СОЦИОЛОГИЯ ЖУРНАЛИСТИКИ, СОЦИОЖУРНАЛИСТИКА И ЖУРНАЛИСТИКА
Здесь тоже обращает на себя внимание взаимопроникновение «двух стихий»: теоретико-исследовательской и практико-эмпирической, при доминирующем значении практического журналистского базиса.
Разберемся в очерченной композиции с функциональной точки зрения. При описании различных системных образований обычно используются категории сознания и самосознания: первое дает системе знания о среде, в которой она функционирует, второе – о ее собственных свойствах. Мы тоже обратимся к этим категориям, чтобы расшифровать приведенную схему. Для наглядности прибегнем к аналогии.
Так, роль сознания культуры, «добывающего ей информацию о природе, обществе, человеке, да и о ней самой, рассматриваемой как бы со стороны... играют науки... а роль “самосознания” культуры играет искусство, отражающее объективный мир таким, каким он преломляется культурой...»[110][110]. Сходным образом и социология журналистики является для прессы ее сознанием, т.е. источником сведений об устройстве и динамике общественной жизни, о способах ее достоверного анализа, а также о самих СМИ «как бы со стороны» потребностей и запросов общества. Социологизированное самосознание прессы выражается через социожурналистику, т.е. тот слой профессиональных представлений и методов труда, который «пропитан» соответствующими знаниями и навыками.
Закономерно возникают вопросы о других «слоях». Есть ли они? Допустимо ли их существование? «Лучше» они или «хуже» социожурналистики? И вообще – нельзя ли без нее обойтись?
Конечно, иная пресса существует, более того – преобладает количественно. В своей массе редакции опираются не столько на строгие систематизированные знания, сколько на опыт, интуицию сотрудников. Социожурналистика ни в коей мере не должна рассматриваться изолированно от общего контекста деятельности СМИ – только внутри него. Она представляет собой одну из ветвей развития безмерно разнообразной творческой деятельности, но, несомненно, эта ветвь располагается на самой верхушке «дерева» журналистской квалификации. Ставка традиционной прессы на интуитивно-опытническую методологию труда таит в себе опасность субъективистского освещения событий и проблем, а значит – нарастания общественного недовольства СМИ.
Эмпиризм и фрагментарность восприятия мира, пристрастие к эффектным цветовым пятнам на карте жизни, чем сплошь и рядом грешат корреспонденты, вступают в противоречие с современными тенденциями в развитии человеческого познания. Оно, по утвердившемуся в науке выводу, тяготеет к целостности – вопреки былой раздробленности, причем в центре этой целостности стоит сам реальный человек с его мирскими заботами.
Противоречия возникают и на уровне формирования у аудитории знаний о повседневной реальности. В этом убедились участники конференции «Роль СМИ в содействии укреплению взаимопонимания между странами Балтии и России», проходившей в Риге (2004). Жители России, по причине одностороннего освещения ситуации в соседних государствах, знают о них в основном то, что «там закрывают русские школы и дети выходят на митинги». Рижане в свою очередь в связи с Россией вспоминают главным образом об обвинительной риторике по поводу Латвии политиков национал-патриотического толка.
По наблюдениям корреспондента газеты «Невское время» С Гавриловой, в дискуссиях на конференции говорилось о том, что мимо внимания СМИ и аудитории по обе стороны границ проходят внеполитические темы: безработица и развитие малых городов, падение рождаемости, перспективы молодого поколения и т.п. Но именно они открывают возможности для взаимопонимания народов, чего нельзя сказать о частных мнениях политиков и журналистов.
Было бы странно возражать против личного выбора корреспондентом творческой манеры и стиля изложения материала, тем более запрещать или директивно вводить какие-либо стандарты. Это означало бы покушение на свободу слова и предпринимательства в области массовой информации. В плюралистической прессе не возбраняются любые легитимные трактовки материала: фактологически-хроникерские, эссеистские, развлекательные и пр. Каждая редакция вольна рисковать своим авторитетом и материальным преуспеянием. Прессе, которая сознательно избегает проблемности и анализа, не работает с массивами фактов, вероятно, достаточно так называемого репортерского чутья. Тем не менее, наличие социожурналистской квалификации заведомо лучше, чем ее отсутствие. Хотя бы потому, что дополнительное умение никогда не обременяет профессионала, и потому, что пресса конъюнктурно заинтересована в бесконфликтных отношениях со средой своего обитания.
И все-таки это лишь минимальные условия самообеспечения корреспондента и редакции. На оптимальном же уровне нельзя не видеть того, что освоение социожурналистики является обязательным требованием к СМИ, с точки зрения ее природы и общественных запросов.
В других областях духовной деятельности прибавление корня «социо» носит факультативный характер, как указание на своеобразие данного подхода к материалу – «равного среди равных». Так, в 1960–1970-х годах громко заявила о себе социологическая кинокритика, которая нашла своих выразителей среди теоретиков и обозревателей, рецензентов[111][111]. Позднее это направление получило устойчивое развитие, что, однако, вовсе не привело к отмиранию, например, собственно эстетического киноведения. Как известно, произведение искусства выражает прежде всего индивидуальный мир своего создателя и уже через него, опосредованно и преломленно – социальные явления и процессы. Совсем не обязательно художник должен попадать в унисон с движением общества. То же можно сказать о гуманитарных науках: вульгарная социологизация философии и экономики, развившаяся у нас под давлением идейно-политического монизма, лишь застопорила прогресс в этих сферах познания и уже безвозвратно отошла в прошлое. У каждой научной дисциплины свои истины, ценность которых лишь в какой-то части измеряется социальными критериями.
