Закономерности цикла зависимости

Предлагаемая нами схема цикла зависимости соответст­вует классической модели, которую используют консультан­ты и психологи, занимающиеся проблемами алкогольной и наркотической зависимости (см. ниже). Эта модель, кото­рую обычно называют моделью раскручивающегося цикла, заключается в следующем. Предположим, человек чувствует боль и(или) вину, неудовлетворение, давление извне, имеет низкую самооценку или просто скучает, не зная, чем занять­ся. В алкоголе и наркотиках он находит универсальное «обезболивающее лекарство», однако после их употребления его начинают мучить угрызения совести. В результате чувст­ва вины и боли усиливаются. Он помнит, что выпивка или наркотик уже однажды помогли ему забыться, и продолжает прибегать к этому средству. Последствия возрастают, теперь это уже депрессия, ухудшение здоровья, может быть, потеря семьи. Вина, стыд и угрызения совести соответственно уси­ливаются и требуют еще большего количества «обезболива­ющего». «Лекарство» превратилось в причину и продолжает раскручивать цикл, когда первоначальная причина (боль и так далее) уже давно забыта.

Эффект спирали

Одно время самой популярной игрушкой в Америке был «слинки» — проволока, скрученная в виде цилиндрической спирали. «Слинки» умеет «шагать» по лестнице или наклон­ной плоскости; если его поставить на край стола, он «спрыг­нет» с него, несколько раз быстро подскочит, обретая равно­весие, и остановится.
Цикл зависимости можно сравнить с этой игрушкой. «В разрезе» он выглядит как круг, разделенный на секторы (стадии) несколькими точками. Точка 1, в которой начина­ется цикл, — это начальная боль или неприятные пережива-ния. Далее точка 2 — употребление «обезболивающего средства» (алкоголя, наркотиков, работы и т.д.), которое приносит временное облегчение (точка 3), но затем насту­пают неприятные последствия (точка 4) типа вины, стыда, похмелья, которые вызывают неприятные переживания, приводящие обратно в точку 1. Возникшая боль требует «обезболивающего», и цикл повторяется снова и снова. У зависимого (или созависимого) человека такой цикл может происходить несколько раз в год, или каждую субботу, или даже несколько раз в день.
Но цикл не просто раскручивается на месте. Организм человека привыкает к «обезболивающему» и требует все большей дозы, а увеличение дозы приводит к более серьез­ным последствиям. Зависимость развивается по спирали. Она не только последовательно проходит от точки 1 к точ­кам 2, 3 и 4, но и движется вниз.
В конце концов цикл убыстряет свой ход до того, что че­ловек полностью теряет контроль над своей жизнью. При­рода «обезболивающего средства» до некоторой степени ре­гулирует скорость этого процесса. Например, пиво застав­ляет цикл крутиться довольно медленно, а наркотики-опиа­ты — быстрее всего.
Скажем, героин может доставить четыре часа эйфории, но после этого наркоман психически и физически чувствует себя еще хуже, чем до приема наркотика. Необходимая доза быстро растет, по мере того как организм становится устой­чивым к наркотику, а «ломки» — все сильнее. Наркоман стремится к своему ускользающему блаженству, но его «по­леты» не набирают высоту: он падает все ниже и ниже.
В нашей классической модели агент зависимости — «обезболивающее средство» — становится не просто стади­ей или точкой цикла; он начинает жить своей самоподдер­живающейся жизнью. Независимо от того, стал человек за­висим от этого фактора физически или нет, психологичес­кая зависимость налицо.

Цикл для созависимого

Цикл зависимости так же разрушителен для созависимо­го, как и для зависимого. Рассмотрим эту ситуацию на при­мере. Возьмем классический пример мужа-алкоголика и его непьющей жены. Он, понятно, движется по циклу зависи­мости, а что в это время происходит с ней?
Она вовлечена в такой же цикл, отличающийся лишь не­которыми деталями.
