Сага о людях из Лососьей долины 31 страница
Ламби сказал:
— Я полагаю, что добьюсь мира дурными средствами, не достойными мужа, если не
откажусь от этого похода.
Тут Торстейн сказал:
— Отнюдь не так просто, Ламби, отказаться от этого похода, потому что в этом
деле участвуют могучие и достойные люди, которые полагают, что слишком долго
позволяли поступать с собой несправедливо. Мне говорили о сыновьях Болли, что
они стали зрелыми и сильными мужами, жаждущими битвы, и им надо отомстить за
большую потерю. Мы не можем надеяться на спасение, если только не принесем
какую-нибудь жертву. Люди больше всего будут упрекать меня за это дело, потому
что я прихожусь Хельги родичем. Однако, мне кажется, большинству людей
свойственно считать, что жизнь дороже всего. Следует первым долгом преодолеть те
затруднения, которые нам непосредственно угрожают.
Ламби сказал:
— Легко понять, Торстейн, куда ты клонишь. Я полагаю, что мне придется
согласиться, раз ты даешь такой совет, который тебе кажется единственно
возможным. Ведь мы давно уже делили друг с другом все опасности. Но я хочу
поставить условием, если я пойду на это, чтобы мои родичи, сыновья Олава, ничего
не предпринимали, если месть против Хельги удастся.
Торгильс обещал это от имени братьев. Было решено, что Торстейн и Ламби
присоединятся к походу под началом Торгильса. Они условились, что во вторник
рано утром приедут в Тунгу в Хёрдадале. После этого они расстались. Торгильс
поехал вечером домой, в Тунгу. И вот пришло время, когда, как они условились,
нужно было встретиться у Торгильса тем, кто решил участвовать с ним в походе. Во
вторник рано утром, перед восходом солнца, Торстейн и Ламби приехали в Тунгу.
Торгильс принял их хорошо.
LXII
После этого Торгильс выехал из дому, и все они отправились вверх через
Хёрдадаль, и было их десять человек. Тут был Торгильс, сын Халлы. Он был
предводителем. Тут были сыновья Болли — Болли и Торлейк. Торд Кот, их брат, был
четвертым, пятым был Торстейн Черный, шестым — Ламби, седьмым и восьмым —
Халльдор и Арнольв, девятым — Свейн, десятым — Хуyбоги. Эти двое были сыновьями
Альва из Долин. Все они были хорошими воинами.
Они поехали своим путем вверх, к Сопандаскарду (Метущий Перевал), по
Лангаватнсдаль (Долина Озера) и дальше, к Боргарфьорду. Они переправились у
Островного Брода через реку Нордру (Северная Река) и у Прибрежного Брода через
реку Хвиту, вблизи от Двора. После этого они поехали в Рейкьярдаль (Долина
Дымов), и дальше через хребет в Скоррадаль, и так вверх вдоль леса, пока не
очутились поблизости от двора Ватнсхорн (Озерный Рог). Там они спешились. Вечер
уже давно наступил. Двор Ватнсхорн расположен близ озера, к югу от реки.
Торгильс сказал тут своим спутникам, чтобы они оставались там всю ночь:
— Я же подъеду к дому, чтобы все разведать и узнать, дома ли Хельги. Я слышал,
что Хельги часто остается с небольшим количеством людей, но что он очень
осторожен и спит в запертом помещении.
Спутники Торгильса просили его сделать так, как он найдет нужным. Торгильс после
этого переоделся. Он снял свой синий плащ и набросил на себя дождевой плащ. Он
отправился потом ко двору, и когда он подошел близко к изгороди, он увидел, как
навстречу ему вышел человек. Когда они встретились, Торгильс сказал:
— Думаю, что мой вопрос покажется тебе неразумным, друг. Куда я пришел, и как
называется этот двор, и кто в нем живет?
Тот отвечал:
— Ты, должно быть, очень глупый и невежественный человек, если ничего не слышал
о Хельги, сыне Хардбейна, храбрейшем и могущественнейшем муже.
Тут Торгильс спросил, бывает ли Хельги гостеприимным, когда неизвестные люди
приходят к нему, а в особенности такие, которые нуждаются в помощи.
Тот отвечал:
— О нем можно поистине сказать только хорошее, потому что Хельги один из самых
славных мужей и по гостеприимству, и по великодушию.
