Глава 9. — Ну, по крайней мере, я не перегнула, — сказала Бонни
— Ну, по крайней мере, я не перегнула, — сказала Бонни. — Но я устала от всей этой сверхъестественной ерунды; я устала от всего этого. Это было в последний раз, совсем последний.
— Хорошо, — произнесла Елена, отворачиваясь от зеркала, — давайте поговорим о чем-то другом. Вы узнали сегодня что-нибудь?
— Я говорила с Аларихом, и он назначил еще одну встречу на следующей неделе, — ответила Бонни. — Он спросил Кэролайн, Викки и меня, не хотели бы мы воспользоваться гипнозом, чтобы пережить то, что случилось. Но я уверена, что он — не Другая Сила, Елена. Он слишком правильный.
Елена кивнула. Она долго размышляла о своих подозрениях на счет Алариха. Не потому что он был правильным, а потому что она проспала четыре дня на его чердаке. На самом деле, позволила бы Другая Сила остаться ей целой и невредимой? Конечно, Дамон сказал, что он заставил Алариха забыть, что она была в доме, но подчинится ли Другая Сила влиянию Дамона? Разве она не сильнее его?
«Если только его Сила временно не перегорела, — подумала она внезапно. — Так же как сгорела Сила Стефана. Или если только он не притворялся».
— Ну, все равно пока что мы не будем вычеркивать его из списка, — сказала она. — Мы должны быть осторожны. Что на счет миссис Флауэрс? Вы узнали что-нибудь о ней?
— Не повезло, — ответила Мередит. — Мы пошли в пансионат сегодня утром, но она не открыла дверь. Стефан сказал, что он попробует найти ее днем.
— Если бы кто-нибудь пригласил меня туда, я тоже могла бы понаблюдать за ней, — произнесла Елена. — Я чувствую себя так, как будто я единственная ничего не делаю. Я думаю… — Она на секунду приостановилась и затем сказала, — Я думаю, что мне нужно идти домой, я имею в виду, к тете Джудит. Возможно, я найду Роберта, затаившегося в кустах или еще что-нибудь.
— Мы пойдем с тобой, — произнесла Мередит.
— Нет, лучше я сделаю это одна. На самом деле. Сейчас я могу быть очень незаметной.
— Тогда последуй своему совету и будь осторожна. Все еще идет сильный снег.
Елена кивнула и перепрыгнула через подоконник.
Когда она приблизилась к дому, то увидела, что какой-то автомобиль выруливал на дорогу. Она затаилась в тени и наблюдала. Фары осветили мрачную картину зимы: соседскую черную акацию, с голыми ветвями и белой совой, сидящей на них.
Когда машина проехала мимо, Елена узнала ее. Это синяя развалина Роберта.
Все это становилось интересным. Она хотела пойти следом, но желание проверить дом и удостовериться, что все в порядке, было более сильным. Елена тихо ходила вокруг, проверяя окна.
Желтые занавески из ситца на кухонном окне были раздвинуты, и с улицы хорошо видно, что происходит внутри. Тетя Джудит закрывала посудомоечную машину.
«Роберт приезжал на обед?» — удивилась Елена.
Тетя Джудит пошла по холлу, и Елена двинулась вслед за ней, снова обойдя дом. Она нашла щель между занавесками в гостиной и осторожно прильнула к толстому, дребезжащему стеклу. Девушка слышала, как входная дверь открылась и закрылась, потом щелкнул замок; тетя Джудит вошла в гостиную и села на диван. Она включила телевизор и начала лениво щелкать по каналам.
Хотела бы Елена видеть больше чем просто профиль своей тети в мерцающем свете телевизора. Ее охватило непонятное чувство, — хотелось просто смотреть на эту комнату; печальное осознание того, что она может смотреть и не может войти. Сколько времени понадобилось, чтобы понять, с каким вкусом обставлена эта комната? Старый шкаф из красного дерева, переполненный фарфором и стеклянной посудой, лампа от Тиффани на столе рядом с тетей Джудит, кружевные подушки на диване — как она любила все это. Стоя снаружи, чувствуя легкие прикосновения снега на своей шее, она хотела войти хотя бы на мгновение, хотя бы не надолго.