Начинается ее цикл с того же: с боли. К обычному коли­честву страданий, с которыми сталкивается каждый человек в силу своей человеческой природы, добавляется боль от жизни с алкоголиком. Однако ее «обезболивающее» (фак­тор зависимости) не так легко определить, как в случае ее мужа, потому что оно не налито в бутылку с соответствую­щей этикеткой. Оно может принимать самые разнообраз­ные обличья, о которых она сама, скорее всего, не имеет ни малейшего понятия.
Возможно, ее «обезболивающее» — чувство мученичест­ва и жалость к себе, в которую каждому из нас приятно ино­гда погрузиться. Мученичество может быть удивительно не­объективным. Если жена сосредоточена только на грехах своего мужа, ее самопожертвование сияет не так ярко.
Другой панацеей жены может быть отрицание. Или она способна чувствовать удовольствие и самоутверждаться, «спасая» своего мужа. Ее усилия спасти семью могут прино­сить ей возвышенное удовлетворение. Короче, «анестетиче­ская пилюля» принимает разные нематериальные формы.
Затем наступают печальные последствия, которые для же­ны так же неприятны, как для мужа. Опекая мужа и «спасая» его (и тем самым подпитывая свою самооценку и чувство своей значимости), она углубляет и усиливает его зависи­мость. Когда она убирает за ним и укладывает его спать, он не видит реальных отвратительных последствий своего пьянства и может спокойно продолжать пить дальше, поскольку его верный «ангел-хранитель» позаботится обо всем.
Хуже того, жене приходится стоически отрицать собст­венную боль, включая и гнев, существование которого она не признает. Открытое выражение чувств уменьшит «обез­боливание», то есть удовлетворение, которое она получает от своей стойкости и мученичества.
Однако одна из основных потребностей человека — при­знание чувств, а если чувства не выражены, они не призна­ются. Чем больше она терпит и страдает, тем меньше удов­летворяются ее собственные потребности. Ни он, ни она са­ма не заботятся о ее эмоциональном «я», а значит, ее «сосуд любви» не наполняется. К тому же этот «сосуд», вероятно, был почти пустым, еще когда она только выходила замуж. У нее почти нет любви, которую она могла бы дать. Депрес­сия, недостаток любви и желание получить любовь усилива­ют ее потребность «спасать» и укрепляют роль мученицы, которая приносит ей преходящее чувство достижения, нуж­ности, уверенности в себе.
Работая в нашей клинике, мы часто наблюдаем подоб­ную ситуацию в христианских семьях. Один из супругов (обычно жена, но эту роль может исполнять и муж) занима­ет благородную, стоическую позицию мученика: «Ни один христианин не страдает так, как я, но я буду прощать своего несчастного мужа до семидесяти семи раз». На первый взгляд такое поведение прекрасно, благочестиво и альтруи­стично, тогда как на самом деле оно фактически выполняет роль наркотика. Согласно обычным — и неверным — пред­ставлениям поведение мужа социально неприемлемо, а по­ведение жены похвально; он не прав, а она права; он прояв­ляет слабость характера, а она — воплощенная стойкость. К сожалению, такие представления живут даже в консульта­ционном кабинете церкви и вне церкви. На самом деле же­на, вероятно, еще более слабохарактерная, чем муж, и, ко­нечно, так же завязла в сетях зависимости.
Вот Говард Уайсс, преуспевающий владелец сети прачеч­ных-химчисток. Говард — типичный пример осуществив­шейся «американской мечты». Достаточно одного взгляда на его прекрасно сшитый костюм, чтобы понять: этот чело­век добился успеха в жизни. Высокий и представительный, Говард отличается хорошей осанкой. Он выглядит молодо — если бы не предательская седина на висках, он, пожалуй, сошел бы за выпускника колледжа. Он пришел к нам в кли­нику, чтобы открыть свою самую главную тайну:
— Мы с женой оба христиане и живем по-христиански, но она самая настоящая алкоголичка. Мы больше не можем так жить. Я должен вытащить ее из пьянства. Помогите мне провести интервенцию.
— А вы хорошо понимаете, что такое интервенция?
— Да не совсем. Я слышал о ней от одного приятеля — он рассказывал, как его жена избавилась от лекарственной за­висимости.
