I. Значение владения движимыми вещами (бумагами на предъявителя и правами требования как вещами)
Система поземельных книг имеет своею целью обеспечивать твердость оборота недвижимостей (§ 19 IV). Но система эта не приложима к движимостям ввиду особой быстроты обращения движимостей и крайнего их разнообразия[см. сноску 79]. Между тем необходимость в твердости оборота движимостей при большом значении в современном праве, очевидна. Поэтому современное передовое законодательство укрепляет право собственности на движимости, признавая за владением движимыми вещами в определенных случаях значение титула права собственности.
1. Это значит, что всякий владелец движимой вещи а) признается в гражданском обороте собственником, б) поскольку дело идет о приобретении от него движимой вещи добросовестным лицом, хотя бы владелец в действительности и не был ее собственником.
а. Следовательно, владению движимой вещью придается в отношении третьих лиц то же самое значение, какое имеет запись в поземельные книги[см. сноску 80]. Третьи лица могут совершенно спокойно приобретать движимости, не опасаясь последующего отобрания приобретенной вещи действительным ее собственником, если бы вещь была отчуждена несобственником. В этом случае приобретатель обеспечен также, как если бы вещь была недвижимостью, записанной в поземельные книги. Указанное значение владения движимостью есть институт современного права, принятый германским и швейцарским уложениями[см. сноску 81], а также и нашим проектом (ст. 751 и сл.). Институт этот стоит в резком противоречии с римским правом, которое не допускало возможности приобретения вещи от несобственника на том основании, что никто не может перенести другому прав больше, чем сам имеет.
б. Так как основное положение римского права само по себе вполне правильно (нельзя передать другому того, чего сам не имеешь), то современное право отступает от этого положения лишь в виде исключения, поскольку такое отступление необходимо в интересах твердости вещных сделок. Именно 1) приобретатель получает право собственности на движимую вещь от владеющего ею несобственника при условии добросовестности приобретателя, причем добросовестность всегда предполагается[см. сноску 82]. 2) Далее, целый ряд вещей (потерянные, краденные и вообще добытые преступлением) в течение определенного срока подлежат возвращению собственнику (виндикация) и при условии добросовестности[см. сноску 83]. Проект гражданского уложения допускает еще возвращение вещи от приобретателя (хотя бы и добросовестного), если вещь приобретена им безвозмездно[см. сноску 84]. Следует, однако, заметить, что разбираемое значение владения как титула права собственности не исчерпывается областью приобретения права собственности, а находит свое применение в области также вещных прав на чужую движимую вещь[см. сноску 85]. В частности, при добросовестном приобретении движимой вещи погашаются обременения ее и вообще вещные права на чужую вещь, напр., право заклада[см. сноску 86]. Отсюда приобретение движимой вещи от владеющего несобственника является первоначальным способом приобретения права собственности.
2. Наши законы а) не дают ясного ответа по вопросу о значении владения, но б) сенатская практика, не без колебания стремится провести в жизнь указанные выше начала (1).
а. Наши законы (ст. 609) устанавливают общий принцип виндикации вещей: возвращение имущества от всякого незаконно им владевшего. Но они не дают прямого ответа, что следует разуметь под незаконным владением. Правда, в ст. 534 ясно говорится « движимые вещи почитаются собственностью того, кто ими владеет, доколе противное не будет доказано». Следовательно, раз противное доказано, т.е. что владелец вещи несобственник, то вещь должна быть возвращена собственнику, а владелец ее был незаконным владельцем. Но ст. 1512, несмотря на такое понимание ст. 534, говорит, что возвращению собственнику подвергаются вещи краденые, и этим дает понять, что вещи некраденые не подлежат возвращению собственнику. Это значит, что владелец некраденых вещей хотя бы он и приобрел их от несобственника, не есть незаконный владелец и как таковой не подлежит действию ст. 609. Неудивительно поэтому, что в литературе имеются противоположные мнения о понимании наших законов в данном вопросе. Тем не менее, по-видимому, более правильно то мнение, которое считает невозможным ослаблять значение ст. 609 и 534 как общих норм специальным постановлением ст. 1512 о краденых вещах. Наши законы казуистичны. Толкование общих норм по специальным будет поэтому рискованно.
б. Сенат наш стал, однако, в конце концов, на точку зрения ограничения виндикации. Он признал бесповоротность приобретения чужих движимых вещей за добросовестными[см. сноску 87] приобретателями, за исключением вещей, добытых преступлением[см. сноску 88]. Впрочем, указанное исключение не имеет места при покупке движимых вещей с публичного торга[см. сноску 89].
3. Сенат не допускает также никакого исключения в отношении бумаг на предъявителя.
Такое отношение Сената к бумагам на предъявителя объясняется особым характером их. Бумаги эти сами по себе служат представителями известной ценности и имеют свободное обращение в публике подобно денежным знакам. Отличительной чертой бумаг на предъявителя является неизвестность кредитора при известности и неизменности личности должника. Раз такая бумага выпущена в обращение[см. сноску 90], то всякий держатель ее считается в силу одного этого обстоятельства ее собственником. Он вправе требовать по ней удовлетворения, а лицо, выпустившее бумагу, не только обязано, но имеет безусловное право совершить уплату всякому фактическому держателю бумаги. Это не значит, конечно, что, напр., похититель бумаги имеет право собственности на эту бумагу, а только то, что всякий добросовестный приобретатель бумаги на предъявителя имеет на нее право собственности и к нему не могут быть предъявлены возражения, проистекающие из личных отношений прежнего собственника к лицу, выпустившему бумагу (85/27). Допустить обратное значит подорвать доверие к обращаемости бумаг на предъявителя, уничтожить значение их как документов, аналогичных денежным знакам. Более того, даже публикация Министерства Финансов о признании недействительными, напр., похищенных купонных листов, не может иметь обязательного значения для приобретателей таких листов. Короче, каждой бумаге на предъявителя должно быть оказано полное доверие, если она отвечает установленным для нее внешним признакам, ибо единственно этими внешними признаками определяется доверие к ней[см. сноску 91]. Несомненно, что денежные знаки тем более не подлежат виндикации[см. сноску 92].
4. Напротив, требования (по обязательствам), как вещи (документы), хотя и подлежат владению, но владение ими не есть титул права собственности.
Дело в том, что сам по себе документ, напр., заемное письмо, акция, вексель и т.д., есть выражение лишь обязательственного права. Права же эти могут быть только уступаемы (цессия), но не продаваемы. Поэтому, если нельзя приобретать право собственности на требование, то и владение соответствующим документом не может быть титулом права собственности на требование.