Потеря человеческой формы — фундамент Трансформации
Все, что было сказано в предыдущих главах, по сути, — попытка описания безупречности. Куль-минацией безупречности является потеря человеческой формы (как это определено в книгах Кас-танеды). Этот феномен демонстрирует себя не только и не столько в сфере эмоций и повседневных действий. Контроль над содержанием собственной психики («самосталкинг»), преодоление страха смерти, собственной важности и жалости к себе — всего лишь приемы, упражнения, которые рано или поздно влекут за собой утрату человеческой формы.
Потеря человеческой формы — это энергетический факт. Следуя безупречности на протяжении многих лет, мы всего лишь протаптываем тропинку к этому особенному состоянию. Мы снижаем нашу патологическую фиксацию шаг за шагом — как наяву, так и в сновидении. С энергетической точки зрения потеря человеческой формы вовсе не означает автоматически ис-чезновения (растворения, уничтожения) индивидуальной, вполне «человеческой» психики. Это со-стояние всего лишь свидетельствует о новом состоянии точки сборки. Можно сказать, что в случае потери формы человеческая точка сборки освобождается от той притягивающей силы, которая прежде казалась непобедимой и удерживала наше восприятие в режиме, свойственном «нормаль-ному» человечеству.
Психоэнергетической основой потери человеческой формы является тотальный сталкинг и пере-просмотр. Если перепросмотр лишь закрепляет моменты интенсивного осознания, вовлекает в пу-чины импринтов и первичных рефлексов, где создавалась «форма», где рос и развивался индиви-дуальный тональ, то тотальный сталкинг производит необратимые изменения с актуальным вос-приятием и переживанием себя.
Что такое человеческая форма и как она поддерживается? Это совокупность присущих человеку фиксаций, энергетических и перцептивных блоков («запретов»), это позиция точки сборки —единственно возможная на фоне этих обусловленностей, и, наконец, генерируемый всей структу-рой тип энергообмена. Иными словами, это — узел, в котором психология и энергетика человека связаны прочно. Так же прочно, как связаны мышцы и сухожилия в нашем физическом теле. Понятно, что человеческая форма — это способ существования осознания в индивидуальном чело-веческом тонале. Это наши «кожаные ризы», наши щиты, но и наши границы, слабости, наша смертность и бессилие. Но структурированное осознание, которое развито человеком и обучено поддерживать гомеостазис формы, следует путями, проложенными произвольным и послепроиз-вольным вниманием. Оно следует выученному, даже в том случае, если выученное хорошо забыто. Значит, чтобы понять содержание человеческой формы, нам придется хотя бы коротко рассмотреть главные схемы распределения произвольного и послепроизвольного внимания. Тотальный стал-кинг открывает этот скелет.
Прежде всего, мы — это наше отношение к среде. Мы воспринимаем и реагируем даже в тех слу-чаях, когда осознание чуть теплится, а мотивация равна нулю. Даже аутисты (которые всеми спо-собами демонстрируют безразличие к окружающему) воспринимают и реагируют. Тональ обеспечивает восприятие через органы чувств и массу второстепенных, аморфных сигна-лов (иногда кинестетических, иногда — синестетических). Таким образом, внимание движется по «магистралям», проложенным биологически и рефлексивно. Просто так, произвольно, нарушить эту схему нельзя. Более того, у «схемы» есть узлы — важные точки, где объем внимания всегда выше, даже в случае помрачения сознания или на грани помешательства. Кинестетика рук важнее, чем кинестетика поясницы, лицо собеседника важнее, чем форма облаков, звуки речи важнее стука молотка и т. д. и т. п.
Мы говорили об «ориентировочной оси», исследовательских областях и прочих зонах внимания, но в применении к технике толтекского сновидения («Видение нагуаля», 2002). Здесь важно учесть другой аспект — то, что все эти области являются каркасом психоэмоциональной матрицы тоналя. Ибо внимание влечет за собой эмоции и реакции.
Когда мы практикуем событийный, не-энергетический перепросмотр, мы бесконечно повторяем давние маршруты внимания: увидел, услышал, почувствовал, испытал, ответил. Если в состоянии глубокого погружения вы вдруг открываете нежданное отклонение памяти от схемы, происходит нечто удивительное — возрождается память энергетического тела, вскрываются импринты...
Здесь начинается настоящая работа по Трансформации. Потому что груз перепросматриваемого прошлого лишь на поверхности связан с формальной памятью, его суть — в движениях эманации кокона. Мы как бы забыли, что обида или радость впервые возникли не в голове, что страх или предчувствие беды мы «ощутили спиной», и т. п.
