Глава девятая Каждому РїРѕ заслугам 1 страница

Вячеслав Сергеевич чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Ну, если быть более точным, не столько зверем, сколько добычей.

Будучи человеком достаточно умным, он частенько в последние дни обдумывал прошедшие события и видел со своей стороны массу допущенных промахов. И вот уже стала вызывать в нем сомнение такая уж крайняя необходимость акции с бомбой на собственном пороге. Зачем он это придумал? Следовало ограничиться только одним взрывом, но даже в этом не был теперь уверен Баранов.

Вынужденное одиночество заставляло постоянно размышлять и искать ту единственную ошибку, за которой последовали все остальные…

Да, РѕРЅ, доктор Баранов, способный, как РІСЃРµ РІРѕРєСЂСѓРі говорили, нарколог, хотел жить красиво. Хотел, Рё РІСЃРµ тут! И никто ему РЅРµ РјРѕРі этого запретить. Рђ, напротив, внутренний голос словно подталкивал: ты можешь! Рђ раз можешь, то Рё должен. Р’РѕРЅ РґСЂСѓРіРёРµ, — например, Роберт Долин может себе позволить проводить время РѕС‚ времени выходные РІ Париже!.. РћРЅ может позволить себе обедать РІ шикарных клубных ресторанах, РєСѓРґР° его всегда СЃ удовольствием приглашают! РћРЅ умеет… РјРЅРѕРіРѕРµ умеет, СѓРІС‹, хотя врач РѕРЅ никакой РІ буквальном смысле, зато РіРѕРЅРѕСЂСѓ, важности Рё способностей проникать РІСЃСЋРґСѓ Сѓ него РЅРµ отнимешь. И РІ клинике своей РѕРЅ тоже как врач абсолютный нуль. Зато какая Сѓ него клиника! Рђ клиентура! Какие гонорары РѕРЅ получает! РќР° международные СЃРёРјРїРѕР·РёСѓРјС‹ летает почетным гостем! И РІСЃРµ это делают его деньги…

Баранов прекрасно знал, что Сѓ Роберта Р·Р° СЃРїРёРЅРѕР№ творятся какие-то подпольные дела, определенно связанные СЃ криминалом, РЅРѕ РЅР° поверхности-то что? Рђ сверху сплошная респектабельность, вежливость, учтивость — РїРѕ самым высоким европейским стандартам. И еще — СЃРІСЏР·Рё! Такие, Рѕ которых приходится только мечтать СЂСЏРґРѕРІРѕРјСѓ директору наркологического диспансера!

Это ведь Роберт, которого Вячеслав Сергеевич РїРѕРјРЅРёР» еще РїРѕ медицинскому институту, РІ приватной беседе как-то посоветовал приятелю РїСЂРё необходимости воспользоваться услугами его клиники. Нет, РЅРµ РІ смысле лечения, тут Баранов Рё сам знал, что Рё как надо делать, Р° для решения чисто организационных, Р° РёРЅРѕР№ раз Рё бытовых проблем, которые, бывает, возникают РЅР° каждом шагу. Как РѕРЅ РІ шутку заметил, его «гиппократы» — РѕРЅ имел РІ РІРёРґСѓ младший медицинский персонал — СЃРїРѕСЃРѕР±РЅС‹ РЅР° РјРЅРѕРіРѕРµ, Р° РїСЂРё острой необходимости даже СЂРѕС‚ РёРЅРѕРјСѓ РєСЂРёРєСѓРЅСѓ заткнуть. Либо грамотно СЃ конкурентом переговорить. РћРЅРё крутые ребятки, Роберт сам подбирал РёС… РІ СЃРІРѕСЋ команду. Да Рё потом, РїСЂРё его-то размахе Рё клиентуре клиника постоянно нуждается Рё РІ соответствующей охране. Р’РѕС‚ РѕРЅРё Рё совмещают СЃРІРѕРё «высокие» должности — Рё охранники, Рё как Р±С‹ «санитары леса».

