Интригах, о всяческих кознях и происках, с которыми он столкнулся на первых
Порах, а потом о своей более спокойной жизни после того, как его сделали
Репетитором.
- И вот тогда-то, - добавил он, - после вашего длительного молчания,
Которое, конечно, должно было дать мне понять то, что я слишком хорошо вижу
Сейчас, что вы меня разлюбили, что я стал вам безразличен (г-жа де Реналь
Сжала его руки) вот тогда-то вы мне прислали эти пятьсот франков.
- Никогда не посылала! - сказала г-жа де Реналь.
- Это было письмо с парижским штемпелем, и оно было подписано "Поль
Сорель", чтобы отвлечь всякие подозрения.
Они начали строить всякие предположения о том, кто бы мог послать это
Письмо Атмосфера несколько изменилась Незаметно для себя г-жа де Реналь и
Жюльен перешли от приподнятого тона к сердечному, дружескому разговору Они
Не могли видеть друг друга, так как было темно, но звук голоса каждому
Пояснял все. Жюльен тихонько обнял ее за талию; это, конечно, был
Рискованный жест. Она попыталась было отвести его руку, но в эту минуту он
Довольно искусно отвлек ее внимание какой-то занимательной подробностью
Своего рассказа О руке его как будто забыли, и она осталась там, где была.
После множества всевозможных догадок относительно письма с пятьюстами
Франками Жюльен снова принялся рассказывать; постепенно к нему возвращалось
Его самообладание, по мере того как он описывал ей свою семинарскую жизнь,
Которая по сравнению с тем, что он переживал сейчас, не представляла для
Него никакого интереса. Все его мысли были теперь целиком поглощены тем, как
окончится это свидание. "Вы должны уйти", - поминутно повторял ему
Прерывающийся голос.
"Какой позор, если меня отсюда выпроводят, - думал Жюльен. - Вся жизнь
Моя будет отравлена угрызениями совести, никогда уж она мне не напишет, и,
бог весть, попаду ли я еще когда-нибудь в эти края". С этой минуты
Сладостное упоение этой близостью исчезло для него Сидя рядом с женщиной,
Которую он обожал, и почти сжимая ее в своих объятиях, в той самой комнате,
Где он когда-то был так счастлив, в этой глубокой тьме, угадывая и
Убеждаясь, что она плачет, чувствуя по тому, как вздымается ее грудь, что
Она едва сдерживает рыдания, он, на свое несчастье, превратился в холодного
Политика, почти столь же холодного и расчетливого, каким он бывал там, на
Семинарском дворе, когда чувствовал, что против него замышляется какая-то
Мерзость со стороны кого-нибудь из его товарищей посильней его. Жюльен
Нарочно затягивал свой рассказ, расписывая ей безотрадную жизнь, которую он
вел с тех пор, как уехал из Верьера. "Так, значит, - говорила себе г-жа де
Реналь, - после целого года разлуки и даже не имея никакой возможности
Знать, помнят ли о нем, в то самое время, когда я всячески старалась забыть
Его, он только и жил теми счастливыми днями, которые судьба ему послала в
Вержи". Рыдания ее усилились; Жюльен видел, что рассказ его достигает цели.
Он понял, что надо решиться на последнюю попытку: он быстро перешел к
Письму, которое получил из Парижа.
- И я распростился с его преосвященством.
- Как! Вы больше не вернетесь в Безансон? Вы покидаете нас навсегда?
- Да, - отвечал Жюльен решительным тоном, - я покидаю этот край, где я
Забыт даже тою, кого я любил больше всех в моей жизни, и больше уже никогда
Не вернусь сюда. Я еду в Париж...
- Ты едешь в Париж! - громко воскликнула г-жа де Реналь.
Рыдания душили ее; она уже не пыталась скрыть своего смятения. Жюльен
только этого поощрения и ждал: теперь он мог отважиться на решительный шаг,
Которым до сих пор боялся испортить все. До этого ее восклицания, ничего не
Видя в темноте, он совсем не мог себе представить, к чему это может
привести. Теперь он уже больше не колебался: страх перед угрызениями