Уровень личной Силы обнажает элементы кокона, пробужденные вами на уровне энергетического перепросмотра. Сопутствующие ощущения (кинестетические, проприоцептивные, непосредствен-но полевые) отражают формации, ядром которых может оказаться давний импринт. Если практик настойчив в своем желании вскрыть содержание замкнутой структуры, то напряжение перепро-смотра, столкнувшись с мощным сопротивлением тоналя, в конце концов может привести к свое-образному перцептивному «взрыву».
И тогда импринт (символ, сцена, стоящая за импринтом) единым махом возрождается в памяти. Субъективное взрывообразное переживание пробуждения импринта переживается не так, как сдвиг (смещение) точки сборки. Если изменение режима восприятия влечет за собой неожиданное возникновение в воспринимаемом поле сигналов, которых там никогда прежде не было (и мы ин-туитивно осведомлены об этом факте, «ошеломлены» им), то вскрытие импринта в чем-то подобно проявлению фотопленки или отпечатку изображения на фотобумаге. Оно завораживает своей по-следовательностью, своим пошаговым возникновением «словно из ниоткуда», но на самом деле все уже было там с самого начала.
Если при смещении точки сборки свечение осознания сдвигается в новые темные поля, которые никогда раньше не структурировались тональным механизмом, то при вскрытии импринта свече-ние всего лишь усиливается и углубляется — оно движется по тем путям, которые и раньше в той или иной степени влекли за собой наше внимание.
Особенно ясно это чувствуют те сталкеры, которые обучились высокой сенситивности энергетиче-ского тела. Выражаясь фигурально, в наших глубинах всегда вздрагивает два-три синапса, отвечая «беспокойному сну бессознательного» — тем первичным впечатлениям, что всем управляют и вы-нуждают следовать определенной программе поведения. Конечно, мы не помним, за чем следуем, — все окутано дымкой полусознательного, все в тумане раннего детства или немоте потрясенного миром младенчества.
Маршруты внимания, которыми мы движемся в дневной взрослой жизни, устроены так, чтобы ни-когда не пересекаться с самыми первыми «станциями отправления». Обычный человек, не практи-кующий сталкинг, никогда не столкнется с импринтом или констелляцией импринтов, возбуж-дающих его внимание и всю его энергетическую активность. Мы можем встречать их формально, но не способны заново переживать.
Увидев во взрослой жизни ситуацию, ставшую импринтной в возрасте трех лет, мы вряд ли обра-тим на нее специальное внимание. Это всегда заурядный случай — потому что он не вызовет в нас ту давно забытую эмоциональную бурю, которая, собственно, и делает импринт импринтом. Таким образом, маршрут внимания спасает нас от перепроживания — ибо наличие сенсорных сигналов, образов, пучков, которые когда-то запрограммировали это существо, остается лишь одним аспек-том перемещения нашей перцептивной энергии. А мы должны повторить кинестетику (осязание), проприоцептику (ощущение внутренних органов), наконец, мы должны повторить психоэмоцио-нальную гамму во всей ее неоднозначности и специфичности. Тональное внимание обязательно обойдет большую часть описанных здесь аспектов, и импринт останется таким же неведомым, как и раньше. (Я не буду рассматривать отдельные и исключительные случаи, когда перепроживание все-таки происходит совершенно спонтанно — ведь мы изучаем не феномены, а закономерности стандартной психической жизни человека.)
Для стандартной психологической жизни перепроживание имприн-та возможно только в двух слу-чаях: а) при перепросмотре, б) при мощном возрастании интенсивности осознания в процессе то-тального сталкинга. Второй случай (рассматриваемый здесь) интересен своей неспецифичностью. Импринт как бы сам выходит из тени бессознательного, потому что человек переживает неопреде-ленность своей позиции и своего образа в описании мира.
Ведь ради чего нужен сталкинг? Чтобы напомнить себе — мы живем в мире условностей, и каж-дый внешний сигнал нуждается в нашем внимании просто для того, чтобы существовать в ста-бильном и приемлемом виде. Без участия активного внимания сигнал может испытать самые не-ожиданные метаморфозы, исчезнуть вообще, перейти из одной системы сенсорной презентации в другую и т. д. и т. п.
Конечно, это выдумка, у которой нет ни малейших психологических оснований. Но целостное тело человека «знает», что у этой выдумки есть основания экзистенциальные — что гораздо важнее. Тотальный сталкинг создает ситуацию неестественной бдительности, словно описанная тут вы-думка принята как установка к действию.
И тональ испытывает что-то вроде приступа иррациональной паники. Он автоматически начинает проверять и перепроверять свое глубинное содержание — базовые программы, фундаментальные идеи и инвентаризационные списки, источники как нормального, так и экстраординарного реаги-рования. Собственно говоря, этим инстинктивным поиском и объясняется беспричинная активиза-ция фронтальной пластины кокона, усиление периферического зрения, особая внимательность к второстепенным сигналам («область исследования»).