Роберт же Рё подсказал Вячеславу — опять-таки чисто РїРѕ-приятельски, Р·Р° СЂСЋРјРєРѕР№ РґРѕСЂРѕРіРѕРіРѕ РєРѕРЅСЊСЏРєР°, — что его, Баранова, диспансер — это всего лишь маленькая ступенька РЅР° пути Рє успеху Рё достатку. Можно РІСЃСЋ жизнь просидеть РЅР° РѕРґРЅРѕРј месте, довольствуясь тем малым, что уже имеется. РќРѕ можно Рё рвануть вверх, сознательно поломав РЅР° своем пути ненужные барьеры Рё шлагбаумы. Победителей ведь РЅРµ СЃСѓРґСЏС‚. Опять же можно РІСЃСЋ жизнь просидеть РЅР° хорошем месте, РІСЃСЋ жизнь быть исполняющим обязанности — Р° можно стать тем, кто ты есть РЅР° самом деле!

И, пожалуй, РІРѕС‚ этот, последний аргумент оказался решающим для Вячеслава. РћРЅ подумал, что Роберт, РїСЂРё всем его известном цинизме, абсолютно прав РІ главном: исполняющий обязанности — это РЅРµ занимаемая должность, Р° образ мыслей, жизни, уровень потребностей, всего РІ жизни, черт РІРѕР·СЊРјРё! Рђ как избавиться РѕС‚ этого назойливого внутреннего «и. Рѕ.В», РѕРЅ РЅРµ знал. Точнее, догадывался, потому что видел перед глазами живой пример — Роберта, купающегося РІ СЃРІРѕРёС… возможностях.

Роберт же, между прочим, Рё подсказал идею, как сделать первые шаги РїРѕ РґРѕСЂРѕРіРµ Рє намеченной цели. РќРѕ для этого требовалась твердость характера и… определенная безжалостность. Да, именно это качество, присущее человеку, Р° РЅРµ зверю, потому что зверь безжалостен изначально Рё РїРѕ жизненной необходимости: его жертва — его пища. Рђ Сѓ человека РІСЃРµ иначе, ему Рё жалость присуща, Рё ее антипод. РќРѕ раз это заложено РІ человеке изначально, то кто посмеет осудить его? Идея-то, РІ общем Рё целом, ненова, РЅРѕ РІ каждом отдельном, конкретном случае РѕРЅР° может оказаться весьма актуальной.

Так что нужно, чтобы добиться цели? Ну для начала занять хотя бы пост главного нарколога. Пусть не в городе, пусть пока в своем округе — всегда надо иметь перед собой дальнейшую перспективу. А чтоб занять этот пост, надо распрощаться с привычным и теплым диспансером и решительно выходить на более высокий уровень. Занять, к примеру, кресло врача окружной наркологической клиники. Там уже и возможности окажутся иными, и собственные потребности получат реальную материальную поддержку. Лечить пьяниц и наркоманов — задача вечная, и лечить их можно тоже по-разному… это известно.

Вячеслав РїРѕРјРЅРёР», как, произнеся эту фразу, Роберт, словно Р±С‹ РІ легком смущении опустил глаза, Р° затем стремительно Рё пронизывающе посмотрел РЅР° него, РґСЂСѓРіР° Славку, которому Рё преподносил без РѕСЃРѕР±РѕРіРѕ апломба РѕСЃРЅРѕРІС‹ успеха. Да Рё кто же РёР· врачей этой профессии РЅРµ знал, что нередко тот же врач фактически сам сажает пациента РЅР° иглу, чтобы затем подолгу Рё РЅРµ совсем успешно лечить его. Рђ каждый день лечения, Р° каждый СѓРєРѕР» — это деньги. И РІ СЃСѓРјРјРµ собираются огромные средства, которыми просто надо уметь грамотно пользоваться.

Все это так, все это правильно, но… как, каким образом?

— Занять РїРѕСЃС‚ Татьяны? — СЃ легкой улыбочкой СЃРїСЂРѕСЃРёР» РІ СЃРІРѕСЋ очередь Роберт Рё посмотрел РЅР° Вячеслава как РЅР° наивного ребенка, задавшего папе детский РІРѕРїСЂРѕСЃ: откуда берутся дети? — Есть РјРЅРѕРіРѕ разных СЃРїРѕСЃРѕР±РѕРІ, Славик. Ей Р·Р° пятьдесят, РЅРѕ РїСЂРё своем муже РѕРЅР° РЅР° пенсию уходить РЅРµ собирается. Значит? — РћРЅ СЃРЅРѕРІР° улыбнулся. — Впрочем, СЏ повторяю, есть разные возможности, включая… радикальные. Просто болтать РѕР± этом РЅРµ надо. И следует профессионально подходить Рє делу. РЇ имею РІ РІРёРґСѓ то обстоятельство, что каждым делом должен заниматься исключительно тот, кто РІ нем является мастером, Р° РЅРµ любителем, понимаешь?

