РўСЂРё слоя смерти 5 страница

Астрофизик, почувствовав ее взгляд, поднялся, разбудил Гэн Атала. Мужчины прежде всего осмотрели СДФ.

– Минимальный расход установлен удачно, – тихо сказал Тор Лик, – но запас очень мал…

– Две нити из двадцати семи, и то лишь с резонансной накачкой, – согласился Гэн Атал, сидевший на корточках перед СДФ.

– В моем – три…

– Если самолеты не придут в рассчитанный срок, вызовем «Темное Пламя».

Встревоженный Гриф Рифт сообщил, что РРѕРґРёСЃ была Сѓ самого владыки. РџСЂРё ней отдали приказ. Помощь должна прибыть СЃ минуты РЅР° минуту. Рифт РїСЂРѕСЃРёР» РЅРµ выключать канала, РїРѕРєР° РѕРЅ наведет справки.

Прошло еще полчаса… Сорок минут. Самолеты не появлялись над Кин-Нан-Тэ. Вечерняя тень огромной пагоды пересекала все кладбище. Даже «мстители» приутихли. Они расселись на дорожках и могилах и, обхватив руками колени, следили за землянами. Догадывались ли они, что защитное поле, вначале скрывавшее путешественников тонкой стеной тумана, становится все прозрачнее? Время от времени кто-нибудь метал нож, будто пробуя силу защитной стены. Нож отлетал, звенел о камни, и все снова успокаивались.

Голос Гриф Рифта РЅР° милом земном языке РІРґСЂСѓРі ворвался РІ настороженную тишину кладбища, вызвав ответный шум толпы.

– Внимание! РўРёРІРёСЃР°, Гэн, РўРѕСЂ! Только что РРѕРґРёСЃ говорила СЃ Чойо Чагасом. Самолеты пробиваются СЃРєРІРѕР·СЊ Р±СѓСЂСЋ, свирепствующую РЅР° равнине Мен-Р—РёРЅ. РџСЂРёРґСѓС‚ СЃ опозданием. Экономьте батареи насколько возможно, сообщайте положение РІ любой момент, жду Сѓ пульта!

«Внезапная буря здесь, в самых спокойных широтах Торманса? И почему об этом стало известно только сейчас, когда в индикаторах батарей горела последняя нить?» Тор Лик сумрачно открыл задний люк СДФ и не успел вытащить атмосферный зондоперископ, как Гэн Атал протянул ему свой.

РўРѕСЂ Лик молча РєРёРІРЅСѓР». Разговаривать стало труднее. Защитное поле уже РЅРµ глушило рев толпы. Сверкающий цилиндр, взлетевший РІ небо, заставил «мстителей» приутихнуть. Всего РґРІРµ минуты потребовалось, чтобы убедиться РІ полном спокойствии атмосферы РЅР° РјРЅРѕРіРѕ километров Рє экватору РѕС‚ РљРёРЅ-Нан-РўСЌ, так же как Рё РІ отсутствии самолетов РїРѕ крайней мере РЅР° расстоянии часа полета.

– Чойо Чагас лжет. Для чего им нужна наша смерть? – воскликнула Тивиса.

Мужчины промолчали. Гэн Атал вызвал «Темное Пламя».

– Поднимаю звездолет! Держитесь, сокращая поле, – коротко сказал Гриф Рифт.

Гэн Атал проделал в уме мгновенный расчет: взлет из стационарного состояния – три часа, посадка – еще час. Нет! Поздно!

– Пробивайтесь за город, раскидав толпу инфразвуком! – крикнул командир.

– Бесполезно. Далеко РЅРµ уйдем. РњС‹ слишком долго ждали, поверив РІ самолеты Чагаса, иначе Р±С‹ постарались закрепиться РІ каком-РЅРёР±СѓРґСЊ здании, – СЃ виноватой ноткой сказал инженер броневой защиты, – осталось РѕРґРЅРѕ. РќРѕ очень опасное… Позовите всех, Рифт, РјС‹ попрощаемся РЅР° РІСЃСЏРєРёР№ случай. Только скорее. – Гэн Атал поспешно выключил передачу.

Тивиса, обняв своих друзей, с бесконечной нежностью сказала Тор Лику:

– Мне было с тобой всегда светло, Афи, и будет до конца. Я не боюсь, только очень грустно, что здесь и это так… безобразно. Афи, у меня с собой кристалл «Стражей во Тьме»…

Из прозрачного многогранника зазвучала суровая мелодия ее любимой симфонии тревожным ожиданием неведомого.

