Глава 13. — Ты думаешь, что мы должны заглянуть внутрь?
— Ты думаешь, что мы должны заглянуть внутрь? — сказал Мэтт.
— Я не знаю, — несчастно сказала Елена.
Сейчас она не хотела видеть, что в этой могиле больше, чем когда Тайлер предложил открыть ее, чтобы испортить.
— Возможно, мы не сможем ее открыть, — добавила она. — Тайлер и Дик, не смогли. Плита начала двигаться только тогда, когда я оперлась на нее.
— Облокотись на нее сейчас; возможно есть какой-то скрытый пружинный механизм, — предположил Аларих, и, когда Елена сделала это, но безрезультатно, он сказал, — Хорошо, давайте все навалимся и напряжемся изо всех сил. Давайте, начали…
Согнувшись, он взглянул на Дамона, который неподвижно стоял возле могилы, выглядя слегка удивленным.
— Извините, — сказал Дамон, и Аларих хмуро отстранился.
Дамон и Стефан схватились за углы каменной плиты и потянули.
Плита поддалась со скрипом, когда Дамон и Стефан двигали ее к земле на другую сторону могилы.
Елена не могла заставить себя подойти ближе.
Вместо этого, борясь с тошнотой, она сконцентрировалась на выражении лица Стефана. Это сказало бы ей, что они там нашли. В ее голове проносились картины: сморщенные мумии, гниющие трупы, ухмыляющиеся черепа. Если Стефан испугается, побледнеет или почувствует отвращение…
Но когда Стефан посмотрел в открытую могилу, на его лице отразилось только смущенное удивление.
Елена не могла больше сопротивляться.
— Что там?
Он криво улыбнулся ей и сказал, взглянув на Бонни:
— Иди и увидишь.
Елена осторожно подошла к могиле и посмотрела вниз. Затем, внезапно, подняла голову и взглянула на Стефана с удивлением.
— Что это?
— Я не знаю, — ответил он, повернулся к Мередит и Алариху. — У кого-нибудь есть фонарик? Или какая-нибудь веревка?
После осмотра каменной коробки, Мередит и Аларих направились к своим машинам. Елена осталась там, где была, пристально глядя вниз и напрягая свое ночное зрение. Она все еще не могла поверить в это.
Могила была не могилой, а дверью.
Теперь Елена поняла, почему той ночью она почувствовала оттуда порыв холодного ветра, когда плита сдвинулась под ее рукой. Она смотрела вниз на своего рода подвал или погреб в земле и видела только одну стену, — ту, которая находилась прямо внизу, под ней, — на ней были железные перекладины, вбитые в камень, похожие на стремянку.
— Вот и вы, — сказала Мередит, поворачиваясь к Стефану. — Фонарик есть у Алариха, и вот мой. И вот веревка, которую Елена положила в мою машину, когда мы искали тебя.
Узкий луч фонарика Мередит осветил внизу темную комнату.
— Я не могу заглянуть глубоко внутрь, но она выглядит пустой, — сказал Стефан. — Сначала пойду я.
— Спустишься? — сказал Мэтт. — Послушай, ты уверен, что мы должны идти вниз? Бонни, как на счет этого?
Бонни не двигалась. Она все еще стояла у белого мраморного склепа с крайне отстраненным выражением лица, как будто она вокруг ничего не видела. Она, молча, повернулась, поставила ногу на край могилы и начала спускаться.
— Стой, — сказал Стефан. Он спрятал фонарик в карман куртки, положил руку на край могилы, и прыгнул.
У Елены не было времени, чтобы насладиться выражением лица Алариха; она наклонилась вниз и прокричала.
— С тобой все в порядке?
— Да, — фонарик мигнул ей снизу. — С Бонни тоже все будет в порядке. Пусть все спускаются по ступенькам вниз. Но в любом случае, лучше брось веревку.
Елена посмотрела на Мэтта, который был ближе всех. Его голубые глаза заметили ее беспомощность и некоторую обреченность, и он кивнул. Она сделала глубокий вдох и положила руку на край могилы, как это сделал Стефан. Вдруг другая рука сжала ее запястье.
— Я просто подумала кое о чем, — мрачно сказала Мередит. — Что, если «сущность» Бонни и есть Другая Сила?
