Разрезанное яблоко темнеет.
Леонора встретила Стефани ласковыми объятьями. Девочка мысленно восторгалась красотой и элегантностью своей матери. Несмотря на рождение двух дочерей, фигурка молодой женщины была стройная, будто высеченная искусным мастером. Идеально прямая осанка была её визитной карточкой, а длинные каштановые волосы – её пропускным талоном, заветным ключиком к любому сердцу. Ведь порой по причёске женщины можно многое сказать о её душе. А ещё по глазам, у Леоноры были глубокие карие глаза. Загляни в её глаза, и почувствуешь, как находишься в глубокой пещере, которая хранит в себе прекрасные красоты подводного мира.
А вот глаза Стефани были другие. Глаза цвета зелёного луга весной, который только начал освобождаться от снежного одеяла. До четырёх лет её глаза были синего цвета, и Джозеф часто говорил, что в них можно было видеть ночное небо. О, как опечалилась Теффи, когда они начали зеленеть! Мама успокаивала её, говоря: «Моя малышка, запомни, как зелёные растения дают пищу и жизнь людям и животным, так и ты светом своих глаз будешь радовать и приносить счастье окружающим людям».
Леонора всегда говорила дочери, что посмотрев в глаза, можно увидеть душу человека, поэтому, взглянув на мать, Стефани испугалась.
- Мамочка, что случилось? Твои глаза печальные, но ты улыбаешься, - в недоумении прошептала Теффи.
- У нас есть для тебя одна новость, папа спустится через минуту и всё тебе расскажет.
С этими словами Леонора обняла дочь и повела её в столовую, где её ждал красиво сервированный завтрак, состоящий из творога с мёдом и орехами и голландских карамельных вафель с чашкой ароматного какао.
_ Очень соблазнительно! – чмокнув в щёчку маму, с восторгом произнесла Стефани. - Мечтаю научиться готовить, как ты и тётушка, - произнесла она, садясь за стол и аккуратно положив бумажную салфетку себе на колени, как это делала Леонора.
- Мисс Кларк, вот уж неожиданно увидеть от вас такую любовь к манерам, - нежно улыбаясь и прищурив глаза, недоверчиво взглянула на дочь Леонора.
Это верно, несмотря на прекрасное воспитание, шалунья Стефани никогда не любила придерживаться, как ей казалось, слишком строгим и нелепым правилам поведения. Поэтому в отсутствие родителей, она не забивала свою детскую головку правилами этикета и почти никогда не пользовалась ножом, проворно разрезая вилкой сосиски и котлеты. Разумеется, увидев подобное, Леонора аккуратно положила бы свою руку на плечо дочери и прошептала: «Не забывай, что ты юная леди». Эти слова всегда молниеносно действовали на Стефани, и не потому, что малышка так хотела походить на классических девиц из высшего общества, а потому, что не хотела становиться причиной печали матери, ведь Леонора так заботилась о воспитании дочери.
«И что это за новость такая тайная? – недоумевала Теффи. – И как тут сохранять спокойствие?»
Не выдавая своих чувств, Стефани съела вторую вафлю, поблагодарила маму и тётю за наивкуснейший завтрак и вышла из-за стола. Услышав голос отца, девочка побежала за ним в библиотеку. Стефани не могла понять, почему её мучило нехорошее предчувствие.
- Доброе утро, папа, - нежно произнесла она.
- Доброе утро, цветочек, - так любил называть дочь Джозеф.
- У вас есть для меня какая-то важная новость? – неуверенно произнесла Стефани, переводя взгляд с отца на мать и сестру, которые тоже были в комнате.
- Не бойся, Фанни, ничего плохого не случилось. Ненси только что узнала, и она считает, что это хорошая новость, но, конечно, неожиданная.
- Не томи, папа! – почти с раздражением произнесла Стефани. - Ну, прошу, расскажите мне наконец, что тут происходит – ласково замурлыкала она, поспешив исправить свой повышенный тон.