Тивиса поднялась и медленно пошла по каменной дорожке, скользя взглядом по окружающим руинам, а мысли шли своей чередой, ясные, полные великой печали, приобщавшей ее к неисчислимому сонму мертвых, прошедших свой путь на утраченной Земле и здесь, на чужой планете, бьющейся в плену инферно.

Кладбище, как в старину на Земле, служило для привилегированных мертвецов, удостоенных захоронения в центре города, под сенью древнего храма. Тяжелые плиты были испещрены изящными иероглифами, сверкали позолотой.

Тивиса смотрела на статуи прекрасных женщин с горестно опущенными головами и мужчин в последнем порыве предсмертной борьбы; птиц, распластавших могучие крылья, уже бессильные поднять их в полет; детей на коленях, обнимавших камень, навсегда укрывший родителей.

Человек, придя на новую планету, стер с ее лица сформировавшуюся здесь жизнь, оставив лишь жалкие обрывки некогда гармонической симфонии. Он выстроил эти города и храмы, гордясь содеянным, возвел памятники тем, кто особенно преуспел в покорении природы или в создании иллюзий власти и славы. Неразумное потакание инстинктам, непонимание, что от законов мира нельзя уйти, а можно лишь согласовать свои пути с ними, привело к чудовищному перенаселению. По всей планете снова прошла смерть, теперь уже природы. И в итоге – брошенные города и навсегда забытые кладбища… А сегодня останки людей светлого мира Земли смешаются с тленом безымянных могил, останками бесполезной жизни.

«Бесполезной и бессмысленной»? Тивиса содрогнулась. Никогда на Земле ей не приходило в голову, что жизнь, устремленная в глубины вселенной, наполненная радостью помогать другим, собирать красоту, узнавать новое, ощущать собственную силу, может оказаться не имеющей смысла. Но здесь!..

Тивиса так ярко представила себе миллиарды ясных детских глаз, смотрящих в мир, не ведая о наполняющем его зле и горе; бесчисленных женщин, с любовью и надеждой ждущих счастья и клонящихся, как трава, под смертельным ветром жизни; мужчин, чье доверие и достоинство попраны тяжким катком лживой власти; животных, чьи ноздри раздувались, уши прядали, глаза озирались в напряженном внимании сохранить свои мимолетные, как искорки, жизни. Зачем? Во имя чего эта жизнь? Здесь, в этом окружении смерти и отвратительно деградировавшей мысли, этот древний вопрос был обострен сознанием опасности.

Жестокая печаль предчувствия теснила Тивису, когда ее взгляд приковался к статуе девушки в покрывале. Бесстрашное лицо, гордый очерк тела, отчаяние сцепленных рук – вся трагическая сила печали о прошлом и упрямой веры в красоту грядущего, противоречивое сочетание которых и составляет человека.

Тор Лик и Гэн Атал торопились. Если тросик зондоперископа выдержит вес человека, то есть еще возможность выбраться из ловушки, в которой они очутились благодаря невиданному предательству.

Они всматривались в обвалившиеся этажи древней пагоды, выбирая место, где мог бы закрепиться баллон с парашютом. Второй цилиндр взлетел и мелькнул мгновенной вспышкой, исчезнув в темной нише. Гэн Атал осторожно подергал тоненький тросик, потянул сильнее… Прибор закрепился! Опоясанный более прочным тросом Гэн Атал с бесконечной осторожностью полез по почти невидимой нити на недоступный второй этаж пагоды. Предприятие требовало той необыкновенной выносливости и развития мышц, какими обладали только земляне. Медленно, медленно инженер броневой защиты продвигался вперед и вверх.

Тор и Тивиса стояли у СДФ, готовые втянуть Гэн Атала назад в случае обрыва тросика зонда. Тор Лик плечом почувствовал свою возлюбленную. Она казалась спокойной, но была напряжена, будто взведенная перед последним усилием пружина.

Гэн Атал уцепился за край обрушенного порога, посыпались камни. Он пошатнулся, припал на колено и отчаянным усилием втянул себя в нишу. Через несколько секунд, закрепив трос, он появился во весь рост в полутемной впадине. Толпа дико заревела, бросилась к барьеру. Земляне отступили к последнему СДФ. Тивиса схватилась за трос, симфония «Стражей Тьмы» замерла на долгой, протяжной ноте. Гэн Атал сверху увидел, как «мстители» пересекли границу синих столбиков.