— Я уже давно об этом подумала, — сказала Елена. Она хлопнула по руке Мередит, вырвала свою руку и прыгнула.
С помощью руки Стефана она встала и посмотрела вокруг.
— Боже мой…
Это было странное место. Стены были отделаны камнем. Они были гладкими и почти блестели. Через некоторые промежутки в них были вбиты железные подсвечники, в некоторых из них остался воск от свечей. Елена не видела другой конец помещения, но фонарик показал, что кованные железные ворота довольно близко, и они похожи на ворота, которые обычно используют в некоторых церквях, чтобы скрыть алтарь.
Бонни только что спустилась вниз по стремянке. Она тихо ждала, пока другие спускались: сначала Мэтт, затем Мередит, потом Аларих со вторым фонариком.
Елена подняла глаза.
— Дамон?
Через черный прямоугольник открытой могилы, открывающий небо, она видела его силуэт на фоне света.
— Ну?
— Ты с нами? — спросила она. Не «ты идешь с нами?». Елена знала, что он поймет отличие.
В последовавшей тишине она ждала пять ударов сердца. Шесть, семь, восемь…
Возник порыв воздуха и Дамон ловко приземлился. Но он не посмотрел на Елену. Его взгляд был странно отстраненным, и она не смогла ничего прочитать на его лице.
— Это — тайник, — изумленно сказал Аларих, в то время как его фонарик разрезал темноту. — Подземная камера под церковью, используемая как место погребения. Обычно они строятся под большими церквями.
Бонни подошла прямо к резным воротам и положила на них маленькую белую руку, открывая. Они качнулись прочь от нее.
Сердце Елены забилось слишком быстро. Она каким-то образом заставила свои ноги двигаться, следуя за Бонни. Ее обостренные чувства были напряжены до боли, но они ничего не говорили ей о том, куда она шла. Луч от фонарика Стефана был настолько узким, что освещал только пол скалы впереди и таинственные очертания Бонни.
Бонни остановилась.
«Вот оно, — подумала Елена и ее дыхание замерло. — О, Боже, вот оно; это на самом деле оно».
У нее было настолько сильное ощущение того, что она находится в ярком сне, — таком, в котором она знала, что спит, но не могла ничего изменить или проснуться. Она замерла.
Она учуяла запах страха, исходящего от остальных, и почувствовала сильный страх Стефана, стоящего возле нее. Его фонарик скользил по тому, что находилось за Бонни, поначалу глаза Елены ничего не различали. Она видела углы, линии, контуры, и затем что-то попало в центр внимания. Мертвенно-белое лицо нелепо свисало набок…
Елена не закричала. Это была просто статуя, и ее очертания были хорошо знакомы. Они были такими же, как на плите могилы. Эта могила была один в один похожа на ту, что находилась наверху, за исключением того, что была разорена, — плита, расколотая на две части, валялась возле стены склепа. Пол был усыпан чем-то похожим на хрупкие кости.
«Осколки мрамора», — отчаянно говорил мозг Елены, — «Это просто мрамор, осколки мрамора».
Но это были расколотые и раздробленные человеческие кости.
Бонни обернулась.
Когда ее лицо в форме сердечка поворачивалось, пустые глаза, словно осматривали группу. Она остановилась на Елене.
Затем, вздрогнув, она споткнулась и быстро полетела вперед, как марионетка, у которой обрезали нити.
Елена едва поймала ее и почти упала сама.
— Бонни? Бонни?
Расширенные и дезориентированные карие глаза, которые взглянули на нее, были испуганными глазами Бонни.
— Но что случилось? — спросила Елена. — Куда оно исчезло?
— Я здесь.
Над разоренной могилой появился туманный свет.
«Нет, не свет», — подумала Елена.
Она ощутила своими глазами, что это был не обычный свет. В нем было что-то более странное, чем в инфракрасном или ультрафиолетовом свете, то, что человеческие ощущения не смогут распознать. Это открылось перед ней, проникло в ее мозг, какая-то посторонняя Сила.
— Другая Сила, — прошептала она, ее кровь застыла.
— Нет, Елена.
Голос не был звуком, так же, как и увиденное не было светом. Он был спокойный, как сияние звезды, и грустный. Это Елене что-то напомнило.
