Мужчина, женщина и выключатель

Чтобы понять, что значит утрата способности читать мысли, надо представить себе состояние аутизма. Страдающий аутизмом, по словам британского психолога Саймона Бэрона—Коэна, «слеп умом». То, что я до сих пор описывал как естественные для человека и автоматические процессы, для аутистов — настоящая проблема. Им трудно истолковывать невербальные ключи, такие, как жесты и выражения лица, и представлять себе мысли другого человека, а также добиваться понимания каким—либо способом, помимо вербального. Их аппарат истолкования первых впечатлений поврежден, и то, как аутисты воспринимают мир, дает нам очень хорошее представление о том, что происходит, если наши способности читать мысли нам изменяют.

Один из ведущих в США специалистов по аутизму Эйми Клин преподает в Центре изучения поведения детей при Йельском университете в Нью—Хейвене. Там у него есть пациент, которого он изучает уже многие годы. Я назову его Питером. Питеру больше сорока лет, он очень образован и живет самостоятельно.

«Это очень интересная личность. Мы встречаемся каждую неделю и беседуем, — объясняет Клин. — Он очень ясно выражает свои мысли, но у него нет никакой интуиции, поэтому ему нужно, чтобы я разъяснял ему устройство мира».

Эйми Клин, поразительно напоминающий актера Мартина Шорта, наполовину еврей, наполовину бразилец, и говорит с акцентом, что и понятно. Он встречается с Питером уже много лет и говорит о его состоянии без снисходительности или отстраненности, но сухо, будто речь идет о небольшом характерном тике.

«Я беседую с ним каждую неделю, и у меня ощущение во время этих бесед такое, что я могу делать все что угодно — ковырять в носу, снять штаны, трогать себя за любые места. Даже когда он смотрит прямо на меня, не возникает чувства, что за мной наблюдают или следят. Он изо всех сил сосредоточивается на том, что я говорю. Слова для него очень много значат. Но он не обращает внимания на то, как сочетаются мои слова с выражением лица и невербальными ключами. Все, что происходит внутри моего мозга (и чего он не может наблюдать непосредственно), — для него проблема. Являюсь ли я его лечащим врачом? На самом деле — нет. Нормальная терапия основана на способности людей осознавать свои собственные мотивы. Но в его случае с таким осознанием вы далеко не уйдете. Так что это больше похоже на совместное решение задач».

Среди прочего Клин хотел РІРѕ время бесед СЃ Питером выяснить, как человек РІ таком состоянии воспринимает РјРёСЂ. Поэтому СЃ помощью коллег РѕРЅ разработал гениальный эксперимент. РћРЅРё решили показать Питеру кинофильм Рё проследить Р·Р° направлением его взгляда, РєРѕРіРґР° тот будет смотреть РЅР° экран. Из всех фильмов РѕРЅРё выбрали экранизацию 1966 РіРѕРґР° пьесы Эдварда Олби «Кто боится Вирджинии Вулф?В», РіРґРµ главные роли исполняли Ричард Бертон Рё Элизабет Тейлор. Это были немолодые РјСѓР¶ Рё жена, пригласившие СЋРЅСѓСЋ пару Рє себе РЅР° вечер, который получился напряженным Рё утомительным. Молодую пару играли Джордж Сигал Рё РЎСЌРЅРґРё Деннис. «Это РјРѕСЏ любимая пьеса, Рё РјРЅРµ нравится фильм. РЇ люблю Рё Ричарда Бертона, Рё Элизабет Тейлор», — РѕР±СЉСЏСЃРЅСЏР» Клин. Рљ тому же для того, что Клин собирался сделать, картина подходила идеально. Люди СЃ аутизмом неравнодушны Рє механическим объектам, РЅРѕ РІ этом фильме нет ничего, РєСЂРѕРјРµ РёРіСЂС‹ актеров. «Фильм удивительно сдержан, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Клин. — РћРЅ Рѕ четырех людях Рё РёС… чувствах. Р’ этом фильме очень мало неодушевленных деталей, которые отвлекали Р±С‹ человека, страдающего аутизмом. Если Р±С‹ РјС‹ взяли „Терминатор–2“, РіРґРµ главное действующее лицо — СЂРѕР±РѕС‚, то РЅРµ получили Р±С‹ таких результатов. РўСѓС‚ РІСЃРµ РѕР± интенсивном, активном социальном взаимодействии РЅР° множественных СѓСЂРѕРІРЅСЏС… значения, эмоций Рё выразительности. Что РјС‹ пытались увидеть РІ действиях моего пациента, так это осмысление. Р’РѕС‚ почему СЏ выбрал именно „Кто боится Вирджинии Вулф?“ РњРЅРµ было интересно увидеть РјРёСЂ глазами человека, страдающего аутизмом».