Тетя Джудит откинула голову и закрыла глаза. Елена прижалась лбом к стеклу, затем медленно отошла.
Она поднялась на айву возле своей спальни, но, к сожалению, занавески были задернуты наглухо. Клен возле комнаты Маргарет был хрупким, по нему было тяжелее подниматься, но как только она поднялась, ей открылся хороший обзор; занавески в этой комнате были раздвинуты широко. Маргарет спала под одеялом, натянутым до подбородка, с открытым ртом, ее бледные волосы разметались, словно помпоны болельщицы, по подушке.
«Привет, крошка», — подумала Елена, подавив слезы.
Это была такая умиляющая безобидная картина: светит лампа, маленькая девочка лежит в кровати, полки уставлены игрушками, внимательно наблюдающими за нею. И в завершение всей картины через приоткрытую дверь пришел маленький белый котенок.
Снежок запрыгнул на кровать Маргарет. Котенок зевнул, показывая крошечный розовый язычок, и потянулся, показывая маленькие когти. Затем он изящно прошелся по Маргарет и уселся у нее на груди.
Что-то начало покалывать в волосах Елены.
Она не знала, были ли это обостренные чувства охотника или просто интуиция, но внезапно ей стало страшно. В этой комнате затаилась опасность. Маргарет была в опасности.
Котенок все еще стоял там, мотыля хвостом назад и вперед. Неожиданно Елена поняла, что это напоминало. Собаки. Точно так же смотрела Челси на Дуга Карсона, перед тем, как наброситься. О боже, город запер собак, но никто не подумал о кошках.
Мозг Елены лихорадочно работал, но это не помогало ей. Только возникали картины того, что кот мог сделать изогнутыми когтями и острыми, как иглы, зубами. А Маргарет лежит там, тихо посапывая, не обращая внимания на опасность.
Мех на спине Снежка встал дыбом, хвост распушился, словно щетка для чистки бутылок. Он прижал уши и тихо зашипел. Глаза остановились на лице Маргарет так же, как глаза Челси на Дуге Карсоне.
— Нет! — Елена начала отчаянно искать что-нибудь такое, что можно бросить в окно, что-нибудь, чтобы поднять шум. Она не могла подобраться ближе; дальние ветки дерева не выдержали бы ее вес. — Маргарет, проснись!
Но снег, словно окутывал ее, и, казалось, отправлял слова в небытие. Тихий, писклявый вопль зародился в горле Снежка, когда он посмотрел в окно, а потом в лицо Маргарет.
— Маргарет, проснись! — кричала Елена.
Когда котенок поднял лапу с изогнутыми когтями, она бросилась к окну.
Она так и не поняла, как смогла удержаться на нем. На подоконнике не было места, куда можно было бы опереться, но ее ногти вцепились в старую рыхлую древесину рамы, и ногой, обутой в ботинок, нашла точку опоры внизу. С криком она налегала на окно всем весом.
— Уйди от нее! Проснись, Маргарет!
Глаза Маргарет быстро открылись, и она села, отбросив Снежка назад. Когти котенка зацепились за петли в покрывале, и он сразу же забрался назад. Елена закричала снова.
— Маргарет, отойди от кровати! Быстро открой окно!
Лицо четырехлетней Маргарет выражало сонное удивление, и никакого страха. Она встала и кинулась к окну, в это время Елена скрипела зубами.
— Вот так. Хорошая девочка… теперь скажи: «Входи». Быстрее, скажи это!
— Входи, — покорно сказала Маргарет, моргая и отстраняясь.
Когда Елена ввалилась в комнату, котенок прыгнул. Она попыталась схватить его, но он был слишком быстр. Выбравшись наружу, он ушел по ветвям клена с дразнящей легкостью, спрыгнул на снег и исчез.
Маленькая рука потянула Елену за свитер.
— Ты вернулась! — воскликнула Маргарет, обнимая Елену. — Я скучала.
— О, Маргарет, я тоже соскучилась, — начала Елена, и затем замерла.
Сверху лестницы доносился голос тети Джудит.
— Маргарет, ты встала? Что там происходит?
У Елены было лишь мгновение, чтобы принять решение.