— При интервенции люди, значимые для зависимого че­ловека — например, муж, начальник, близкие друзья, дети, родственники, — все вместе встречаются с ним для обсуж­дения его проблемы. Они заранее готовятся и получают ин­струкции, а потом всей группой приходят к нему и с любо­вью говорят с ним, показывают, как переживают за него, и просят его обратиться за помощью.
— Понятно. У моего друга все получилось. А должна ли моя жена быть, так сказать, в очень плохом состоянии, что­бы такое воздействие оказалось эффективным?
— Обычно друзья и родственники обращаются к интер­венции как к последнему средству, когда зависимый уже «на дне». Скорее всего, так получается из-за их нежелания дей­ствовать раньше а не из-за потребностей самого зависимо­го. Интервенция требует мужества.
— Понимаю, но думаю, что надо ее провести.
— Тогда расскажите мне про вашу жену подробнее...
Внешне картина казалась обманчиво простой: заботли­вый муж ищет помощи для жены-алкоголички. Но этот сюжет, нарисованный на поверхности для окружающих, скрывал под собой совершенно иную ситуацию. По мере консультирования великолепная картина мазок за мазком исчезала, открывая нашим взорам то, о чем не подозревал даже сам Говард.
Реальная ситуация начала проясняться, когда Говард стал неделя за неделей откладывать интервенцию. «По-моему, она еще не готова», «Нет, только не сейчас! Сейчас не вре­мя», «У нее грипп, она просто не станет слушать в таком со­стоянии».
Каждую неделю он приходил на консультацию и жало­вался на ухудшающееся поведение жены.
— Вы не представляете, что она натворила на этой неделе!
— Она упала, отключилась и пролежала так шесть часов.
— С ней стало невозможно разговаривать. Каждый раз мы соглашались с ним.
— Хорошо. Теперь ясно, что мы должны провести интер­венцию и получить помощь для вашей жены.
Но Говард каждый раз находил какую-то отговорку.
Мы поняли, что его зависимость от ее зависимости была так сильна, а его роль стоика и мученика так важна для него, что он не мог расстаться с ними. Он был не в состоянии вы­нести нарушение ее цикла зависимости, ведь тогда его цикл тоже прервался бы (мы рассмотрим закономерности отри­цания в следующей главе).
Постепенно стали открываться и другие неприятные де­тали. И мать, и бабушка Говарда были алкоголичками, и же­нился он тоже на алкоголичке. Он испытывал ненависть к женщинам вообще и к своей жене в частности. Женитьба дала ему возможность проявлять свою ненависть социально приемлемым путем. Скрытая часть его «я», о которой он да­же не знал, упивалась несчастьем жены; он получал садист­ское удовольствие, следя за ее падением. Ее порочность до­казывала миру, насколько справедлив его праведный гнев. На словах он хотел ей помочь, но в действительности счи­тал, что она вполне заслужила наказание. Он ярко проявил этот аспект своей натуры, расписывая на каждой консульта­ции, в какое чудовище превратилась его жена.
Он производил впечатление благородного богобоязнен­ного человека, сохраняющего верность своей невменяемой алкоголичке-жене, тогда как на самом деле был настолько же зависим от своего собственного цикла, как она от сво­его. Чем больше он «спасал» ее, тем более благородным се­бя чувствовал. Чем хуже выглядела она, тем лучше казался он и тем более оправданной была в его глазах его молчали­вая ненависть. Их циклы расширялись и переплетались один с другим.
Тот же самый базовый цикл зависимости применим . практически ко всем видам навязчивого зависимого поведе­ния. Вход в цикл определяется разными факторами. Напри­мер, для нашей недавней пациентки Кэйти Лиланд таким
фактором стало чувство ненужности и низкая самооценка. За ними скрывалась, как обычно, пустота «сосуда любви», который не могли наполнить ни мать Кэйти, зависимая от снотворных, ни ее вечно занятый отец.
Кейти была зависимой от работы. Чем дольше и тяжелее она работала, тем большего достигала. Правда, род ее дея­тельности не позволял ее достижениям поспорить с дости­жениями известных общественных деятелей или полити­ков. Однако Кейти составляла списки необходимых дел, каждый день вычеркивала выполненные пункты и чувство­вала себя счастливой. Разве у трудолюбия бывают плохие последствия? Оно ведь приносит только удовлетворение, полноту жизни и одобрение окружающих.