Клин РїРѕРїСЂРѕСЃРёР» Питера надеть специальный головной СѓР±РѕСЂ СЃ состоящим РёР· РґРІСѓС… крошечных видеокамер устройством отслеживания направления взгляда. РћРґРЅР° камера фиксировала движения глазных СЏРјРѕРє Питера — центральной части глаза. Вторая камера фиксировала РІСЃРµ, РЅР° что смотрел Питер, Рё потом эти РґРІР° изображения накладывались РѕРґРЅРѕ РЅР° РґСЂСѓРіРѕРµ. Это означало, что Клин РІ любой момент РјРѕРі установить, РєСѓРґР° сейчас смотрит Питер. РћРЅ пригласил также здоровых людей просмотреть фильм Рё сравнил движения глаз Питера СЃ РёС… движениями. Р’Рѕ время РѕРґРЅРѕР№ РёР· сцен РќРёРє (Джордж Сигал) ведет светскую беседу. РћРЅ показывает РЅР° стену кабинета С…РѕР·СЏРёРЅР°, Джорджа (Ричард Бертон), Рё спрашивает: «Кто написал эту картину?В» РњС‹ СЃ вами однозначно просмотрели Р±С‹ этот СЌРїРёР·РѕРґ: наш взгляд направился Р±С‹ туда, РєСѓРґР° показывает РќРёРє, немного задержался Р±С‹ РЅР° картине, вернулся Рє глазам Джорджа, чтобы увидеть его реакцию, потом вернулся Р±С‹ Рє лицу РќРёРєР°, чтобы увидеть, как РѕРЅ отреагирует РЅР° ответ. Р’СЃРµ это РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ Р·Р° долю секунды, Рё РЅР° схеме визуального сканирования Клина линия взгляда обычного зрителя образовала Р±С‹ четкий треугольник — РѕС‚ РќРёРєР° Рє картине, Рє Джорджу Рё обратно Рє РќРёРєСѓ. Р’ случае СЃ Питером эта схема несколько иная. РћРЅ смотрит куда—то РІ район шеи РќРёРєР°. РќРѕ РѕРЅ РЅРµ следит Р·Р° направлением СЂСѓРєРё РќРёРєР°, поскольку истолкование указательного жеста, если РѕР± этом задуматься, потребует мгновенного проникновения РІ разум человека, который этот жест РїСЂРѕРёР·РІРѕРґРёС‚. Другими словами, надо прочесть мысли указывающего РЅР° что—то человека, Р° люди СЃ аутизмом РЅР° это РЅРµ СЃРїРѕСЃРѕР±РЅС‹. «Нормальные дети начинают реагировать РЅР° указующие жесты Рє двенадцати месяцам, — рассказывает Клин. — Рђ этому человеку СЃРѕСЂРѕРє РґРІР° РіРѕРґР°, Рё РѕРЅ очень умен, РЅРѕ РѕРЅ этого РЅРµ делает. Эти ключи дети учатся распознавать естественным образом, Р° РѕРЅ РёС… вообще РЅРµ понимает».

Как поступает Питер? Он слышит слова «картина» и «стена», поэтому смотрит на картины на стене. Но там три картины. О какой из них идет речь? Схемы визуального сканирования Клина показывают, что взгляд Питера отчаянно мечется от одной картины к другой. Тем временем разговор перешел уже на другую тему. Единственное условие, при котором Питер понял бы содержание этой сцены, — если бы Ник высказался абсолютно недвусмысленно, т. е. спросил бы: «Кто написал эту картину слева от портрета мужчины с собакой?» В любых условиях, требующих хоть немного больше, нежели буквальное понимание, человек с аутизмом теряется.

Есть и еще один очень важный урок, связанный с этой сценой. Обычные зрители смотрят в глаза Джорджу и Нику, когда те говорят, потому что пытаются выявить нюансы в выражении их лиц. Но Питер во время этой сцены ни в чьи глаза не смотрит. В другом важном эпизоде фильма, когда Джордж и Марта (Элизабет Тейлор) сжали друг друга в страстных объятиях, Питер смотрел не на лица целующихся (как поступили бы мы с вами), а на выключатель на стене за ними. И причина не в том, что Питер считает интимные сцены неприличными, а в том, что, если вы не можете читать мысли (не можете поставить себя на чье—то место), вы ничего особенного не увидите, если будете смотреть в глаза или на лица.

РћРґРёРЅ РёР· коллег Клина РїРѕ Йельскому университету, Роберт Рў. Шультц, однажды провел эксперимент СЃ помощью магнитно—резонансного сканера — весьма сложного устройства, которое показывает, РІ какой участок РјРѕР·РіР° поступает РєСЂРѕРІСЊ РІ каждый конкретный момент времени, С‚. Рµ. какая часть РјРѕР·РіР° активизируется. Роберт Шультц подключал сканер Рё РїСЂРѕСЃРёР» участников эксперимента выполнить очень простое задание: РёРј показывали па́рные изображения либо лиц, либо предметов (таких, как стулья или молотки), Р° РѕРЅРё должны были нажать специальную РєРЅРѕРїРєСѓ, указывая, идентичные это изображения или разные. Нормальные люди, глядя РЅР° лица, используют часть РјРѕР·РіР° РїРѕРґ названием fusiform gyrus (латеральная затылочно—височная извилина). Это чрезвычайно сложное программное обеспечение нашего РјРѕР·РіР°, позволяющее нам различать тысячи знакомых лиц. (Представьте себе лицо Мэрилин РњРѕРЅСЂРѕ. Готовы? Р’С‹ только что использовали СЃРІРѕСЋ латеральную затылочно—височную извилину.) РќРѕ РєРѕРіРґР° здоровые участники эксперимента смотрели РЅРµ РЅР° людей, Р° РЅР° предметы, скажем, РЅР° стул, РѕРЅРё использовали совершенно РґСЂСѓРіСѓСЋ, РЅРµ такую мощную часть РјРѕР·РіР° — inferior temporal gyrus (нижняя височная извилина). (Различие РІ сложности этих РґРІСѓС… участков РјРѕР·РіР° объясняет, почему РІС‹ без труда узнаете одноклассницу РїРѕ прошествии СЃРѕСЂРѕРєР° лет, РЅРѕ испытываете трудности, РєРѕРіРґР° надо найти СЃРІРѕСЋ СЃСѓРјРєСѓ РЅР° багажной ленте РІ аэропорту.) РљРѕРіРґР° Шультц повторил эксперимент СЃРѕ страдающими аутизмом, обнаружилось, что РѕРЅРё используют участок, ответственный Р·Р° распознавание предметов, РєРѕРіРґР° смотрят Рё РЅР° стулья, Рё РЅР° лица. Другими словами, РЅР° самом РѕСЃРЅРѕРІРЅРѕРј нейрологическом СѓСЂРѕРІРЅРµ для аутиста лицо — это всего лишь еще РѕРґРёРЅ предмет. Р’РѕС‚ РѕРґРЅРѕ РёР· ранних медицинских описаний пациента СЃ аутизмом: «Он РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ смотрел людям РІ лицо. РљРѕРіРґР° РѕРЅ имел хоть какой—то контакт СЃ людьми, РѕРЅ обращался СЃ РЅРёРјРё или, скорее, СЃ РёС… частями, как СЃ предметами. РћРЅ изучал РёС… СЃ помощью СЂСѓРє. Играя, РѕРЅ бился головой Рѕ СЃРІРѕСЋ мать, точно так же как РІ РґСЂСѓРіРѕР№ раз бился головой Рѕ подушку. РћРЅ позволял дежурной сестре одеть его, РЅРµ обращая РЅР° нее РЅРё малейшего внимания».