Р’ общем, намек был весьма прозрачным. И РѕС‚ цинизма Роберта РЅР° Вячеслава повеяло РІРґСЂСѓРі неприятным холодком. РќРѕ это было минутное дуновение. РЎРєРѕСЂРѕ ощущение опасности, которая скапливалась РіРґРµ-то над головой, благополучно исчезло, РёР±Рѕ тот же Роберт, заметив, РІРёРґРёРјРѕ, реакцию Вячеслава, спустил РІРѕРїСЂРѕСЃ РЅР° тормозах, сказав, что РІСЃРµ это, разумеется, шутка, хотя РІ любой РёР· РЅРёС… всегда может быть Рё частица истины.

Немного времени и прошло с того разговора, Баранов думал, что все уже забылось, когда Додик однажды намекнул ему, что если у доктора имеются проблемы личного характера, связанные с наездами там или чем-то похожим — время такое, никуда не денешься, у всех похожие проблемы! — то он мог бы при случае поспособствовать. В смысле помочь, организовать что-нибудь.

А этот разговор возник, кстати, по той причине, что Вячеслав посетовал: мол, будь он главным врачом окружной клиники, он бы поступил иначе, чем вынужден сейчас.

Додик спросил:

— Так за чем же дело?

И этот его наивный РІРѕРїСЂРѕСЃ РІРґСЂСѓРі воскресил РІ памяти прежний разговор СЃ Робертом. Нет, РѕРЅРё, конечно, РЅРµ могли договориться — Додик Рё Роберт, РѕРЅРё были вообще незнакомы, хотя… кто знает, кто знает… И Вячеслав оставил сказанное Додиком РЅР° потом, чтобы вернуться Рє РІРѕРїСЂРѕСЃСѓ позже Рё основательно его обдумать. РќСѓ Рё РєРѕРіРґР° РѕРЅ наконец внутренне созрел для решительных действий, Додик продемонстрировал РІРґСЂСѓРі такую заинтересованность Рё стремительность действий, будто Рё РЅРµ сомневался РІ необходимости этого принятого Барановым решения.

Рђ РІРѕС‚ теперь, как отчетливо увидел Рё был теперь абсолютно уверен Вячеслав Сергеевич, особенно после встреч Рё разговоров СЃ Исламбеком, Вахтангом Рё, разумеется, Огородниковым, оказывается, его осторожно Рё грамотно вели. И РјРЅРѕРіРёРµ РѕР± этом знали, включая того же РїРѕРєРѕР№РЅРѕРіРѕ Додика. Это РѕРЅРё, видите ли, «освободили» ему путь наверх, Р° теперь требуют платы Р·Р° услуги. И Баранов был убежден: СЃ каждым разом эти услуги Р±СѓРґСѓС‚ РІСЃРµ более требовательными Рё жесткими. Рђ РІСЃРµ эти СЃСѓРјРјС‹, которые заманчиво мелькали РІ речах полковника РћРіРѕСЂРѕРґРЅРёРєРѕРІР°, — это тот золотой крючок, РЅР° который РѕРЅРё — РІСЃРµ вместе, возможно, включая Рё Роберта, — поймали его.

Нет, разумеется, если бы он сам этого не захотел, ничего бы, возможно, и не случилось. Как, впрочем, ничего еще и сейчас не произошло. Ведь все эти разговоры с полковником относительно груза наркотиков, которые должны были доставить к нему в диспансер, пока так и закончились одними разговорами. Товара-то, слава богу, нет! А нет, — значит, нечего с него и взять! И все возможные обвинения против него будут голословными, если… Вот опять эти бесконечные «если»! Если их всех скопом не переловит милиция, только тогда могут обнаружиться какие-то следы. Но и это невозможно.