Её вспыльчивый характер, который она унаследовала от Стефана Кларка, порой давал о себе знать, но старательная девочка с малых лет стремилась научиться контролировать вспышки своих эмоций.
- Не горячись, дочка, - с теплотой в голосе сказала Леонора, - лучше присядь рядом.
Успокаивающий голос матери всегда магнетически действовал на Теффи, и она незамедлительно повиновалась.
- Мы знаем, что вы с сестрой хорошо устроились у тёти Беатрис, и вам здесь нравится – начал Джозеф, - но мы хотим забрать вас в Париж. Нам с мамой предлагают работу в парижском университете. Ты ведь понимаешь, как это важно. Это один из самых старейших в мире университетов, да и потом у вас будет возможность там учиться. Мы очень любим вас и всё время скучаем, находясь в разлуке. Тем более, устроившись на работу в Парижский университет, нам больше не придётся ездить в командировки, поэтому мы всегда сможем быть вместе. Ты ведь этого хотела, дорогая? Мы уезжаем послезавтра, у нас есть два дня на сборы.
- Теффи? – вопрошающе глядя на дочь, произнесла Леонора. Она чаще коротко называла её «Теффи», а Джозеф предпочитал ласковое сокращение «Фанни».
Мать внимательно следила за реакцией Стефани. Чуткое сердце мудрой женщины подсказало ей, что в душе дочери разыгралась настоящая буря, которую та усердно старалась скрыть.
Стефани проглотила подступающий к горлу комок. После слов: «Мы хотим забрать вас в Париж» она уже не слушала отца. Вернее она цеплялась за каждое слово, чтобы уловить его значение, но мысли в голове уже начали свой безудержный танец, мешая девочке сосредоточиться на речи Джозефа.
Будучи не по годам смышлёной, Стефани не хотела, чтобы родители догадались, что у неё на сердце. Поэтому десятилетняя девочка, старательно скрывая свои чувства, с улыбкой обняла Джозефа и Леонору.
- Ну что ты, мама! – слегка наигранно воскликнула Стефани. - Я очень рада! Просто новость и правда неожиданная. Но я действительно очень рада, - она умышленно сделала ударение на слове действительно. Только можно я немного прогуляюсь, чтобы обо всём подумать и привыкнуть к переменам? – сказала она, подмигнув и кокетливо посмотрев на отца.
- Разумеется, Фанни. Только не уходи далеко, - кивнул Джозеф, не в силах устоять перед озорными зелёными глазками своей младшей дочери.
- Нет, я не буду заставлять вас беспокоиться обо мне, - послушно произнесла она, - я пойду в наш любимый парк.
Попрощавшись с семьёй и накинув пальто, Стефани вышла из дома.
А Джозеф и Леонора так и остались сидеть в библиотеке. Ненси пошла в свою комнату собирать вещи, так что обеспокоенные родители молча погрузились в размышления.
Не могли они ничего знать о переживаниях младшей дочери, потому что Стефани ещё не успела рассказать им о своей крепкой дружбе с Питером и Марком. Она ещё не успела поведать им о том, как в маленьком детском сердечке просыпается первая любовь, и о том, как тяжело будет Теффи расставаться с первыми и единственными в жизни друзьями. Леонора и Джозеф даже не предполагали, что в это самое мгновение Стефани облокотилась на перила любимой горки и с трудом старалась сдержать выступающие слёзы.
Опечаленная девочка погрузилась в воспоминания. Они с бешеной скоростью мчались по серпантинам её памяти, и она не успевала проследить их хронологический порядок. Раз – первая встреча с Марком и его крепкая рука, защитившая её от вредных одноклассников. Два – первая прогулка с Питером и Марком по центральной улице города. Три – первая шоколадка, которую ей подарил Марк. Четыре – чистосердечное признание Питера. Пять – откровенный разговор с Марком у ручья после ссоры с Карлом… «Стоп! – громко приказала она себе, - если вы сейчас же не остановитесь, мисс Стефани Кларк, вы рискует попасть в психиатрическую лечебницу с нервным расстройством!», - собрав всю силу воли в кулак, повелительным тоном сказала она себе.