Итак, когда Питер смотрел эпизод с целующимися Мартой и Джорджем, их лица не завладели его вниманием. Он видел три предмета — мужчину, женщину и выключатель. И какой же из них он предпочел? Как выяснилось, выключатель.

«Я знаю, что Питера очень интересуют выключатели, — говорит Клин. — Его к ним тянет. Как если бы вы были знатоком Матисса и пришли на выставку, где среди множества картин, — ах! — Матисс. И с Питером точно так же — ах, выключатель! Питер ищет смысл, организованность. Он не любит неразберихи. Нас всех тянет к тому, что для нас что—то значит, и для большинства из нас это люди. Но если в людях для вас нет никакого смысла, вы ищете смысл в чем—то еще».

Возможно, самая острая сцена, которую изучал Клин, возникла, когда Марта сидела рядом с Ником и отчаянно с ним флиртовала. Она даже положила руку ему на бедро. На заднем плане, спиной к ним, слегка развернувшись, сидел Джордж, который все сильнее злился и ревновал. Когда эта сцена разворачивается, взгляд нормального зрителя движется по практически идеальному треугольнику — от глаз Марты к глазам Ника, к глазам Джорджа и потом снова к Марте, наблюдая за эмоциональным состоянием всех троих по мере того, как обстановка в комнате накаляется. А что Питер? Он посмотрел на рот Ника, потом его взгляд опустился на фужер в руке Ника, затем перешел на брошь на свитере Марты. Он вообще не смотрел на Джорджа, поэтому эмоциональный смысл сцены остался для него неясен.

«Там есть сцена, в которой Джордж вот-вот сорвется, — говорит Уоррен Джонс, работавший вместе с Клином над этим экспериментом. — Он идет в кладовку, берет с полки ружье, целится прямо в Марту, нажимает на курок… и из дула выскакивает и раскрывается зонтик. Но мы до последнего мгновения не знаем, что это трюк, поэтому испытываем настоящий страх. И этот момент стал одним из самых показательных в эксперименте, потому что человек с классическим случаем аутизма громко рассмеялся, сочтя этот эпизод настоящей комедией из жизни предметов. Эти люди не чувствуют эмоциональной основы сцены. Они видят только поверхностные аспекты — он нажал на курок, выскочил зонтик, — и уходят, думая, что здорово повеселились».

Эксперимент с Питером, просмотревшим фильм, — идеальный пример того, что происходит, когда чтения мыслей не получается. Питер — большой интеллектуал. У него диплом об окончании весьма престижного университета, его коэффициент интеллекта намного выше нормы, и Клин говорит о нем с неподдельным уважением. Но поскольку у него отсутствует очень важная основная способность — читать мысли, он может просмотреть сцену из фильма «Кто боится Вирджинии Вулф?» и прийти к выводу, который в социальном плане полностью ошибочен. Питер, что и понятно, часто совершает подобные ошибки: из—за своей болезни он пребывает в постоянной слепоте разума. Но меня чрезвычайно занимает вопрос — а не можем ли и мы в определенных обстоятельствах и в какой—то период времени мыслить так же, как Питер? А что, если аутизм (слепота разума) может быть не только хроническим состоянием, но и временным? Может быть, это объясняет, почему иногда совершенно нормальные люди делают катастрофически ошибочные выводы?

5. Споры с собакой

В голливудских фильмах и детективных сериалах люди все время стреляют. Они гоняются за другими людьми и стреляют, и нередко убивают. После этого они обычно стоят над телом, курят сигарету, а потом идут пить пиво с напарником. Если верить Голливуду, стрелять из пистолета — самое что ни на есть простое и обыкновенное дело. Однако на самом деле это не так уж просто. Большинство офицеров полиции — больше, чем 90 %, — выходят в отставку, так ни разу и не выстрелив в кого—либо. А те, кому довелось стрелять, описывают этот опыт как настолько стрессовый, что есть основания задаться вопросом: не может ли выстрел из пистолета вызвать временный аутизм?

Вот, например, выдержки из интервью с офицерами полиции — их подготовил криминолог Университета штата Миссури Дэвид Клингер для своей увлекательной книги Into the Kill Zone («В зоне поражения»). Первый отрывок взят из разговора с офицером, который выстрелил в человека, угрожавшего убить его напарника Дэна.

