Сравнение эпических поэм

Если сравнить “Эпос о Гильгамеше” и “Сказание об Атрахасисе” с Бытием (гл. 6-9), то несомненным будет сходство в деталях, окружающих катастрофический потоп. Означает ли это, что евреи позаимствовали, а затем внесли коррективы в историю, принадлежащую месопотамской литературе, изменив всего лишь имена, чтобы подтвердить свою непричастность? Возможно ли, что эти повествования содержатся как в Библии, так и в окружающих культурах потому, что они основаны на каком-то историческом событии? И Писание, и литература Месопотамии упоминают потоп потому, что он имел место в истории.

Если все обстоит именно так, тогда будет более чем интересно противопоставить, равно как и сравнить, то, как два различных предания рассматривали один и тот же материал, одно и то же событие. Подобное противопоставление раскрывает существенные различия в менталитете и мировоззрении. Одним из преимуществ верующего человека, читающего мифологию, является понимание того, каким образом древний человек отвечал на вечные вопросы о жизни, не имея света откровения.

К примеру, в эпосе о Гильгамеше ничего не говорится о причине потопа. Единственной подходящей строкой является: “Тот город был древним, (как и) боги, живущие в нем. Когда сердце заставило великих богов навести потоп”. После потопа Эа увещевает Энлиля: “Ты, мудрейший из богов, ты герой, как мог ты, неразумно, навести потоп? На грешника возложи его грех, грешнику вмени его проступки!” (11:179-181). В сказании об Атрахасисе именно шум толпы вызывает гнев и месть Энлиля. И большинство специалистов по клинописи убеждены, что слова, использованные для обозначения шума, указывают скорее просто на шум, чем на моральное беспокойство.

То есть действия Энлиля порождены гневом, себялюбием и своенравием. Его суд является абсолютно карательным; для людей этот суд, конечно же, не имеет терапевтического эффекта. Но может ли кто-то из пантеона богов подвергнуть человечество истреблению из-за грехов? В конце концов, сами боги были далеко не пуританами.

Кроме того, одинаково трудно определить, почему спасся один смертный. В эпосе о Гильгамеше Эа предупреждает Утнапиштима о плане Энлиля, а в эпосе Атрахасиса информирует божественный Энки. И снова ближе всего литература подходит к спасению праведника именно в шумерском повествовании о потопе. Там единственным, кто спасся, является Зиусудра — благочестивый, уважаемый царь, хотя даже здесь не подчеркивается связь между его характером и спасением.

Далее, у корабля, построенного героями, странные размеры: “одинаковыми должны быть его ширина и его длина”, то есть он должен быть кубической формы, как подтверждается в дальнейших строках эпической поэмы. Наряду со своей семьей и животными герой берет на борт профессиональных моряков. Человеческое мастерство и изобретательность удерживает корабль на поверхности воды. В дополнение Утнапиштим берет на борт большое количество серебра и золота, небольшое яйцо для привлечения наседки на тот случай, если он действительно выберется когда-либо из этого кошмара живым и все придется начинать сначала.

В заключение, в обоих языческих повествованиях отсутствует ясная дидактическая функция. Что они пытаются сказать и каково значение их темы? Увлекают ли они читателя замысловатым образом? Эпос о Гильгамеше больше обращает внимание на Гильгамеша, чем на Утнапиштима, и больше на эпические блуждания первого, чем на спасение от потопа второго. Из эпоса можно извлечь следующий урок: будь доволен тем, что у тебя есть, и тем, где ты находишься, и не пытайся прыгнуть выше головы (Быт.3). Но в тексте недостаточно подтверждений этому.

Конец сказания об Атрахасисе еще более суров. После трех неудачных попыток Энлиль предъявляет ультиматум: закрыть утробы, пусть всякий ребенок рождается мертвым, навязать безбрачие. Подобное заявление, конечно, никоим образом не призвано вызвать уважение у смертных к своим богам. Возможно, страх и подозрение, но не любовь и доверие.