Порой ей удавалось на некоторое время привести себя в нормальное состояние, даже если это и требовало огромных усилий. Но, по правде говоря, хоть это и не совсем вежливо со стороны автора – рассказывать о столь личных вещах, Стефани почти всегда после подобных запретов поджимала нижнюю губу и позволяла своим слезам вырваться наружу сильным потоком.
Вот и сейчас она бродила по родным сердцу улицам, по тропинкам любимого парка и представляла, как ей будет тяжело покидать столь дорогие места.
Небольшая книжная лавка появилась за углом. Высокий серьезный старик в темном костюме стоял у входа. Стефани хорошо знала мистера Олдсота. Она вспоминала мгновение за мгновением, минуты, проведенные в этом магазинчике когда-то, были её минутами победы. Фанни не любила ходить в детский сад. Ей не нравилось тратить время на сон, в то время когда она могла использовать его с пользой. Поэтому, получив сладкую конфету за хорошее поведение, малышка сбегала по маленьким ступенькам крыльца детского сада и, перебегая дорогу, оказывалась в безопасности. Быстро распахнув дверь книжного магазина, маленький беглец закрывал ее перед собой с таким чувством, будто за ней гнались бешеные воспитатели, грозя пожаловаться родителям. Конечно, они за Стефани не бежали. После первых двух таких выходок директриса фрау Гертруда Баккер и другие воспитательницы поняли, что бороться с проказницей бесполезно, а родители и так все знали. Жозеф и Леонора не стали пресекать подобные шалости, потому что всегда воспитывали в своих дочерях любовь к книгам.
- Здравствуйте, - сказала она пожилому англичанину, владельцу магазина.
- Привет, дорогая Фанни, не мёрзни, заходи внутрь, - заботливо ответил мистер Олдсот. Это был пожилой человек около шестидесяти лет с доброй улыбкой и большими могучими руками. Кожа на них была сухой и слегка шершавой из-за частого контакта с книгами. Он был очень мудрым человеком, повидавшем многое на своём веку. Не зря его фамилия в переводе с английского языка означает «старая мысль».
- Благодарю, - стараясь улыбнуться, промолвила Стефани.
- Не старайся скрыть свою печаль от меня. Такого старика, как я, не обманешь, - похлопав девочку по плечу, произнёс мистер Олдсот.
- Ну что вы, дорогой сэр, я и не пыталась, вы ведь меня знаете с пелёнок. Я вам всё расскажу, а пока, можно я посижу у вас немного? Запах книг меня всегда успокаивал.
- Ну конечно, Фанни, устраивайся поудобнее, а я пока пойду и заварю чай. В этот час посетителей обычно не бывает, поэтому мы можем спокойно поговорить.
Мистер Олдсот отправился хлопотать на кухню, которая представляла собой маленькую комнатушку, где стоял небольшой стол с двумя стульями, электрическая плита с одной конфоркой и старенький буфет. Стефани же уселась в любимое кресло, и закрыла глаза. Она почувствовала, что ей хочется написать то, что у неё на сердце, хочется излить всю боль, ведь, как говорила её любимая мама, бумага всё стерпит. Теффи очень любила бумагу и с трепетом относилась к каждому листу. Мистер Олдсот говорил ей, что Бог научил людей получать из растений целлюлозу, а из неё создавать прекрасный материал, без которого не выжила бы ни одна цивилизация. Поэтому маленькая девочка никогда попросту не тратила ни один лист, а аккуратно писала на каждой строчке, чтобы меньше расходовать. Фанни надеялась, что если каждый человек будет экономнее использовать бумагу, людям не придётся вырубать так много деревьев на её изготовление.