Он посмотрел вверх, увидел меня и сказал: «Вот черт». Не в смысле «Вот черт, как я испугался», а в смысле «Вот черт, мне теперь надо убить еще одного». По—настоящему агрессивно и злобно. Он отвел пистолет от головы Дэна и начал наводить его на меня. Все происходило очень быстро — за доли секунды, и я тоже начал поднимать пистолет. Дэн пытался ему помешать, и у меня в голове была только одна мысль: «О Господи, не дай мне попасть в Дэна». Я выстрелил пять раз. Мое ви́дение изменилось, как только я начал стрелять. Вместо целой картины я видел только голову преступника. Все остальное просто исчезло. Единственное, что я видел, — это его голова.

Я видел, куда попали все мои пять пуль. Первая попала ему в левую бровь. Она проделала там дырку, голова этого парня дернулась назад, и он охнул: «Ох!» — вроде того как «Ох! Ты в меня попал». Он все еще продолжал поворачивать пистолет в мою сторону, и я выпустил вторую пулю. Я увидел красное пятно прямо под основанием его левого глаза, и его голова развернулась как—то вбок. Я выстрелил еще раз. Пуля попала в край его левого глаза, и его глаз лопнул, просто разорвался и выпал. Моя четвертая пуля попала ему возле левого уха. Третья пуля развернула его голову еще сильнее ко мне, и когда в него попала четвертая пуля, я увидел, как сбоку на его голове открылась красная дыра, потом она закрылась. Я не заметил, куда попала моя последняя пуля. Потом я услышал, как этот парень завалился назад и стукнулся о землю.

Вот другой отрывок.

Когда он пошел на нас, все было как в замедленной съемке, и все предельно сфокусировалось… Когда он сделал первое движение, я напрягся всем телом. Я помню, что не ощущал ничего от груди и ниже. Все было направлено вперед, чтобы следить за моей целью и реагировать на ее действия. А вы говорите о порции адреналина! Все вокруг застыло, и все мои органы чувств были устремлены вперед — к человеку, который бежал на меня с пистолетом в руке. Мой взгляд сосредоточился на его торсе и на пистолете. Я не могу сказать, что делала его левая рука. Понятия не имею. Я смотрел на пистолет. Пистолет оказался напротив его груди, и тогда я сделал первые выстрелы.

Я не услышал ни звука. Ни единого. Алан выпустил одну пулю, когда я выпустил свои первые две, но я не услышал, как он стреляет. Он выстрелил еще два раза, когда я выстрелил снова. Но я опять не услышал выстрелов. Мы прекратили стрелять, когда он упал на землю и покатился ко мне. Потом я был на ногах и стоял над телом этого парня. Я даже не помню, как поднялся с земли. Все, что я помню, это то, что я уже стоял на ногах и смотрел вниз на него. Я не знаю, как я поднялся, — то ли сначала на руках, то ли сначала привстал на колени. Не знаю, но как только я встал на ноги, я снова начал воспринимать окружающие звуки, потому что услышал, как на кафельный пол падают гильзы. Время снова стало нормальным, после того как оно замедлилось во время стрельбы. Ведь все остановилось, как только он двинулся к нам. И хотя я знал, что он бежит, он двигался словно в замедленной съемке. Это самое жуткое зрелище из всех, что я видел.

Думаю, вы согласитесь с тем, что это очень необычные повествования. В первом случае офицер полиции описывает то, что совершенно невозможно. Как может кто—то видеть момент, когда выпущенная им пуля попадает в другого человека? Так же странно звучит и заявление второго офицера о том, что он не слышал выстрелов. Как это может быть? И все же во время бесед с офицерами полиции, которые участвовали в перестрелках, те же самые подробности возникают снова и снова: исключительная четкость визуального восприятия, тоннельное зрение, приглушенные звуки и чувство замедления времени. Вот как человеческий организм реагирует на экстремальную ситуацию, и это обоснованно. Столкнувшись с угрозой для жизни, наш мозг резко сокращает масштаб и объем информации, которую надо обрабатывать. Звук, память и более широкое социальное сознание приносятся в жертву повышенному осознанию угрозы, перед лицом которой мы оказались. В этом смысле офицеры полиции, которых описывает Клингер, действовали лучше, поскольку их восприятие сузилось: это сужение позволило им полностью сосредоточиться на угрозе.

РќРѕ что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚, РєРѕРіРґР° такая реакция РЅР° стресс доведена РґРѕ высшей точки? Дэйв Гроссман, подполковник армии РІ отставке Рё автор РєРЅРёРіРё On Killing («Об убийстве»), утверждает, что оптимальное состояние «подъема» (состояния, РІ котором стресс повышает эффективность действий) — РєРѕРіРґР° сердечный ритм составляет РѕС‚ 115 РґРѕ 145 ударов РІ минуту. Дэйв Гроссман сообщает, что РѕРЅ измерил сердечный ритм чемпиона РїРѕ стрельбе РРѕРЅР° Эйвери, Рё его пульс РІРѕ время соревнований был РІ районе верхнего предела этого диапазона. Суперзвезда баскетбола Ларри Берд часто рассказывает, что РІ критические моменты РёРіСЂС‹ зал затихает Рё РёРіСЂРѕРєРё движутся, точно РІ замедленной съемке. РћРЅ СЏРІРЅРѕ играл РІ баскетбол СЃ таким же оптимальным пульсом, какой был РЅР° соревнованиях Сѓ РРѕРЅР° Эйвери. РќРѕ очень немногие баскетбольные РёРіСЂРѕРєРё видели поле так же СЏСЃРЅРѕ, как Ларри Берд, поскольку очень мало людей играют СЃ оптимальным пульсом. Большинство РёР· нас, оказавшись РІ стрессовой ситуации, слишком возбуждаются; перейдя определенную черту, наш организм перекрывает слишком РјРЅРѕРіРѕ источников информации, Рё РјС‹ становимся беспомощными.