Но тогда естественный вопрос: зачем же он прячется? От кого? Ответ прост: от недоброжелателей, которых он не знает, но которые по телефону пытались навязать ему преступное сотрудничество. Какое? А вы найдите их и сами спросите: что вам требовалось от честного доктора Баранова? Пожалуй, хороший ход…

И снова возникали сомнения: что им может быть известно еще? Почему столь придирчив и неприятен был тот следователь из Генеральной прокуратуры Турецкий? Зачем им потребовался следственный эксперимент? Они что, усомнились в правдивости его, доктора Баранова?

Вот тут четких ответов не было, и Вячеслав Сергеевич внутренне съеживался.

Одна хоть польза была в этом дурацком сидении взаперти — моменты, когда ежедневно прибегала Ольга и, отдаваясь ему второпях, а следовательно, со всем пылом накопленной страсти, рассказывала о делах в диспансере и о разговорах по поводу его отсутствия на рабочем месте. Но пока все сходило вроде бы. Прокуратура не тревожила. Недруги тоже не звонили. Огородников не появлялся и не тревожил телефонными звонками, хотя у него был мобильный номер Вячеслава Сергеевича. Может, пора уже плюнуть на все это и вернуться? А оправдание у него для собственных сотрудников всегда найдется… Нет, надо еще переговорить с Ольгой, она все понимает, хотя он старался не посвящать ее в свои личные дела, разве что по мелочи. Но она прекрасно разбиралась в людях. Сказала ведь она про Додика, хотя видела его фактически один раз и почти мельком, что он подлец и ничтожество, и оказалась, по большому счету, права. Оттого и не чувствовал Баранов в его отношении каких-то особых угрызений совести.

Вячеслав Сергеевич посмотрел на часы — время подходило к середине дня. Скучно, снова еще целый день впереди… Но скоро примчится на своей синей машинке запыхавшаяся и возбужденная от ожидания Ольга и… Шубку свою она скинет в прихожей прямо на пол. А дальше?.. Что произойдет дальше, Баранов прекрасно знал и уже чувствовал, что и в нем самом понемногу нарастает возбуждение.

«Надо будет ей чашечку кофе предложить», — подумал он и включил чайник. Но услышал металлический звук поворота ключа в двери и сказал вслух:

— А вот и мы, а вот и мы! — и, радостно потирая руки, вышел с кухни.

Улыбку словно ветром смахнуло с его лица, когда он увидел, что на пороге появилась не Ольга в сверкающей своей белоснежной шубке, а Турецкий, причем в строгой синей форме с генеральскими погонами на плечах.

За ним в прихожую шагнули еще двое, но в штатском и только тогда, последней, вошла в квартиру, опустив глаза к полу, Ольга.

— Что это? — невольно спросил он.

— Прости, Вячеслав, но… — Ольга вскинула голову, прямо посмотрела на него и добавила: — Мне объяснили, что так будет для тебя лучше. И правильнее.

— Ну если ты так решила… — холодно и отчужденно ответил он, понимая, что произошло нечто экстраординарное, иначе Ольга не привела бы сюда следователей. — Я не могу возражать, да и квартира эта не моя. И чем обязан, господа? — Самообладание возвращалось к нему. — Вы с обыском или как? Но я уже заявил, что квартира не моя, следовательно, никаких ценностей или иных компрометирующих материалов я здесь держать не могу по определению…

«Это он собственным многословием пытается вернуть себе хладнокровие, — подумал Турецкий, с интересом разглядывая Баранова. — Но мы не дадим ему этого сделать…»

— По поводу компромата на себя вы можете не волноваться, господин Баранов, — холодным тоном сказал он. — Мы действительно объяснили госпоже Заборской, что лучшим, а в общем-то, и единственно верным для нее решением было бы согласие указать нам адрес, по которому вы прячетесь. Для нее лучше. Не о вас сейчас речь. О том, что вы сидите в этой квартире, мы уже знали, и возле вашего подъезда, о чем вам вряд ли известно, поскольку вы не покидаете этих стен, дежурила охрана. На тот случай, если вам захотелось бы вдруг переменить место своей лежки, как выражаются охотники. Такие дела. Ну что, закрывайте дверь, пройдемте в комнату? Надо поговорить, господин Баранов. Уж если гора не идет к Магомету, то что ему остается? Да, самому идти к горе, совершенно верно…

— И как же вам удалось меня вычислить? — Кажется, самообладание окончательно вернулось к нему, он даже улыбнулся, задав вопрос.