Взяв со стола несколько исписанных листов, она перевернула их обратной чистой стороной и начала писать:
«Как хотелось бы быть похожей на звезду.. Вы можете спросить: "Почему именно на звезду"? Вчера вечером, дочитав дневник моего прапрадеда, я наблюдала за этими светилами на прекрасном синем небе, разглядывала каждую светящуюся точку сквозь замёрзшие ветки деревьев. В тот самый момент мне открылись несколько важных истин. Быть может, на них меня подтолкнули события, описанные Стефаном Кларком. А может быть, они, как семена, уже давно зародились в моей голове и сегодня лишь проросли. Порой я часто задаюсь, наверное, как и вы, разными вопросами, пытаясь найти ответы в книгах, фильмах, чужих биографиях или через непосредственное общение с людьми. Сегодня же я поняла, что ответы намного ближе к нам, чем кажется. Я наблюдала за звёздами и удивлялась, как они гармонично соединены вместе, как каждая звезда, находясь рядом с другой, создаёт яркое сияние. Небо было усыпано яркими небесными светилами, где-то они скапливались в кучки, светясь и переливаясь на иссиня черном бархатистом небе, а где-то можно было увидеть одинокие звёздочки, скромно горящие вдалеке. Точно также ведь и в мире людей. Некоторые нашли свои звёздочки и создают вокруг себя прекрасные созвездия, навсегда оставляя след на полотне жизни. А кто-то отстранился ото всех настолько далеко, что уже не может приблизиться ни к одной звезде, предрекая себя на одинокий полёт. А есть те, которые находясь в поисках духовного роста, приближаются к всесильной Луне. Некоторые же направляют свой путь к главной самой яркой звезде, совершая великие дела и подвиги. И всё же, несмотря на чудесную полярную звезду, человеческий взор всегда стремится обратиться к созвездиям, угадывая большую и малую медведицу, Кассиопею и Дракона. Почему же так происходит? Почему всегда приятнее смотреть на улыбающуюся счастливую женщину с ребёнком в руках, нежели на грустную одинокую даму, бредущую по мостовой. (По крайней мере, для меня). Быть может, потому что человек уже изначально был создан со второй половинкой. Да, эта половинка оказалась не самой идеальной, но не мне судить Еву, тем более она наша прародительница. Да и я совсем не идеальна, об этом говорят мои поступки и поведение.
Мой прапрадед стремился к миру, стремился быть счастливым со своей супругой. Ведь так важно найти свою половинку и создать семью. Я ещё маленькая, чтобы думать о подобном, я знаю. Но почему я должна расставаться с другом, которого так мечтала обрести?
Вчера на празднике я видела, как тётя Беатриса разрезает яблоки. Мне захотелось съесть половинку, но я отвлеклась, стала сервировать стол и забыла. Когда через минут двадцать, а может чуть больше я вернулась к тарелке с яблоками. Я задумалась. Не то чтобы я впервые увидела, как темнеют нарезанные дольки, но именно в тот момент мне в голову пришло одно сравнение. Я вспомнила, что когда-то папа читал письмо моей прабабушки Мьорки, где она сравнивала человека с половинкой яблока.. «Одинокая разрезанная половинка потемнеет, если её не соединить со второй половинкой яблока и не прижать их плотно друг к другу так, чтобы воздух не проходил между ними. Вот и душа человека начинает темнеть, как порезанное яблоко, если её не соединить со своей половинкой.»
Обретя свою истинную половинку, человек обретает себя и сохраняет свою прекрасную изначальную природу, потому что любовь даёт жизнь.
Так почему же мне предстоит остаться разрезанным яблоком, в то время когда я наконец-то нашла свою половинку?»
Волшебные слова Леоноры
Обессилев от перенесённых переживаний, Стефани погрузилась в беспокойный сон, положив голову на спинку кресла. Первая любовь имеет огромное значение в жизни девушки, а разлука с любимым человеком воспринимается как самое тяжёлое потрясение. Поэтому Стефани чувствовала, что она теряет частичку своей души.
К счастью, не прошло и пятнадцати минут, как к спящей красавице подошёл спаситель. На столике около кресла незаметно появилась тарелка с овощным салатом, блины, политые шоколадным соусом и две кружки. Пузатый чайник испускал пар и приглашал отведать ароматный чай.
Услышав рядом шаги и почувствовав приятные запахи, Стефани открыла сонные глаза и зевнула.
