Отзвук инферно 12 страница

Соль Саин вышел. Длинная ночь Торманса тянулась медленно. Гриф Рифт думал: РЅРµ было ли РІ намерении помочь жителям Торманса того запретного Рё преступного вмешательства РІ чужую жизнь, РєРѕРіРґР° РЅРµ понимающие ее законов представители высшей цивилизации наносили ужасающий вред процессу нормального исторического развития? Человечества некоторых планет отразили эти вмешательства РІ легендах Рѕ посланцах Сатаны, духах тьмы Рё зла.

Рифт стал ходить РїРѕ кабине, обеспокоенно поглядывая РЅР° семь зеленых огней, как Р±С‹ спрашивая ответа. РћРЅ хотел посоветоваться СЃ Фай РРѕРґРёСЃ, РЅРѕ РЅРµ успел. РћРЅР° сама познакомила РёС… СЃ тормансианином низшего разряда. РћРЅР° выбрала удачный момент разговора, РёР· которого землянам сразу стал ясен преступный разрыв информации.

Нет, неоспоримо право каждого человека на знание и красоту. Они не нарушат исторического развития, если соединят разорванные путеводные нити! Наоборот, они исправят злонамеренно приостановленное течение исторического процесса, вернут его к нормальному пути. Велико счастье спасти одного человека, какова же будет радость, если удастся помочь целой планете!

И РІ абсолютном безмолвии ночного корабля его командиру почудился голос Фай РРѕРґРёСЃ, твердо Рё СЏСЃРЅРѕ сказавший ему: «Да, милый Рифт, РґР°!В»

Р’ легких аварийных скафандрах Нея Холли, Олла Дез, Гриф Рифт Рё Див Симбел стояли РЅР° куполе звездолета. Высоко над РЅРёРјРё белый баллон, слабо журча турбинкой, удерживавшей его против ветра, сверкал зеркалами электронного перископа. Перед Див Симбелом раскрылась РІРѕ всех подробностях окружавшая звездолет местность. Пилот РїРѕРґРЅСЏР» СЂСѓРєСѓ, Рё Гриф Рифт повернул широко расставленные объективы дальномера-стереотелескопа РІ направлении, обозначившемся РЅР° лимбе. Р’СЃРµ земляне, поочередно приникая Рє окошечку дальномера, согласились СЃ выбором инженера-пилота.

Среди бесплодных обрывов коричневой земли, врезанных в гряду желтых прибрежных холмов, находилась циркообразная ложбина, резко ограниченная выступами опрокинутых слоев песчаника. Обращенная к звездолету сторона приморской гряды подрезалась крутым обрывом, защищавшим ложбину от ветра. На мористой стороне холмов к самой воде спускалась густая заросль кустарника.

– Место идеально! – сказал довольный Симбел. – Ограждаем защитными полями оба долготных края ложбины и еще со стороны хвосто-полярной вплоть до моря. Зрители будут приплывать ночью, выходить в кустах и переваливать в долину.

– Рђ маяк? – СЃРїСЂРѕСЃРёР» Гриф Рифт.

– Не нужен, – ответила Олла Дез. – Для защитного поля придется ставить башенку, она же будет служить и передатчиком ТВФ в километре от «Темного Пламени». Поднимем мачту со щелевым ультрафиолетовым излучателем, а их пусть снабдят люминесцентными гониометрами.

Наблюдавшие за звездолетом охранники увидели, как спустился белый баллон и чудовище, явившееся из неведомых глубин космоса, заревело. Два протяжных гудка означали вызов представителя охраны.

Явившийся офицер понял, что стоявшие на куполе земляне намерены что-то делать в стороне от корабля. В этой изрытой оврагами местности не было ни души, и офицер подал разрешающий сигнал. Волны пыли и дыма побежали от звездолета, превращаясь в отвесную стену, закрывшую от наблюдения приморские холмы. Когда дым рассеялся, тормансиане увидели прямую дорогу, пробитую через кусты и овраги и кончавшуюся на возвышенной плоскости, где росли редкие деревья с колючими, обвислыми ветвями. Офицер охраны решил сообщить начальникам о неожиданной активности землян. Не успел он связаться по радиотелефону с Управлением Глаз Совета, как из недр «Темного Пламени» выползло сооружение, подобное низкому, вертикально поставленному цилиндру, и, величественно переваливаясь, отправилось по только что проложенной дороге. Через несколько минут цилиндр достиг конечной точки и завертелся там, выравнивая каменистую почву. Он вращался все быстрее и вдруг стал расти вверх, выдвигая оборот за оборотом спирально скрученную толстую полосу белого металла. Пока офицер охраны докладывал, среди деревьев уже поднялась сверкающая башенка, похожая на растянутую пружину и увенчанная тонким шестом с кубиком на верхушке.