– Тор, скорее, держите их инфразвуком, – у него самостоятельный заряд, – закричал он, – батареи гаснут! Только осторожней!

Тивиса и Тор взглянули вверх на гигантскую ветхую башню, закрывшую закатное чистое небо.

– Пусть! – согласилась Тивиса. – Держи меня крепче, Афи!

Тор Лик повернул рупор на толпу. Два СДФ у столбиков будто вздохнули: защитное поле погасло. С неистовым воем «мстители» устремились к чете обнявшихся землян. Низкий, непередаваемо грозный рык инфразвука остановил, отбросил, разметал передние ряды, но задние напирали, давя упавших. Тор Лик включил всю силу заряда: закувыркались, попадали фигуры, с воплями поползли прочь, но не ушли: колоссальная башня рухнула неотвратимо, погребая землян и нападавших и засыпая древние могилы.

Глава IX

Скованная вера

Вир Норин и Эвиза Танет, прилетевшие в Кин-Нан-Тэ, застали целое войско «лиловых». Гора обломков рухнувшей башни была уже разобрана, трупы «оскорбителей» убраны, оставшиеся в живых исчезли.

Тела трех землян лежали на кладбище в беседке из красного камня. Тивиса и Тор так и не разомкнули объятий. Уцелевшие лица их сохранили отражение предсмертного порыва безграничной нежности. Гэн Атала смогли узнать лишь по скафандру.

Эвиза и Вир освободили их от защитной одежды, которую исследователям так и не пришлось снять, и приступили к обряду погребения. Сильнейший разряд из СДФ – и на каменной плите остались лишь контуры тел, обозначенные слоем тонкого пепла. В немой печали Эвиза и Вир собрали и смешали золу: погибшие земляне сливались в последнем братстве.

Урну из платины и три СДФ со следами неудачных попыток взлома на колпаках доставили на «Темное Пламя».

РРѕРґРёСЃ получила приглашение Совета Четырех. Владыки планеты выражали ей соболезнование РїРѕ РїРѕРІРѕРґСѓ гибели трех гостей СЃ Земли. Случайно или намеренно Совет собрался РІ черном зале, прозванном землянами Залом Мрака.

РРѕРґРёСЃ, бесстрастная Рё неподвижная, стоя выслушала краткую речь Чойо Чагаса. Председатель Совета Четырех, очевидно, рассчитывал РЅР° ответ, РЅРѕ РРѕРґРёСЃ молчала. Никто РЅРµ решился нарушить тревожную тишину. Наконец Фай РРѕРґРёСЃ подошла Рє Чойо Чагасу.

– Я многому научилась на вашей планете, – сказала она без аффектации, – и теперь понимаю, как может лгать человек, принужденный к тому угрожающим положением. Но почему лжет тот, кто облечен могуществом великой власти, силой, какую дает ему вся пирамида человечества Ян-Ях, на вершине которой он стоит? Зачем это? Или вся система вашей жизни так пронизана ложью, что даже владыки находятся в ее власти?

Чойо Чагас встал, побледнев, и, растянув плотно сжатые губы, процедил:

– Что?! Как вы смеете…

– РСѓРєРѕРІРѕРґСЏСЃСЊ достойными намерениями, СЏ смею РІСЃРµ. Р’С‹ заверили меня, что самолеты посланы, Рё напомнили, что ваши приказы исполняются неуклонно. РќР° второе обращение РІС‹ ответили, будто самолеты задержаны бурей Рё пробиваются СЃРєРІРѕР·СЊ нее. Невежество РІ планетографии РЇРЅ-РЇС… заставило меня поверить, РЅРѕ Гэн Атал Рё РўРѕСЂ Лик обследовали атмосферу, разгадали обман Рё успели перед гибелью предупредить нас.

РРѕРґРёСЃ умолкла. Лицо Чойо Чагаса исказилось. РћРЅ РєСЂРёРєРЅСѓР» фальцетом РЅР° весь зал:

– Ген Ши!

– Слушаю, великий председатель!

– Выяснить, кто вел самолеты, кто сообщил про бурю и кто командовал операцией. Всех сюда! Я сам проведу расследование.