В результате вся совокупность самоощущений сталкера приобретает новую окраску. Мы ждем из-менений либо во внешнем (перцептивном) пространстве, либо во внутреннем (психоэмоциональ-ном). Иначе быть не может — тональ должен объяснить самому себе, зачем он вынуждает собст-венное внимание с такой отдачей и интенсивностью работать на всей предоставленной ему Приро-дой площади!
В рамках описания ответ один: что-то где-то не так.
И внимание сбивается с привычных маршрутов, начинает блуждать по забытым прогалинам и про-чим запущенным местам. Что оно нахо дит? Помимо всяких мелочей, несущественных и неоргани-зованных чувств, помимо экзистенциальных «откровений», для которых все равно нет никакого языка, внимание находит импринты!
Вот они, символы и ситуации, сочетания символов и ситуаций, которые когда-то взяли нас в плен. Они всегда были здесь, они не из второго внимания, это — наши родные цепи. И как же они по-терлись за долгие годы, насколько утратили свою притягательность, яркость, блеск — все то, что давало власть и заставляло нас строить жизненные программы, отталкиваясь от обветшавшей за-урядности! Недаром активное внимание не пускало нас туда, на пыльный чердак собственной судьбы. Увидеть и постичь ничтожество, мелочность, определившие десятилетия жизни, — это противно и немного стыдно.
Как жить дальше — особенно если вспомнить, что больше половины всех повседневных эмоций были запрограммированы этим никчемным складом сломанных детских игрушек? Импринты осознаются и демонстрируют свое крохотное значение. Становятся явными истоки по-веденческих программ, которые истощали психику толтека, ограничивали его перцептивное вни-мание. Осознание импринтной природы психоэмоционального мира избавляет от надоевшей ноши и открывает новое измерение жизни. Уходит навязчивое самоповторение, возрождается утрачен-ная свежесть. Вы как будто снова явились на свет. А главное — вы чувствуете, что утомительное однообразие внутреннего диалога вдруг оставило вас. Энергетический тонус резко возрастает, и 176 сталкинг можно направить на выслеживание полевых структур, которые никогда не попадали в область вашего произвольного внимания. Первое, что вы открываете (поверьте, это захватывающее открытие!), — наличие тела сновидения, «двойника», или, по терминологии Кастанеды, «дубля». Подробнее мы поговорим об этом явлении в разделе данной главы «Человек в Пространстве».
Здесь же хочу отметить эмоциональное участие «двойника» в повседневной жизни сталкера. Двойник не знает никаких импринтов или их следов, он не знает большей части инвентаризацион-ного списка. Его перцепция всегда «сферична» и мало связана с паттернами физического тела. Ма-лейшая подвижность двойника в первом внимании приводит к психоэнергетическому «тайфуну» — каналы и поля сдвигаются, центры смещаются, и т. д. и т. п. Это почти что сенсорный хаос. В обычных условиях, если уж Природа одарила человека таким сильным и активным двойником, его тональное внимание вытесняет или даже блокирует нежелательные, дезориентирующие проявле-ния. Но в ситуации тотального сталкинга это невозможно, поскольку задача сталкера — отслежи-вать и осознавать все. Подлинный вызов для воина, так как простой человек рискует быстро свихнуться. Но в толтекском пути, как уже много раз говорилось, все устроено разумно, и осозна-ние двойника начинается после мастерского овладения безупречностью. Небезупречный толтек может добраться до дубля лишь в случае легкомысленного применения «растений силы». Но в этой ситуации целиком меняется динамика всего пути. Мало кто способен уцелеть как психически, так и физически в результате произвольного обращения со своей энерге-тикой. Кому нужен безумный «дубль»? Кому нужен сумасшедший толтек, который черпает энер-гию не из безупречности, а из алкалоидов? Я не знаю дисциплины, которая могла бы сочетать «растения силы» и высокую магию Трансформации.
Впрочем, вернемся к нашей теме — потере человеческой формы. Энергетическое тело не имеет никакого отношения к привычному сенсорному аппарату. Оно не нуждается в зрении и слухе, но его самостоятельность подавлена ежесекундным, навязчивым присутствием описания мира. Кокон вынужден дублировать тональ и следовать его условностям. В какой-то момент антропогенеза он оказался убежден, что тональный способ существования более эффективен, дает больше гарантий для выживания, и теперь энергетическое тело пользуется некоторой свободой лишь в сне со снови-дениями — нерешительно, с постоянной оглядкой на суровую защиту тоналя. Освобождение от человеческой формы подразумевает высокую чувствительность фронтальной пластины (результат безупречности и сталкинга), устранение бессознательной доминанты сенсор-ных систем, культивирующих структурированное определенным образом внимание, обнажение фонового внимания, равномерно «разлитого» по всему полю, куда входит аморфный фон и само невоспринимаемое энергетическое тело.