Принципиально другая расстановка сил наблюдается в прессе. Здесь социальное содержание и значение фактов всегда «во-первых», а личное восприятие их автором – «во-вторых». При иной расстановке приоритетов мы получим вариацию на тему художественного творчества, самовыражения личности, хобби, заказного манипулирования публикой, но только не инструмент адекватной саморефлексии и самокоррекции социальной системы. Вот почему «социо» для прессы неоспоримо важнее прочих ее характеристик. Прислушаемся к суждению кибернетика Н. Винера: он отмечал как аномалию то, что в мире, основанном на купле и продаже, непосредственное назначение прессы скреплять общество с помощью информационных связей между людьми вытесняется вторичными целями – распространением рекламы и наживой для владельцев средств информации[112][112].
В самой трактовке социального, т.е. порождаемого реальным обществом и ему необходимого, требуются верные ориентиры. На практике здесь встречаются просчеты, вызываемые как незнанием, так и подменой понятий. Вот несколько подтверждений. По оценке 55% опрошенных российских тележурналистов, простые люди из разных слоев общества имеют недостаточно возможностей активно выражать свою позицию на экране, только 18% полагают иначе; то же показал опрос сотрудников радио[113][113]. Значит, налицо ложное в основе стремление выдать суждения так называемых лидеров общественного мнения за настроения широкой общественности. Подобная практика ведет к разрушению фундаментальных идейных и нравственных устоев прессы. Старый известинец Ст. Кондрашов в этой связи писал, что его газета, обретя самостоятельность, «не сразу проявила чувство сострадания к миллионам униженных и оскорбленных... Сейчас газета выправляется, возвращаясь на позиции критика властей, защиты справедливости, в то русло гуманизма, которое даже в далеко не лучшие времена влекло к нам читателей».
Не соответствует реальности и преувеличенное внимание, которое в журналистской среде уделяется формальным показателям качества публикаций. Согласно опросу молодежной аудитории, в газетных текстах читателей более всего привлекает прагматика (о чем сообщается) – 65%, далее идет синтаксис (мастерство формы) – 18, затем – семантика (достоверность содержания) – 17%[114][114]. Из этого вовсе не следует, что литературное мастерство не имеет ценности. Напротив, без него публицистика превращается в унылую сводку данных. Но оно, во-первых, приложимо к содержанию, поскольку потребности аудитории удовлетворяет прежде всего документальная информация, и, во-вторых, оно не должно приобретать назойливо-самодовлеющих форм.
Назначение редакционной «кухни» состоит в том, чтобы обслуживать социальное функционирование прессы. «Что следует считать “конечным продуктом” деятельности публициста – создаваемые им произведения или ту “работу”, которую совершат в реальной жизни, в сознании читателя, слушателя, зрителя запечатленные в этих произведениях мысли и чувства автора? – задаются вопросом специалисты. – В первом случае публицистика становится объектом лишь филологического анализа, а во втором – открываются возможности широких социологических и социально-психологических исследований»[115][115].
Как видим, профессиональная техника, искусность если и не противостоят социальной работе, то уж во всяком случае и не совпадают с ней. Вот почему нельзя согласиться с попытками наполнить понятие социожурналистики иным содержанием, в частности, технологией профессионального общения. В одной из книг дается такое определение: «Социожурналистика – научная дисциплина, исследующая проблемы, связанные с социальной природой журналистики и паблик рилейшнз, с их общественными функциями и воздействием социально-психологических факторов на журналиста, пиэрмена». Короткая дефиниция несет в себе целый ряд неточностей: почему, например, автор сосредоточивается лишь на научной дисциплине, без упоминания практики прессы, или почему исследованию подлежат только проблемы, а не законы, явления, процессы? Но нас в данном случае занимает неправомерное сведение «социо» к социально-психологическим факторам и, как следует из названия и текста цитируемой монографии, к прагматическому моделированию деятельности коммуникатора.
Против таких подстановок, только в связи с анализом художественного творчества, выступал академик Д.С. Лихачев. «...Движение от старого к новому в искусстве, – писал он, – вообще объясняется вовсе не тем, что выразительность со временем притупляется, перестает воздействовать, “надоедает”, требует “остранения”... а тем, что искусство находится в постоянном движущемся сочетании с изменяющейся действительностью. Концепция “остранения”... предполагает, с одной стороны, способность искусства к самодвижению, а с другой – психологические причины... и не в состоянии объяснить, почему смена формы идет именно в этом направлении, а не в каком-либо другом»[116][116]. По отношению к прессе с ее гораздо более прямолинейной, чем у искусства, социальной детерминированностью приведенное высказывание справедливо втройне.
Социожурналистика – многосоставное, комплексное образование, имеющее собственную структуру. Она включает в себя и научно-теоретические, и мировоззренческие, и технико-методические компоненты. С ними нам и предстоит познакомиться.