«Когда пульс переваливает за 145, начинается кошмар, — говорит Гроссман. — Сложные двигательные способности нарушаются. Сделать что—то одной рукой, а не другой, становится трудно… При 175 ударах в минуту полностью прекращается обработка информации… Передний мозг блокируется, а средний мозг — часть человеческого мозга, идентичная мозгу животного (средний мозг есть у всех млекопитающих), — активизируется и берет на себя функции переднего мозга. Вы когда—нибудь пытались спорить с разгневанным или насмерть перепуганным человеком? У вас ничего не получится… Вы с таким же успехом можете спорить со своей собакой».

Визуальное восприятие становится еще более ограниченным, поведение — неоправданно агрессивным. В огромном количестве случаев люди, в которых стреляли, опорожняли кишечник, потому что при повышенном стрессовом уровне, который характеризуется пульсом 175 и больше ударов в минуту, организм считает такого рода физиологический контроль несущественным. Кровь отливает от наружной мускулатуры и сосредоточивается на внутренней. Эволюционная цель этого — превратить мышцы в своего рода броню и снизить кровотечение в случае ранения. Но это делает нас неуклюжими и беспомощными. Дэйв Гроссман говорит, что именно поэтому все должны тренироваться набирать номер 911, потому что известно множество ситуаций, когда люди в экстренных ситуациях хватали телефон и не могли выполнить это простейшее действие. Когда их сердце бьется с бешеной скоростью, а координация движений нарушена, люди набирают 411, а не 911, потому что это единственный номер, который они помнят, или просто забывают нажать кнопку «Вызов» на мобильном телефоне, или вообще не могут разобрать цифры.

«Вы должны это репетировать, — говорит Гроссман, — это единственная гарантия того, что в стрессовой ситуации вы сможете обратиться за помощью».

Именно по этой причине многим полицейским управлениям запрещено устраивать преследования на высокой скорости. Не только потому, что есть опасность сбить во время погони невиновного человека — хотя и это, разумеется, учитывается, так как примерно триста американцев ежегодно случайно погибают во время преследований. Но главная опасность заключается в том, что происходит после погони, ибо преследование преступника на высокой скорости — это именно та деятельность, которая приводит офицеров в состояние повышенного возбуждения.

«Беспорядки РІ Лос—Анджелесе начались из—за того, что РєРѕРїС‹ сделали СЃ РРѕРґРЅРё РљРёРЅРіРѕРј РІ конце скоростной РїРѕРіРѕРЅРё, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Джеймс Файф, глава отдела подготовки РІ полицейском управлении Нью—Йорка, который выступал РЅР° РјРЅРѕРіРёС… процессах, связанных СЃ жестокостью полиции. — Беспорядки РІ Либерти—Сити РІ Майами РІ 1980 РіРѕРґСѓ тоже начались из—за того, что натворили РєРѕРїС‹ РІ конце РїРѕРіРѕРЅРё. РўСЂРё самых крупных случая расовых волнений РІ стране Р·Р° последние четверть века были вызваны тем, что совершили полицейские именно РІ таких обстоятельствах».

«Когда вы несетесь с большой скоростью, особенно по жилым кварталам, это страшное дело, — рассказывает Боб Мартин, бывший старший офицер управления полиции Лос—Анджелеса. — Даже если это всего восемьдесят километров в час. Адреналин зашкаливает, сердце начинает бешено колотиться. Оно бьется почти как у бегуна. Это своего рода состояние эйфории. Вы теряете ощущение перспективы. Вы полностью поглощены погоней. Если вам доведется услышать запись переговоров с офицерами полиции, когда те находятся в разгаре погони, вы поймете все по их голосам. Они в этот момент почти кричат. В случае с новичками это почти истерика. Я помню свою первую погоню. Я окончил академию всего за два месяца до этого. Мы мчались через жилой район. Пару раз мы просто взлетали в воздух. Наконец мы его поймали. Я вернулся к машине, чтобы передать по рации, что все в порядке, но даже не мог взять в руки аппарат, так сильно меня трясло».

Мартин говорит, что избиение Кинга — это именно то, чего можно было ожидать, когда две стороны (обе с повышенным сердцебиением и агрессивными сердечно—сосудистыми реакциями) встречаются лицом к лицу после погони.

«В ключевой момент Стейси Кун (один из старших офицеров, бывших на месте задержания) приказал офицерам полиции отойти назад, — рассказывает Мартин, — но они его проигнорировали. Почему? Потому что они его не услышали. Они отключились».

Джеймс Файф РіРѕРІРѕСЂРёС‚, что недавно РѕРЅ давал показания РЅР° процессе РІ Чикаго РїРѕ делу, РІ котором офицеры полиции стреляли РІ молодого человека после РїРѕРіРѕРЅРё Рё убили его, хотя, РІ отличие РѕС‚ РРѕРґРЅРё РљРёРЅРіР°, РѕРЅ РЅРµ сопротивлялся аресту. РћРЅ просто сидел РІ машине.