- О, как замечательно вы всё устроили, - с искренней улыбкой прощебетала Фанни,- это настоящий пир!
- Ну что ты, вот твоя мама и тётушка готовят действительно настоящий пир! А я так, порезал пару овощей и погрел в микроволновке блины, любезно приготовленные утром моей старушкой.
- Ох, миссис Олдсот такая замечательная! Как же она догадалась, что сегодня к вам зайду я и захочу съесть такие вкусные блины с шоколадным соусом! - смеясь и хлопая в ладоши, воскликнула Фанни.
- Полагаю, она будет очень рада, когда я передам ей твои слова, - мистер Олдсот добродушно улыбнулся, уже привыкнув к неожиданным речам маленькой гостьи.
За чашкой вкусного чёрного чая с молоком, который по традиции пьют в семье мистера Олдсота, а соответственно и в его лавке, Стефани поведала доброму другу о новости, которая для девочки была одновременно и радостной, и печальной. В этом книжном магазинчике, находясь в обществе любимых писателей, философов, историков, великих поэтов и поэтесс, Теффи чувствовала себя так спокойно, она будто растворялась в теплой, солнечной атмосфере. Ей всегда нравился момент соприкосновения с книгой или любой исторической деталью, будь то полуразрушенные стены древнего замка, или бесценные египетские артефакты, дотронуться до которых, у неё так и не было возможности, потому что в музее они хранились под толстым стеклом. Прикоснувшись к книге, Стефани будто чувствовала энергию, исходившую от писателя. Погружаясь в мысли, она просто ходила вдоль книжных полок уже повидавших несколько реставраций на своем веку и перелистывала хрупкие пожелтевшие страницы старых книг. Там был её близкий друг Чарльз Лютвидж До́джсон, более известный по псевдониму Льюис Кэролл, её первый учитель – прекрасная американская писательница Элионор Портер. «Поллианна» стала первой книгой, которую Стефани прочитала самостоятельно. Среди книжных полок она также встречалась с Джеком Лондоном и с Джонатаном Свифтом. Они были её самыми лучшими друзьями, пока не появились Питер и Марк…
Слёзы опять подступили к глазам. Завтра ей предстояло попрощаться с ними, и мысль о расставании приносила жгучую боль. Это был далёкий 1998 год, средств связи кроме телефонов ещё не были широко распространены, поэтому девочка очень переживала, что их пути больше не пересекутся. Разумеется, они будут писать друг другу, но как долго это будет продолжаться, ведь они ещё совсем маленькие, а самостоятельно вернуться в Нидерланды она сможет ещё так не скоро. А чрезвычайно занятые родители вряд ли отправят Стефани в Роттердам одну. Но неожиданно в сообразительной головке Стефани промелькнула надежда, что ей удастся уговорить Ненси приехать к тёте на следующие летние каникулы. Эта новая мысль стала для неё глотком свежего воздуха, поэтому она таинственно улыбнулась, игриво прищурив свои зелёные глазки. Ну что же, будем надеяться, что её желание осуществится…
Поблагодарив замечательного, терпеливого собеседника за разговор и вкусный обед, девочка вышла из книжного магазина. Прошли примерно два часа с того момента, как Стефани отправилась на прогулку. Она подумала, что родители могут начать волноваться и переживать за неё, поэтому, стараясь быть во всём послушной, Теффи поспешила к дому. По пути она встретила соседскую собаку, огромного пушистого сенбернара, и радостно поприветствовала её.
- Матильда, я так соскучилась! Ну, иди же сюда, я тебя поглажу!
Собака послушно подбежала к хорошо знакомой девочке и, весело виляя хвостом, облизала её руки.
Стефани широко улыбалась и, казалось, позабыла о своих переживаниях. Она очень любила животных и мечтала работать в заповеднике, чтобы ухаживать за ними. Ей всегда хотелось иметь собаку, но у тёти и мамы была аллергия, поэтому завести питомца не представлялось возможным.
Вспомнив о родителях, Фанни попрощалась с Матильдой и побежала по тропинке, ведущей к дому.