Кейти была помолвлена и собиралась выйти замуж через одиннадцать месяцев, но ее жених уже почувствовал, что им пренебрегают. Она уходила на работу в семь утра, а возвра­щалась домой в девять вечера. Ее развлечения ограничива­лись тем, что она два раза в неделю по часу плавала в бассей­не. Больше она не занималась ничем. Во время учебы в кол­ледже Кейти каждый день отводила по полчаса на чтение Библии, молитву и общение с Богом, но теперь ее Библия покрылась пылью, а для Бога она не выкраивала даже пяти минут в день. Дома она чувствовала себя неуютно, зато на работе ощущала себя необходимым и нужным человеком.
Труд стал для нее своего рода наркотиком. Но поскольку работа считается нормальным и социально престижным за­нятием, пристрастие Кейти не выглядело зависимостью. Да, Кейти была честолюбивой и продуктивно работала, но ведь она же не алкоголичка и не наркоманка — ей и мысли такой в голову не приходило! Тем не менее ее зависимость разру­шала ее счастье и ее личную жизнь так же, как сделали бы это алкоголь или наркотики.
Если «обезболивающим средством» становится еда, по­следствием будет булимия (болезненное переедание) или анорексия (болезненное нежелание питаться), которые вы­зовут стыд, вину и ненависть к себе, а это, в свою очередь, потребует новой порции «обезболивающего». И цикл будет продолжаться.

Расширенный цикл

Мы объясним, что такое расширенный цикл, на примере Говарда Уайсса. Боль Говарда была двоякой: ее причиняли, с одной стороны, страдания детства, которые он «похоронил» много лет назад, и, с другой стороны, теперешняя зависи­мость жены. «Анестезией» ему служили наблюдения за ее несчастьями, что оправдывало его скрытую, глубокую не­любовь к женщинам.
Последствия этого были очевидными: жене становилось все хуже, а соответственно увеличивалось и его чувство ви­ны. Вина и стыд усиливались еще и оттого, что его самочув­ствие улучшалось по мере ухудшения ее состояния.
Нанесем еще одну точку — отрицание — на нашу схему цикла зависимости/созависимости между точкой боли (низкой самооценки) и агента зависимости («обезболиваю­щего»). Чтобы двигаться от боли к использованию агента за­висимости, особенно в том случае, когда последствия этого очевидны для непредвзятого наблюдателя, зависимый и со­зависимый должны отрицать употребление агента зависи­мости, серьезность последствий или факт существования зависимости. Все мы слышали о пьяницах, которые счита­ют, что пьют «как все», или курильщиках, отрицающих опасность курения для здоровья. То же самое происходит и в случае других агентов зависимости.
Говард не мог признаться даже самому себе, что хочет, чтобы его жена страдала. Любой цивилизованный человек сочтет такую мысль отвратительной, поэтому Говард приоб­рел привычку отрицать боль, которую вынес из родитель­ской семьи. Единственное, что он не отрицал, была степень состояния опьянения его жены, потому что его оправдания и облегчение зависели от ее болезни.
Последствия зависимости бывают гораздо серьезнее, чем похмелье или заброшенный супруг. Они могут быть физиче­скими (например, курение ведет к раку легких, а пьянство — к циррозу печени), социальными и духовными (отрица­ние, игнорирование или неправильное понимание Бога).
Одна из реабилитационных больниц подготовила серию рекламных роликов для телевидения и радио, в которых представлены социальные последствия химических зависи­мостей. В одном из них мужчина мрачно разглядывает бам­пер своей машины, разбитый в аварии, когда он вел машину в нетрезвом состоянии, а его сосед рассказывает ему о боль­нице для алкоголиков. В другом жены упрекают своих пол­ных раскаяния мужей в том, что произошло прошлой но­чью, и просят их немедленно позвонить в больницу. Такие ролики очень убедительны, потому что ситуации, показан­ные в них, всем знакомы и встречаются часто.
