядил ему с плеча чёртовым молотком прямо по морде. Это было брутально. Они носили кованные ботинки и били ими нас по головам. Нам удалось убраться оттуда, но мы были чертовски потрёпаны.
Рон Вудворд, мой сосед, игравший на басу, подвозил нас на концерт, так как только что обзавёлся новой машиной. Мы впрыгнули, прокричав: “Скорее, трогайся, сваливаем на хуй!”
Но он двигался, как слизняк под валиумом, а мы орали так, что бошки разрывало, в синяках, повсюду кровища: “Ноги на педали давай, жми, жми!”
Все эти скинхеды ломились вниз с холма, пытаясь нас перехватить, в руках у них были дубинки, а Рон еле полз. Он, оказывается, боялся гонять на новой, с конвейера, машине. Мы таки смылись, но это длилось целую вечность, так как он ехал очень медленно. Наконец я добрался домой. Когда я вошёл, матушка была в спальне.
“Как прошёл концерт?”
Я приоткрыл дверь.
“А, замечательно!”
В плане текстов, “Paranoid” имел политическую окраску, ну, по крайней мере, “War Pigs” - точно. Это не было из-за какой-то негативной реакции на оккультизм первого альбома, мы никогда не сожалели о том, что сделали. Просто так получилось. Но не весь же “Black Sabbath”, был, так скажем за неимением более подходящего слова, оккультным, и не весь “Paranoid” - политическим. “War Pigs” вообще-то началась с длинной композиции под названием “Walpurgis”. Так что могло выйти и по-другому. Может это было лишь рабочее название, с ещё не написанными текстами, не важно. Я не знаю, почему Гизер переделал её из “Walpurgis” в “War Pigs”. Лирика было его епархией. Мне всегда нравилось, что у него получалось, так что расспросами я его особенно не донимал.
Роджер Бейн и Том Аллом ускорили финал “War Pigs”. Когда мы впервые услышали этот вариант, нам показалось странным для чего они так сделали? Но тогда мы ничего против не имели.
Мы курили много дряни, поэтому кое-что из лирики может восприниматься немного необычно. Как в песне “Iron Man”, которая получилась из хохмы об ожившем роботе. Предполагаю, что там были очень завёрнутые думки на эту тему, вроде как кто-то не может выбраться из этого тела, из этой штуки. И гляньте на “Fairies Wear Boots”. Что за слова! Но никто не придирался, все восприняли это на ура.
После того, как мы записали все треки, Роджер сказал: “Этого недостаточно. Можете ещё песню придумать? Простой коротенький трек?”
“А? Ну да, наверное”.
Остальные вышли на ланч, и я стал играть ДадаДадаДадаДада ДадаДадаДадаДада ДудуДудуДудуДуду ДудуДудуДудуДуду Дада Да: “Paranoid”. Когда все вернулись, я сыграл им рифф и он всем понравился. Гизер придумал текст, не помню, при участии Оззи или нет. Когда мы начинали играть новую песню, Оззи импровизировал и пел, что взбредёт: “Вылетая из окна” или что попало, и, наверное, он даже не осознавал, что поёт.
А Гизер вдруг останавливался: “Ага, вот это я использую!”
Гизер работал над текстами до того, как мы начинали записываться, в некоторых случаях даже в студии. А делом Оззи потом было точно воспроизвести это. Он придумывал мелодию, чаще всего следуя за риффом. Не знаю, каким образом Гизер выдумывал слова для “Paranoid”, но у него было достаточно богатое воображение. Он мог немного посидеть, слушая музыку, а иногда просил тишины. Он записывал строки, потом некоторые перечёркивал и заменял другими. Потом от отдавал писанину Оззи, и, естественно, Оззи вопрошал: “Это, как, блядь, вообще понять можно, Гиз?”
“Paranoid”: сомневаюсь, что мы понимали в то время, что это за слово такое. Мы с Оззи ходили в одну и ту же паршивую школу, и там точно рядом нигде не было слышно слов вроде этого. Мы знали, что означает “блядь”, или “отъебись”, а что такое “paranoid”? Поэтому мы и оставляли это всё Гизеру, так как считали его более сообразительным.
Все треки у нас были на пять минут и более. Мы никогда не делали трёх-минутного номера, так что “Paranoid” подразумевался одноразовой безделицей, просто, чтобы заткнуть дыру.
Мы никогда не думали, что это будет хит. Из всего нашего материала её всегда отбирали для сборников, использовали в ТВ-программах и фильмах. Её написание заняло, наверное, минуты четыре. В её основе простая, цепляющая тема, и именно это, кажется, так притягивает людей. Благодаря “Paranoid” мы даже попали на передачу “Top of The Pops”. Мы очень нервничали тогда, потому что по меркам Британии это было весьма престижно - появиться в этом шоу. Наверное мы были самой громкой командой, которая у них была до той поры. Атмосфера там мне вообще не понравилась, со всеми этими людьми из BBC, говорящими тебе, что делать и всякую другую чепуху.
“Мы не можем отключить это”.
И тогда раздавалось что-то типа: “Ну, тогда уберите это!”
И конечно, я играл там впотьмах. После этого мы там больше не появлялись. В любом случае, мы не были группой для “Top of The Pops”.
Если альбом “Black Sabbath” вызвал разногласия из-за перевёрнутого креста на внутренней обложке, то на “Paranoid” было сделано всё, чтобы избежать подобной ситуации. По-началу мы собирались назвать пластинку “War Pigs” и была разработана обложка с чуваком со щитом и мечом: “Cвинья войны”. Но потом они не пропустили такое название и изменили его на “Paranoid”. Мы спросили: ”И что вы собираетесь делать с обложкой?”
Уже было поздно менять её, но им оперативно нужно было что-то решить с названием.
“Нет, мы не можем использовать “War Pigs”. Как же мы назовём это?”
“Пусть будет “Paranoid”!”
На этом и остановились.