Разные теории о происхождении религии
— Вместо того чтобы обратиться к богословским наукам, как следовало по собственному же взгляду докладчика на значение наук, он пошел в экономику и историю, вернее, в этнографию. Что же делать: придется и нам идти за ним. Если для Парфения Каллистратовича даже астрономия и физика оказались ненадежными науками, где, несмотря на всю их шаткость и зыбкость, есть, однако, вечные и неизменные законы, то какую же опору он может найти в этнографии, где так много «ученых» курьезов, и особенно в экономике, где все выводы — одни лишь гадания. Насколько произвольны выводы и заключения исследователей жизни народов в доисторическую эпоху, может достаточно ярко свидетельствовать такой факт: швейцарский палеонтолог Рютимейер откопал на берегу озера Ветцикона три палочки, оструганные и заостренные с одного конца и оплетенные прутняком, и принял их за древнейшее свидетельство пребывания человека ледниковой эпохи в Альпах. Другие же ученые обратили внимание, что в озерах Швейцарии могли отделывать эти палочки бобры. Третьи признали эту находку Рютимейера просто сосновыми ветками изъеденными временем[30]. Таких курьезов очень много в этнографии, палеонтографии и геологии. Попробуйте что-нибудь обосновать на них — все будет непрочно, все будет только догадкой. Известный географ Элизе Реклю говорит: «Авторы, разрабатывавшие гипотезы, относящиеся к доисторическим расам, стараются разгадать условия и происхождение среды, в которой жили разные племена, становища которых открыты исследователями. Но в разных теориях слишком много занимают места личные мнения, так что нет возможности остановиться на точных выводах в таком сбивчивом вопросе»[31]. Приведенный ученый должен быть для нашего докладчика и всех его единомышленников непререкаемым авторитетом, так как он был парижским коммунаром.
Никакая наука не знает первобытных людей. Мы знаем их только по Библии. Но это не наука, а откровение, которому наш докладчик, конечно, не верит. Современные дикари, населяющие Африку, Австралию, острова Великого Океана и др. области, совсем не первобытные люди, а жители XIX и XX века, такие же наши современники, как и европейцы. Английский ученый Ланкестер в своем исследовании: «Вырождение» доказал, что современные дикие племена выродились из высокоразвитых предков, имевших славные периоды цивилизации[32]. Разумеется, не только они, но и верования их и идеи находятся в упадочном состоянии. По ним нельзя судить о религии первобытного народа. «Определить, какие понятия были действительно первобытными, было бы легко, — говорит Спенсер, — если бы существовали описания действительно первобытных людей. Ибо есть основания предполагать, что известные нам теперь люди самых низких типов не могут служить образцами людей в их действительном состоянии. Вероятно, предки большинства из них находились на более высокой степени развития»[33].
Суждения и заключения ученых людей о верованиях диких племен и о причинах этих верований представляют чрезвычайно любопытное явление. Сначала они утверждали, что религию выдумали цари и жрецы, чтобы народ держать в повиновении. Когда же было открыто, что очень многие племена не имеют ни царей, ни жрецов, однако, содержат религию, то пришлось оставить эту нелепую теорию происхождения религии. Изучив более основательно верования диких народов, ученые исследователи создали новую теорию возникновения религии: первобытные люди уж очень страшились всяких явлений природы, особенно грома, молнии, бури, и стали видеть в них таинственную силу. Отсюда и возникло обоготворение сил природы. Страх перед ними породил у первобытного человека религию. Эта теория, довольно солидно обоснованная, долго держалась в истории религии, и теперь еще некоторые историки разделяют ее. Но она уже изживает себя, несмотря даже на то, что вошла как догмат в материалистическое понимание истории, созданное творцами социализма — Марксом и Энгельсом. Сами социалистические писатели называют эту теорию «мифологической», «пустой, ничем не подтверждаемой догадкой». Ложность ее доказывается уже тем фактом, что культ природы не наблюдается у примитивных народов, «как обычны ни были в обитаемой ими области подавляющие явления природы: огнедышащие кратеры, ливни, ураганы, наводнения и т.п.»[34]. Это говорит рекомендованный нашим докладчиком Генрих Кунов. — Дайте мне, пожалуйста, его книгу, — обратился Уральцев к Степанову. Тот подал просимую книгу. Перелистывая ее, Уральцев продолжал:
— На смену этой теории — культа природы — вступает новая теория возникновения религии, она утверждает, что первобытные люди сначала обоготворяли своих предков, считали богами их души, а потом, когда стало развиваться земледелие и первобытные люди попали в зависимость от сил природы: солнца, дождя, грома, погоды — они стали обоготворять эти силы. Экономическое развитие влияет на религию, создает тот или иной культ религии. Этой новой экономической теории держится и наш докладчик. Но она, по моему мнению, менее основательна, чем предыдущая теория, признанная уже пустой, нелепой и ложной. Вот яркий пример неосновательности ее.