Из звездолета никто не выходил, башенка стояла неподвижно. Все стихло над сухим и знойным побережьем. И тормансиане решили ничего не предпринимать.

Р’ тот же вечер «Темное Пламя» передал Фай РРѕРґРёСЃ карту местности Рё план импровизированного театра. РРѕРґРёСЃ предупредила, что владыка Торманса напомнил ей Рѕ «состязании» РІ танцах. Олла Дез обещала Р·Р° сутки приготовить СЃРІРѕРµ выступление.

Даже Соль Саин вышел из своего уединения, когда включили большой стереоэкран звездолета.

Во дворце Цоам четыре СДФ дали развернутое изображение просторной круглой комнаты корабля и – обратной связью – весь Жемчужный зал дворца.

Знаменитая танцовщица Гаэ Од Тимфифт выступила со своим партнером, плечистым, невысоким, с мужественным и сосредоточенным лицом. Они исполнили очень сложный, в резких поворотах и кружениях акробатический танец, отражавший взаимную борьбу мужчины и женщины. Танцовщица была в короткой одежде из едва соединенных нитями узких красных лент. Тяжелые браслеты оковами стягивали левую руку. Высоко на шее сверкало ожерелье, похожее на ошейник. Женщина падала, цепляясь за партнера, и простиралась на полу перед ним. В позе красивой и бессильной она лежала на боку, струной вытянув руку и ногу и подняв умоляющий взгляд. Покорно отдавая партнеру другую руку, она подгибала колено, готовая подняться по его желанию, – открытое олицетворение власти мужчины, ничтожества и в то же время опасной силы женщины.

Искусство Рё красота исполнителей, безупречная легкость Рё чеканность труднейших РїРѕР·, страстный, чувственный призыв танцовщицы, чье тело было чуть прикрыто расходящимися лентами, произвели впечатление даже РЅР° владык Торманса. Чойо Чагас, посадивший Фай РРѕРґРёСЃ СЂСЏРґРѕРј СЃ СЃРѕР±РѕР№, РЅРµ обращая внимания РЅР° угрюмость Янтре Яхах, наклонился Рє гостье, снисходительно улыбаясь:

– Обитатели планеты Ян-Ях красивы и владеют искусством выражать тонкие ощущения.

– Безусловно! – согласилась РРѕРґРёСЃ. – Нам это тем более интересно, что РЅР° Земле отсутствуют мужчины-танцовщики.

– Что? Вы не танцуете вдвоем?

– Танцуем, и много! Я говорю о специальных сольных выступлениях больших артистов. Только женщины способны передать своим телом все волнения, томления и желания, обуревающие человека в его поисках прекрасного. Отошли в прошлое все драмы соперничества, уязвленного самолюбия, порабощения женщины.

– Но тогда что же можно выразить в танце?

– У нас танец превращается в чародейство, зыбкое, тайное, ускользающее и ощутимо реальное.

Чойо Чагас пожал плечами.

– Фай зря старается, подбирая понятия, лишь отдаленно соответствующие нашим, – шепнула Мента Кор, сидевшая позади Див Симбела.

– Наверное, Олла не получит признания, – сказала Нея Холли, – после того как тут женщину крутили, гнули, чуть не избивали.

Заструилась мелодия. Как бегущая река с ее всплесками и водоворотами. Потом замерла, вдруг внезапно сменившись другой, печальной и замедленной, низкие звуки словно всплывали из зеркально тихой, прозрачной глубины.

Отвечая ей, в глубине импровизированной сцены, разделенной на две половины – черную и белую, – появилась нагая Олла Дез. Легкий шум послышался из зала дворца Цоам, заглушенный высокими и резкими аккордами, которым золотистое тело Оллы отвечало в непрерывном токе движения. Менялась мелодия, становясь почти грозной, и танцовщица оказывалась на черной половине сцены, а затем продолжала танец на фоне серебристой белой ткани. Поразительная гармоничность, полное, немыслимо высокое соответствие танца и музыки, ритма и игры света и тени захватывало, словно вело на край пропасти, где должен оборваться невозможно прекрасный сон.