— Не говори ей, что я здесь, — прошептала она, опускаясь на колени. — Это тайна; ты понимаешь? Скажите, что ты выпустила котенка, но не говори ей, что я здесь. — Больше не было времени; Елена нырнула под кровать и молилась.
Из поднявшейся пыли, она наблюдала, как ноги тети Джудит, одетые в чулки, входят в комнату. Она вжалась лицом в пол и не дышала.
— Маргарет! Что ты собралась делать? Давай, я снова уложу тебя в кровать, — раздался голос тети Джудит, и затем кровать заскрипела под весом Маргарет, и Елена услышала, как шумит тетя Джудит, возясь с одеялами. — У тебя руки холодные. Почему спрашивается окно открыто?
— Я открыла его, и Снежок ушел, — ответила Маргарет.
Елена вздохнула свободно.
— И теперь снег лежит по всему полу. Я не могу в это поверить…, не вздумай больше открывать окно, ты меня слышишь? — Еще немного шума и ноги в чулках снова вышли.
Дверь закрыта.
Елена выскользнула из укрытия.
— Молодец, — прошептала она, когда Маргарет села. — Я горжусь тобой. Завтра ты скажешь тете Джудит, что вы должны отдать котенка. Скажите ей, что он испугал тебя. Я знаю, что ты не хочешь этого, — она подняла руку, чтобы остановить вопль, который почти сорвался с губ Маргарет, — но тебе нужно сделать это. Я повторяю тебе, этот котенок сделает тебе больно, если оставишь его. Ты ведь не хочешь, чтобы тебе было больно, правда?
— Нет, — ответила Маргарет, и ее голубые глаза наполнились слезами. — Но…
— И ты не хочешь, чтобы котенок сделал больно и тете Джудит, да? Ты скажешь ей, что не хочешь котенка, щенка или птичку до… Ну, в общем, некоторое время. Не говори ей, что это я сказала сделать так; это все еще наша тайна. Просто придумай, что ты боишься из-за того, что случилось с собаками в церкви.
«Так будет лучше, — мрачно рассуждала Елена. — Лучше немного напугать кошмаром девочку, чем знать, что опасность находится в этой спальне».
Рот Маргарет печально скривился.
— Хорошо.
— Я сожалею, милая, — Елена села и обняла ее. — Но должно быть именно так.
— Ты холодная, — пожаловалась Маргарет. Затем она взглянула в лицо Елены. — Ты действительно ангел?
— Мм… не совсем так.
«Я полная его противоположность», — подумала Елена с иронией.
— Тетя Джудит сказала, что ты ушла к маме и папе. Ты их уже видела?
— Я… это трудно объяснить, Маргарет. Я их еще не видела, нет. И я не ангел, но, в любом случае, я собираюсь быть твоим ангелом-хранителем, договорились? Я буду присматривать за тобой, даже когда ты не сможешь меня видеть. Хорошо?
— Хорошо. — Маргарет играла с ее пальцами. — Ты имеешь в виду, что больше не сможешь жить здесь?
Елена обвела взглядом розовую с белым спальню, полную животных, сидящих на полках, и небольшом письменном столе, и качающейся лошади, которая когда-то стояла в ее углу.
— Так оно и есть, — мягко прошептала она.
— Когда они сказали, что ты ушла к маме с папой, я сказала, что я тоже туда хочу.
Елена с трудом моргнула.
— О, детка. Твое время еще не настало, так что ты не можешь пойти туда. И тетя Джудит очень любит тебя, без тебя ей будет совсем одиноко.
Маргарет кивнула, ее веки закрылись. Елена опустила ее на кровать и укрыла одеялом. Маргарет задала еще один вопрос.
— Разве ты не любишь меня?
— Конечно, люблю. Я люблю тебя так сильно, как не любила никогда раньше. Но со мной все будет в порядке. Тетя Джудит нуждается в тебе больше. И... — Елене нужно было перевести дыхание, чтобы успокоить себя, но когда она посмотрела вниз, она увидела, что глаза Маргарет закрыты, а дыхание спокойно.
Она спала.
«О, дура, дура», — думала Елена, пробираясь по выпавшему снегу на другую сторону Кленовой улицы.
