Хотите мою тайну? Но только прошу, ни слова! 3 страница
- Я помню про шутов. Эдвин говорил, что существует целая гильдия этих пересмешников.
- Именно! Так повелось, что Шуты, или по-другому, Конары однажды утром появлялись в большой палате парламента, принося прошение, чаще всего в стихах. Магистраты, отложив дела, отвечали на шутовское прошение, разрешая маскарад — право Конарам бродить по улицам в масках, говорить, что вздумается, и за деньги предоставлять жителям право надевать маски. Под маской шуты позволяли себе выставлять в смешном виде всех и вся, пародируя действия и манеры духовенства, дворянства, нещадили и горожан. Среди конаров были следователи,в задачу которых входило сообщать обо всех скандальных историях, случившихся в городе. А так же обо всех злоупотреблениях и нелепостях. Следователи докладывали аббату конаров, кардиналами патриархам,которые составляли конклав. Те решали, какие дела уместно представить вниманию слушателей. После этого собирались на открытом воздухе, куда приносили необходимые материалы. В течение трех дней этот «трибунал» заседал на улицах; барабаны, флейты, трубы заранее давали знать о приближении кортежа. Конары шли через толпу, разделенные на группы, каждой из них полагалось высмеивать, осуждать только что-нибудь одно: нелепость, порок, злоупотребление.
Торговцы гнилым товаром, судьи, в честности которых можно было усомниться, священники, грешащие симонией, расточительные дети, скупые отцы, спесивые дворяне, зазнавшиеся парвеню, жадные врачи — все они подвергались осмеянию на этих совсем не обычных сборищах.
Необдуманные браки, безумные затеи, интриги всякого рода составляли обширную тему, всегда популярную и неисчерпаемую.
Не лучшая участь была уготована и указам о налогах, да и оборотистым людям, сочинявшим их; затрагивалась и тема о нищете народа.
Происходило это не единожды, причем с большей смелостью.
Праздник завершался пиршеством в залах Старой Башни, превращенной во дворец аббата конаров; после пира — танцы, маскарад; в заключение -— присуждался приз горожанину, который, по мнению «трибунала», сотворил самое значительное, заметное безрассудство года! Таким образом многие жители крупных городов королевства, хоть раз в год, имели возможность высказать свое мнение о злоупотреблениях и нелепостях, происходивших вокруг, о бедствиях народных масс, нищете, о тирании сеньоров. Соображаешь, к чему я все это рассказываю?
- ДА! – У вас будет карнавал?
- Будет. Причем – скоро. И королева на нем обычно присутствует.
Правда, королевскую особу критиковать нельзя. Но что нам мешает прикинуться шутами и пройтись по первому министру? Как тебе мой план?
- Ничего не мешает! ШЕДЕВРАЛЬНО! Так вот про какие «дурацкие куплеты» ты шептался с Диком? Джонатан, да ты просто гений! И я готова поцеловать тебя в куда покажешь!
И с этими словами я бросилась Оборотню на шею.
Он слегка обалдел от происходящего, а потом улыбнулся, обнял меня и спросил:
- Ты больше не сердишься?
- Нет. Ты же не виноват в том, что Прошлое и Будущее так различно.
И нравы у нас в них – ни разу не одинаковые. В общем, не уходи никуда, ладно?
И облик менять – тоже не торопись…
Среди равнодушных стен.
На кусте шиповника во дворе замка Гринуотер стремительно распускались алые соцветия. Пылали огнем тонкие лепестки, на которых сами собой выступали капельки росы, словно дриала плакала, предчувствуя неминуемую беду. Фердинанд в отчаянии наклонился над кустом, не желая верить своим глазам.
- Мальчик мой, что же с тобой случилось? – голос старого оруженосца дрогнул.
Со стороны замка, откуда-то из подвала, донесся жалобный плач брауни.
Струя ледяной воды ударила мне в лицо, смывая пророческое видение.
Где-то над ухом загомонили грубые голоса:
- Лей еще!