— Это отдельный разговор, — ответил Турецкий, отодвигая стул от стола и садясь.

— Я слушаю вас, — сказал, тоже садясь, Баранов. — Какие у вас ко мне вопросы? Я полагаю, что не нарушил никаких законов, отлучившись на какое-то время со службы? Для собственного руководства у меня имеются оправдания. А вам-то что я должен?

— Вы хотите начать с атаки? — учтиво осведомился Турецкий. — Вероятно, в вашем положении это единственный пока ход, который смог бы прояснить для вас сложившуюся ситуацию. Да, мы искали вас, но, не желая, чтобы от вашей, скажем так, недальновидности страдали потом невиновные люди, решили дать возможность вашей верной помощнице Ольге Ивановне Заборской самой решить, что и ей, и вам в данный момент полезнее и безопаснее. Если бы она отказалась, то ей было бы предъявлено обвинение в том, что она скрывает от правосудия уголовного преступника, то бишь вас, Вячеслав Сергеевич.

— Вот как?! — воскликнул он. — Это вы меня называете преступником?! Человека, который сам едва не пострадал?! Того, кому по телефону идут бесконечные угрозы?! Хорошее же у нас правосудие, прости господи!..

— Оставьте ваш ненужный пыл. Он еще пригодится вам в суде. Я полагаю, в последнем слове. От которого вы, кстати говоря, всегда будете вправе отказаться. Вы желаете знать, что вам инкриминируют? Обвинение, которое вам будет предъявлено, естественно, расставит все точки над «и», это могу твердо обещать. А до того скажу так: организацию в одном случае и исполнение — в другом двух убийств. Вы потребуете неопровержимых доказательств? Естественно! А чем же мы тогда занимались, по-вашему, все это время, господин Баранов? Мы искали и находили, должен сказать, свидетелей ваших преступных замыслов. Взяли пока не всех, кого хотели бы, но уж теперь это дело ближайшего времени. Мы ведь и вас арестовали не сразу, как видите.

— Значит, я арестован?

— А вы сомневаетесь? — Турецкий достал из кармана свернутый лист бумаги. — Вот ознакомьтесь, постановление о вашем задержании. А мерой пресечения выбрано, как изволите видеть, содержание под стражей, так как вам доверять мы, к сожалению, не можем. Вы способны удрать от правосудия, что уже пытались сделать. И не враги вас беспокоили, Баранов, а угроза справедливого возмездия, вот что. — Турецкий взял у него из рук одно постановление и протянул другое: — А вот это сообщит вам, что в принадлежащей вам квартире в вашем присутствии, а также в присутствии понятых, что вы однажды уже видели, будет произведен обыск. Так что оставим ненужные эмоции, собирайтесь, и мы отправимся к вам домой. А вам, Ольга Ивановна, — обернулся Александр Борисович к застывшей у стены старшей медсестре, бледной, как та же стена, — я бы не советовал больше пользоваться жильем своих ближайших подруг для таких вот не слишком красивых целей.

— Я могу собрать здесь принадлежащие мне вещи? — спросил Баранов, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Можете, — ответил Турецкий и обратился к Поремскому: — Владимир Дмитриевич, помогите ему.

— Спасибо тебе, Оля, — внятно сказал Баранов, проходя мимо Ольги в ванную, — ты очень помогла в выборе решения всех моих проблем.

Ольга не ответила, она по-прежнему молча глядела в пол.

Вахтанг бесновался. Все валилось из рук.

Сорвалась так хитро задуманная операция с этой шлюхой, хотя казалось, что проколов быть не могло. А ее охрана, эти обнаглевшие русские подонки, тыкавшие в лица братанам свои пистолеты, они просто еще не знали, с кем связались, на кого рогами перли! Он уже дал указание своим мальчикам узнать, кто они и откуда. Четкое указание дал! Почему до сих пор не исполнено? Что, опять кругом самому бегать надо? А они все только баксы получать будут? А работать кому придется?