– Прошу вас, председатель Совета! – Фай РРѕРґРёСЃ сложила ладони Рё склонила голову. – РќРµ нужно больше жертв – РёС… Рё так РјРЅРѕРіРѕ. Ваши стражи убили РјРЅРѕРіРѕ людей РІ РіРѕСЂРѕРґРµ РљРёРЅ-Нан-РўСЌ, Р° РјС‹, – РРѕРґРёСЃ впервые дрогнула, – потеряли близких.

– Вы не понимаете, – со злобой возразил Чойо Чагас, – те, кто виноват, обесчестили меня. Совет, всех нас, представив лжецами и лицемерами!

– Что же изменится, если их казнят?

– Все! Нарушители приказа понесут кару, вы убедитесь в истинности наших намерений и правдивости лица.

Фай РРѕРґРёСЃ задумчиво посмотрела РЅР° Чагаса. Немой СѓРєРѕСЂ Фай РРѕРґРёСЃ стал нестерпим для владыки Торманса. РћРЅ опустился РІ кресло, неловко согнувшись, Рё, махнув СЂСѓРєРѕР№, распустил Совет.

Фай РРѕРґРёСЃ поднялась РїРѕ лестнице РІ «земное» крыло дворца, готовясь Рє трудному разговору СЃ Гриф Рифтом. Командир настаивал РЅР° беседе вдвоем. РРѕРґРёСЃ понимала, что эта РїСЂРѕСЃСЊР±Р° вызвана лишь желанием сосредоточить РІСЃСЋ СЃРІРѕСЋ волю РЅР° ней РѕРґРЅРѕР№.

РћРЅРё оказались лицом Рє лицу, как если Р±С‹ РРѕРґРёСЃ вошла Рё села РІ пилотской кабине между стеной Рё пультом. Невидимая граница контакта фронтальных сторон стереопроекций заключала РІ себе РІСЃРµ разделявшее РёС… расстояние. Рифт Рё РРѕРґРёСЃ, как РІСЃРµ земляне СЃ развитой Рё тренированной РїСЃРёС…РёРєРѕР№, понимали РґСЂСѓРі РґСЂСѓРіР° почти без слов – слова служили лишь подтверждением чувств.

И, встретив взгляд Гриф Рифта, СЃ СѓРєРѕСЂРѕРј созерцавшего «сигналы жизни» – зеленые РѕРіРѕРЅСЊРєРё, которых осталось лишь четыре, – Фай РРѕРґРёСЃ твердо сказала:

– Это невозможно. Рифт. Бегство, отступление, называйте это как хотите, невозможно. Невозможно после того, как РјС‹ посеяли надежду, после того, как эта надежда начала вырастать РІ веру!..

Командир звездолета тяжело поднялся. Сжимая большие руки, чуть горбясь, он не отрываясь смотрел в зеленые глаза женщины, которую нельзя было не любить. Потом он выпрямился, расправил грудь. Все его существо выражало возмущение.

– Проклятая планета РЅРµ стоит Рё тысячной доли наших потерь. Здесь РЅРё Рє чему хорошему еще РЅРµ готовы! РњС‹ РЅРµ можем допустить таких жертв! – Рифт показал СЂСѓРєРѕР№ РІ сторону погасших навсегда «сигналов жизни».

РРѕРґРёСЃ подошла Рє самой границе, разделявшей РёС… проекции.

– Успокойтесь, Гриф, – мягко и тихо сказала она, поднимая к нему печальное лицо. – Мы оба, посвященные в знание, о каком нет и понятия здесь, не можем жить и быть свободными, пока есть несчастные. Как переступить порог высшей радости, когда тут целая планета в инферно, захлестываемая морем горя? Что против этого моя жизнь, ваша и всех нас? Спросите у моих трех спутников!

– РЇ знаю, что РѕРЅРё скажут, – овладев СЃРѕР±РѕР№, ответил Гриф Рифт, глядя РјРёРјРѕ РРѕРґРёСЃ. – РћРЅРё скажут, что само присутствие РёС… необходимо, что РѕРЅРѕ дает людям Торманса мечту Рё веру Рё этим объединяет РІ стремлении Рє цели.