Известный социалистический писатель Каутский написал книгу: «Возникновение христианства», в которой проводит эту экономическую теорию. Ему нужно было, между прочим, объяснить, какие экономические условия породили в иудействе монотеизм (единобожие). Народ этот был земледельческим, но сил природы не обоготворял. Отчего же у него возникла вера в Единого Бога? Что за причина, заставившая его веровать только в Одного Творца неба и земли? Да, видите ли, — объясняет Каутский, — у евреев приобрела величайшее значение торговля, а в ней первое и единственное место занимает стоимость. Она, как Бог, все покрывает, перед ней, как перед величайшей силой, все стушевывается. Она — единая, всеобъемлющая, великая сила. Она именно и послужила причиной возникновения у евреев веры в Единого Бога. Такое комическое объяснение Каутского даже вот эта книга (Уральцев указал публике на книгу Кунова) называет натяжкой: «…его нельзя назвать иначе, как натянутой аналогией», — читаем мы здесь[35].
Да и вся эта экономическая теория есть сплошная натяжка. Она, несомненно, так же погибнет, как и ее предшественницы. Теории эти, лопающиеся, как дождевые пузыри, должны нас мало интересовать.
Всеобщность религии
В многочисленных исследованиях о первобытных людях и о дикарях разных периодов человеческой истории важны не выводы и теории исследователей, а факты. Весьма знаменателен тот факт, что все народы, все племена, в какой бы стадии развития они ни находились, какой бы период истории ни переживали, всегда имели религию. Никогда и ни одного народа не было без религии. Правда, на первых порах исследования этот факт не был твердо установлен. О некоторых племенах миссионеры сообщали, что у них нет никакой религии. Источник этого недоразумения заключается в том, разъясняет Э. Реклю, что «богословы и философы считали безбожниками тех людей, которые в сущности были глубоко религиозными и только у них не было своего Пантеона и Олимпа»[36]. Еще более солидный ученый, чем Реклю, лейпцигский профессор-географ Фр. Ратцель, авторитетно заявляет: «Этнография не знает народов, совершенно лишенных религии, а знает более или менее высокое развитие религиозных идей, которые у них остаются незначительными в виде зачатков или, лучше сказать, в виде куколки, а у других развертываются в поразительное богатство мифов и сказаний»[37].
Народы и племена всего земного шара, разделенные между собой необъятными пространствами, не знающие друг о друге, находящиеся на совершенно различных ступенях развития, оказывается, все имеют религию, нравственность, веру в загробную жизнь, в бессмертие души, в существование добрых и злых духов. Даже самые дикие племена, вроде бушменов, готтентотов, или жителей Огненной Земли, имеют эти верования. О чем же свидетельствует этот в высокой степени поучительный факт? Он с неопровержимой ясностью устанавливает, что религия — не изобретение человеческое, как не человеческое изобретение ум, чувства, душа, а врожденное человеку влечение к Высшему Существу. Человек рождается с религиозным чувством, как рождается растение с свойством зеленеть и тянуться к свету. Не зависимость от сил природы, не экономика и не страх создают и развивают религиозное чувство. Замечательно, что так называемые дикие народы даже в теперешнем своем упадочном состоянии честнее, нравственнее, чище душою и поведением цивилизованных народов Европы[38]. Так называемый прогресс не облагородил человека, не смягчил его нрав, а развратил и ожесточил. Это превосходно доказано в ужасающей книге Энгельгарда «Прогресс как эволюция жестокости». Не Богом становится человечество, а зверем. И если прогресс и дальше пойдет в таком виде, то люди превратятся не в богов, а в дьяволов. От Бога и божественного современное поколение уже отрекается. Это подтверждает и наш докладчик, и все его единомышленники. Об этом громко возвещает и жуткая действительность безбожной жизни.
Уральцев сошел с кафедры под гром аплодисментов всего зала. Только товарищи Степанова не аплодировали. Сам же Степанов аплодировал, но в насмешку и с язвительностью. Он немедленно взошел на кафедру, желая этим показать, что речь Уральцева не произвела на него никакого впечатления и он готов отвечать на нее сию же минуту. Еще не стихли аплодисменты, а Степанов уже заговорил.