Увлеченные поэзией невиданного танца, жители Торманса то похлопывали по ручкам кресел, то недоуменно пожимали плечами, иногда даже переговаривались шепотом.

Медленно угасал свет. Олла Дез растворилась в черной половине сцены.

– Другого я и не ожидала! – воскликнула Янтре Яхах, и собравшиеся зашумели, поддакивая.

Чойо Чагас метнул на жену недовольный взгляд, откинулся на спинку кресла и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Есть нечто нечеловеческое, недопустимое в такой открытости и силе чувств. И опасное – оттого, что эта женщина столь непозволительно хороша.

Фай РРѕРґРёСЃ видела, как вспыхнули щеки сидевшей СЂСЏРґРѕРј Чеди. Девушка посмотрела РЅР° нее СЃ мольбой, почти приказывая: «Сделайте же что-РЅРёР±СѓРґСЊ!В»

«Тупость РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ должна торжествовать – последствия неизменно бывают плохими», – мелькнула РІ голове РРѕРґРёСЃ фраза РёР· какого-то учебника. РћРЅР° решительно встала, поманив Рє себе Р­РІРёР·Сѓ Танет.

– Теперь мы станцуем, – спокойно объявила она, как нечто входившее в программу.

Чеди обрадованно всплеснула руками.

– С меня достаточно! – едко сказала Янтре Яхах, покидая зал.

За ней покорно поднялись еще пять приглашенных во дворец тормансианок. Но Чойо Чагас лишь удобнее устроился в кресле, и мужчины сочли долгом остаться. Впрочем, земляне, смотревшие из звездолета, увидели, что женщины Торманса во главе с женой владыки притаились за серебристо-серыми драпировками.

Фай РРѕРґРёСЃ Рё Р­РІРёР·Р° Танет исчезли РЅР° несколько РјРёРЅСѓС‚ Рё потом явились РІ РѕРґРЅРёС… скафандрах, каждая неся РЅР° ладони прикрепленный Рє ней восьмигранный кристалл СЃРѕ звукозаписью. Две женщины: РѕРґРЅР° – цвета РІРѕСЂРѕРЅРѕРІР° крыла, другая – серебристо-зеленая, как ивовый лист, стали СЂСЏРґРѕРј, высоко РїРѕРґРЅСЏРІ СЂСѓРєРё СЃ кристаллами. Необычный ритм, резкий, СЃРѕ сменой дробных Рё затяжных ударов, загрохотал РІ зале. Р’ такт ритмическому грохоту танец начался быстрыми пассами простертых вперед, РЅР° зрителей, СЂСѓРє Рё резкими изгибами бедер.

РћС‚ СЂСѓРє СЃ повернутыми РІРЅРёР· ладонями опускались РЅР° тормансиан волны оцепеняющей силы. РџРѕРІРёРЅСѓСЏСЃСЊ монотонному напеву, Р­РІРёР·Р° Рё РРѕРґРёСЃ опустили СЂСѓРєРё, прижав РёС… Рє бокам Рё отставив ладони. Медленно Рё согласованно РѕРЅРё начали вращаться, диковато Рё повелительно глядя РёР·-РїРѕРґ насупленных бровей РЅР° зрителей. РћРЅРё крутились, торжествующе поднимая СЂСѓРєРё. Посыпались удары таинственных инструментов, созвучные чему-то глубоко скрытому РІ сердцах мужчин Торманса. Р­РІРёР·Р° Рё Фай замерли. Сжатые рты обеих женщин приоткрылись, показав идеальные Р·СѓР±С‹, РёС… сияющие глаза смеялись победоносно. РћРЅРё торжественно запели протяжный древний иранский РіРёРјРЅ: «Хмельная Рё влюбленная, луной озарена, РІ шелках полурасстегнутых Рё СЃ чашею вина… Лихой задор РІ глазах ее, тоска РІ РёР·РіРёР±Рµ РіСѓР±!В» Гром инструментов рассыпался РґСЂРѕР±РЅРѕ Рё насмешливо, заставив зрителей затаить дыхание. Неподвижные тела РёР· черного Рё зеленого металла РІРЅРѕРІСЊ ожили. РќРµ сдвигаясь СЃ места, РѕРЅРё отвечали музыке переливами всех поразительно послушных Рё сильных мышц. Как РІРѕРґР° РїРѕРґ порывом ветра, оживали внезапно Рё мимолетно СЂСѓРєРё Рё плечи, живот Рё бедра. Эти короткие вспышки слились РІ РѕРґРёРЅ непрерывный поток, превративший тела Р­РІРёР·С‹ Рё РРѕРґРёСЃ РІ нечто неуловимое Рё мучительно притягательное. Музыка оборвалась.