«Он был футболистом РёР· Нортвестерна. Звали его Роберт Расс. Это произошло РІ ту же ночь, РєРѕРіРґР° РєРѕРїС‹ застрелили девушку, Рё тоже после автомобильной РїРѕРіРѕРЅРё. Р’ этом судебном процессе принимал участие адвокат Джонни Кохран, Рё ему удалось отсудить свыше двадцати миллионов долларов компенсации. РљРѕРїС‹ говорили, что парень вел машину неуверенно. РћРЅ заставил РёС… начать преследование, РЅРѕ скорость была РЅРµ такой СѓР¶ большой. РћРЅРё даже РЅРµ превысили ста десяти километров РІ час. РћРЅРё вывели его РЅР° автостраду Дан Райен. Инструкции РїРѕ такого СЂРѕРґР° перехватам автомобилей весьма РїРѕРґСЂРѕР±РЅС‹. Р’С‹ РЅРµ должны подходить Рє машине. Р’С‹ должны приказать водителю выйти РёР· автомобиля. РќРѕ РІ реальности РґРІР° РєРѕРїР° подбежали Рє машине спереди. РћРґРёРЅ распахнул дверь СЃРѕ стороны пассажира. Второй стоял СЃ РґСЂСѓРіРѕР№ стороны Рё орал РЅР° Расса, чтобы тот открыл дверь. РќРѕ Расс так Рё сидел там. РќРµ знаю, что происходило РІ его голове. РћРЅ РЅРµ реагировал. РўРѕРіРґР° этот РєРѕРї разбил РѕРєРЅРѕ машины СЃ левой стороны Рё произвел РѕРґРёРЅ выстрел, попав Рассу РІ СЂСѓРєСѓ Рё РіСЂСѓРґСЊ. РљРѕРї заявляет, что РіРѕРІРѕСЂРёР»: „Покажи СЃРІРѕРё СЂСѓРєРё, покажи руки“, Рё утверждает, что тот парень пытался выхватить пистолет. РќРµ знаю, правда ли это. РњРЅРµ приходится принять РЅР° веру утверждение РєРѕРїР°. РќРѕ это РЅРµ меняет дела. Р’СЃРµ равно РјС‹ имеем дело СЃ неоправданной стрельбой, потому что РѕРЅ РЅРµ должен был вообще приближаться Рє машине Рё СѓР¶ тем более разбивать РѕРєРЅРѕВ».

Читал ли мысли обвиняемый офицер полиции? Нет, РЅРµ читал. Чтение мыслей позволяет нам правильно воспринять Рё оценить намерения РґСЂСѓРіРѕРіРѕ человека. Р’ сцене РёР· фильма «Кто боится Вирджинии Вулф?В», РєРѕРіРґР° Марта флиртует СЃ РќРёРєРѕРј, Р° ревнивый Джордж СЃРёРґРёС‚ РІ сторонке, наш взгляд переходит РѕС‚ глаз Марты Рє Джорджу, потом Рє РќРёРєСѓ, Рё так СЃРЅРѕРІР° Рё СЃРЅРѕРІР°, потому что РјС‹ РЅРµ знаем, что намерен сделать Джордж. РњС‹ собираем Рѕ нем информацию, потому что пытаемся это понять. РќРѕ страдающий аутизмом пациент Р­Р№РјРё Клина посмотрел РЅР° СЂРѕС‚ РќРёРєР°, потом РЅР° его напиток Рё потом — РЅР° брошь Марты. РћРЅ оценивал человеческие существа, как предметы. РћРЅ РЅРµ замечал личностей СЃ РёС… эмоциями Рё мыслями. РћРЅ видел РІ комнате коллекцию неодушевленных предметов Рё выстроил СЃРІРѕСЋ схему, объясняющую РёС… присутствие. Р’СЃРµ происходящее РѕРЅ интерпретировал СЃ такой странной Рё обедненной логикой, что, РєРѕРіРґР° Джордж нажал РЅР° РєСѓСЂРѕРє, направив СЃРІРѕР№ РґСЂРѕР±РѕРІРёРє РЅР° Марту, Р° РёР· дула выскочил зонтик, ему стало невероятно смешно. Это какой—то степени то же самое, что сделал офицер полиции РЅР° автостраде Дан Райен. Р’ чрезмерном напряжении РїРѕРіРѕРЅРё РѕРЅ РЅРµ стал читать мысли Расса. Его ви́дение Рё мышление сузились. РћРЅ построил жесткую схему, которая говорила ему, что чернокожий парень, сидящий РІ машине, просто обязан быть опасным преступником. И РІСЃРµ свидетельства обратного, которые РІ РґСЂСѓРіРёС… обстоятельствах отложились Р±С‹ РІ его сознании (то, что Расс СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕ сидел РІ машине Рё РЅРё разу РЅРµ превысил скорость РІ 110 РєРј/С‡), вообще РЅРµ были отмечены. Возбуждение ослепляет наше сознание.

6. Нехватка «белого пространства»

Р’С‹ когда—нибудь видели видеозапись покушения РЅР° Рональда Рейгана? Полдень 30 марта 1981 РіРѕРґР°. Рейган только что выступил СЃ речью РІ вашингтонском отеле «Хилтон» Рё выходил РёР· Р±РѕРєРѕРІРѕР№ двери, направляясь Рє своему лимузину. РћРЅ помахал толпе СЂСѓРєРѕР№. Послышались голоса: «Президент Рейган! Президент Рейган!В» Потом молодой человек РїРѕ имени Джон Хинкли выскочил вперед СЃ пистолетом 22–го калибра РІ СЂСѓРєРµ Рё выстрелил шесть раз РІ Рейгана Рё его окружение, прежде чем его прижали Рє земле. РћРґРЅР° РёР· пуль попала РІ голову пресс—секретарю Рейгана — Джеймсу Брейди. Вторая пуля попала РІ СЃРїРёРЅСѓ полицейскому офицеру Томасу Деланти. Третья угодила РІ РіСЂСѓРґСЊ секретному агенту Тимоти Маккарти, четвертая, срикошетив РѕС‚ лимузина, пробила Рейгану легкое, РїСЂРѕР№РґСЏ всего РІ нескольких сантиметрах РѕС‚ сердца. Загадка этого покушения РІ том, как легко Хинкли удалось подобраться Рє Рейгану. Ведь президентов окружают телохранители, которые должны быть начеку РЅР° случай появления подобных типов. Люди, которые стояли возле отеля РІ холодный весенний день, чтобы хотя Р±С‹ мельком увидеть своего президента, желали ему РґРѕР±СЂР°. И задача каждого телохранителя состояла РІ том, чтобы прочесать взглядом толпу Рё выявить человека, который внешне выделялся РёР· нее, С‚. Рµ. желал зла. Среди прочего, телохранители должны уметь читать РїРѕ лицам. Так почему же РѕРЅРё РЅРµ прочли мысли Хинкли? Ответ будет очевиден, если РІС‹ посмотрите видеозапись. Р’С‹ поймете, что вторая важнейшая причина слепоты разума — это отсутствие времени.

