Теперь он будет получать пятьдесят франков в месяц.

Жюльен по привычке отправился вслед за ними, даже не взглянув на г-на

Де Реналя, которого он оставил в величайшем раздражении.

"Он уже вскочил мне в сто шестьдесят восемь франков, этот Вально, -

Говорил себе мэр. - Надо будет порешительней намекнуть ему насчет его

поставок подкидышам".

Не прошло и минуты, как Жюльен снова очутился перед ним:

- Мне надо пойти исповедаться к моему духовнику господину Шелану; честь

Имею поставить вас в известность, что я отлучусь на несколько часов.

- Ну, что вы, дорогой Жюльен, - промолвил г-н де Реналь с каким-то

Чрезвычайно фальшивым смешком. - Пожалуйста, хоть на целый день и завтра на

Весь день, мой друг, если вам угодно. Да вы возьмите у садовника лошадь, не

Пешком же вам идти в Верьер.

"Ну вот, ясно. Он пошел дать ответ Вально, - подумал г-н де Реналь. -

Он ведь мне ничего не обещал; ну что ж, надо дать время остыть этому

сорвиголове".

Жюльен поспешно удалился и направился в горы, в большой лес, через

Который можно было пройти напрямик из Вержи в Верьер. Он вовсе не собирался

Сразу идти к г-ну Шелану. У него не было ни малейшего желания снова

Притворяться и разыгрывать лицемерную сцену. Ему нужно было хорошенько

Разобраться в собственной душе и дать волю обуревавшим его чувствам.

"Я выиграл битву, - сказал он себе, как только очутился в лесу, где

никто не мог его видеть, - да, я выиграл битву".

Мысль эта представила ему все случившееся с ним в самом выгодном свете

И вернула ему душевное равновесие.

"Так, значит, я теперь буду получать пятьдесят франков в месяц. Похоже,

господин де Реналь здорово струхнул. Но чего он испугался?"

И, задумавшись над тем, что, собственно, могло напугать этого

Преуспевающего, влиятельного человека, который час тому назад внушал ему та-

Кую бешеную злобу, Жюльен мало-помалу отдался чувству сладостного покоя. На

Мгновение его как бы покорила чудесная красота лесной чащи, по которой он

Шел. Огромные глыбы скал, некогда оторвавшиеся от горы, громоздились в

Глубине. Могучие буки простирались далеко ввысь, доходя чуть ли не до вершин

Этих скал, а под ними царила такая дивная прохлада, тогда как тут же рядом,

В каких-нибудь трех шагах, солнце палило так, что нельзя было стоять.

Жюльен передохнул немного в тени этих огромных утесов и пошел дальше,

Забираясь все выше в горы. Вскоре он свернул на еле заметную тропку, куда

Только пастухи поднимались с козами, и, вскарабкавшись по ней на самый

Высокий утес, почувствовал себя, наконец, совершенно отрезанным от всего

мира. Это физическое ощущение высоты вызвало улыбку на его губах: оно как бы

Показывало ему то состояние, которого жаждал достигнуть его дух. Чистый

Горный воздух приносил с собой ясность и даже какую-то отраду его душе. Мэр

Города Верьера по-прежнему олицетворял для него всех богачей и всех наглецов

В мире, но он чувствовал, что ненависть, которая только что его душила,

Несмотря на все ее бурные проявления, не заключала в себе ничего личного.

Стоит ему только перестать видеться с г-ном де Реналем, через неделю он

забудет и его, и его замок, и собак, и детей, и всю его семью. "Не понимаю,

Каким образом я заставил его принести такую огромную жертву. Подумать только

- больше пятидесяти экю в год! А за минуту до этого я едва выпутался из

такой ужасной опасности! Вот две победы в один день; правда, во второй с

Моей стороны нет никаких заслуг; надо бы догадаться все-таки, как это вышло.

Но отложим до завтра всякие неприятные размышления".

Жюльен стоял на своем высоком утесе и глядел в небо, накаленное жарким

Августовским солнцем. Кузнечики заливались на лугу, под самым утесом, а

Когда они вдруг смолкали, всюду вокруг него наступало безмолвие. Он мог

Охватить взглядом местность, простиравшуюся у его ног, на двадцать лье в

Окружности. Ястреб, сорвавшись со скалы над его головой, бесшумно описывал