Если учесть, какой объем сигналов должен выслеживать тотальный сталкинг (объем, превышаю-щий любые человеческие возможности), то требование достичь «фонового внимания» особенно актуально. Нормальное внимание, как быстро оно ни сканировало бы внутреннее и внешнее про-странство, не справится с задачей по-настоящему качественно. Изменить характер внимания —значит сразу решить две проблемы: выслеживание объема и переход на чувствительность энерге-тического тела.
Результатом этих тренингов становится, выражаясь фигурально, «не-делание энергетического те-ла». Тело утрачивает свою определенность вместе с психоэмоциональными трансформациями. «Каркас» становится призрачным. Практик приходит к удивительной подвижности своих каналов и центров.
Это объясняется просто. Кокон теряет жесткость конфигурации и начинает колебаться в поиске
устойчивых структур, известных ему по личному опыту. Он обращается к прошлому опыту и пы-
тается воспроизвести энергообмен многолетней давности. Поскольку началом такого «забытого»
энергообмена чаще всего является импринт, эманации, связанные с ним, неожиданно активизиру-
ются. Это кажется спонтанным, иррациональным, необъяснимым. Предыдущие __________«формы» последо-
вательно исчерпывают все возможности стабильности, практически не связывая свои энергетиче-ские потребности с тональным порядком перепросмотра. Воспоминания кажутся хаотичными, бес-причинными и поражают своей интенсивностью.
На самом деле в тонале нет и не может быть никакой хаотичности. На протяжении личной истории он рос, строго подчиняясь законам интериоризации и экстериоризации. Проще говоря, все внут-реннее рано или поздно воплощалось во внешнем поле восприятия, и наоборот, все внешнее по-степенно строило причудливое здание нашего психологического пространства. За сенсорным ка-налом стоит внимание, за вниманием — желание, за желанием — новое внимание. И колесо начи-нает вертеться в противоположную сторону.
В этой идее, касающейся восприятия, внимания и эмоциональности, заключена диалектика взаи-мопорождения и взаимостановления. Ее проповедовали древние мудрецы тысячи лет назад, но и сегодня немало самонадеянных умов, желающих, чтобы мироздание было устроено проще — что-бы внешнее и внутреннее не сотрудничали в естественной паре, а были антагонистами, исключали друг друга, чтобы парадоксы невозможно было разрешить в поле абсолютных и потому нигде не существующих понятий. Либо все подлинное внутри, либо все подлинное — снаружи, Бог создал Творение, но при этом бесконечно чужд ему.
Конечно, самую важную роль в поддержании человеческой формы играют эмоции. Что бы ни де-лал «нормальный человек», он наполняет свою картину мира эмоционально окрашенными объек-тами, знаками и символами. Игра эмоций присутствует в любой деятельности. И здесь нет никако-го преувеличения. Даже в уединении кабинетного ученого, даже при составлении бухгалтерского отчета, в самых объективных и беспристрастных занятиях человек не расстается с эмоциями. Эмоциональность — это неотъемлемая характеристика человеческого существа. Иногда эта эмо-циональность выражает себя ярко, выпукло — таким образом, что ее невозможно не заметить. Иногда же эмоциональные движения скрываются, вытесняются. Даже самый холодный и бесстра-стный человек движим эмоциями, хотя чаще всего отрицает это. И практически все его эмоции —только отражение знаменитой троицы: страха, собственной важности и жалости. Эмоции испол-няют роль щитов и держат нашу природу в неизменном виде — человек остается человеком. О практике избавления от страха, важности и жалости написано выше. Это, так сказать, феномено-логический подход — мы в большей степени рассматривали явления «эмоционального космоса» человека. Но этим работа не ограничивается. Информационный и ценностный аспект человеческой формы проявляет себя на молчаливом фундаменте тоналя. И этот фундамент мы с легкостью игно-рируем, хотя именно он является стержнем всякого описания мира, создаваемого человеком. Я говорю о пространстве и времени. Аксиомы человеческого тоналя утверждают — мир трехме-рен, а время линейно движется из прошлого в будущее. Современные физические теории, где про-странство многомерно, а время может вести себя причудливым образом, хотя и сильно влияют на научное мировоззрение, но никак не принимаются в виде данного нам перцептивного опыта. Это жесткий каркас, надетый на человеческое восприятие. Это — если угодно — самый крепкий «крю-чок», на который мы поймали сами себя.
Выматывающие психические процессы — «озабоченность собственной судьбой» и социобиологи-ческое стремление к бесконечной экспансии — растут, соответственно, из времени и пространства, то есть из умственной «сетки координат», построенной нашим тоналем. Как ни странно, простран-ство и время — эти абстракции, условности, принятые для определенного типа энергообмена с внешним полем и, стало быть, для выживания, — тянут из нас перцептивную энергию в столь зна-чительных масштабах, что это невозможно игнорировать.