– Ха! – воскликнули Эвиза и Фай, разом опуская руки.

К ужасу оцепеневших за портьерами женщин, Чойо Чагас и члены Совета Четырех под влиянием гипнотической музыки наклонились вперед и вывалились из кресел, но тут же вскочили, сделав вид, будто ничего не произошло, и неистово забили ладонями о подлокотники, что означало высшую похвалу.

РРѕРґРёСЃ Рё Р­РІРёР·Р° выбежали.

– Как можно! – укоризненно сказала Олла Дез, внимательно наблюдавшая за диким танцем.

– Нет, это великолепно! Смотрите, тормансиан как шоком поразило! – вскричал Див Симбел.

Р’ самом деле, зрители РІРѕ дворце Цоам выглядели растерянными, Р° женщины, вернувшиеся РЅР° СЃРІРѕРё места, вели себя тихо, как пришибленные. Однако, РєРѕРіРґР° появились Фай РРѕРґРёСЃ Рё Р­РІРёР·Р° Танет, РёС… приветствовали гулкими ударами РїРѕ креслам Рё одобрительными возгласами.

РРѕРґРёСЃ повернулась Рє товарищам РІ звездолете, РЅР° пальцах показала, что батареи разрядились, Рё выключила СДФ. Олла Дез тоже прервала передачу СЃ «Темного Пламени» Рё сказала:

– РРѕРґРёСЃ РёРЅРѕРіРґР° ведет себя как школьница третьего цикла.

– РќРѕ ведь РѕРЅРё РЅР° самом деле были великолепны! – запротестовал Гриф Рифт. – РЇ РЅРµ сравниваю РёС… СЃ вами. Р’С‹ – Р±РѕРіРёРЅСЏ танца, РЅРѕ только РЅР° Земле.

– Безусловно, СЏ побеждена здесь, – согласилась Олла. – РРѕРґРёСЃ Рё Р­РІРёР·Р° умело воспользовались воздействием ритмов РЅР° подсознание. Совместное ритмическое пение, верчение РІ древности считали магией для овладения людьми, так же как военные маршировки Рё совместную гимнастику Сѓ Р№РѕРіРѕРІ. Тантрические «красные РѕСЂРіРёРёВ» РІ Р±СѓРґРґРёР№СЃРєРёС… монастырях, мистерии РІ честь Р±РѕРіРѕРІ любви Рё плодородия РІ храмах Эллады, Финикии Рё РРёРјР°, танцы живота РІ Египте Рё Северной Африке, «чарующие» пляски Индии, Индонезии Рё Полинезии РІ прежние времена оказывали РЅР° мужчин РЅРµ столько эротическое, сколько гипнотическое воздействие. Лишь РјРЅРѕРіРѕ позднее психологи разобрались РІ сочетании зрительных ассоциаций – ведущего чувства человека РІ его ощущении красоты, прочно спаянного СЃ эротикой, сотнями тысячелетий РїСЂРёСЂРѕРґРЅРѕР№ селекции наиболее совершенного. Гибкость Рё музыкальность женского тела недаром издревле сравнивалась СЃ пляской змей. Будучи историком, Фай РРѕРґРёСЃ отобрала РІСЃРµ гипнотическое РёР· древних танцев, Рё эффект оказался неотразимым, РЅРѕ РєРѕРіРґР° РѕРЅР° успела обучить Р­РІРёР·Сѓ?

– Следовательно, нельзя обвинять РРѕРґРёСЃ РІ легкомыслии Рё необдуманности действий. Этот танец РѕРЅР°, РІРёРґРёРјРѕ, готовила давно, чтобы показать РёС… родство СЃ нами, – убежденно сказал Гриф Рифт.