Гэвин РґРµ Беккер, возглавляющий охранную фирму РІ Лос—Анджелесе, РѕРЅ же автор РєРЅРёРіРё The Gift of Fear («Дар страха»), РіРѕРІРѕСЂРёС‚, что главная задача охраны — отслеживание «белого пространства». Так РѕРЅ называет расстояние РѕС‚ объекта РґРѕ потенциального злоумышленника. Чем больше белое пространство, тем больше времени Сѓ телохранителя РЅР° то, чтобы среагировать. Другими словами, тем больше Сѓ него возможностей прочесть мысли потенциального злоумышленника. РќРѕ РІ случае СЃ Хинкли белое пространство отсутствовало. Джон Хинкли находился среди репортеров, толпившихся всего РІ нескольких футах РѕС‚ президента. Агенты секретной службы увидели его только РІ тот момент, РєРѕРіРґР° РѕРЅ уже открыл стрельбу. РЎ той секунды, как телохранители поняли, что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ покушение (это известно РІ охранном деле как момент подтверждения СѓРіСЂРѕР·С‹), РґРѕ момента, РєРѕРіРґР° РѕРЅРѕ закончилось, прошло 1,8 секунды. «Во время покушения РЅР° Рейгана несколько человек действовали героически, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ РґРµ Беккер, — РЅРѕ, тем РЅРµ менее, Хинкли продолжал стрелять. Другими словами, РІСЃРµ эти действия РЅРµ имели никакого значения, поскольку Хинкли находился слишком близко. РќР° видеозаписи РІРёРґРЅРѕ телохранителя. РћРЅ выхватывает автомат Рё стоит РЅР° месте. Другой вынимает пистолет. РљСѓРґР° РѕРЅРё собираются стрелять? Р’СЃРµ уже кончено». Р’ эти 1,8 секунды РІСЃРµ, что могли сделать телохранители, это совершить самое примитивное, машинальное (Рё РІ данном случае бесполезное) действие — выхватить оружие. РЈ РЅРёС… РЅРµ было никакой возможности понять или предугадать, что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚. «Лишая человека времени, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ РґРµ Беккер, — РІС‹ получаете интуитивную реакцию самого РЅРёР·РєРѕРіРѕ качества».

РњС‹ часто РЅРµ задумываемся Рѕ факторе времени РІ ситуациях, РєРѕРіРґР° человек находится между жизнью Рё смертью. Возможно, Голливуд исказил наши представления Рѕ том, что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ РІРѕ время жестокой схватки. Р’ фильмах перестрелки — это растянутые РІРѕ времени события, РєРѕРіРґР° РєРѕРї успевает драматически пошептаться СЃ напарником, Р° Сѓ злодея есть время выкрикивать оскорбления. Стрельба медленно РїРѕРґС…РѕРґРёС‚ Рє своему разрушительному финалу. Рассказ Рѕ перестрелке создает впечатление, будто РѕРЅР° длится намного дольше, чем РІ реальности. Например, РІРѕС‚ как РґРµ Беккер описывает произошедшее несколько лет назад покушение РЅР° президента Южной Кореи: «Злоумышленник встает Рё стреляет себе РІ РЅРѕРіСѓ. Р’РѕС‚ как это началось. РћРЅ безумно нервничает. Потом стреляет РІ президента Рё промахивается. Вместо этого РѕРЅ попадает РІ голову жене президента. Убивает жену. Встает телохранитель, стреляет РІ ответ, РЅРѕ промахивается. РћРЅ попадает РІ восьмилетнего мальчика. Это был провал СЃ обеих сторон. Р’СЃРµ пошло РЅРµ так». Сколько времени, по—вашему, РІСЃРµ это заняло? Пятнадцать секунд? Двадцать? Нет, три СЃ половиной секунды.