- Хватит, очухался, вроде.
- Жив?
- Ага! Шевелится.
- Чего ж сразу не казнили, как министр велел?
- Нельзя. Ее величество сказала, что сначала сама с преступником поговорит. Чтой-то он такое важное, вроде, знает.
- Нам-то какое дело? Ладно, пускай здесь пока поваляется, а с утра – на допрос поведем.
Грубые голоса стражников отдалились и затихли. Я медленно сел, держась рукой за затылок. Там пульсировала болью неслабая шишка. Перед глазами до сих пор плыли цветные круги. Я проморгался и попытался встать, хватаясь за стенку. Кажется, мне это удалось. Так, теперь надо оглядеться, чтобы понять, как говорит Микки, «что у нас плохого». Я повертел головой, в которой тут же звоном и гулом отозвалась резкая боль.
Находился я, судя во всему, в самой обыкновенной тюремной камере. Холодные каменные стены, небольшое, забранное решеткой окошко и какое-то подобие деревянного топчана у стены. На всякий случай я коснулся покрытых влагой и плесенью камней. В рыцарских романах герой, попадая в такое неприятное место, как правило, быстро обнаруживал тайный, неизвестный даже владельцу замка подземный ход. И успешно бежал из застенка, оставляя в недоумении стражу. Но то – в книгах! А жизнь, как говорится, «свои романы пишет». И в них такой легкий путь из неволи не предусмотрен.
- Приветствую вас, собрат по несчастью – чей-то звучный, чуть насмешливый голос прервал мои грустные размышления. – Вижу, полное отсутствие какой бы то ни было художественной мысли в оформлении этого помещения, повергло вас в шок. Да, уж цветовая гамма однообразна, мебель убога..
Но приходится работать в тех декорациях, что предоставила нам судьба.
И играть свою роль достойно!
Я удивленно обернулся на голос.
Из соседней камеры напротив на меня с легкой улыбкой смотрел мужчина, лет сорока. Каштановые, тронутые сединой волосы рассыпались по плечам.
В темно-карих глазах плясали янтарные огоньки. Он сидел в небрежной позе, закинув ногу за ногу и локтем, опираясь на какой-то каменный выступ. Меня поразило, что от всей его фигуры исходило ощущение силы и спокойной уверености. И этому нисколько не мешала тяжелая цепь вокруг пояса, которой мой собеседник был прикован к стене, и свежий кровоподтек на его щеке.
- Итак, поведайте мне, юноша…
Мужчина не успел договорить. Из тюремного коридора донесся хриплый голос стражника:
- Заключенным разговаривать запрещено! Именем закона приказываю вам заткнуться!
- Именем какого закона? – невозмутимо поинтересовался узник.
- Чего? – тупо переспросил стражник.
- Вы сказали «именем закона». Я и спрашиваю – какого закона нам тут нельзя разговаривать?!
Мужчина разговаривал со стражником спокойно, даже вежливо. Но в огоньки в его карих глазах разгорались все ярче.
- Какого, какого… - буркнул замороченный страж порядка. – Откуда я знаю, какого! Так положено говорить, и все тут!
- Ясно. Значит, вы не знаете. Может сбегаете к первому министру и спросите?
- Неет, лучше не надо.
- Я тоже так думаю. Продолжаем разговор! – Узник небрежно набросил на плечо край рваного плаща. – Итак, юноша, поведайте мне, что такого хорошего вы совершили, что оказались в этом негостеприимном месте?
- Хорошего? – я невольно улыбнулся. – Разве в тюрьму сажают за хорошие поступки?
- Выходит, что так.Тюрьмы построены для тех, кто ворует и убивает, но в нашей, самой непредсказуемой стране на свете, воры и убийцы живут во дворцах, а в тюрьме сидят честные люди.
- Значит, попасть в тюрьму – большая честь? – меня все больше забавлял этот странный, но увлекательный диалог.