Она приостановилась у входа и замерла. Стефани понимала, что эта страница её жизни закрывается. Но она также знала, что сможет найти в себе мужество, чтобы перевернуть новую страницу. Поэтому дверь своего дома открыла не грустная и опечаленная, а сильная духом и уверенная девочка, готовая преодолеть любые трудности на своём пути.
Леонора встретила дочь на пороге и нежно поцеловала в щёку.
- Я уже начала переживать за тебя, родная.
- Всё хорошо, мама, я зашла в магазин мистера Олдсота. У него так тепло и хорошо, что я случайно заснула. А потом он накормил меня прекраснейшим обедом!
Стефани ещё долго рассказывала матери о нескольких новых книгах, которые обнаружила в магазине. Она надеялась, что ей удастся отвлечь мать от предмета надвигающегося разговора.
Но её попытки оказались безуспешными. Леонора усадила дочь на диван и села рядом. Со стены на дам смотрела Ламберта, двоюродная бабушка Стефани. Её величественный портрет находился над каминной полкой, и приходилось поднимать голову, чтобы полностью охватить его взглядом. Уверенный вид этой красивой женщины волшебным образом повлиял на девочку, и Теффи перестала увиливать от расспросов матери.
- Ты расскажешь мне, в чём дело? – начала разговор Леонора.
- Да, мама, расскажу. Я не хочу, чтобы между нами были тайны. Ты знаешь, что мне всегда было трудно общаться со сверстниками. Они такие вредные, могут легко смеяться друг над другом, я никогда не приветствовала подобное поведение, - Стефани говорила уверенно, выпрямив спину и спокойно смотря в глаза матери. - Прошли несколько тяжелых недель полного одиночества, а потом я познакомилась с двумя мальчиками. Питер и Марк стали моими лучшими и единственными друзьями, и… - запнулась Стефани и смущённо опустила взгляд.
- И кто из них покорил твоё сердце? – ласково глядя на дочь, произнесла Леонора.
- Марк, - тихо прошептала девочка, понимая, что нет смысла скрывать очевидное от матери.
- Дорогая, я очень рада, что ты впервые познакомилась с этим прекрасным чувством – любовью, но вот что я тебе скажу. Жизнь перестаёт приносить радость, когда человек пытается выполнить работу Бога. Господь предусмотрел каждому свой путь, и если мы будем Ему противиться, это может его обидеть. Представь, как бы ты себя почувствовала, если бы провела три часа на кухне и готовила торт для Питера и Марка. А когда ты бы их угостила, они, даже не попробовав, сказали, что твой торт им не нравится.
- Но я ещё не умею готовить… - запротестовала Теффи.
- Я не об этом. Представь, что бы ты почувствовала в тот момент?
- Я бы немного расстроилась.
- Вот и Бог расстроиться, если ты не попробуешь его торт. Он ведь приготовил для тебя отличное лакомство, а ты отказываешься от него. Ты не можешь знать, какие ингредиенты скрываются под пышным бисквитом, пока не разрежешь кусочек и не откусишь. - Леонора сделала паузу. – Подумай об этом. Ты ведь молилась и хотела, чтобы мы всегда были вместе, не так ли? Быть может, Бог услышал тебя?
Посмотрев на дочь с полминуты, она встала и направилась к выходу.
Не знала в тот момент Леонора, как сильно подействовали на Стефани слова матери. Как глубоко они затронули её душу, и навсегда оставили след в её сердце. Посидев и подумав над ними несколько минут, Стефани улыбнулась, и с чуждой для маленькой девочки уверенностью и грацией поднялась вверх по лестнице, чтобы собирать вещи. «Не забывай, мисс Стефани Кларк, что терпение приносит лучшие плоды», - сказала она себе, подмигнув. Зайдя в свою комнату и увидев сестру, она с улыбкой подошла к ней и нежно обняла.