Остановимся на этом подробнее.
Человек во Времени
Временная координата «прошлое — настоящее — будущее» создает вектор развития (роста) и де-
градации __________нашей человеческой формы. Время фиксирует нашу позицию. Легко обратить внимание
на то, что внутренний диалог занят прошлым и будущим, оставляя для настоящего момента лишь малую свою часть. Это общеизвестный факт. Последователи дзэн и иных школ буддизма много-кратно указывали на такую особенность человеческой психики. Отсюда их призывы быть «здесь и сейчас».
Давайте расширим эту формулу. Не будем концентрироваться на нынешнем мгновении («сейчас»), а лучше сделаем все три области равноудаленными от центра восприятия. «Настоящее» ничем не лучше «прошлого» или «будущего», поскольку во всех случаях имеет место сборка данного в опы-те восприятия. Вспоминая или воображая, мы, по сути, совершаем перцептивную работу — со-ставляем картины и их последовательности. Темпоральные характеристики просто показывают нам, какой тип реагирования и (или) энергообмена следует применить. «Настоящее» требует к себе максимального внимания и быстрого реагирования. Это инстинкт, это закон выживания. Согласно этой схеме у массового человека внимание распределено неравномер-но: в фокусе — настоящее, за настоящим длинным шлейфом тянется прошлое и привлекает вни-мание периферийное. И наконец, будущее — туда внимание забегает на несколько мгновений, чтобы вернуться назад. (Понятно, что я говорю о здоровых людях, а не о психотиках или невроти-ках, чье внимание может быть сфокусировано исключительно на прошлом либо на будущем, о чем хорошо знают психиатры.)
Для практика, стремящегося к безупречности, «настоящее время» — штука операциональная. То-наль обычного человека отождествляется с «настоящим», погружается в него до самозабвения и непрерывно генерирует автоматизмы. Иначе говоря, он — «пленник» настоящего времени. В та-ком состоянии он не может заниматься усилением собственного осознания. Он — простой автомат, каждый миг выдающий реакцию на «теперешний момент».
Отстранение от Времени, данного нам в опыте, ведет к изменению общего энергообмена. Обычная фиксация на темпоральности — одна из причин того, что правая сторона энергетического тела не-прерывно (то сильно, то слабо) излучает Силу. Собственно говоря, временной модус — универ-сальное условие для всех истощающих влияний тоналя. Это явление в высшей степени социально. Ибо удаление в субъективном времени никогда не совпадает с реальным удалением объекта (собы-тия) в энергетическом поле. Мы сосредоточены на настоящем в той степени, в какой это необхо-димо для функционирования организма. Но мы, кроме того, сосредоточены на прошлом — по-скольку приобрели способность учиться и накапливать опыт, а социум сделал эту способность весьма ценной. Таким образом, кокон постоянно излучает энергию на те объекты, которые распо-ложены в темпоральной близости, и прошлые — те, что должны влиять на наше нынешнее поведе-ние. Это — «якоря», удерживающие восприятие и точку сборки. Поскольку способность делить воспринимаемое поле согласно временной шкале принадлежит ис-ключительно тоналю, то и энергией данный процесс обеспечивает тональная (правая) сторона на-шего кокона.
Это распределение внимания и энергии в стандартном осознающем существе, интерпретирующем восприятие как сигналы, развернутые в пространстве-времени. Сталкинг меняет ситуацию. Внима-ние распределяется более эффективно, и большая часть прошлого уходит из сферы энергообмена. То же самое происходит с настоящим — здесь подключается переоценка ценностей, смыслов и значений, которая снижает до минимума объем неэффективно излучаемой энергии.
Что же остается? У сталкера освобождается значительный объем внимания, который, согласно вы-работанному намерению, уходит на текущий сталкинг. Его цель — «выследить реакцию (эмоцию) раньше, чем она проявила себя в психическом пространстве». Отсюда устремленность внимания в непосредственное будущее, которое спустя годы непрерывной концентрации порождает особый трансперцептивный феномен — «видение накатывающего времени» (как назвал его дон Хуан). Здесь сталкинг достигает того качества, которое непосвященным кажется сверхъестественным. Каждое действие сталкера не расходует энергию, а напротив — поглощает (накапливает) ее. Соот-ветственным образом меняется структура его энергетического тела — активные зоны перемеща-ются справа налево, а тело сновидения выходит на первый план, как носитель не-тонального чув-ствования и восприятия.
Нечто подобное сталкер проделывает сПространством.