Думаю, Сѓ нас возникает аутизм Рё РІ ситуациях, РєРѕРіРґР° нет времени. Психолог РљРёС‚ Пейн, например, провел такой эксперимент: РѕРЅ усадил людей перед компьютером Рё «настроил» РёС… (так же, как Джон Бардж РІ прайминг—экспериментах, описанных РІРѕ второй главе), высвечивая РЅР° экране лицо либо чернокожего, либо белого человека. Затем Пейн показал СЃРІРѕРёРј испытуемым изображение пистолета или разводного ключа. Изображение оставалось РЅР° экране РІ течение РґРІСѓС…СЃРѕС‚ миллисекунд, Рё РІСЃРµ участники должны были определить, что РѕРЅРё видели. Этот эксперимент был вдохновлен трагедией СЃ Диалло. Результаты оказались вполне ожидаемыми. Если вас сначала «настроили» РЅР° лицо чернокожего, РІС‹ правильно идентифицируете пистолет немного быстрее, чем если Р±С‹ вас сначала «настроили» РЅР° лицо белого. Потом Пейн повторил эксперимент, только РЅР° этот раз его СѓСЃРєРѕСЂРёР». Испытуемые отвечали РЅРµ РІ обычном темпе, Р° ускоренно — РѕРЅРё должны были принять решение РІ течение пятисот миллисекунд, С‚. Рµ. Р·Р° полсекунды. Теперь люди начали ошибаться: РѕРЅРё быстрее называли пистолет, РІРёРґСЏ лицо чернокожего, РЅРѕ если сначала РёРј показывали черное лицо, то РѕРЅРё второпях называли пистолетом Рё разводной ключ. Р’ условиях дефицита времени РѕРЅРё начали вести себя как очень возбужденные люди. РћРЅРё перестали полагаться РЅР° реальные данные СЃРІРѕРёС… органов чувств, скатившись Рє жесткой Рё неподатливой схеме, Рє стереотипу.

«Принимая решения за долю секунды, — говорит Пейн, — мы рискуем пойти на поводу у стереотипов и предрассудков, даже тех, которые мы не разделяем и в которые не верим». Кит Пейн принял все меры для того, чтобы ослабить такую предвзятость. Чтобы заставить испытуемых проявить себя с лучшей стороны, он сказал им, что их действия потом будут тщательно проанализированы кем—то из одногруппников. Но это сделало испытуемых еще более предвзятыми. Он подробно рассказал некоторым из них, в чем состоит суть эксперимента, и прямо попросил избегать стереотипов, связанных с расой. Но и это не возымело действия. Единственное, что помогло, как обнаружил Пейн, — это увеличение отпущенного времени эксперимента и обращенная к участникам просьба немного подождать, прежде чем идентифицировать предметы на экране. Наши способности к тонким срезам и моментальным решениям огромны. Но даже гигантскому компьютеру в нашем бессознательном нужно время, чтобы произвести операцию. Искусствоведы, оценивавшие курос Гетти, в течение какого—то времени рассматривали его, прежде чем сказать, не подделка ли это. Если бы они лишь взглянули на статую через окно автомобиля на скорости 100 км/ч, они смогли бы говорить о подлинности куроса только наугад.

По этой самой причине многие полицейские управления в последние годы перешли на мобильные патрули с одним офицером вместо двух. На первый взгляд это может показаться плохой идеей, потому что два человека работают как будто эффективнее. Ведь они поддерживают друг друга и им легче справляться с проблемными ситуациями, не правда ли? Оказывается, нет. Офицер полиции, работающий с напарником, защищен не больше, чем тот, кто действует в одиночку. Кроме того, было замечено, что офицеры, патрулирующие вдвоем, часто подают жалобы друг на друга. Когда на дежурство выходят два офицера, повышается вероятность того, что столкновения с гражданами закончатся или арестом, или телесными повреждениями, или обвинениями в нападении на офицера полиции. Почему? Потому что когда офицеры полиции действуют в одиночку, они замедляют события, а когда их двое, они события ускоряют.

«Все копы хотят патрулировать вдвоем, — говорит де Беккер. — Хотя бы потому, что есть с кем поговорить. Но одиночное патрулирование реже заканчивается проблемами, потому что в этом случае куда меньше бравады. Офицер, когда он один, подходит к ситуации совершенно иначе. Он не стремится устраивать засады, не бросается в бой. Он говорит себе: „Подожду подкрепления“. Он действует милосерднее. Он не спешит».

Был Р±С‹ СѓР±РёС‚ Расс, молодой человек РёР· Чикаго, ехавший РІ автомобиле, если Р±С‹ столкнулся СЃ РѕРґРЅРёРј полицейским? Маловероятно. РћРґРёРЅ офицер (пусть даже РѕРґРёРЅ офицер РІ пылу преследования) РЅРµ торопился Р±С‹ Рё вызвал подкрепление. Именно обманчивая безопасность численного перевеса стала причиной бравады трех офицеров, которые бросились Рє машине. «Нужно сдерживать развитие событий, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Джеймс Файф. — РњС‹ учим офицеров, что время РЅР° РёС… стороне. Р’ случае СЃ Рассом адвокаты РѕРґРЅРѕР№ РёР· сторон говорили Рѕ стремительно развивавшейся ситуации. РќРѕ РѕРЅР° стала таковой только потому, что РєРѕРїС‹ позволили ей так развиваться. Парня остановили, хотя РѕРЅ Рё РЅРµ собирался РЅРёРєСѓРґР° бежать».

Полицейских офицеров учат не попадать в такого рода ситуации, избегать риска временного аутизма. Например, при перехвате автомобиля офицеров учат останавливать свою машину сзади. Если это происходит ночью, машину подозреваемого можно ярко осветить фарами. Полицейский подходит к машине со стороны водителя и останавливается за ним, светя фонарем через плечо на его колени. Я попадал в такую ситуацию, и у меня всегда возникало ощущение, что меня не уважают. Почему офицер не может встать и поговорить, глядя мне прямо в глаза, как нормальный человек? Причина в том, что меня практически невозможно выхватить пистолет, если офицер стоит за моей спиной. Офицер светит мне прямо на колени, и ему видны мои руки на тот случай, если я потянусь за оружием. И даже если я все же возьму оружие, мне придется почти полностью развернуться в кресле, высунуться в окно и выстрелить в офицера из—за дверной стойки (и не забудьте, я ослеплен светом его фонаря) — и все это у него на виду. Процедура действий полицейского мне во благо: это означает, что офицер применит ко мне оружие только в том случае, если я проделаю все перечисленное.