Эмоциональные последствия разрушительны для самого зависимого. Кроме того, по данным психологических ис­следований, отрицательное эмоциональное влияние одного зависимого распространяется по крайней мере на четырех человек из его окружения.
Нанесем еще одну точку, обозначающую стыд, на нашу схему между последствиями и началом следующего цикла. Некоторые психологи-консультанты считают, что, по сути, большинство зависимостей основано на стыде. Рациональ­ное мышление оценивает упомянутые выше последствия, но за ними лежит вина и стыд по поводу неконтролируемых желаний. «Я изо всех сил стараюсь двигаться в обратном на­правлении, а этот цикл все равно несет меня туда, куда я во­все не хочу идти. Я проиграл. Если бы я был сильным, а не таким никчемным, то смог бы сдержать себя и вести достой­ную жизнь. Я во всем виноват, и я слишком эгоистичен и ле­нив, чтобы взять себя в руки».
Стыд Говарда Уайсса имел несколько причин. Его жена была алкоголичкой, что в обществе считается неприемле­мым, и ее состояние прогрессировало. Хотя он и использо­вал алкоголизм жены для оправдания своего подсознатель­ного убеждения, что женщины заслуживают презрения, он его стыдился. Общественное осуждение вызывало в нем чувство стыда; зависимость жены и его собственная зависи­мость вышли из-под контроля. Тем временем в его подсо­знании развертывалась реальная картина происходящего, которая делала это чувство совсем уже невыносимым. Как он, настоящий мужчина, мог докатиться до такого?!
В конце концов сегодняшние стыд и вина сливаются с первоначальными так, что их невозможно различить. В этом примере мы рассматриваем их отдельно, в контексте того, что сегодняшняя вина - это причина боли, вызван­ная последствиями зависимости. Для выздоровления вина и стыд должны быть проработаны — недостаточно просто размышлять о них, или пытаться их игнорировать, или «за­мазывать».
Несколько десятилетий назад телевизионные каналы по­казывали много ковбойских фильмов, особенно по воскре­сеньям. В старых вестернах непременно фигурируют повоз­ки, пересекающие пустынные равнины. Вы когда-нибудь замечали, что благодаря оптическому эффекту колеса пово­зок в этих старых фильмах крутятся в обратную сторону?
Глубинные проблемы созависимого чем-то похожи на та­кое колесо: из-за отрицания ему кажется, что его жизнь кру­тится в сторону, противоположную той, в которую она ка­тится на самом деле. Как вы сейчас увидите, еще больше эта ситуация похожа на два одновременно катящихся колеса.
В наших консультациях мы представляем глубинные проблемы созависимого в виде двух циклов. Первый цикл возникает в результате боли, вынесенной из родительской семьи, — насилия, приведшего к потерянному детству. Ког­да эта боль проходит через цикл зависимости и растет, как снежный ком, катящийся с холма, она может так вырасти, что, подобно большому кому, распадающемуся на две части, породит вторую зависимость. Оба «кома», не останавлива­ясь, катятся вниз и набирают вес — больше веса, чем каж­дый из них набрал бы в отдельности. Созависимый человек теперь страдает от двух зависимостей или двух видов навяз­чивого поведения.
Около десяти лет назад Стэнтон Пил и Арчи Бродски на­писали замечательную книгу «Любовь и зависимость», в ко­торой романтическая любовь сравнивалась с зависимостью от героина. Знаменитый автор любовных романов Барбара Картленд не согласилась бы с таким сравнением! В книге, в частности, было показано сходство между далеко зашедшей зависимостью и влюбленностью и между героиновой «лом­кой» и чувствами покинутого возлюбленного.
Мы считаем, что очень сильные и интенсивные личные отношения следуют по пути цикла зависимости следующим образом. Боль в начале цикла может быть вызвана низкой самооценкой или чувством собственной неполноценности — можно сказать, что человек ощущает себя «неполной лич­ностью», половинкой, а не целым. Боль приводит к тому, что он обращается к агенту зависимости — в данном случае, к интенсивному взаимодействию с другим человеком, кото­рый значит для него очень много («значимому другому»). В результате возникают нестабильные отношения, мучитель­ные для обеих сторон. Если вы «душите» близкого вам чело­века, его естественной реакцией будет оттолкнуть вас. Такие отношения напоминают ситуацию партнеров, держащих друг друга под водой, и в результате превращаются в серию ссор и разборок, возникающих оттого, что каждый в этой паре отчаянно борется за глоток воздуха.