- Несомненно. Только удостаивается ее не каждый. Вот мне и стало любопытно, каким добрым и смелым поступком вы заслужили эту награду?
Я чуть задумался. Собеседник нравился мне все больше, но можно ли рассказать ему всю правду, не рискуя подставить под удар друзей?
Попробую рассказать часть нашей истории. Ту что касается лично меня.
Новый крик стражника помешал мне.
- Опять разговорчики крамольные ведете?!
Небось господина первого министра, хаете, бунтовщики проклятые? Неблагодарные! А он-то, опора наша, все ночами не спит, все печется о своем народе от зари и до зари…
- Вот когда он испечется, мы посмотрим, что внутри! – узник, чуть усмехнувшись, ловко завершил фразу.
Стражник взвыл, как раненый вепрь.
- Издеваешься надо мной?! Я на тебя начальнику охраны пожалуюсь!
Ты у меня живо в карцер загремишь!
- Не пожалуетесь и не загремлю. А знаете, почему? Потому что при вашем скудном умственном багаже вам никак не постичь оскорбления, заключающегося в моих словах. Если я назову вас инфузорией, то вы, торопясь с доносом, забудете это слово не добежав до конца тюремного коридора.
Кажется, после этих слов стражник поперхнулся. Но потом, прокашлявшись просипел:
- Не долго тебе шуточки шутить осталось, фигляр дешевый! Министр уже поди приказ о твоей казни подписал!
В ответ на такую угрозу, мой собеседник легко пожал плечами, прикрыл глаза и негромко, но звонко запел:
Привет вам, тюрьмы короля, где жизнь влачат рабы! Меня сегодня ждет петля и гладкие столбы. Так весело, отчаянно шел к виселице он. В последний час в последний пляс пустился Крошка Джон....Прости, мой край! Весь мир, прощай! Меня поймали в сеть. Но жалок тот, кто смерти ждет, не смея умереть!
И тут только до меня дошло, с КЕМ я все это время разговаривал.
- Да ведь вы Томас?! – воскликнул я. – Томас Блэкнар! Дик много рассказывал мне о вас.
Спокойствие вмиг покинуло Оборотня. Он вскочил, рванулся вперед, так что цепь натянулась, как струна.
- Дик?! С мальчиком все в порядке?! Где он сейчас?
Я посмотрел в глубину тюремного коридора. К счастью, стражника уже не было видно. Пользуясь удачным стечением обстоятельств, я торопливо начал пересказывать Томасу историю нашей встречи с Диком.
Оборотень облегченно вздохнул.
- Гора с плеч! Так говоришь, наш принц все это время скитался по дорогам, изображал маленького бродягу и даже попытался украсть вашего пони?!
Он весело рассмеялся.
– Да-а.. Я недаром учил мальчика высокому искусству актерской игры. Кто бы мог подумать, что это однажды спасет ему жизнь?
- Актер из нашего принца – хоть куда! – я с удовольствием поведал Томасу о перевоплощении Дика - в Алису.
Мы хохотали так, что эхо гуляло по тюремным коридорам. Просмеявшись, Оборотень сказал:
- Меня беспокоит в этой истории то, что на аудиенции ты назвался своим настоящим именем. Наверняка, королевская стража уже обыскивает дом сэра Роджера.
Видя, как я вздрогнул и напрягся, Томас добавил.
– Но я уверен, что Джонатан уже просчитал такой вариант развития событий, и нашим друзьям удалось скрыться.
- Хорошо бы – вздохнул я.
И подумал, что завтра на допросе у меня наверняка начнут выпытывать, откуда я знаю, что принц жив и где я видел его в последний раз? А методы ведения средневековых допросов таковы, что…
Додумывать мысль не хотелось. Я с силой сжал выступающий из стены мокрый камень, так что он треснул и раскрошился в руке. Значит, надо пережить и ТАКОЕ! Ради жизни тех, кто мне дорог!
Томас смотрел на меня тревожно и задумчиво, словно догадывался о моих мыслях.