«Мама»? — испуганно подумала она.
Но это не был голос ее матери. Свет над могилой, казалось, закручивался и клубился, и на мгновение Елена взглянула на это лицо, нежное и грустное. И она поняла.
— Я ждала тебя, — тихо сказал голос Онории Фелл. — Здесь я могу, наконец, поговорить с тобой в своей собственной форме, а не через губы Бонни. Слушай меня. У тебя мало времени, и опасность очень велика.
Елена обрела дар речи.
— Но что это за место? Почему ты привела нас сюда?
— Ты должна была спросить меня. Я не могла показать тебе, пока ты не спросишь. Это место вашего сражения.
— Я не понимаю.
— Этот склеп был построен для меня людьми Феллс-Черча. Могила для моего тела. Секретное место для того, у кого при жизни были скрытые силы. Как Бонни, я знала то, чего больше никто не мог знать. Я видела то, чего больше никто не мог увидеть.
— Ты была экстрасенсом, — хрипло прошептала Бонни.
— В те дни они назвали это колдовством. Но я никогда не использовала свои силы во вред, и, когда я умерла, они построили для меня этот памятник, чтобы мой муж и я упокоились в мире. Но затем, по прошествии многих лет, наш мир был нарушен.
Таинственный свет слабел и менялся, принимая очертания Онории.
— Другая Сила пришла в Феллс-Черч, полная ненависти и разрушения. Она осквернила мою могилу и разбросала мои кости. Она сделала ее своим домом. Она вышла творить зло против моего города. Я пробудилась. С самого начала я пыталась предупредить тебя об этом, Елена. Она живет здесь, под кладбищем. Она ждала тебя, следила за тобой. Иногда принимая форму совы…
«Сова». Мысли Елены понеслись вперед. Сова, как та, которую она видела сидящей на церковной колокольне. Как сова, которая была в сарае, как сова на дереве старой айвы перед ее домом.
«Белая сова… хищная птица… хищник…» — подумала она. И затем вспомнила большие белые крылья, которые, казалось, с обеих сторон простирались к горизонту. Большая птица, сделанная из тумана или снега, преследовавшая ее, нацеленная на нее, наполненная жаждой крови и дикой ненависти…
— Нет! — закричала она, память поглотила ее.
Она почувствовала руки Стефана на своих плечах, его пальцы сжали ее почти до боли. Это вернуло ее к реальности. Онория Фелл все еще говорила.
— И ты, Стефан, она следила за тобой. Она возненавидела тебя прежде, чем возненавидела Елену, мучила тебя и играла, словно кот с мышью. Она ненавидит все, что ты любишь. Она полна отравленной любви.
Елена невольно оглянулась назад. Она увидела замерших Мередит, Алариха и Мэтта. Бонни и Стефан были рядом с ней. Но Дамон.., где был Дамон?
— Ее ненависть настолько выросла, что она убьет любого, любая пролитая кровь доставит ей удовольствие. Прямо сейчас, животные, которыми она управляет, крадутся по лесу. Они двигаются к городу, к огням.
— Снежные танцы! — резко сказала Мередит.
— Да. И в этот раз животные убьют всех до последнего.
— Мы должны предупредить людей, — сказал Мэтт. — Каждого, кто на танцах…
— Вы никогда не будете в безопасности пока ум, управляющий ими, не будет уничтожен. Убийства продолжатся. Вы должны уничтожить Силу, которая ненавидит; именно поэтому я привела вас сюда.
Свет начал двигаться; казалось, что он уходит.
— Вы должны быть смелыми, если сможете найти ее. Будьте сильными. Это все, чем я могу помочь вам.
— Пожалуйста, подожди, — начала Елена.
Не обращая внимание на ее слова, голос неуклонно продолжал.
— Бонни, у тебя есть выбор. Твои скрытые силы — это ответственность. Так же — это дар, который можно забрать. Ты отказываешься от них?
— Я… — Бонни испуганно покачала головой. — Я не знаю. Мне нужно время…
— Времени нет. Выбирай.
Свет уменьшался, сворачиваясь внутрь.
Когда Бонни повернулась лицом к Елене, прося помощи, ее глаза были озадаченными и неуверенными.
— Это твой выбор, — прошептала Елена. — Ты сама для себя должна решить.