Она упустила возможность спросить Маргарет, был ли Роберт на обеде. Ну, теперь уже слишком поздно.
Роберт. Внезапно ее глаза сузились. Тогда в церкви, Роберт был снаружи, а потом собаки сошли с ума. И сегодня вечером котенок Маргарет взбесился, спустя лишь немного времени после того, как автомобиль Роберта выехал на дорогу.
«Роберт может дать ответы на многие вопросы», — решила девушка.
Но уныние тяготило ее, сбивая с мыслей. Память продолжала возвращаться к дому, из которого она только что ушла, вспоминая вещи, которые она больше никогда не увидит снова. Ее одежда, безделушки и драгоценности.
«Интересно, что тетя Джудит будет с этим делать? У меня больше ничего нет, — думала она. — Я нищая».
— Елена?
Девушка с облегчением узнала прозвучавший в голове голос и мелькнувшую в конце улицы тень. Она поторопилась к Стефану. Он вытащил руки из карманов куртки, взял ее руки в свои, пытаясь согреть их.
— Мередит сказала мне, куда ты пошла.
— Я пошла домой, — ответила Елена.
Это было все, что она могла сказать, но когда прильнула к нему в поисках поддержки, то знала, что он понял.
— Давай найдем место, где можно присесть, — предложил Стефан и разочарованно остановился.
Все места, куда они обычно ходили, теперь были или слишком опасны, или Елене нельзя было появляться там. Машина Стефана все еще была у полиции.
В конце концов, они просто пошли к школе, где могли посидеть под навесом крыши и понаблюдать, как падает снег. Елена рассказала ему, что случилось в комнате Маргарет.
— Я собираюсь предупредить Мередит и Бонни, чтобы они рассказали всем, что коты тоже могут напасть. Люди должны это знать. И я думаю, что кто-то должен наблюдать за Робертом, — закончила она.
— Мы сядем ему на хвост, — ответил Стефан, и она не смогла сдержать улыбку.
— Забавно, насколько ты стал похож на истинного американца, — заметила девушка. — Я никогда не задумывалась над этим, но когда ты только приехал, то очень походил на иностранца. А теперь никто бы и не сказал, что ты прожил здесь не всю свою жизнь.
— Мы быстро приспосабливаемся. Мы должны, — сказал Стефан. — Всегда есть новые страны, новые десятилетия, новые ситуации. Ты тоже приспособишься к этому.
— Кто, я? — Глаза Елены по-прежнему были сосредоточены на блеске падающих снежинок. — Ну, я не знаю…
— Со временем ты научишься. Если и есть что-то… хорошее… в том, что мы такие, так это время. У нас достаточно времени, столько, сколько мы захотим. Вечность.
— «Всегда будем вместе»[2]. Это то, что Катрина сказала вам с Дамоном? — пробормотала Елена.
Она почувствовала, как Стефан напрягся, его передернуло.
— Она говорила это о нас троих, — произнес он. — Я имел в виду не это.
— О, Стефан, пожалуйста, не надо, только не сейчас. Я даже и не подумала о Дамоне, только о вечности. Это пугает меня. Все в этом пугает меня, иногда я думаю, что я хочу просто заснуть и никогда не проснуться…
В его объятиях она почувствовала себя в безопасности, и поняла, что ее новые ощущения удивительно обострились, даже когда они находились на расстоянии друг от друга. Она могла слышать каждый удар сердца Стефана, и как кровь текла по его венам. И она ощущала его запах, смешанный с запахом куртки, снега и шерсти одежды.
— Пожалуйста, поверь мне, — прошептала она. — Я знаю, что ты зол на Дамона, но попробуй дать ему шанс. Я думаю, что для него это так же важно, и даже больше, чем он хочет показать. И я хочу, чтобы он помог нам найти Другую Силу, и это главное, что мне от него нужно.
В этот момент все сказанное действительно было правдой. Елена хотела, чтобы сегодня вечером ей ничто не напоминало жизнь охотника; темнота отступила от нее. Как она хотела быть сейчас дома, сидеть перед огнем.
Но сейчас она просто наслаждалась объятиями, даже если они должны были сидеть в снегу ради этого. Дыхание Стефана было теплым, когда он поцеловал ее в заднюю часть шеи, и она не чувствовала больше отстраненности в нем.