- Ночи сейчас лунные. – произнес он внезапно.
Я с недоумением посмотрел на Оборотня.
- Я не уверен, что у меня все получится, как надо. – продолжал рассуждать Волк. – Фаза Луны не совсем подходящая. А если стражники заметят, что я творю магию и навалятся всей толпой, то я просто не удержу Луч в нужном спектре. А это большой риск, Эдвин! Прежде всего для тебя.
- О чем вы говорите? – недоуменно воскликнул я.
Томас вздохнул:
- Я не хочу отдавать тебя на растерзание нашим мастерам допросов.
Но Путь, по которому ты можешь уйти отсюда очень опасен. Это древний Путь Луны. Наши воины не раз убегали из плена, пользуясь этой магией.
- «Выноси ж меня, Луна, ты – волчье солнышко» - прошептал я строку из своей баллады.
Оборотень одобрительно кивнул.
- Да, именно так все и происходит. Сейчас наша Небесная Сестра ненадолго заглянет в эту темницу. Ты готов, Эдвин?
- Постойте, а как же вы, Томас? Я вас не брошу!
- Юноша, я давно ушел бы этим Путем, если бы не… -
Оборотень звякнул тяжелой цепью.
– Для того чтобы взять меня в плен, понадобилась целая рота королевской стражи. А чтобы удержать здесь – достаточно одной железки. Но не беспокойтесь о моей судьбе. Вольдемариус не теряет надежды, что я открою ему тайну Лунной Магии. А значит, пока что я в безопасности. Оставим ненужные споры. Небесная Сестра уже совсем близко.
Лунный луч сквозь решетку упал на пол тюремной камеры. Томас шагнул к нему так близко, насколько позволяла цепь. Он закрыл глаза и протянул руки к серебристому сиянию. Мне показалось, что лунное серебро обрело плотность и материальность под его тонкими, сильными пальцами. Планета приблизилась к тюремному окошку почти вплотную. Теперь холодный свет полностью заливал темницу. Томас взмахнул руками и негромко запел странную, гортанную мелодию без слов. Сияние вдруг вздрогнуло, пошло волнами. Словно о стены темницы бились серебряный прибой неведомого океана.
И стены дрогнули! Серый камень истончался, превращался в туман и таял!
А лунный свет, напротив, обретал прочность и звонкость металла! Последний камень темницы растаял, исчез без следа . И лунный луч, сверкая, как лезвие волшебного клинка, небесной дорогой упал мне под ноги!
- Уходи! – я скорее угадал, чем услышал шепот Томаса. – Беги, Эдвин! Беги, пока светит Луна.
И я ступил на небесную дорогу. Мне казалось, что я не бегу, что она сама несет меня где-то среди скоплений звездных миров, о которых говорила Микаэлла.
Мимо меня проносились спирали галактик, вспыхивали и осыпались фейреверком рождающиеся и умирающие звезды.
Я продолжал свой странный бег. Время остановилось для меня, а, может быть, оно, напротив, неслось с такой скоростью, что я отчетливо чувствовал шелест песчинок в песочных часах Вселенной. Но мне было легко и не страшно. Надежда на встречу с друзьями пела в сердце. И бесконечный путь по лунному лучу был сродни полету!
Склей обломки моей вселенной…
- Не менять облик – хмыкнул Оборотень. – А как я тогда смогу тебя защитить? Я, конечно, рыцарь «плаща и кинжала» – как любит говорить наш принц, но клыки все-таки надежнее! Так что я пока не очень понимаю – что тебя не устраивает?
- А вдруг у меня аллергия на волчью шерсть? – заныла я. – А, если мне тут холодно и одиноко? Камин в комнате не горит, окно закрывать ты не позволяешь… А одеяло тонкое и дырявое! Да я нипочем тут одна не засну…
Джонатан внимательно на меня посмотрел. В глазах его вспыхнули знакомые золотые искры. И тут до меня, наконец, начал доходить смысл сказанного.
