Государство и церковь в Византийской империи. Концепция симфонии священства и царства

<…> Наиболее полно и всесторонне идея симфонии священства и царства выражена в законодательном сборнике «Эпанагога» (в переводе с гре­ческого — «Возведение»). Он был составлен в 886 г. коллегией зако­новедов, возглавляемых крупнейшим церковным деятелем патриар­хом Фотием, который занимал Константинопольский патриарший престол в 858-867 и в 877-886 гг.

Время появления «Эпанагоги» связано с утверждением Маке­донской династии (IX-XI вв.) — своеобразным золотым веком визан­тийской государственности. Именно в этот период Византийская империя достигла своего наивысшего расцвета и государственного мо­гущества, знаменуемого завершением процесса превращения позднеримских государственных институтов в собственно византийские.

Соответственно идея симфонии священства и царства полу­чила в «Эпанагоге» систематическое изложение и обоснование: из сорока ее титулов (разделов) девять были посвящены государствен­ным и церковным властям в их взаимоотношении. Титул II содер­жал учение об императорской власти; титул III говорил о власти пат­риарха; титулы IV-VII излагали учение о различных властях госу­дарственного управления; титулы VIII-X — о церковных властях, священстве и первосвятительстве.

Подобная система символически выражала существо госу­дарственно-церковного организма: после законов и установлений по управлению земным телом — государством — в сборнике излагался порядок управления душой — Церковью. Оба управления сливаются в единое целое, подобно тому как в империи государство сливается с Церковью. Об этом прямо говорится в седьмой главе титула III: «Государство, подобно организму человеческому, состоит из частей и членов, и величайшие и необходимые члены его суть император и патриарх. Поэтому мир и счастье подданных, как по телу, так и по душе, достигаются полной гармонией и согласием этих обеих влас­тей — императорской и первосвященнической».

Император характеризуется как законная главенствующая власть («законное возглавление»), направленная на обеспечение блага своих подданных, награждающая и наказывающая всех без пристра­стия (титул II, гл. 1). Задача императора — сохранение и умножение народных сил, а высшее назначение императорской власти — творить добро, «почему император и называется благодетелем». Если же император «отложит благодетельствование», то сама приро­да его власти извращается (титул II, гл. 2, 3). Император — верхов­ный судья, защитник и толкователь божественного и светского пра­ва, включающего Священное Писание, определения семи Вселенских Соборов и римские законы (титул II, гл. 4). Важнейшая обязанность императора — защита правоверия и благочестия.

От других людей император отличается особой ревностью о Боге. При этом специально указывались признаки следования императора правой вере: он должен веровать в Святую Троицу, исповедовать Богоовоплощение и соединение в Иисусе Христе двух природ и двух воль (титул II, гл. 5). При издании и толковании законов император мо­жет руководствоваться также сложившимися в обществе обычаями, однако нравы, противоречащие церковным канонам, не вправе слу­жить образцом в законодательстве (титул II, гл. 7). Таким образом, согласно «Эпанагоге», правообразующая деятельность императора не распространяется на область отношений, регулируемых церковными канонами: последние в качестве божественных законов стоят выше норм светского права.

Патриарх Константинополя — Нового Рима именуется в «Эпа­нагоге» живым и одушевленным образом Христа, словом и делом сви­детельствующим истину религиозной веры (титул III, гл. 1). Обя­занность патриарха — сохранение принятых им от Бога людей в бла­гочестии и строгости жизни, а также приведение неверных и еретиков к единению с Церковью «светлым и чудным своим деяни­ем» (титул III, гл. 2). Цель патриаршей власти — религиозное спа­сение вверенных ему человеческих душ, для чего патриарх должен «жить во Христе и сораспяться с Ним для мира» (титул III, гл. 3).

Главным средством патриаршей власти является учительство в делах веры, причем защищать церковные догматы и каноны патри­арх обязан и перед лицом императора, служа ему наставником в вере (титул III, гл. 4). Подобно тому как императору принадлежит преро­гатива толкования правовых норм, патриарх обладает аналогичным правом в отношении канонических правил (титул III, гл. 6, 7). Это означает, что в церковных делах власть патриарха равна император­ской в делах светских (титул III, гл. 8). Являясь вселенским, Констан­тинопольский патриарх обладает правом надзора и суда в делах дру­гих патриархатов, являясь «патриархом над патриархами». Все осталь­ные восточные патриархи в отношении Константинопольского первосвятителя выступают как местные иерархи (титул III, гл. 10).

Суммируя вышеизложенное, можно сформулировать основные положения концепции симфонии священства и царства, нашедшей свое завершение в «Эпанагоге», следующим образом:

1. Государство и Церковь составляют нераздельное и неслиянное единство, соотносясь между собой как тело и душа в чело­веке, будучи единым церковно-государственным организмом, вер­ховным законодателем, судьей и правителем которого является Гос­подь — Иисус Христос.