– Р’РѕС‚ РІС‹ Рё ответили. Рифт! Р’С‹ знаете, чем дольше РјС‹ здесь, тем лучше для РЅРёС…. РџСЂРё всем нашем несовершенстве для РЅРёС… РјС‹ живое воплощение всего, что несет человеку коммунистическое общество. Если РјС‹ убежим, то тогда гибель РўРёРІРёСЃС‹, РўРѕСЂР° Рё Гэна действительно будет напрасной. РќРѕ если здесь образуется РіСЂСѓРїРїР° людей, обладающих знанием, силой Рё верой, то тогда РјРёСЃСЃРёСЏ наша оправдана, даже если РјС‹ РІСЃРµ погибнем.

– Легенда о семи праведниках. Но вся планета – не городок, а нас слишком мало! – сумрачно усмехнулся командир звездолета.

– И снова вы забываете, что с нами Земля, ее знания, ее образ в столь успешно демонстрируемых вами стереофильмах. Прибавьте наши лекции, и рассказы, и нас самих. Скоро Чеди, Вир и Эвиза уйдут в город, если мой разговор с владыкой будет успешным.

– Вам РіРѕРІРѕСЂРёР» Таэль, что чиновники Совета возмущены демонстрацией фильмов? – СЃРїСЂРѕСЃРёР» Гриф Рифт.

– Нет еще. Я ожидала этого. Надеюсь справиться с владыками, чтобы они не повредили тем, кто смотрел и будет смотреть. И не стойте так деревянно, милый!

Гриф Рифт беспомощно развел руками, избегая взгляда РРѕРґРёСЃ. Р’РґСЂСѓРі РѕРЅ заметил позади нее РЅР° стене красочные контуры каких-то изображений: раньше РёС… РЅРµ было. РРѕРґРёСЃ передвинула фокус экрана, Р° сама отступила РІ сторону.

Р’СЃСЏ стена ее комнаты была расписана СЏСЂРєРёРјРё грубоватыми красками РЇРЅ-РЇС…. Только что завершенная фреска, как сразу РїРѕРЅСЏР» Гриф Рифт, символизировала восхождение РёР· инферно.

По жутким обрывам, помогая друг другу, из последних сил карабкались люди. Внизу, на жирной траве, толпилось разнородное сборище, презрительно показывая на покрытых потом, жалких и бледных скалолазов. Поодаль стояли группки уверенных в своем превосходстве, смотревших отчужденно и равнодушно.

Трагически безнадежным казался этот подъем. Высоко вверху, почти на гребне стены, охватывавшей привольную низину, острым клином выдавался выступ – последняя ступень подъема. Голубое сияние поднималось из тени, отражаясь в скале. На самом краю выступа, скованная блестящей цепью, на коленях стояла женщина, кисти ее рук с жестокой силой были подтянуты к спине третьим оборотом цепи, охватившим живот и правое бедро. Звенья цепи вдавливались в нагое тело, чуть прикрытое на спине черной волной волос. Связанная, лишенная возможности протянуть руки карабкающимся и даже подать ободряющий знак, все-таки она была символом: непоколебимая уверенность знания! Словно она сконцентрировала в себе все радости утешения и надежды. Скованная Вера казалась независимой и свободной, будто бы не было жестоких пут, смерти и страдания. Случайно или намеренно Скованная Вера походила на Чеди…

– Зачем это здесь? – усомнился Гриф Рифт. – РџРѕР№РјСѓС‚ ли?

– РџРѕР№РјСѓС‚, – уверенно сказала РРѕРґРёСЃ, – СЏ хочу оставить РІРѕ дворце память Рѕ нас.

– Они уничтожат!

– Может быть. Но до того ее репродукции разойдутся по планете.

– Р’С‹ оказываетесь сильней меня РІСЃСЏРєРёР№ раз… – Рифт, замолчав, посмотрел РЅР° РРѕРґРёСЃ как перед разлукой.

Та склонилась к самой границе фокуса, повела рукой успокаивающе и нежно.

– Мне стала сниться Амрия Мачен, высочайшая гора Азии. На горном плато, где роща гималайских елей граничит с безлесным холмом, стоит буддийский древний храм – приют для усталых. В этом храме – месте отдыха и размышления перед властным порывом гор к небу – на рассвете и в предзакатные часы звучат огромные гонги цвета чистого золота из танталово-медного сплава. Протяжные могучие звуки устремляются в бесконечную даль, и каждый удар подолгу разносится в окружающей тишине.