- Эээ… ну, то есть ты не думай, что я имею на тебя какие-то виды… Клянусь, что, если ты мне понадобишься не в качестве грелки и подушки, я честно об этом скажу! Но сейчас мне просто очень холодно.
И в подтверждении своих слов, я дотронулась своей ледяной лапкой до его теплой руки. Конечно, можно было решить эту проблему чисто технически: ведь в моем «трансформере» существует функция «обогрев», но мне вдруг до чертиков захотелось, чтобы Джонатан полежал со мной рядом. Иногда, когда тебе плохо, требуется просто прижаться к чему-то живому и теплому.
- Ну, хорошо, хорошо. Только не лезь драться, если во сне я нечаянно тебя обниму.
- Конечно, конечно! – согласилась я и быстренько нырнула к нему «под крыло».
Успев улыбнуться этому дивному сочетанию: крылатый волк – это что-то новенькое! Но, заснуть так и не получилось. Мысли начали перепрыгивать с Прошлого на Грядущее и обратно.
Заметили, как быстро мы повзрослели? Как отношения перестали быть первыми, как телефоны заполнились чужими именами, как взрослые перестали ругать, когда долго гуляешь? А как шутим, не краснея? Узнали, что такое смерть, что такое терять, забывать, выбрасывать, оставлять позади и запирать дверь. В Контакте у всех уже не «всё сложно», уже не закрытые друзья. Пришлось признать, что всё либо просто, либо никак, и нечего изображать драму. Теперь нужно отвечать за свои поступки и принимать решения. Телефонных звонков ждёшь все реже, выключаешь телефон всё чаще, разочаровываться в людях всё привычнее. Радоваться солнцу всё сложнее. А ненавидеть дождь — легче, ведь он всё портит, пачкает. Лето — это не «никакой учёбы», а родные края, горы, море. Появилось столько новых слов: работа, аванс, стресс, диета, использовать, забыть... но они так быстро надоели. Искренность где-то потерялась.
Не заметили? Никто не заметил...
Я вздохнула. И попыталась выскользнуть из-под волчьей руки.
Теперь мне стало даже жарко в его объятьях. Потому, что вернувшись мыслями в Грядущее, я невольно начала вспоминать своих бывших дружков.
И эти «пятна в биографии» на фоне Оборотня, выглядели совсем погано…
Наверное, не следует заполнять пустоту в доме чем попало. Да и в сердце тоже. Но я же ничем не отличалась от своих ровесников, которые под «взрослостью» понимали некоторую вседозволенность. И начинали пить, курить и таскать домой кого ни попадя. Ну, скажем, выпить я себе иногда позволяю, а курить мне не понравилось сразу. Да и все остальное тоже было как-то скучно и буднично. Красиво ухаживать никто не умел да и не стремился. И получалось все, как в известной сказке: «вы – привлекательны, я – чертовски привлекателен, так зачем же время терять»?
Только Джонатан может вот так просто лежать рядом и не приставть ко мне с неприличными предложениями! Я опять вздохнула. И начала думать о настоящем. Куда пропал Эдвин и чем мы можем ему помочь?
- Не спишь? – тут же спросил Оборотень.
И отодвинулся от меня на край постели.
- Не-а. Потому, что теперь мне жарко – улыбнулась я. – И вообще, раз уж мы оба бодрствуем, давай поговорим. Меня тут мысль одна посетила. Карнавал с куплетами – это шикарная идея, но случится он все-таки не завтра. А вот свернуть Эдвину шею могут в любой момент. И тут уже времени терять нельзя!
- И, что ты предлагаешь?
- Давай я утром опять стану девушкой, прикинусь служанкой и пойду к Роджеру домой.
- С ума сошла? Тебя же там схватят!
- И что? Убить меня никто не убьет, в тюрьму меня тащить тоже не за что.
А вот во дворец могут и отвести. А уж там на месте я и разберусь – кто есть ху?
Может, заодно, и про менестреля нашего чего узнаю.
- А если ты там застрянешь?