— Дома ли сейчас Хельги? — спросил Торгильс. — Я хотел бы искать у него
гостеприимства.
Тот спросил, что у него на уме. Торгильс отвечал:
— Этим летом на тинге я был объявлен вне закона. Я хотел бы теперь искать
поддержки одного из тех людей, которые имеют большую силу. За это я бы предложил
сопровождать его и служить ему. Отведи меня теперь в дом к Хельги.
— Мне это нетрудно сделать, — сказал тот, — отвести тебя в дом, и ты можешь
получить здесь ночлег. Но Хельги ты тут не найдешь, — его нет дома.
Тогда Торгильс спросил, где он. Тот отвечал:
— Хельги на своем выгоне, который называется Зоб.
Торгильс спросил, где этот выгон и кто там вместе с Хельги. Тот отвечал, что с
ним его сын Хардбейн, а также двое людей, объявленных вне закона, которых он
взял к себе. Торгильс попросил показать ему дорогу к выгону:
— Потому что я хочу, если смогу, сейчас же встретиться с Хельги, — сказал он, —
и поговорить с ним о моем деле.
Тот так и сделал. Он показал Торгильсу дорогу, и после этого они расстались.
Торгильс возвратился в лес к своим спутникам и рассказал им, что он узнал о
Хельги.
— Мы останемся здесь на ночь и только утром отправимся к выгону, — сказал он.
Они сделали, как он им сказал. На другое утро Торгильс со своими спутниками
поскакал вдоль леса, пока они не приблизились к выгону. Тут Торгильс велел им
спешиться и поесть. Они так и сделали и некоторое время отдыхали.
LXIII
Теперь нужно рассказать, что произошло в пастушьей хижине, где был Хельги, а
также те его люди, о которых говорилось раньше. Хельги велел утром мальчику,
который пас овец, чтобы он обошел лес вблизи выгона и посмотрел, нет ли
проезжающих людей и нет ли каких-либо других новостей.
— Что-то сны мои этой ночью были тяжелыми, — сказал он. Мальчик отправился в
путь, как велел ему Хельги. Он некоторое время отсутствовал, и когда он пришел
обратно, Хельги спросил его, что он видел нового. Тот отвечал:
— Я видел что-то, как я предполагаю, важное.
Хельги спросил, что это было. Тот отвечал, что он видел людей, и притом немало.
— И я думаю, что они не из нашей округи, — добавил он. Хельги спросил:
— Где они были, когда ты их увидел, и что они делали, и заметил ли ты, какая у
них одежда и какой у них вид?
Тот отвечал:
— Я не был настолько испуган, чтобы не обратить внимания на это, я знал, что ты
будешь спрашивать об этом.
И он сказал, что они сидят недалеко от хижины и едят. Хельги спросил, сели ли
они в круг или в ряд, друг возле друга. Тот отвечал, что они уселись в круг на
своих седлах. Хельги сказал:
— Скажи мне теперь что-нибудь об их наружности. Я хотел бы знать, смогу ли я
угадать по описанию, что это за люди.
Мальчик отвечал:
— Там сидел один человек на крашеном седле, в синем плаще. Он был высок ростом,
и у него был воинственный вид. Над висками у него была лысина, и зубы его были
все время видны.
Хельги сказал:
— Этого человека я сразу узнаю по твоему рассказу. Ты видел Торгильса, сына
Халлы, с запада, из Хёрдадаля. Но чего хочет от нас этот задира?
Мальчик сказал:
— Рядом с ним сидел человек на золоченом седле. Он был в пурпурном кюртиле, на
руке у него было золотое запястье, а на голове повязка, вышитая золотом. У него
были золотистые волосы, которые падали ему на плечи. У него был светлый цвет
лица и горбинка на носу, а впереди нос у него был немножко приподнят. Глаза у
него были очень красивые, — он был голубоглазый, — взгляд зоркий и несколько
беспокойный, широкий лоб и полные щеки. У него была челка над бровями, и он был
широк в плечах, и грудь у него была сильная. У него были очень красивые и
сильные руки, и все его поведение было благородным.
И еще я хочу сказать, что я никогда не видел такого воинственного человека. Он
был еще юношей, так что у него не росла борода. Мне показалось, что его гнетет
тяжкая забота. Тут Хельги отвечал:
— Точно ты разглядел этого человека. В нем должно быть что-то необычайное.