Р’РЅРµ стен садов Цоам РЅР° втором уступе предгорий СЂРѕСЃ небольшой лесок, деревья РІ нем РґРѕ такой степени были похожи РЅР° земные криптомерии, что даже издалека РѕРЅРё вызывали Сѓ РРѕРґРёСЃ приливы тоски РїРѕ СЂРѕРґРЅРѕР№ планете. Криптомерии росли РІРѕРєСЂСѓРі ее школы первого цикла. Первый цикл был самым трудным РІ детской жизни. После СЃРІРѕР±РѕРґС‹ Рё беспечности нулевого цикла наступала РїРѕСЂР° строгой ответственности Р·Р° СЃРІРѕРё поступки. Маленькая Фай часто убегала РІ тень криптомериевой рощи, чтобы выплакаться.

И сейчас, оказавшись Р·Р° пределами дворца, РЅР° прогулке СЃ инженером Таэлем, РРѕРґРёСЃ бросилась Рє дереву Рё прильнула Рє его стволу, пытаясь уловить СЂРѕРґРЅРѕР№ запах смолы Рё РєРѕСЂС‹, нагретой солнцем. Скафандр, выключив свойственное землянам обостренное осязание окружающего кожей всего тела, РЅРµ дал ей почувствовать живое дерево, Р° РѕС‚ ствола пахло лишь пылью.

Чувство безвыходности, забытое СЃРѕ времен инфернальных испытаний, стеснило РіСЂСѓРґСЊ РРѕРґРёСЃ, Рё РѕРЅР° опустила голову, чтобы Р­РІРёР·Р° Рё Р’РёСЂ РЅРµ прочитали РІ ее лице ностальгию. РРѕРґРЅРѕРµ дерево обмануло. Сколько еще предстояло здесь обманов, прежде всего среди людей, совершенно подобных земным Рё столь отличных душевно!

Инженер Таэль под разными предлогами провел перед землянами около сотни сотоварищей и знакомых. Несмотря на удивительную однородность группы, гости с Земли посоветовали исключить около тридцати человек. Такой высокий отсев вначале ошеломил Таэля. Земляне объяснили, что они отметили не только прямых носителей зла или скрывающих поврежденную, неполноценную психику завистников, но и тех, чьи стремления к знанию и духовной свободе не были сильнее естественных для нетренированного человека недостатков психики.

Спустя восемь дней людей Торманса собралось достаточно, чтобы начинать сеансы. Рљ удивлению землян, это были только «джи» – долгоживущие: техническая интеллигенция, ученые, люди искусства. Фай РРѕРґРёСЃ потребовала, чтобы пригласили Рё «кжи» – краткоживущую молодежь. Инженер Таэль смутился.

– Они не получают достаточного образования, и мы почти не общаемся с ними. Поэтому я не знаю заслуживающих доверия… А главное, зачем это им?

– РЇ напрасно потратила время РЅР° вас, – СЃСѓСЂРѕРІРѕ сказала РРѕРґРёСЃ, – если РІС‹ РґРѕ СЃРёС… РїРѕСЂ РЅРµ поняли, что будущее может принадлежать или всем, или РЅРёРєРѕРјСѓ.

– У них классовое угнетение хуже, чем у нас при феодализме! – воскликнула Чеди. – Отдает рабским строем!

Тормансианин побагровел, РіСѓР±С‹ его задрожали, Рё РѕРЅ устремил СЃРІРѕРё фанатические глаза РЅР° РРѕРґРёСЃ СЃ такой собачьей преданностью Рё мольбой, что Чеди стало неловко.

– Действительно, у нас резко разделены заслуживающие образования и необразованные. Но ведь они выбираются по реальным способностям из всей массы рождающихся детей. И они вполне счастливы, эти люди «кжи»!

– Совершенно так же, как и вы, «джи». Вы занимаетесь избранным делом, творите, делаете открытия. Тогда к чему ваши поиски и душевные томления? Нет, я вижу, что мы достигли еще немногого. Это мой промах! Прогулки отменяются, и мы с вами займемся исторической диалектикой.

Испуг, доходящий до отчаяния, не исчезал с лица Таэля.

«Он ждет беспощадной расправы за каждую ошибку, – догадалась Чеди. – Вероятно, здесь это способ обращения с людьми».