- Во-первых, ты всегда сможешь меня оттуда вытащить. Во-вторых, на карнавале я вам особо и не нужна. Возьмешь с собой Дика – из него не то, что шут, КОРОЛЬ шутов получится! Кстати, а народ знает принца в лицо?
- Как тебе сказать? Раньше его портреты во всех лавках висели. А теперь там везде исключительно морда первого министра. Но, думаю, что забыть совсем его еще не успели. А что? Мы же будем в масках!
- А то, что никто не знает, как там у вас все сложится. Так что в случае опасности маску с мальчика можно снять. И предъявить принца народу.
Толпа его прикроет, я надеюсь.
- Интересная мысль!
- Это ты про маску? Или про служанку?
- Пока про маску. Идея с твоим визитом в нехорошую квартиру мне нравится гораздо меньше. Как ты туда пойдешь – одна и без оружия?
- Ну, оружие тут брать нельзя ни в коем случае. И пойду я не одна. Ты меня проводишь. А там уже по факту на месте разберемся. Да и не забывай про то, что мой «костюмчик» может защитить меня от ножа и пули. А уж из пушки в меня вряд ли стрелять надумают…
- Я подумаю над твоим предложением. Но не могу обещать, что соглашусь.
Мало того, что оно совершенно безумное и достаточно опасное, так еще и относится к категории – «без бутылки не разберешься»…
- Кстати о бутылке. У нас в ней не осталось пары глоточков?
А то я бы выпила немного – в качестве снотворного. Тебе тоже – рекомендую.
Джонатан поднял на меня глаза и грустно покачал головой.
- Задача «заснуть» передо мной не стоит. Я при исполнении.
- Ну да – подумала я. – У бедного Волка задача - со мной не «переспать».
- Это называется – «не согрешить»! – тут же сказал зловредный Оборотень.
- Господи! Ты еще и мысли читать умеешь?!!
- Не совсем. И очень иногда. Просто сейчас мы думаем об одном и том же…
Давай-ка я принесу тебе твое «снотворное», а потом, как и положено охраннику, отправлюсь поближе к двери. Ты же все равно сказала, что тебе «жарко».
Он встал с постели, подошел к раскрытому окну, пробежался взглядом по двору и ближайшим крышам. И притих, предоставив холодному ночному ветру возможность хоть немного остудить горячие мысли. Я выскользнула из-под одеяла, встала рядом и прижалась головой к его плечу.
- Прости меня, пожалуйста! Я вовсе не хотела тебя дразнить! Но ты же сам понимаешь, что все это ни к чему. Пока – ни к чему!
- Это потому, что я – Волк?
- Это потому, что ты – дурак! И я – тоже – та еще дурища!
Он немного помолчал, а потом спросил:
- У тебя кто-то есть в твоем Грядущем?
- Никого. Родители погибли, а мужики бегут от меня, роняя тапки. Так что прежде, чем натворить глупостей, советую тебе хорошенько подумать – а надо ли? А то вдруг потом тоже бежать придется…
Джонатан повернулся и весело сверкнул глазами.
- То есть ты хочешь сказать, что конкурентов у меня нет? И возвращаться тебе совсем не обязательно?
- Конкурентов нет. А вернуться, кажется, не реально. Да я и не знаю теперь – хочу ли этого?
- Вот и славно!
- Трам-пам-пам! – закончила я фразу. – Не обращай внимания – это из меня, как из принца, все время лезут дурацкие цитаты. Ладно, я – спать, ты – сторожить. С личной жизнью потом разберемся. Утро вечера, говорят, мудренее.
Когда я проснулась, солнышко уже встало, а Джонатан вернулся в человеческое обличье. Он сидел у окна и, тихо мурлыкая какую-то песенку, зашивал свой камзол.
- А ты у нас, оказывается, на все руки мастер! – улыбнулась я, сладко потягиваясь.