Однако я не думаю, что видел его когда-либо. Но я хочу высказать догадку, кто он
такой. Я полагаю, что это был Болли, сын Болли, потому что мне рассказывали, что
он подает большие надежды.
Тут мальчик сказал:
— Там еще сидел человек на седле, украшенном финифтью. Он был в светло-зеленом
кюртиле. На руке у него был большой золотой перстень. Этот человек был красив
лицом и, должно быть, молод. Волосы у него были темные, и они очень красиво
ниспадали ему на плечи, и, судя по всему, это был человек благородный.
Хельги отвечал:
— Мне кажется, что я знаю, кто этот человек, о котором ты рассказал. Наверно,
это Торлейк, сын Болли. Ты мальчик зоркий и понятливый.
Мальчик сказал:
— Рядом с ним сидел юноша. Он был в синем кюртиле и черных штанах, и полы его
кюртиля были заправлены в штаны. У этого человека черты лица были правильные,
волосы светлые, красивое лицо, и он был строен и благороден с виду.
Хельги отвечал:
— Этого человека я узнаю. Я видел его, когда он был еще совсем молодым. Это,
вероятно, Торд, сын Торда, воспитанник Снорри Годи. Очень знатные люди собрались
тут из западных фьордов. Кто был там еще?
Тут мальчик сказал:
— Там сидел еще человек на шотландском седле, с седой бородой и смуглым лицом.
Он был черноволосый, кудрявый и очень некрасивый, но воинственного вида. Он был
в сером плаще.
Хельги сказал:
— Ясно вижу я, кто этот человек. Это Ламби, сын Торбьёрна из Лососьей Долины. Но
я не могу понять, как он оказался вместе с этими братьями.
Мальчик сказал:
— Там сидел еще человек на высоком седле. На нем была одежда синего цвета без
рукавов, и на руке у него было серебряное запястье. Вид у него был как у бонда,
и он был уже немолод. Волосы у него были темного цвета и очень кудрявые. У него
на лице был рубец.
— Теперь я совсем ничего не понимаю, — сказал Хельги. — Это, должно быть, ты
видел Торстейна Черного, моего шурина. Поистине удивительно, что он участвует в
этом походе. Я бы не приехал так к нему. Однако кто был там еще?
Тот отвечал:
— Там сидело еще два человека, похожих друг на друга. Они были среднего
возраста, очень сильные, с рыжими волосами. И лица их были покрыты веснушками, и
все же они были хороши собой.
Хельги сказал:
— Я точно знаю, кто эти люди. Это сыновья Армода, названые братья Торгильса —
Халльдор и Арнольв. Ты очень наблюдателен. Однако всех ли людей ты теперь
описал, которых ты видел?
Тот отвечал:
— Мне мало осталось добавить. Рядом с ними, вне круга, сидел еще один человек.
Он был в чешуйчатом панцире, и на голове у него был стальной шлем, края которого
шириной с ладонь. Ои перекинул через плечо сверкающую секиру, лезвие которой
было примерно с локоть. У него было смуглое лицо и черные глаза, и у него был
вид викинга.
Хельги отвечал:
— Этого человека я точно узнаю по твоему описанию. Это был Хунбоги Сильный, сын
Альва из Долин. Нелегко мне понять, чего они хотят, но они хорошо выбрали себе
людей для этого похода.
Мальчик сказал:
— И рядом с этим сильным человеком сидел еще один человек. У него были темные
волосы, грубое и красное лицо и широкие брови. Он был среднего роста.
Хельги сказал:
— Тебе не нужно продолжать дальше. Это был Свейн, сын Альва из Долин, брат
Хунбоги. И будет лучше для нас, если мы не окажемся бездеятельными перед лицом
этих людей. Потому что я подозреваю, что они хотят встретиться со мной, прежде
чем покинуть это место, и среди них есть люди, которые бы хотели, чтобы эта
встреча произошла несколько раньше. Пусть женщины, которые сейчас здесь на
выгоне, переоденутся мужчинами, и возьмут коней, и как можно скорее скачут
домой. Может статься, что те, кто сидит здесь недалеко от нас, не разберут, кто
там едет, мужчины или женщины. Если бы они нам оставили хоть немного времени,
чтобы к нам сюда могла прибыть подмога, то еще неизвестно, на чьей стороне будет
удача.
