Из сказанного можно сделать общий вывод: 2010 год отчетливо продемонстрировал, что Россия перестала быть дешевой страной, какой она была в 1990-е и на протяжении части 2000-х годов. Это касается и стоимости активов, и стоимости товаров, и стоимости услуг. В условиях кризиса при относительной стабильности валютного курса соотношение доходности операций на рынке и страновых рисков (risk/return) существенно изменилось из-за сохранения высоких рисков и снижения доходности — другие развивающиеся рынки оказываются более надежными при сопоставимом уровне доходности. Отечественные потребительские товары по соотношению цена/качество (price/quality) также, как правило, не выдерживают конкуренции с импортом. Эти обстоятельства обусловили отток капитала и воздействовали в сторону понижения сальдо платежного баланса по счету текущих операций.
- Ситуация на рынке труда к концу 2010 г. оказалась значительно лучше, чем ожидалось в начале года.
К декабрю 2010 г. общая численность безработных (по методологии МОТ) снизилась на 0,7 млн чел. и достигла 5,7 млн чел., численность официально зарегистрированных безработных снизилась на 183,1 тыс. чел. — до 1,9 млн чел. Можно сказать, что феномена jobless recovery (восстановления производства при отставании в восстановлении занятости), характерной для системных кризисов, в нашей ситуации не наблюдается. С точки зрения социально-политической стабильности такую ситуацию можно только приветствовать. Однако у нее есть два возможных объяснения, которые не позволяют оценивать восстановление рынка труда однозначно позитивно. Во-первых, феномен jobless recovery является оборотной стороной, индикатором структурной трансформации экономики. Он означает усиление структурной безработицы, т.е. появление новых рабочих мест и нехватку для них людей с имеющейся квалификацией. Иными словами, jobless recovery является непременным фактором модернизации, с которой связан выход из кризиса.
- В России были сделаны важные шаги в направлении международной интеграции.
На направлениях образования «Таможенный союз — Единое экономическое пространство», так и в вопросах присоединения к ВТО налицо существенные продвижения. И обе траектории сейчас связаны с чисто политическими, а не с экономическими или техническими решениями. Для России оба процесса важны как способы стимулирования конкуренции — и товаропроизводителей, и юрисдикций. Стремясь сочетать антикризисные меры с модернизацией, российское правительство в последние два года начало задействовать некоторые новые элементы в своей экономической политике, существенно отличные от того, что было характерно для 2000- 2008 гг. Прежде всего, это новая макроэкономическая реальность — устойчивое сохранение бюджетного дефицита и наращивание бюджетных заимствований. Этому способствовало наличие значительных резервов, а также низкий уровень государственного долга, сложившийся к началу кризиса[1].
Другой новацией политики, естественным образом вытекающей из предыдущей, является поворот к политике роста налогов. На протяжении практически всей посткоммунистической истории России после установления принципиально новой налоговой системы в 1992 г. налоги только снижались (в отличие от акцизов на углеводороды, табак и алкоголь). Решительные меры по снижению налогов были предприняты в 2000- 2001 гг. Важно учитывать, что одной из важных, хотя и не декларируемых причин снижения налогов было стремление установить их на том уровне и при той модели, которую государство было способно администрировать, т.е. устанавливать ставку налога на уровне, близком к эффективной. Теперь произошло изменение тенденции. За последнее время были существенно повышены социальные отчисления (прежде все в Пенсионный фонд), а также усилилось налогообложение углеводородов. Фискальная логика этих мер достаточно понятна — в условиях курса на рост расходов бюджета повышение налогов практически неизбежно.
[1] Шувалов И. Россия на пути модернизации // Экономическая политика. 2010. № 1.