Медленно неуверенность покинула лицо Бонни, и она кивнула. Она отступила от Елены, без помощи поворачиваясь назад к свету.
— Я оставлю их, — хрипло сказала она. — Я справлюсь с ними как-нибудь. Моя бабушка ведь смогла.
От света возникла вспышка чего-то похожего на радость.
— Ты сделала мудрый выбор. Но сможешь ли ты использовать их во имя добра. Я разговариваю с вами в последний раз.
— Но…
— Я заслужила свой отдых. Это ваше сражение. — И свет исчез, словно последний тлеющий уголек потухшего костра.
Когда он исчез, Елена почувствовала вокруг себя напряжение. Что-то произойдет. Какая-то разрушительная сила двигалась в их направлении, или нависала над ними.
— Стефан?
Она могла сказать, что Стефан тоже это почувствовал.
— Давайте, — сказала Бонни, в ее голосе была слышна паника. — Мы должны выбираться отсюда.
— Мы должны попасть на танцы, — выдохнул Мэтт. Его лицо было бледным. — Мы должны им помочь.
— Огонь, — крикнула Бонни, выглядя удивленной, как будто эта мысль только что пришла к ней. — Огонь не убьет их, но задержит.
— Ты что, не слушала? Мы должны встретиться с Другой Силой. И это здесь, — здесь и сейчас. Мы не можем уйти! — выкрикнула Елена. В ее голове был беспорядок. Образы, воспоминания и ужасное предчувствие. Жажда крови… она ощутила это…
— Аларих. — Стефан говорил с командой, вставшей в кольцо. — Ты возвращаешься. Возьми остальных; сделайте то, что сможете. Я остаюсь.
— Я думаю, что мы все должны уйти! — прокричал Аларих. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали сквозь оглушительный шум, окружающий их.
Его раскачивающийся фонарь показал Елене что-то, чего она не заметила раньше. В стене рядом с ней была зияющая дыра, словно камень, закрывавший ее, был отодвинут. И за ним был туннель в сырой земле, черный и бесконечный.
«Куда он ведет?» — задалась вопросом Елена, но мысль затерялась среди сильного страха.
«Белая сова… хищная птица… хищник… ворон», — подумала она, и внезапно осознала со сбивающей с толку ясностью, чего она боялась.
— Где Дамон? — крикнула Елена, прижавшись к Стефану и оглядываясь вокруг. — Где Дамон?
— Уходим! — крикнула Бонни, ее голос был визжащим от ужаса.
Она бросилась к воротам, в то время как какой-то звук разрезал темноту.
Это было рычание, но не рычание собаки. На этот счет невозможно было ошибиться. Оно было более низким, сильным и клокочущим. Это был колоссальный звук, и он пах джунглями и охотничьей жаждой крови. Он проник в грудь Елены, пробирая ее до костей.
Он парализовал ее.
Звук снова повторился, голодный и дикий, но, каким-то образом, почти ленивый. И вместе с ним пришел звук тяжелых шагов из туннеля.
Бонни попыталась закричать, издав только тонкий свистящий звук. Что-то приближалось из темноты туннеля. Фигура двигалась широкой ритмичной походкой кошки. Теперь Елена поняла, чье это рычание. Это был звук самого большого из котов-охотников, больше льва. Глаза тигра были желтыми, когда он достиг конца туннеля.
И затем, в одно мгновение, все произошло.
Елена почувствовала, что Стефан попытался отодвинуть ее назад, чтобы убрать с дороги. Но ее окаменевшие мышцы помешали ему, и она знала, что уже было слишком поздно.
Прыжок тигра был грациозным, мощные мускулы подтолкнули его в воздух. Этот момент она видела так, словно он был пойман светом фотовспышки, и ее разум отметил изгиб блестящих боков и гибкую спину. Но ее голос сам закричал.
— Дамон, нет!
Этот крик вырвался только тогда, когда черный волк выпрыгнул из темноты навстречу тигру, и Елена поняла, что тигр был белым.
Нападение большого кота было отбито волком, и Елена почувствовала, что Стефан отдернул ее с дороги, отодвинув в безопасную сторону. Ее мышцы расплавились словно снежинки, и она ошеломленно поддалась, когда он прислонил ее к стене. Теперь между ней и рычащей белой фигурой была могильная плита, но ворота были с другой стороны от сражения.