Женщины уехали, их было всего четверо.
Торгильс заподозрил, что весть о них дошла до Хельги, и велел своим спутникам
взять коней и как можно скорее ехать. Они так и сделали. Но только они вскочили
на коней, как увидели человека, который ехал прямо к ним. Он был мал ростом и
очень подвижен, у него был очень неспокойный взгляд, и он сидел на хорошем коне.
Этот человек приветствовал Торгильса, как знакомого. Торгильс спросил, как его
зовут и какого он рода, а также откуда он едет. Тот отвечал, что его зовут Храпп
и что он с материнской стороны происходит с Брейдафьорда.
— Там я вырос, — сказал он. — Меня зовут Храпп Убийца, и я назван так потому,
что я человек необходимый, хоть и мал ростом. Но со стороны отца я происхожу с
юга и не одну зиму прожил там. Очень удачно случилось, Торгильс, что я здесь с
тобой встретился, потому что хотел тебя разыскать, хотя это было бы для меня и
несколько труднее. Я попал в трудное положение. Я поссорился со своим хозяином.
Он плохо обходился со мной, а я уже из-за своего прозвища не могу допустить,
чтобы кто-нибудь меня оскорблял. Поэтому я на него напал. Однако я боюсь, что я
либо слабо ранил его, либо вовсе не ранил. С тех пор я пробыл там совсем
недолго, чтобы выведать, как обстоят дела, и почувствовал себя в безопасности
только тогда, когда вскочил на этого коня, которого взял у хозяина.
Храпп говорил много, но спрашивал мало. И все же он вскоре понял, что они
намереваются напасть на Хельги, и он был этим доволен и сказал, что не отстанет
от других.
LXIV
Торгильс и его спутники, как только сели на коней, быстро поскакали и выехали из
леса. Тут они увидели, что четыре человека скачут прочь от хижины. Те тоже
погоняли коней как могли. Тут некоторые из спутников Торгильса сказали, что
нужно погнаться за ними как можно скорее. Тогда Торлейк, сын Болли, сказал:
— Лучше нам раньше подъехать к хижине и посмотреть, что там за люди, потому что
я полагаю, что навряд ли это Хельги со своими людьми. Мне кажется, что это
только женщины.
Больше было таких, кто против этого возражал. Но Торгильс сказал, что пусть
Торлейк решает, потому что ему известно, что у Торлейка самое острое зрение.
Тогда они повернули к хижине. Храпп скакал впереди и размахивал в воздухе
копьем, которое у него было в руке. Он наносил им удары перед собой и говорил,
что теперь самое время испытать себя.
Хельги и его люди не заметили приближения врагов, пока Торгильс и его спутники
не окружили хижину. Хельги велел запереть дверь и взяться за оружие. Храпп
тотчас вскочил на крышу хижины и спросил, внутри ли лиса. Хельги отвечал:
— Ты сейчас увидишь, что тот, кто здесь живет, довольно опасен и что он может
кусаться, если подойти к нему слишком близко.
И тотчас же Хельги нанес удар копьем через отверстие в крыше и пронзил Храппа.
Тот свалился мертвым на землю.
Торгильс велел своим людям действовать осторожно и остерегаться несчастья.
— Ведь мы достаточно сильны, — сказал он, — чтобы захватить хижину и одолеть
Хельги, потому что я думаю, что у него мало людей.
Хижина была построена так, что ее крыша держалась на одной только балке, которая
лежала на стенах, и концы балки выдавались наружу. Крыша состояла из одного слоя
дерна, и он еще не сросся.
Тут Торгильс сказал, что нужно подойти к концам балки и потянуть так сильно,
чтобы либо сломалась балка, либо рухнула крыша. А другие должны были стоять у
двери, чтобы никого не выпустить.
В хижине, вместе с Хельги, было пятеро. Там был его сын Хардбейн — ему было
двенадцать лет, — мальчик-пастух и двое других людей, которые этим летом пришли
к нему. Они были объявлены вне закона. Одного из них звали Торгильс, а другого
Эйольв.
Торстейн Черный стоял перед дверью хижины, и с ним Свейн, сын Альва из Долин, а
другие соратники старались сорвать крышу с хижины, и для этого они разделились.