2. Соединяя в себе достоинства истинного Царя и истинного Первосвященника, Христос делегирует данные атрибуты власти своим земным наместникам — императору и патриарху. Последние совместно, единомысленно и единодушно управляют единым цер­ковно-государственным организмом.

3. Император есть верховный правитель, судья и законодатель в земных делах, власть которого в отношении подданных находит пределы лишь в догматах и канонах христианской веры, заповеданных Христом и установленных Церковью. Император является земным об­разом Небесного Царя, вследствие чего он не может править по произ­волу: главное назначение императорской власти — творить добро и вер­шить справедливый суд, исходя из законов Божиих и человеческих.

4. Император является носителем правой веры, основанной на Священном Писании и определениях Вселенских Соборов. Для своих подданных он служит образцом религиозного усердия. По отношению к Церкви император выступает как покровитель и защитник, верхов­ный хранитель и блюститель всех ее догматов и канонов. Однако он не судья того, что призван хранить: толкуя светские законы, импера­тор не вправе касаться церковных канонов. Последнее — прерогатива патриарха. Императорские законы не имеют силы, если они вступают в противоречие с церковными канонами.

5. Патриарх выступает верховным правителем и судьей по цер­ковным делам, главным толкователем канонических установлений. Являясь одушевленным образом Христа как истинного первосвя­щенника, патриарх обладает правом учительства и наставления в вере, своим служением приводя к правоверию еретиков и язычни­ков. Особая обязанность патриарха — свидетельствовать об истине перед лицом императора в случае отступления последнего от цер­ковных догматов и канонов. Как писал по этому поводу патриарх Фотий, «патриарх обязан предостерегать императора и наставлять его на путь истинный в случае греха, потому что, если ошибки царя и властей остаются неизобличенными, народ легко приходит к под­ражанию недолжному; наоборот, при надлежащем вразумлении глав государства, народ, склонный к преступлению, удерживается от под­ражания злому».

6. Взаимное согласие священства и царства, персонифициро­ванных в лице патриарха и императора, мыслится не в виде механи­ческих сделок и уступок или подчинения одной стороны другой, а как их соподчинение друг другу, что в итоге выражает подчинение священства и царства единой богооткровенной истине. Патриарх оказывает повиновение императору не вследствие того, что его пат­риаршее правление проистекает от императорского, а потому, что он является подданным императора и в качестве такового обязан по­виноваться его богоустановленной власти. Равным образом император повинуется патриарху в сфере догматов и канонов не из-за того, что его власть происходит от патриаршей, а поскольку он, как и лю­бой его подданный, является членом Церкви, а потому должен под­чиняться церковным установлениям, верховным распорядителем которых служит патриарх.

<…> Такова была идеальная концепция симфонии священства и царства, выработанная церковно-политической мыслью Византий­ской империи и ставшая в свою очередь моделью церковно-государственных отношений всего восточно-христианского мира. Идеаль­ный характер приведенной концепции подчеркивает тот факт, что «Эпанагога» так и не была принята официально, а сам Фотий вско­ре после воцарения Льва VI был обвинен в измене, смещен с пре­стола и сослан.

Концепция симфонии священства и царства, имевшая своим источником краеугольные догматы христианской веры, создала цивилизационный алгоритм, упрочившийся в государствах — веропреемниках Византийской империи. По словам А. Карташева, сим­фония священства и царства, подразумевающая два порядка вещей, проистекающих из одного источника — Божией воли, а потому долженствующих быть в согласии без упразднения свободы каждого в своей автономной сфере, есть «определение, достойное по своей тонкости, эстетическому изяществу и метафизической туманности эллинского философского мышления. Оно гласит об иррациональ­ности, неопределимости пограничной черты между Церковью и госу­дарством, об антиномичности их «неслиянности» и «нераздель­ности», т. е. являет в себе все признаки адекватности существу дела. Иначе: являясь наилучшей из всех формул, неясной теоретически, но жизненной практически, открывающей путь к прагматическому и гибкому решению вопроса в каждом отдельном случае при разных изменяющихся обстоятельствах. С наибольшим совершенством со­ответствует эта схема и евангельскому завету «воздавать кесарево кесарю и Божие Богу». Но идеальная схема для своего беспорочного существования требует христианского совершенства одинаково от церковной и государственной сторон. А так как этого в действитель­ности не было и не могло быть, то историческое существование Вос­точной Церкви под руководством этой схемы развертывает перед нами картину действительной драмы».

Действительно, в течение всей тысячелетней истории Византий­ской империи можно видеть как примеры доброго согласия и взаим­ной поддержки священства и царства, так еще в большей мере — слу­чаи ожесточенного столкновения императоров и патриархов.

 

Источник: Логинов А.В. Власть и вера: государство и религиозные институты в истории и современности. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. – с.108-113.