Слабость Елены был отчасти из-за ужаса, отчасти из-за путаницы. Она ничего не понимала; смятение ревело в ее ушах. Мгновение назад она была уверенна, что Дамон играл с ними все это время, что он был Другой Силой. Но в злости и жажде крови, которые исходили от тигра, нельзя было ошибиться. Это было то, что преследовало ее на кладбище, и от пансионата до реки, пока она не умерла. Сейчас с этой белой Силой волк сошелся в смертельной схватке.
Это был не равный бой. У опасного и агрессивного черного волка, который подумал, что может бороться с Силой, не было шанса. Один сильный удар огромных изогнутых когтей тигра порвал плечо волка до кости. Его челюсти с рычанием открылись, когда он попытался добраться ломающим кости ударом до шеи волка.
К тому времени Стефан был уже там. Направив вспыхнувший фонарик в глаза кота, он оттолкнул раненного волка с дороги. Елена сожалела, что не может кричать, что не может сделать что-то для того, чтобы выпустить эту ревущую в ней боль. Она не понимала; она ничего не понимала. Стефан был в опасности. Но она не могла пошевелиться.
— Уходите! — прокричал остальным Стефан. — Не мешкайте — уходите!
Быстрее любого человека, он убрался с пути белой лапы, удерживая свет в глазах тигра. Теперь Мередит стояла с другой стороны ворот. Мэтт наполовину нес, а наполовину тащил Бонни. Аларих был уже там.
Тигр ринулся вперед, и ворота с грохотом закрылись. Стефан упал в сторону, отклоняясь от удара, и попытался снова встать.
— Мы не бросим вас, — выкрикнул Аларих.
— Уходите! — прокричал Стефан. — Доберитесь до танцев; сделайте, что сможете! Уходите!
Волк снова атаковал, несмотря на кровоточащие раны на голове, и плечо, на котором светлели открытые мышцы и сухожилия. Тигр тоже атаковал. Звуки, издаваемые животными, переросли в такие, что Елена не могла их понять. Мередит и другие ушли; исчез свет от фонаря Алариха.
— Стефан! — закричала Елена и увидела, что он готовится снова вступить в бой.
Если Стефан умрет, то она тоже погибнет. И если Елена должна умереть, она хотела бы, чтобы то же произошло и со Стефаном.
Оцепенение оставило ее, и она, рыдая, кинулась к Стефану, протягивая руки, чтобы сжать его посильнее. Елена почувствовала, как его рука обняла ее, и он встал между ней и шумом борьбы. Но она была упряма, также упряма, как и Стефан. Она извернулась, и они предстали перед схваткой вместе.
Волк упал. Он лежал на спине, и, хотя мех был слишком темным, чтобы увидеть кровь, красная лужа собралась под ним. Белый кот стоял над ним, широко раскрыв челюсти, которые были в нескольких дюймах от незащищенного черного горла.
Но смертельного удара в шею не последовало. Вместо этого тигр поднял голову и взглянул на Стефана и Елену.
Со странным спокойствием, Елена разглядывала мельчайшие детали его внешности.
Его усы были тонкими и прямыми, словно серебряные провода. Его мех был белым с полосками, словно бледными отметинами из неполированного золота.
«Белый и золотой», — подумала она, вспоминая сову в сарае. И это всколыхнуло другое воспоминание… из того, что она видела… или что-то, о чем слышала…
Сильным ударом кот выбил фонарик из руки Стефана. Елена слышала, как он зашипел от боли, но больше она ничего не смогла увидеть в темноте. Света не было совсем, и даже охотник был как слепой. Цепляясь за Стефана, она ожидала боли от смертельного удара.
Неожиданно у нее закружилась голова; ее заполнил серый клубящийся туман, и она не смогла больше держаться за Стефана. Елена не могла ни думать, ни говорить. Казалось, земля ушла из-под ног. Она смутно осознала, что для подавления ее сознания использовалась Сила.
Елена почувствовала, как тело Стефана обмякло и отделилось от нее, резко падая, и — больше она не могла сопротивляться туману. Елена так никогда и не узнает, когда она упала на землю.