За один конец балки взялся Хунбоги Сильный, и с ним вместе сыновья Армода, а за
другой конец балки взялись Торгильс и Ламби, и с ними вместе сыновья Гудрун. Они
навалились со всей силой на балку, так что она посередине сломалась пополам. И в
это время Хардбейн нанес из хижины, оттуда, где была проломлена дверь, удар
длинным копьем. Удар пришелся по стальному шлему Торстсйна Черного, так что он
был ранен в лоб, и это была большая рана. Тут Торстейн сказал, и это было
правдой, что они имеют дело с мужами.
Сейчас же после этого Хельги так стремительно выбежал из двери, что те, кто
стоял ближе, отпрянули. Торгильс стоял там поблизости и ударил его мечом. Удар
пришелся в плечо, и это была большая рана. Хельги повернулся против него, и в
руках у него был дровяной топор. Хельги сказал:
— Старик еще осмеливается встречаться с обнаженным оружием врага!
И он замахнулся своим топором на Торгильса, и ударил его по ноге, и это была
большая рана.
Когда Болли это увидел, он ринулся на Хельги, и в руке у него был меч Фотбит, и
он пронзил им Хельги, и это была смертельная рана. Товарищи Хельги выбежали
тогда из хижины, и также Хардбейн. Торлейк, сын Болли, обратился против Эйольва.
Это был сильный муж. Торлейк ударил его мечом и попал в бедро над коленом, и
отрубил ему ногу, и тот упал мертвый на землю. А Хунбоги Сильный подбежал к
Торгильсу и ударил его секирой, и удар пришелся по спине и рассек его пополам.
Торд Кот стоял поблизости, когда Хардбейн выбежал, и хотел на него напасть. Но
Болли подскочил к нему, когда увидел это, и сказал, чтобы тот не причинял
Хардбейну вреда:
— Никто не должен совершать здесь постыдных поступков. Хардбейна надо пощадить.
У Хельги был еще один сын, которого звали Скорри. Он воспитывался в Энгланде, на
юге Рейкьярдаля.
LXV
После всего случившегося Торгильс и его спутники отправились обратно через
горный кряж в Рейкьярдаль и там объявили об этих убийствах. Потом они поехали на
запад той же дорогой, какой они ехали с запада, и не останавливались, пока не
прибыли в Хёрдадаль. Они рассказали тут о том, что произошло во время их
поездки. Их поход стал знаменитым, и всем казалось, что одолеть такого воина,
каким был Хельги, — немалый подвиг. Торгильс поблагодарил своих спутников за то,
что они приняли участие в этом походе, и то же самое сделали братья, сыновья
Болли. После этого они расстались, те, кто ездили с Торгильсом.
Ламби поехал на запад, в Лососью Долину, но сначала заехал в Хьярдархольт и
подробно рассказал своим родичам о том, что произошло в Скоррадале. Те были
очень недовольны его поездкой, и сильно упрекали его, и говорили, что этим он
показал, что он больше принадлежит к роду Торбьерна Хилого, нежели к роду
Мюркьяртана, короля ирландцев. Ламби очень рассердился на них за их речи и
сказал, что они не знают, что делают, когда его попрекают.
— Потому что я отвел от вас смерть, — сказал он. После этого они обменялись лишь
немногими словами, потому что у обеих сторон недовольство еще усилилось. Ламби
уехал к себе домой.
Торгильс, сын Халлы, поехал в Хельгафелль, и с ним вместе сыновья Гудрун и его
названые братья Халльдор и Арнольв. Поздним вечером они прибыли в Хельгафелль,
так что все люди были уже в постелях. Гудрун поднялась и велела людям встать и
позаботиться об угощении. Она вошла в дом, где они сидели, и приветствовала
Торгильса и всех его спутников, и спросила, каковы новости. Торгильс ответил на
приветствие Гудрун. Он снял свой плащ и отложил оружие, и уселся у столбов,
поддерживающих крышу. Торгильс был в коричнево-красной одежде, и на нем был
широкий серебряный пояс. Гудрун села рядом с ним на скамью. Тут Торгильс сказал
такую вису:
Мы убили Хельги
У него же в доме,
Трупы ворону кинув,
Сталь мечей обагрили.
Торлейк вел нас в битву.
Три отважных воина
Пали в сече с нами.
Это месть за Болли.