Человек в Пространстве
Внешнее поле, которое является источником массы сенсорных сигналов, никогда не дано нам не-посредственно. Между внешним полем и осознанием расположен не только тональ, или описание мира, о котором мы говорим постоянно. Здесь же, в качестве посредника и инструмента «приведе-ния мира в существование», находится механизм, управляющий вниманием. Перцептивное внимание выполняет функцию «вычленения фигуры из фона». «Фигуры» обычно заданы биосоциальными программами вместе с системой пространственных координат. Так возни-кает пустой шаблон восприятия, который легко наполняется конкретными содержаниями — и вос-приниматель оказывается «внутри пространства».
Сталкер, пользуясь перечисленными в Главе 6 стратегиями, оказывается в принципиально иной ситуации. Он открывает для себя автоматизмы, которые формируют пространство, в результате чего характеристики внешнего поля становятся условностью. Это уникальное и совершенно новое состояние. Внимание сталкера непрерывно сканирует само себя, фиксируя этим сам процесс со-творения структур. Парадоксально, но благодаря фиксации структуры уничтожаются. Ибо реальным для воспринимателя является лишь то, что возникает помимо воли, — автома-тично. Если же учесть, что автоматичными являются до 95% восприятий, то сталкер попадает в некую «пустоту», где изобилие сигналов не превращается в структуры по законам перцептивной матрицы тоналя.
Тотальный сталкинг в этой ситуации распадается на два фундаментальных аспекта:
а) Сталкинг восприятия,
б) Сталкинг __________реагирования.
О сталкинге реагирования сказано достаточно. По сути, он создает предпосылки для перераспре-деления перцептивного внимания и высвобождает энергию для смещения точки сборки. Но сталкинг реагирования — сама по себе процедура, требующая подвижного и цепкого внимания. Повседневный поведенческий акт включает в себя несколько одновременно разворачивающихся программ реагирования и участия большого числа триггеров, символов-импринтов, рефлексов раз-180 ного уровня — как условных, так и безусловных. Понятно, что большая часть этого материала ни-когда не осознается, другая же часть осознается фрагментарно и толкуется неверно (обычно зад-ним числом, в виде той или иной рационализации). Поток внутренних данных, обусловливающих эмоции, реакции, мотивы и стратегии достижения, то, что заставляет нас действовать и отказы-ваться от действия, намного плотнее, сложнее и содержательнее, чем обычно представляется. Любое движение произвольного внимания, открывая доступ осознанию в определенные области, одновременно затушевывает другие, уводит их в тень. Сталкер может лишь манипулировать лучом произвольного внимания, но не способен кардинально расширить его масштаб. Единственный метод, способствующий осуществлению тотального сталкинга, — достижение «объемного внимания», или деконцентрации внимания (о нем еще будет сказано). Толтек открыва-ет этот метод спонтанно. Он не может быть по-настоящему эффективным в деле выслеживания психики, если толтек не научился ему эмпирически, — книжное знание ему не поможет. Ибо суть сталкинга — не только качество внимания, но и определенным образом организованное намере-ние. А намерение требует длительного и упорного труда. Его не добудешь из трактатов по психо-технике.
Поэтому сталкер работает на ощупь, пытаясь всеми доступными способами расширить объем ра-ботающего внимания. И результатом этой «борьбы» становится «объемное внимание» сталкера. Приближаясь к этому тотальному состоянию, толтек последовательно разрушает автоматизмы, вы-слеживая программы-«цепочки». Алгоритм их уничтожения был уже описан в одной из предыду-щих книг:
1. Остановка действия.
2. Включение в цепь нового звена, которое ведет к утрате смысла всей цепи.
3. Подключение другой цепи действий (по сходству, по месту, по образу действия и т. п.).
4. Остановка внутреннего диалога на одном из этапов действия.
5. Сосредоточение внимания на дыхании или на каком-либо элементе энергетического тела.
Что же касается сталкинга восприятия, то он фиксирует новую позицию и открывает богатые пер-спективы — перцепция становится более масштабной, насыщенной деталями, то есть позволяет неустойчивые варианты интерпретации сделать стабильными, исследовать их и получить новую информацию.
«Сталкинг восприятия» — явление, описанное Кастанедой многократно. Видение в темноте, улав-ливание необычных оттенков цвета в «местах силы», выслеживание «дыр» в паузах между звуками и многое другое. Специфическим сталкингом восприятия являются, в частности, эффекты перцеп-тивного не-делания — восприятие умирающего животного вместо высохшего куста, цветного пят-на на склоне горы — вместо повисшего на кусте лоскута ткани. Если само не-делание создает ситуации «неопределенных интерпретаций», спонтанных иллюзий или ложных «узнаваний», то сталкинг восприятия позволяет зафиксировать продукт тонального творчества и сделать его на какое-то время объектом в системе перцептивных отношений. Иначе 181 говоря, «не-делание» становится «деланием». Иллюзия превращается в реальность, формируя не-который энергетический эффект. Это — кусочек «магии».