Наступало время ужина. Все дамы собрались на кухне, включая младших Софию и Стефани. Девочки уже с малых лет были приучены к труду и помогали готовить. Стефани любила чистить картошку. Она могла незаметно класть себе в рот сырые кусочки, пока не видит мама. Леонора боялась за здоровье дочери и говорила, что есть не приготовленную картошку вредно. Беатрис же утверждала, что немного крахмала не повредит ребёнку, поэтому спокойно улыбалась, смотря на хрумкующую племянницу. Тётя всегда говорила, что Стефани – особенный ребёнок, поэтому нормально относилась ко всем странностям её поведения.
Вот и сейчас вместо того, чтобы по обыкновению пойти в детскую и поиграть с Софией, Теффи пожелала всем спокойной ночи и поднялась в свою комнату. Она хотела прочитать ещё несколько страниц из дневника прапрадеда. Ей было необходимо набраться уверенности перед прощанием с друзьями, которое ждало её завтра.
Господь тебя слышит.
15 ноября 1865 года.
Очень не хотел ехать в Париж, особенно после рассказов одного товарища из гарнизона. Он был там в 1841-ом и поведал много неприятных историй. В 30-е годы Париж пережил эпидемию холеры и туберкулёза. А всё из-за чего? Потому что люди выливали помои на улицу! Самая неприглядная вонючая жидкость выплёскивалась прямо на мостовую, где на некоторых улицах был проложен специальный желоб. Поэтому, вот потеха, больше всего везло подметальщикам! Чтобы пешеходы могли спокойно перейти дорогу, не испачкавшись, они подкладывали дощечки и переводили людей, разумеется, за пару или тройку монет. И не удивительно, что бедные районы, все находившиеся на востоке города, так сильно пострадали от эпидемии. Так как дул в основном западный ветер, на восток несло дым и копоть от фабрик. Что и говорить, правительство любой страны относится к бедным слоям, как к пушечному мясу. Мой товарищ Бейкер рассказывал, как были переполнены бедные крошечные больницы, которых и так не хватало, и как в дорогие западные кварталы съезжались больные за медицинской помощью, а их отправляли восвояси. Полная нищета, дефицит воды, света и воздуха стали причинами опустошительных эпидемий. Как подумаю о том, сколько детей тогда умерло на улицах города, жутко становится. Как же это по-зверски!
У нас каждый плантатор воспитывал детей с глубоким чувством ответственности за своих рабов, и когда черномазые детишки заболевали бронхитом или ещё какой болезнью, их переносили в тёплые гостевые комнаты и давали уход, как родным детям. А в Париже к своим гражданам относились, как к мусору! И куда я везу свою жену и лучшего друга?
Я не сетую на судьбу, сетовать можно было бы в том случае, если бы над моей головой несколько месяцев назад закрыли крышку гроба, или того лучше – закидали моё тело сырой землёй, а моя Эмилия осталась бы без кормильца и без крова. Вот тогда можно было бы сетовать! А сейчас надо сделать всё, чтобы не попасть в восточные кварталы, а найти небольшое жильё в благополучном районе.
28 ноября 1865 года.
Вчера наш корабль прибыл в старинный порт Франции. Мы совершили 3600-мильный путь из Дэлавэра до Шербура за четырнадцать с половиной дней. Это было прекрасное путешествие. Мы с Эмилией любим океан и чувствуем его силу. На борту корабля более всего ощущаешь свободу. И не только свободу… более всего ты чувствуешь себя беспомощным, более всего чувствуешь силу водной стихии, её мощь, её власть. Сильная волна поглощает всё на своём пути. Ты не успеешь и вскрикнуть, как она снесёт тебя с ног! И это великолепное чувство. Именно превосходство природы над человеком учит быть покорным и смиренным. Так человек видит силу Бога. Но, увы, в современном мире появляются мнения о том, что человек всесильный и ничто не имеет власти над ним. Люди настолько восхвалились, что не готовы признавать никакую главенствующую силу. Печально… Ведь стоит лишь приехать на север, где бушует снежная буря, и человек не сможет отрицать влияние природы.