Гудрун подробно расспрашивала обо всем, что случилось во время похода. Торгильс
отвечал на все, о чем она спрашивала. Гудрун сказала, что поход был совершен
очень быстро, и просила принять ее благодарность. После этого их стали угощать,
и когда они поели, их проводили к постелям. Там они проспали ночь.
На следующий день Торгильс начал разговор с Гудрун и сказал:
— Дело обстоит так, как ты знаешь, Гудрун, что я возвратился из того похода, о
котором ты меня просила, и притом так, как надлежит мужу. И я надеюсь, что я это
дело сделал не даром. Ты также, вероятно, вспоминаешь, какую награду ты мне
обещала. Я полагаю, что теперь я заслужил эту награду.
Тогда Гудрун сказала:
— Не так много времени прошло с тех пор, как мы говорили с тобой, чтобы я могла
об этом забыть. У меня и нет другого намерения, как выполнить все то, что я тебе
обещала. Но помнишь ли ты, что я тогда произнесла?
Торгильс отвечал, что она, по-видимому, должна это помнить.
Гудрун отвечала:
— Я полагаю, что я обещала тебе, что я не выйду замуж ни за какого другого
человека, который находится здесь со мной в стране, кроме тебя. Или ты хочешь
что-нибудь возразить против этого?
Торгильс сказал, что она помнит правильно.
— Что ж, это хорошо, — сказала Гудрун, — если мы не расходимся в том, что мы
помним. Я не хочу от тебя дальше скрывать, что я не думаю, чтобы я стала твоей
женой. Мне кажется, что я поступлю согласно своему обещанию, если выйду замуж за
Торкеля, сына Эйольва, поскольку его теперь нет в стране.
Тут Торгильс сильно покраснел и сказал:
— Я ясно вижу, откуда все это. Оттуда всегда шли злые замыслы против меня. Я
знаю, что все это советы Снорри Годи.
Торгильс сейчас же вскочил и прекратил разговор, и был в страшном гневе. Он
вышел к своим спутникам и сказал, что хочет уехать. Торлейк был недоволен
случившимся и тем, что Торгильс был обманут, но Болли согласился с волей матери.
Гудрун сказала, что она даст Торгильсу богатые подарки и таким образом его
утешит. Торлейк отвечал, что это не поможет.
— Торгильс слишком горд, чтобы удовольствоваться столь малым, — сказал он.
Гудруп сказала, чтобы он сам подумал, как ему утешиться. Торгильс уехал после
этого из Хельгафелля, и с ним вместе его названые братья. Он вернулся домой, в
Тунгу, на свой двор, и был очень недоволен своей судьбой.
LXVI
Этой зимой Освивр заболел и умер. Это было большим несчастьем, ибо он был очень
мудрым человеком. Освивра похоронили в Хельгафелле, потому что Гудрун построила
там церковь.
Той же зимой заболел Гест, сын Оддлейва, и когда болезнь стала угрожать его
жизни, он призвал своего сына Торда Короткого и сказал:
— У меня такое предчувствие, что болезнь прервет нашу совместную жизнь. Я хочу,
чтобы мое тело перевезли в Хельгафелль, потому что это место станет первым во
всей округе30. Часто я видел над ним сияние.
После этого Гест скончался.
Зима была холодная. Лед был очень толстый и сковал море в Брейдафьорде так
далеко, что кораблям нельзя было подойти к Бардастранду. Тело Геста две ночи
находилось в Хаги. И когда прошла вторая ночь, поднялся такой сильный ветер, что
весь лед отогнало от берега. А на следующий день после этого погода была хорошая
и тихая. Торд взял корабль, внес на него тело Геста, они отправились днем на юг
через Брейдафьорд и к вечеру прибыли в Хельгафслль. Торд был там хорошо принят и
остался на ночь. На другое утро Геста похоронили, и он теперь лежал в одной
могиле с Освивром. Таким образом, исполнилось предсказание Геста, что между ним
будет меньшее расстояние31, чем тогда, когда один жил на Бардастранде, а другой
в Селингсдале. Торд Короткий поехал домой, как только все было копчено. На
следующую ночь разыгралась страшная непогода, и весь лед понесло обратно к
берегу. Море было покрыто льдом всю зиму, так что корабли не могли проходить.
Людям казалось великим знамением, что удалось пройти с телом Геста, в то время
как до того и после того по морю нельзя было пройти.