- Не такой уж я мастер. Шитье терпеть не могу! Просто случайно обнаружил в драной подкладке целый золотой. Мы теперь можем позволить себе завтрак, не заморачиваясь пением песенок. Чего у нас юная леди желает?
Я вздохнула.
- Леди желает чашечку кофе с парой ложек коньяка. Но кофе появится здесь только через полторы тысячи лет. А коньяк – и вовсе через две.
Так что просто принеси нам пива и чего-нибудь пожрать. А я пока превращу ночную рубашку в наряд служанки.
- Ты все-таки пойдешь к Роджеру?
- А есть варианты? – лениво поинтересовалась я, стараясь не слишком высовываться из-под одеяла. И не дразнить Волка своим не вполне одетым телом.
- Нужно только раздобыть какое-нибудь ведро и тряпки. Типа, меня позвали окна в доме помыть.
- Моя роль в этой пьесе?
- Быть поблизости. А лучше – за соседским забором. Тогда я смогу попросить тебя подтвердить, что в дом старого вояки я пришла не в первый раз. И страже не придет в голову связать мое появление с именем Эдвина.
- А если тебе просто дадут пинка и выставят за забор?
- Не дадут. В засаде сидят по принципу: всех – впускать и никого не выпускать.
Тем более, что информации по менестрелю у них – ноль. Даже, если его били, Эдвин не из тех, кто выдает секреты!
- Лишь бы уже не убили – вздохнул Оборотень.
- Не думаю, что все настолько плохо. Если юноша успел помянуть Дика, то его будут держать в тюрьме до тех пор, пока не раскрутят на признание. Будем надеяться, что у него получится ничего лишнего не сказать.
- А он ничего сказать и не сможет. Раз нас в соседней камере нет, значит, мы на свободе. А уж где именно – это даже мы не всегда знаем.
- Тетки твои Дика не сдадут?
- Нет. Во-первых, выглядит он, как обычная девчонка. А во-вторых, я сказал, что он не вполне здоров. И его засунули в какую-то отдельную комнатушку. Заразы у нас боятся больше, чем королевской стражи.
- А бациллоносителя нашего они на улицу не выставят?
- Не должны. Я им в качестве оплаты перстень свой отдал. На него весь приют с монастырем вместе купить можно.
- Понятно, классика жанра – «я продал перстень, деньги есть»! Ну, генерал Хлудов, то есть сэр Джонатан, идите уже за завтраком! А мне переодеться нужно срочно.
«Срочно» мне нужно было не только переодеться. Поэтому я еле дождалась, пока мой кавалер свалит за дверь.
Мы молча позавтракали. Потом набросили на себя плащи и спустились вниз. Оставили хозяину таверны мою лютню, забрали у него какую-то помесь горшка и корыта в качестве хозяйственной посуды и отправились навестить стражу.
Все прошло, как по маслу. Обортень изобразил заспанного соседа, подтвердил, что я пришла по делу, и даже глазом не моргнул, когда меня обозвали «мелкой шлюшкой». Я повозмущалась для приличия и дала увести себя в дом. Оказавшись в компании прачки и булочника, которые тоже влипли в историю, как обычно, но весьма некстати появившись у Рождера.
Ближе к обеду нас троих засунули в Черную карету и отвезли во дворец.
Долго водили по коридорам, пока не привели в какую-то странную комнату, похожую скорее на кабинет чернокнижника, чем королевские апартаменты.
Или механика? Я готова была поклясться, что вижу на столе ГАЕЧНЫЙ КЛЮЧ!
Чучела животных премежались в комнате с какими-то африканскими масками, а в воздухе носились странные, но до боли знакомые запахи.
- Арестанты доставлены! – доложил начальник стражи и вышел вон.
Долговязый мужчина в черном, стоявший у камина, наконец, повернулся к нам. И я чуть не выругалась вслух.
- Ёперный театр!!! – да это же…. ВОВКА - ПРЫЩ!!!