Нестабильность и страдания, порождаемые этими отно­шениями, подпитывают низкую самооценку и сомнения в собственной значимости, которые в свое время явились их причиной. Единственным выходом кажется установление еще более тесного контакта — стать настолько близким со значимым другим, что размолвки прекратятся. Такое пове­дение запускает цикл, и вот он уже крутится, активно под­талкиваемый обоими участниками.

Прерывание цикла

Цикл зависимости настолько разрушителен и прочен, что прервать его можно только воздействием на несколько точек сразу Мы считаем, что неудачи в борьбе с зависимос­тью вызваны главным образом тем, что люди пытаются дей­ствовать на цикл только в одной или двух точках. Предполо­жим, алкоголик пытается прекратить пить. Он бросает пить снова и снова, но, поскольку он не занимается другими со­ставляющими своей зависимости — болью, последствиями, виной, он каждый раз возвращается к своей пагубной страс­ти. Процесс реабилитации, который мы используем в своей клинике, состоит из десяти шагов и включает работу над каждой стадией зависимости.
Вспомним супругов Джорданов. Для них выздоровление не ограничилось обучением слушать друг друга. Неумение слушать было только симптомом проблемы, ее поверхност­ным аспектом. Мы помогли им разрешить центральные проблемы их семьи — справиться с болью, вынесенной из родительского дома, с последствиями избирательной глухо­ты по отношению друг к другу и с чувством стыда, вызван­ным несчастливым браком.
Программа Анонимных Алкоголиков состоит из двенад­цати шагов и воздействует на несколько точек цикла зависи­мости. К примеру, четвертый и пятый шаги (опись ущерба, который был причинен другим людям) помогают прорабо­тать вину и стыд, а восьмой и девятый предлагают способы улучшить отношения с людьми, которым был нанесен ущерб.
Такие последствия зависимости, как увольнение с рабо­ты, потерянная любовь, испорченные вещи, утраченные чувства, не могут быть устранены одномоментно. Зависи­мое поведение должно быть остановлено или уменьшено, чтобы к массе старых последствий не добавлялись новые. После этого зависимый человек составляет правдивую опись всех результатов, к которым привела его зависимость. Этим достигаются две цели: во-первых, нарушается отрица­ние, так как весь вред и издержки зависимости наконец-то осознаются; во-вторых, составляется список потерь, кото­рые надо оплакать. Скорбь очищает. Если эта стадия выздо­ровления не пройдена и список потерь не возвращен в про­шлое, они снова становятся частью цикла зависимости, уси­ливая боль. Боль может стать настолько невыносимой, что человек возвратится к своей зависимости.
Трудоголизм Кейти Лиланд угрожал ее браку еще до того, как она вышла замуж. Каким образом нам удалось помочь ей? Непосредственную боль и чувство ненужности мы смог­ли ослабить в ходе консультирования, но глубинные страда­ния, порождаемые опустевшим «сосудом любви», потребо­вали гораздо более длительной и тяжелой работы. Мы пре­рвали цикл в точке агента зависимости тем, что посоветова­ли Кейти перейти на облегченный график работы. Большая часть ее чувства вины была вызвана тем, что она уделяла не­достаточно времени Богу и несчастному жениху. Она смогла облегчить эту боль, специально выделив для них время в своем расписании. После этого она стала чувствовать, что у нее есть достижения не только на работе, но и в браке, отно­шениях с Богом и даже в живописи акварелью — занятии, которым она стала заниматься, чтобы расширить круг своих интересов и отвлечься от своей зависимости.
Сейчас Кейти находится на поддерживающей стадии те­рапии. Ей остается лишь следить за тем, чтобы живопись не превратилась для нее в новую зависимость.