LXVII
Жил человек по имени Торарин. Его двор был в Лангадале. Он был годи, но не
обладал большим могуществом. Сына его звали Аудгисль. Он был храбрым человеком.
Торгильс, сын Халлы, отнял у них звание годи, и это казалось им большой обидой.
Аудгисль отправился к Снорри Годи и рассказал ему об этом насилии, и просил его
о помощи. Снорри отвечал ему дружелюбно, однако довольно сдержанно, и сказал:
— Он становится невоздержанным и дерзким, это отродье Халлы. Неужели Торгильс
так и не встретил людей, которые воспротивятся его воле? Правда, верно и то, что
он человек могучий и умелый. Однако и таких людей, как он, отправляли на тот
свет.
Снорри подарил Аудгислю разукрашенную секиру, когда тот уезжал.
Весной Торгильс, сын Халлы, и Торстейн Черный поехали на юг, в Боргарфьорд, и
предложили сыновьям Хельги и другим его родичам виру. Договор был заключен, и он
был почетным. Торстейн уплатил две части виры за убийство, Торгильс должен был
уплатить третью часть, и это должно было совершиться на тинге.
Тем летом Торгильс отправился на тинг, и когда они подъезжали к лавовому полю у
места тинга, они увидели женщину, которая приближалась к ним. Она была очень
высокого роста. Торгильс подъехал к ней, но она отпрянула от него и сказала
следующее:
Всем начеку
Надобно быть,
Козни врага
Рушить. Но всех
Ждет западня:
Снорри умен.
После этого она пошла своей дорогой. Тут Торгильс сказал:
— Редко случалось так, когда судьба была ко мне благосклоннее, чтобы ты уезжала
с тинга, когда я ехал на тинг32.
Тут Торгильс отправился на тинг, к своей палатке, и первое время на тинге все
было спокойно. Однажды на тинге случилось так, что одежды были развешаны для
просушки. У Торгильса был синий плащ. Он был повешен на стене палатки. Люди
слышали, как плащ сказал следующее:
Он висит и сохнет
На стене. Он знает
Замысел коварный, —
Не один, а два их33.
Всем это показалось большим чудом.
На следующий день после этого Торгильс отправился на западный берег реки, чтобы
уплатить виру сыновьям Хельги. Он присел на лавовом поле над палаткой. С ним был
Халльдор, его названый брат, и, кроме того, здесь были другие люди. Туда пришли
сыновья Хельги. Торгильс начал тогда отсчитывать серебро. Аудгисль, сын
Торарина, проходил при этом мимо, и в то мгновенье, когда Торгильс сказал
«десять», Аудгисль нанес ему удар, и всем показалось, что они услышали, как
голова произнесла «одиннадцать», когда она отлетала от шеи. Аудгисль побежал к
палатке людей из Ватнсфьорда, но Халльдор тотчас же устремился за ним и нанес
ему смертельный удар у дверей палатки.
Весть о том, что Торгильс, сын Халлы, убит, дошла до палатки Спорри Годи. Снорри
сказал:
— Ты, вероятно, не так понял. Торгильс, сын Халлы, вероятно, сам кого-нибудь
убил.
Собеседник ответил:
— Во всяком случае его голова отлетела от туловища.
— Тогда возможно, что это так, — сказал Снорри.
За это убийство была заплачена вира, как рассказывается в саге о Торгильсе, сыне
Халлы.
LXVIII
В то самое лето, когда был убит Торгильс, сын Халлы, в Бьярнархёфн пришел
корабль. Он принадлежал Торкелю, сыну Эйольва. Он был тогда таким богатым
человеком, что у него было два торговых корабля в плаванье. Второй из них прибыл
в Хрутафьорд, в Бордейр, и оба были нагружены лесом.
И когда Снорри Годи услышал о прибытии Торкеля, он тотчас же отправился к
кораблю. Торкель встретил его очень дружелюбно. У Торкеля на корабле было также
много питья. Угощение было великолепным, и они долго беседовали друг с другом.
Снорри спросил, что нового произошло в Норвегии. Торкель рассказал обо всем
складно и точно. Снорри, в свою очередь, рассказал о новостях, которые случились
здесь в то время, пока Торкель был в отъезде.