Если в сновидении сталкинг восприятия в конце концов приводит толтека на порог второго внима-ния, вслед за чем можно ожидать мощных энергетических процессов, нарушающих каузальность привычного нам континуума (например, телепортации), то наяву та же практика способна форми-ровать не одни лишь наведенные иллюзии, но обусловить особый онтологический статус субъекта: сталкер __________в подлинном смысле этого слова становится «магическим существом». Энергетически это связано с расширением «гало» осознания и интеграцией двух позиций точки сборки — мира первого внимания и мира второго внимания. Его «двойник» (дубль) присутствует в ежедневных действиях, его осознание совмещает несовместимые описания так, чтобы оптималь-ность функционирования целостного существа не пострадала.
В какой мере сам сталкер осознает свою двойственную природу? Это целиком зависит от текущего энергетического тонуса. Как вы помните, даже «ужасный» Хенаро не всегда осознавал, где нахо-дится его двойник — особенно в тех случаях, когда расщепление кокона достигало значительных масштабов. Как правило, если сталкер не овладел высшим мастерством «выделения дубля», его двойник всегда рядом. Впечатление, которое он испытывает от этой энергетической двойственно-сти, — достаточно тонкое. Оно сводится к особой «неуверенности» в переживании схемы собст-венного тела, в объемности (стереоскопичности) восприятия по всем перцептивным каналам одно-временно, а главное — в «смазанности» переживания самого центра восприятия. Обычный человек, не умудренный странными тренировками вроде «тотального сталкинга», всегда ощущает центр собственной перцепции в области позади глаз. Это вполне естественная проекция, построенная нашим воображением из-за того, что визуальный канал отвечает за 90 процентов по-верхности «пузыря восприятия». Слепые от рождения люди проецируют свое воспринимающее «Я» в затылок, а слепоглухие испытывают непонятную обычному человеку иллюзию, что думают «кожей» или «пальцами».
Сталкер на продвинутом этапе своих тренировок может обнаружить, что центр его перцепции сме-стился назад, «за» затылок или выше его. Сборка восприятий осуществляется как бы за границами физического тела — там нет ни органов, ни нервных окончаний. Именно эфемерность ощущения затрудняет его локализацию — это даже не точка, а область, диапазон колебаний некоего «луча внимания», которому в описании мира ничего не соответствует. Этот эффект и целый ряд ему подобных экспериментально наблюдался О. Г. Бахтияровым, авто-ром психологической «техники деконцентрации внимания». Согласно его терминологии, мы гово-рим об эффектах «объемного сознания». Очевидно, что здесь мы имеем дело с психотехническим направлением, которое повторяет и уточняет методологию кастанедовского не-делания, а потому способствует выходу восприятия за пределы тонального описания мира. Сталкер живет и функционирует в рамках «объемного сознания». Он просто вынужден перейти на этот уровень перцептивной активности, поскольку для целей Трансформации должен охватывать своим произвольным вниманием объем, многократно превышающий человеческую норму. Полем выслеживания становится не только воспринимаемое и совокупности автоматических реакций на него — сталкер следит за процессом внимания и осознания, его движениями, флуктуациями и за-кономерностями. («В этом состоянии оно [тотальное внимание. — А.К.] утрачивает характеристи-ки внимания как такового, превращаясь в то, что стоит за вниманием, — рефлексивную инстанцию более высокого порядка, позволяющую включить в состав наблюдаемого и сам процесс внима-ния». —О. Бахтияров. Деконцентрация.)
Практика перепросмотра подготавливает и формирует навык слежения. На фоне текущего стал-кинга, как уже было сказано, мы не можем и не должны погружаться во вспоминание. Однако ус-182 ловность временной шкалы, которая становится очевидной в результате тотального сталкинга, де-лает досягаемыми определенные области памяти. Можно сказать, что субъективное настоящее распространяется на активизированные перепросмотром зоны. В итоге мы имеем «растянутый» трансформационный процесс, который длится на периферии осознания в тех случаях, когда акту-альный опыт вдруг раскрывает то или иное «подобие» давно прошедшему, но реанимированному. Следует отметить, что подобные трансформации должны быть латентными. На них нельзя концен-трироваться, поскольку их смысл — в интеграции на фоне актуального переживания. Если мы об-ратимся к психоэнергетической модели, то можно сказать, что суть данного тренинга не в смеще-нии точки сборки, а в «оживлении следов».
Если традиционный толтекский перепросмотр вызывает более-менее яркий сдвиг восприятия в об-ласть полноценного проживания фиксирующего нас прошлого, то текущий сталкинг объединяет состояния (модусы) перцепции, не отвлекая нас от актуального реагирования. В конечном итоге мы имеем измененное реагирование, включающее в себя элементы перепросмотренного прошлого опыта и нынешнего состояния.