Однажды я прочитал историю о том, как парень провалился под лёд, имея глупость ступить на не полностью замёрзшее озеро. Он описал, как сильно испугался, когда ноги оказались в ледяной воде, и он не смог бы ничего сделать, если бы не друг, помогший ему выбраться. Тогда он ощутил всецело, каждой своей клеточкой мощь и величие природы.
Вот и я, стоя на борту, чувствовал дыхание моря, его песню, его мелодию. Оно звучало то мягко, во время бриза, то голосило громко и яростно, во время шторма. Но оно никогда не молчало. Даже в штиль можно было услышать его едва различимый шёпот. И этот шёпот был самым прекрасным звуком в мире… шёпот моря и ветра – звуки, смягчающие, очаровывающие даже самое холодное сердце.
30 ноября 1865 года
Шербур покорил нас своей романтикой. Изящный портовый город вдохновил нас на долгие прогулки по набережной. Впечатлил памятник Наполеону Бонапарту, на пьедестале которого начертано: «Я решил обновить Шербур в духе чудес Египта». Не считаю Наполеона великим полководцем, но во Франции он является народным героем.
Эмилия любит цветы, вернее просто обожает, поэтому мы отправились в центральный парк Эммануэля Лье. Что и говорить, я был сражён красотой этого места. Мы долго гуляли по извилистым дорожкам парка, рассматривая столетние кипарисы, останавливаясь возле маленьких прудиков и любуясь растущими в воде лилиями. Я чувствовал дыхание цветов и редчайших экзотических растений, таких как кипарисы, бразильские пальмы и огромные эвкалипты. Хотелось петь от радости, хотелось кричать от удовольствия, находясь там! Ох, моя Эмилия кружилась и пританцовывала в своём великолепном голубом атласном платье, гуляя по тропинкам парка. Моя прекрасная, великолепная жена является лучшим дополнением этого восхитительного места!
Больше всего из всех чудес Шербура нас поразила базилика Святой Троицы. Этот гигантский величественный храм можно было назвать настоящим средневековым замком. Прекрасное сооружение напоминает огромный архитектурный пазл, состоящий из разных башен и собранный из элементов разнообразных стилей – от барокко до готики. Меня поразило внутреннее убранство храма. Просторный светлый зал скрывал удивительные сокровища. Мы словно оказались в разгаре средневековья. Высокие колонны возвышались над нашими головами, а резные барельефы у сводов нефа поражали взгляд. Но особенно нас шокировал барельеф «Пляска смерти». Это жуткое творение хотелось навсегда забыть и больше никогда не видеть, поэтому мы поскорее обратили наши взоры на другие сокровища храма. Изумительные, искусно выполненные два алтаря и старинный орган работы знаменитого мастера Кавайе-Колли являлись лучшими украшениями храма.
Этот храм действительно впечатлял своим величием. Но было одно НО… Здесь не чувствовалось присутствие Бога, в этом храме не хотелось молиться. Находясь в таком месте, я не мог ощутить спокойное благоговение в душе. В базилике Святой Троицы человек мог восхищаться способностями скульпторов и архитекторов, но не силой Бога. Я вспомнил тихие и уютные церкви Джорджии с низкими скамейками и скромным алтарём. Я мог провести там всё утро и не ощущать ход времени. В нашей церкви на высоком зелёном холме, откуда можно было смотреть на зелёные луга и поля, чувствовалось настоящее присутствие Бога. Детский хор, возвещавший начало служения, заглушил бы звуки этого огромного органа. Да, именно так, заглушил бы. Потому что нежные голоса детей ласкают душу больше, чем громкие звуки этого гигантского инструмента. Нам не хотелось долго находиться в храме, поэтому мы покинули это место и отправились обратно в парк.
Гуляя по старинным дорожкам, я думал о том, как замечательно было бы остаться жить в этом городе. А ещё я думал о том, как нужны в жизни перемены. Порой мы боимся сделать шаг в неизвестность, но, если мы ведомы Богом, любая неизвестность станет для нас благом. Главное молиться и верить, что Господь тебя слышит, и Он с тобой. Ведь Господь несомненно слышит, и это - истина, которую не стоит забывать!