Голода нет, или, по крайней мере, не в таком виде, в котором она привыкла ощущать, когда они находились так близко. Теперь, когда она была охотником как он, желания изменились, — желание близости пересиливало потребность в пище. Но это ничего не значило. Что-то они потеряли, но что-то получили взамен. Теперь она поняла Стефана так, как не понимала раньше. И ее понимание настолько сблизило их, что, казалось, их души соприкоснулись, почти соединившись друг с другом. Это не было надоедливой болтовней мысленных голосов; это было глубокое и бессловесное общение. Как будто их души объединились.
— Я люблю тебя, — сказал Стефан ей в шею, и она напряглась.
Теперь она поняла, почему он так долго боялся сказать это. Когда мысли о будущем пугают тебя до безумия, трудно давать какие-то обязательства. Потому что ты не хочешь потянуть вниз, за собой еще кого-нибудь.
Особенно того, кого ты любишь.
— Я тоже люблю тебя, — заставила она себя ответить и отодвинулась, ее мирное настроение было нарушено. — Так ты попытаешься дать шанс Дамону, ради меня? Попытаешься сотрудничать с ним?
— Я буду работать с ним, но не собираюсь доверять ему. Я не могу. Я слишком хорошо его знаю.
— Я иногда задаюсь вопросом, знает ли его хорошо вообще кто-нибудь. Ладно, тогда делай то, что сможешь. Возможно, мы попросим его, чтобы он проследил завтра за Робертом.
— Я следил сегодня за миссис Флауэрс. — Губы Стефана изогнулись в усмешке. — Весь день и весь вечер. И ты знаешь, что она делала?
— Что?
— Она трижды загрузила грязное белье в такую древнюю стиральную машину, что казалось, она взорвется в любую минуту. У нее нет сушилки для одежды, есть только отжим. И все это находится в подвале. Затем она вышла наружу и заполнила приблизительно две дюжины кормушек. Потом вернулась назад, в подвал, и прикончила банку пресервов. Она проводит большую часть своего времени там и разговаривает сама с собой.
— Точно сумасшедшая старуха, — сказала Елена. — Хорошо; может быть, Мередит ошибается, и это вовсе не старушка. — Она заметила, как изменилось его настроение после имени Мередит, и добавила: — Что?
— Ну, думаю, у Мередит найдутся объяснения на счет того, что она делает. Я не стал спрашивать ее об этом; я думал, что лучше сначала обсудить это с тобой. Сегодня после школы она пошла к Алариху Зальцману, чтобы поговорить. И она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, куда она собирается.
В Елене поднималась тревога.
— Ну и что?
— А то, что она солгала после этого, или, по крайней мере, она пытается уйти от разговора. Я попробовал исследовать ее сознание, но моя Сила почти сгорела. И она сильная.
— У тебя не было такого права! Стефан, послушай меня. Мередит никогда не делала ничего такого, чтобы причинить нам боль или предать нас. Что бы ни произошло, она будет за нас.
— Ты действительно признаешь, что она что-то скрывает?
— Да, — неохотно признала Елена. — Но в этом нет ничего, что может навредить нам, я уверена. Мы дружим с Мередит с первого класса… — Сама не осознавая того, Елена позволила мысли ускользнуть от нее.
Она вспомнила о другой подруге, той, которая была близка ей, начиная с детского сада. Кэролайн. Кто на прошлой неделе попытался уничтожить Стефана и оскорбить Елену перед всем городом.
И что было написано в дневнике Кэролайн о Мередит?
«На самом деле она вообще ничего не делает; она только наблюдает. Кажется, она просто не способна действовать, только может про всякую всячину разговаривать. А, кроме того, я слышала, как мои родители обмениваются мнениями про ее семью — неудивительно, что Мередит никогда о ней не упоминает.[3]»
Взгляд Елены переместился со снежного пейзажа на ожидающее лицо Стефана.
— Это не имеет значения, — спокойно сказала она. — Я знаю Мередит, и я доверяю ей. И буду доверять до конца.
— Я надеюсь, что она достойна этого, Елена, — ответил он. — Я действительно на это надеюсь.