Наблюдатели или партнеры по коммуникации погружаются в состояние растерянности, переживая нечто вроде «когнитивного диссонанса». Как правило, они не осознают, что и как изменилось в поведении сталкера, хотя бы потому, что речь идет о множестве незначительных деталей (выраже-ние лица, интонация, поза, взгляд и т. п.), вытесняемых стандартным тоналем на периферию поля внимания.
Остается чувство необъяснимой «загадочности»,чего-то невыясненного или недоговоренного. Ко-нечно, это не маскировка, как соблазнительно думать. Однако упорная и длительная практика мо-жет сделать этот эффект маскировкой — правда, это уже не сам сталкинг, а его энергетические следствия (эффекты). Ведь неопределенность сталкера в описании окружающих отражает отсутст-вие привычной конгруэнтности энергетических тел и точек сборки у лиц, участвующих в общении (взаимодействии). Коммуникант, общаясь со сталкером, всякий раз должен преодолевать сопро-тивление этой неконгруэнтности. И когда утомление достигает некоего критического уровня, ок-ружающие сталкера люди бессознательно «вычеркивают» его из своего инвентаризационного спи-ска. Они предпочитают его не замечать, игнорировать либо оформить с ним особый тип отноше-ний (исключающий непосредственный эмоциональный обмен). Таким образом, сталкер все же добивается своего — быть может, не лучшим способом, но надеж-ным и оригинальным. О нем предпочитают не думать и не иметь никакого определенного мнения. Сновидящему такое положение не нравится — он и без того во многих отношениях чувствует себя «призраком». Зато сталкеры, добившись неопределенности, часто вздыхают с облегчением. Итак, в результате тотального сталкинга и перепросмотра воин начинает жить в ином Пространст-ве. Оно становится «объемным», или «двойственным». Энергетические поля, активизированные смещенной точкой сборки, на фоне базового режима перцепции (первого внимания) вынуждены участвовать в активности целостного существа. Физическая форма поддерживает ориентировоч-ный и исследовательский рефлекс, давление сенсориума достаточно интенсивно, чтобы тело ощу-щало воспринимаемую среду как вынужденность. Эти обстоятельства заставляют удерживать внимание на внешних сигналах и следовать программам поведения, которые, утратив свою авто-матичность, принимаются отчужденно, но неотвратимо.
Таким образом, психоэнергетические поля, ставшие доступными осознанию благодаря смещению точки сборки, не изолируются (подобно тому, как это бывает в сновидении), но начинают модели-ровать тело сновидения, или «двойника», включая в свой каркас все доступные и стабильные фор-мы энергообмена.
«Свобода», присущая телу сновидения, сильно ограничивается этим обстоятельством. Однако сталкинг на этом не прекращается, и в сферу усиленного осознания попадают все новые поля. Точ-ка сборки продолжает свой медленный, но неуклонный дрейф, а это значит, что энергетическое присутствие тела сновидения наяву становится все более масштабным и все более ощутимым. Критический порог «удвоения» восприятия пространства наступает в тот момент, когда активность фронтальной пластины основного кокона более не способна заглушать непривычный массив сен-сорной информации, поступающей от тела сновидения.
На этом уровне сталкинг восприятия становится подлинно актуальным. Латентные признаки сно-
видческого __________восприятия могут не проявлять себя в стабильных и однозначных ситуациях, но их
присутствие становится явным в целом ряде случаев, когда есть некое провоцирующее влияние или просто перцептивная неопределенность.
Стоит сталкеру оказаться в «месте силы» или встретить необычный феномен, как мир становится зыбким и легко переходит в «сновидение наяву». У Кастанеды в таких случаях часто говорится о подвижности точки сборки. Двойное восприятие пространства делает перцепцию неустойчивой в любой ситуации, где эмоциональный фон дополнительно подстегивает точку сборки — например, среди толтекских пирамид, во время ночной прогулки в лесу (особенно если ваш спутник — маг или шаман, собравшийся что-то вам «показать», и т. д.). Ситуация может влиять на восприятие любого человека, но сталкер, живущий какой-то частью себя «между мирами», реагирует по-своему. Он не впадает в гипнотический транс и не галлюцинирует по заказу, но может легко со-скользнуть в только ему ведомое пространство — в ту область, которую наблюдает его тело сно-видения. Это его «второе лицо», которое прежде дремало и не видело ничего, кроме тьмы. Итак, мир вместе со сталкером меняется самым радикальным образом. Он становится либо «изу-мительным переживанием магии», либо «сновидением наяву». Интересно, в какой степени сталкер остается человеком? Порой кажется, что он ближе к «магическим существам» колдунов и шаманов — ему близки «светящиеся олени» и «говорящие койоты». Словно он по-прежнему рядом, но — не здесь.
Глава 9. ВНИМАНИЕ И ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЕ ТЕЛО.