— Мне кажется, что тебе следовало бы, — сказал Снорри, — как я уже говорил тебе
до твоего отъезда, прекратить свои путешествия, зажить на покое и вступить в тот
брак, о котором тогда шла речь.
Торкель отвечал:
— Я вижу, куда ты метишь, и мое намерение не изменилось с тех пор, как мы
говорили об этом. Я не откажусь от завидной женитьбы, если она окажется
возможной.
Снорри сказал:
— Я готов оказать тебе поддержку и помощь в этом деле. Теперь для твоего брака с
Гудрун устранены оба препятствия, которые казались тебе особенно непреодолимыми:
месть за Болли свершилась, а Торгильс устранен.
Торкель произнес:
— Мудры твои советы, Снорри, и я, конечно, направлю свои усилия на это дело.
Снорри оставался несколько ночей на корабле. После этого они взяли
десятивесельную лодку, которая стояла у корабля, и собрались в путь. Всего их
было два с половиной десятка человек. Они отправились в Хельгафелль. Гудрун
встретила Снорри с большой радостью. Им предложили превосходное угощение, и
когда они пробыли там одну ночь, Снорри позвал Гудрун, чтобы с ней поговорить, и
сказал:
— Дело обстоит так, что я предпринял это путешествие ради Торкеля, сына Эйольва,
моего друга. Он теперь прибыл сюда, как видишь, и привело его сюда намерение
посвататься к тебе. Торкель — именитый муж. Тебе известно, из какого он рода, а
также его образ действий. У него также нет недостатка в имуществе. Нам кажется,
что он подходит более других для того, чтобы стать хёвдингом здесь, на западе,
если только он захочет этого. К Торкелю все относятся с почтением, когда он
бывает здесь. Но еще более его почитают, когда он бывает в Норвегии у
высокопоставленных людей.
Тут Гудрун отвечала:
— В этом деле решать надлежит прежде всего моим сыновьям, Торлейку и Болли, и,
кроме них, тебе третьему, Снорри. Я охотнее всего обращаюсь к тебе за советом в
делах, которые кажутся мне наиболее важными, потому что ты уже с давних пор был
моим добрым советчиком.
Снорри отвечал, что, само собой разумеется, Торкеля нельзя отстранить. После
этого Снорри велел позвать сыновей Гудрун. Он сообщил им об этом деле и объяснил
им, как вырастет их могущество с помощью Торкеля, благодаря его богатству и
заботам о них, и говорил весьма вкрадчиво.
Тут Болли отвечал:
— Моя мать может судить об этом лучше всего. Я согласен с ней. Конечно, для меня
важно то, что ты поддерживаешь это дело, Снорри, потому что ты сделал для нас
немало хорошего.
Тогда Гудрун сказала:
— Мы охотно последуем за Снорри в этом деле, потому что его советы вели к нашему
счастью.
Снорри стал их всячески уговаривать, и было решено, что Гудрун и Торкель
поженятся.
Снорри предложил, чтобы свадебный пир был у него. Торкель был этим доволен.
— Дело не станет за тем, чтобы добавить средства на это, сколько вы пожелаете, —
сказал он. Тогда Гудрун сказала:
— Я хочу, чтобы свадьбу справили здесь, в Хельгафелле. Я не боюсь, что мне
трудно будет найти для этого средства, и я не обращусь за помощью ни к Торкелю,
ни к кому другому.
— По всему видно, Гудрун, — сказал Снорри, — что ты выдающаяся женщина.
Тогда было решено, что свадьбу сыграют в Хельгафелле за шесть недель до начала
зимы. После этого Снорри и Торкель уехали. Снорри поехал домой, а Торкель на
свой корабль. Он проводил это лето попеременно то в Тунге, то на корабле. Время
свадебного пира приближалось. Гудрун усердно занималась подготовкой к свадьбе и
запасалась угощениями. Снорри Годи явился на этот пир с Торкелем, и с ними было
около шести десятков человек. Это была славная дружина, потому что большинство
из них были в крашеных платьях. Гудрун заранее пригласила около ста гостей.
Братья Болли и Торлейк вышли встречать Снорри с его спутниками, а также
приглашенных заранее гостей. Снорри и сопровождавшие его люди были встречены
великолепно. У них приняли коней и одежду. Их провели в дом. Торкель и Снорри со
своими спутниками сели на одну скамью, более почетную, а гости Гудрун на другую.