Раздел 3. Культура России XX века

и организационная работа, преобразование производства и эко­номики, деятельность госаппарата, социального управления и т.п. Изменение «культурного уровня» — это внедрение новых норм, принципов, знаний «в плоть и кровь» экономики, обыден­ной жизни, в условия существования масс. В конечном счете Ленин добивается всех этих социокультурных изменений путем упрощения культурной ситуации, унификации культурного уровня и культурного стиля в масштабах всей страны, устранения куль­турных различий в обществе, «многоукладность» которого сам же Ленин безусловно признает (но только в социальном и эко­номическом плане). Конечно, это была задача не менее утопи­ческая, нежели осуществление всемирной революции или со­здание коммунизма в одной стране в кратчайшие сроки.

В работе, написанной Н. Бердяевым вскоре после изгнания его в эмиграцию, «Новое средневековье» (1924) русский фило­соф глубоко объяснил самый стиль молодой советской культу­ры, восторжествовавший как в декретах советской власти, так и в ее культурной политике, в ленинских статьях и выступлениях по вопросам культуры, — в тех конкретных культурных процес­сах, которые происходили в Советской России: в ее массовой литературе и просвещении, в выступлениях «агитбригад» и пла­катах РОСТА, в развертываемой на улицах и площадях «мону­ментальной пропаганде», — как стиль военный, грубый, «сол-датско-мужицко-пролетарский», стиль «завоевателей», стиль военного коммунизма. И в то же время не случайно, что вместе с введением нэпа наблюдался не только экономический, но и культурный подъем, связанный с ослаблением политического давления на культуру, с «разрешительными» тенденциями в куль­турной политике, с ростом стилевого, идейного и эстетического многообразия во всех областях культуры.

Период 1920-х гг. в истории советской культуры, несмотря на диктаторский, милитаристский стиль управления ею со сто­роны коммунистической партии, был временем расцвета. Вмес­те с политикой нэпа появилась своеобразная формула «равно­весия»: культурный плюрализм в условиях политической дикта­туры. Провозглашался принцип соревновательности пролетар­ской культуры и творческой деятельности «попутчиков» советс­кой власти — представителей иных классов, еще существовав­ших в России (мелкой буржуазии, в том числе крестьянства, производителей-частников, мелких торговцев, кустарей). Сюда

Лекция 20. Становление советской культуры

же относились все те деятели отечественной культуры, которые не принадлежали к коммунистической «верхушке» общества, не были выходцами из пролетарской среды, но при этом не эмиг­рировали из Советской России, примирившись с большевистс­кой диктатурой, и были готовы к сотрудничеству с коммунисти­ческой партией по вопросам культуры, в том числе к участию в осуществлении культурной революции.

Свой вклад в воплощение этой формулы «культурного плю­рализма», позволявшей сосуществовать на протяжении примерно десятилетия авангарду и реализму, пролетарской поэзии и «фор­малистам», «Серапионовым братьям» и «Перевалу», ЛЕФу и РАППу (Российской ассоциации пролетарских писателей), «но­вокрестьянской» культуре и «старой», дореволюционной акаде­мической и научно-технической интеллигенции, внесли Л. Троц­кий и А. Луначарский, Н. Бухарин и А. Богданов, А. Воронский и Вяч. Полонский. Автором самого термина «попутчик» был Л. Троцкий, который поначалу не придавал ему никакого обид­ного или ущербного смысла. Напротив, будучи одним из самых образованных и начитанных вождей революции, он отмечал, что только совместными усилиями деятелей пролетарской культу­ры и попутчиков будет создана будущая социалистическая куль­тура. Позднее именно это положение его культурной политики сторонники сталинской линии вменили Троцкому в вину — как недооценку сил и творческих возможностей пролетариата и, напротив, как преувеличение исторической значимости куль­турных «попутчиков».

Между тем по мере торжества сталинской линии в культур­ной политике на первый план советской культуры все опреде­леннее выходили представители «пролетарской культуры» — наиболее воинственные, нахрапистые и примитивные деятели РАПП и ей подобных пролетарских художественных организа­ций (АХР, РАПМ и др.), а «попутчики» чувствовали себя все более неуверенно и нервозно. Очень обижались на свое положе­ние «попутчиков» В. Маяковский и С. Есенин, А. Толстой и Л. Леонов, В. Катаев и М. Шагинян, И. Бабель и Б. Пильняк, Вс. Мейерхольд и С. Эйзенштейн, Д. Шостакович и Н. Голова­нов: это было и унизительно, и накладно (в смысле взимания налога за «нетрудовые доходы», к которым относились гонора­ры за творческую работу), и бесперспективно (в политико-идео­логическом, цензурном, организационном и других отношени­ях). «Попутчики» добивались социального и творческого равен­ства с «пролетарскими» писателями, художниками, музыканта­ми, не страшась неизбежной при этом унификации и нивели­ровки. В 20-е годы XX века «попутчики» не подозревали, что подобное «уравнивание» деятелей культуры произойдет на базе «пролетарского», а не «интеллигентского» творчества, что впредь советская культура будет не индивидуализирована, а, напротив, «коллективизирована».

Впрочем, до тех пор пока действовал принцип «культурно­го плюрализма» и существовало творческое «соревнование» между представителями «пролетарской культуры» и «попут­чиками», между сторонниками разных направлений (литера­турных, художественных, философских и т.п.), в молодой со­ветской культуре был стимул для рождения значительных яв­лений культуры, для развития достижений советской культу­ры. Однако культурный плюрализм мало соответствовал си­туации «осажденной крепости», в которой находилась Совет­ская Россия; неадекватным он был и ощущению одержанной большевизмом победы: революции над контрреволюцией, со­циализма над капитализмом, «красных» над «белыми». В этой ситуации плюрализм естественно воспринимался всеми лишь как передышка в борьбе, как переходный период от «старо­го» к «новому», как временное равновесие противоборствую­щих тенденций, как «неокончательность» исторического вы­бора.

Завершение культурной революции предполагало смысловую однозначность: жестокое подавление любого инакомыслия или «разномыслия» и насильственное утверждение социокультур­ного монизма. Эра «культурного плюрализма» закончилась вме­сте с нэпом; недаром 20-е годы XX века в советской культуре подчас называют «культурным нэпом». Политико-идеологичес­кая диктатура в сфере культуры и утверждение тоталитаризма как политической и идеологической системы становились в Со­ветском Союзе неизбежностью.