Старшекурсник из нашей Академии, двоечник и сноб, вечно «кидавший пальцы» и требовавший, чтобы его величали Вольдемаром. И которого с треском выперли из учебного заведения за наркоту и за то, что он боевого робота на запчасти разобрал и кому-то их пропил. А теперь получается, что не пропил, а СПЕР??? Так вот о каком ГОЛЕМЕ говорил принц?!!
Так, стоп, а сюда-то он КАК попал? Впрочем, это не важно…
А что у нас с королевой? Ну, тут понятно - одинокая женщина, боится интриг и переворотов, пацан-наследник на руках. А этот гад, наверняка, изобразил, что предан ей. И еще, поди, галантно за ней ухаживал. Мне даже кажется, что этот упырь читал ей стихи о любви, перевирая классику, и выдавая за свое, а она млела. Понятное дело, что при таком раскладе принц ему на фиг не нужен.
И план прост, как три копейки! Убить мальчишку, утешить мамашу, стать королем, а потом нечаянно ее похоронить. А под шумок извести всех, кто опасен.
И ЧТО теперь со всем этим делать???
Пусть ненадолго, пусть не навсегда…
Беда нагрянула внезапно! Лунная дорога под моими ногами дрогнула и с жалобным звоном разлетелась на мелкие осколки.
- Что-то случилось с Томасом! – успел подумать я, падая в черную бездну. – Он говорил, что не удержит Лунный луч, если стражники навалятся…
Меня крутило в воздухе, как опавший лист, било потоками ветра.
- Неужели, сейчас все закончится? Как обидно… Я ничем не помог друзьям, не увидел Сильвию…
И, вдруг меня словно подхватила невидимая, но добрая рука. Безумное падение прекратилось. Серебряное сияние снова окутало мир, а лунный луч перестал быть стальным клинком и превратился в легкую лодочку, которая понесла меня куда-то вдаль по этим небесным волнам. Потом свет вспыхнул нестерпимо ярко. Я прикрыл глаза.
И когда открыл их, увидел, что стою посреди самой обычной, хоть и довольно богато обставленной комнаты. Камин был погашен, а на маленьком столике горела свеча. Или не свеча? Странное молочно-радужное сияние исходило от небольшого кристалла на ажурной подставке.
Шагнувшая из угла девушка торопливо сжала камень в ладонях, гася его свет. Она стояла ко мне спиной, но мне показалась знакомой эта высокая хрупкая фигурка, окутанная облаком серебристо-пепельных волос. Дверь резко распахнулась. Рослый тип с отталкивающей физиономией шагнул вперед:
- Опять творишь колдовство, проклятая ведьма?! Отдавай свою чертову цацку, а не то…!
Он размахнулся. Девушка вскрикнула и отступила, прижимая к груди кристалл.
Одним прыжком я пересек комнату, схватил негодяя за шиворот:
- Научись общаться с дамами, скотина!
Коротким ударом в челюсть я опрокинул разбойника на пол. Тот дернулся и отключился. Девушка судорожно вздохнула. Я торопливо сказал:
- Сударыня, не бойтесь! Пока я здесь, вас никто не обидит.
Она кивнула и подняла голову. Наши взгляды встретились. И тут мне показалось, что стены и потолок комнаты растаяли, время остановилось, и сама звездная Вселенная подступила вплотную, чтобы на миг укрыть нас от равнодушного мира.
На меня удивленно и доверчиво, чуть подняв в немом вопросе тонкие брови, смотрела Сильвия. Сестра Джонатана. Моя Лунная Мечта. Я молчал, с радостным изумлением узнавая эти тонкие черты полудетского лица, водопад струящихся волос, широко распахнутые глаза удивительного цвета: темно-синие, почти черные. А в их глубине чуть заметно мерцали знакомые золотистые искорки.
«Эфир обвеет ли волос душистых лен, он зыбью пепельной плечо ей укрывает.
И занавес ресниц дрожит, осеребрен полярной ночью глаз, когда их открывает» -
сказал я, плохо понимая, что говорю. Девушка улыбнулась мне светло и ласково.